Водяница

Екатерина Шитова, 2023

Смерть мамы перевернула привычную жизнь двенадцатилетней Гули. Родная бабушка, которую Гуля никогда прежде не видела, забирает ее к себе, в глухую деревушку Заозерье, где девочке предстоит учиться жить заново.Пытаясь найти друзей, Гуля сталкивается со странностями местной жизни – люди запираются в своих домах сразу же после захода солнца, ведь с наступлением ночи из темных глубин Черного озера выходят другие "жители" Заозерья…Мистическая повесть о крепости родственных связей, о хрупкости души и силе духа подростков, о дружбе и предательстве, и, конечно, о первой любви.

Глава 2

Гуля проснулась от назойливого жужжания над ухом. Открыв глаза, она увидела большую муху, кружащую под потолком. Деревянные створки были открыты, муха сделала еще несколько кругов по комнате и вылетела в окно. Девочка протерла глаза и позвала Снежка. Все четыре года, с тех пор, как мама подарила ей Снежка на день рождения, Гуля первым делом с утра обнимала его за шею и желала ему хорошего дня. Снежок был ее лучшим другом. Поэтому теперь она удивилась, что он не смотрит на нее своими преданными глазами, не скулит, радуясь тому, что она, наконец, проснулась. Ей даже стало не по себе от этого.

— Проснулась, Гуленька? Долго же ты спала! Пес-то твой давным-давно на улицу убежал! — баб Дуся широко и радостно улыбнулась, заглянув к Гуле в комнату.

— Как на улицу? Один? — обеспокоенно спросила Гуля, — Бабушка, зачем ты его отпустила, он же потеряется!

Баб Дуся громко рассмеялась.

— Где ж ему здесь теряться? Три улицы да десяток домов! Не в лес же он побежит!

Гуля быстро натянула шорты и футболку и выбежала во двор. Бабушкины овцы, испугавшись ее, побежали в разные стороны, громко блея. Снежок спокойно лежал возле крыльца, вытянув лапы на солнце. Вид у него был спокойный и счастливый. Увидев Гулю, он поднял голову и лениво помахал хвостом. Казалось, Снежок уже вполне освоился в деревне и привык к здешней жизни, в отличие от Гули.

— Снежочек! Миленький! Я же потеряла тебя! — Гуля присела рядом с псом и обняла друга за шею, — никуда не убегай со двора. Понял?

Пес лизнул хозяйку в лицо и сильнее завилял хвостом.

— Хорошего тебе дня, любимка, — улыбнулась Гуля.

— Ну вот, убедилась? А теперь иди умывайся и завтракать! Умывальник вон там, у сарая висит! — крикнула баб Дуся, наблюдавшая за Гулей с крыльца, — Зря только распереживалась. Не дурак же твой пес! Больно ему нужно бежать куда попало!

Гуля пошла к сараю умываться. Проходя мимо калитки, она заметила, что та отворена.

— Бабушка, а почему калитка открыта? Вчера же закрывали!

— Так я Вишенку на поле гоняла, вот и не прикрыла. У меня, Гуленька, утро-то ранехонько начинается! К десяти часам я уже сто дел успеваю переделать. Эх ты, горожаночка моя!

Баб Дуся улыбнулась, а Гуля подошла к открытой калитке и закрыла ее, чтобы Снежок уж точно не выбежал со двора. Еще раз погладив пса, Гуля быстро умылась и почистила зубы, а потом вошла обратно в дом, где с кухни уже доносился запах блинов.

***

Несколько дней Гуля осваивалась в доме баб Дуси. Она снова и снова обводила глазами свою комнату и кухню, пытаясь скорее привыкнуть к новой обстановке. Старые обои, пожелтевшие газетные вырезки на стенах, герань на узких подоконниках, громко тикающие часы со сломанной кукушкой, выцветшие половики на полу, несколько старых фотографий, на которых смеющаяся, молодая баб Дуся стоит под руку с жизнерадостным мужчиной — Гулиным дедушкой.

Только одно место в доме оставалось для девочки загадкой — бабушкина комната. Дверь туда всегда была плотно закрыта. Баб Дуся несколько раз в день уединялась там и молилась в одиночестве. Гуля из любопытства прижимала ухо к двери и слушала монотонный бабушкин голос, но слов разобрать не могла. Когда бабушка молилась, ее нельзя было тревожить, она заранее предупредила об этом Гулю.

Несколько раз девочка принималась плакать по маме, уткнувшись лицом в подушку, чтобы баб Дуся не слышала. Она по-прежнему сильно тосковала. Чтобы отвлечь себя, Гуля начала читать книгу, которую бабушка достала для нее из своего сундука. Книга была старая, с выцветшей обложкой, и представляла собой сборник рассказов о природе. Баб Дуся, смахнув пыль с обложки, сунула ее Гуле в руки и сказала: «Читай, Гуленька, ты сейчас деревенская, тебе полезно больше о природе знать!» Гулю подобные книги совсем не привлекали, поэтому чтение долгое время не продвигалось дальше первой страницы.

Как-то после обеда Гуля вышла во двор. Бабушка как раз кормила там овец. Гуля поиграла со Снежком, а потом облокотилась на забор, восторженно любуясь озером. Воды его синели, отражая, словно зеркало, насыщенный цвет неба, блестели и переливались на солнце. Захотелось искупаться, но купальника не было, Гуля взяла с собой в деревню только самое необходимое из вещей.

— Озеро наше зовется Черным, — тихо сказала баб Дуся, подходя сзади к Гуле, — К нему лучше не ходи. Нехорошее оно, злое. Много людей погубило, на дно утянуло.

— Да? А кажется очень красивым, — проговорила Гуля.

— В том-то и дело, что в жизни нам много чего кажется, — баб Дуся строго взглянула на Гулю, — кажется-то одно, а на самом деле выходит совсем другое.

— Почему ваша деревня называется Заозерье? Что там, на другом берегу, за лесом? — спросила девочка.

Бабушка пожала плечами, небрежно махнула рукой, указывая куда-то вдаль.

— Тоже разные села и деревеньки, ничего интересного.

Гуля смотрела на озеро, у нее вдруг снова стало тяжело на душе. Баб Дуся, заметив, что девочка снова загрустила, торопливо заговорила:

— Пойду Вишенку проверю да к соседке Томе загляну, проведаю ее. Пойдем-ка со мной? — баб Дуся погладила Гулю по голове.

— Нет, бабушка, я тут побуду, со Снежком поиграю. Не хочется мне сегодня никуда идти, — ответила Гуля, смахнув рукой слезинки, выступившие на глаза.

Баб Дуся внимательно посмотрела на внучку, потрепала ее по плечу и сказала тихо:

— Погрусти, голубушка, потоскуй, милая. Грусть-то и тоску нужно обязательно выплакать, чтоб камня на душе не было. Так легче будет. А если что вдруг тебе понадобится, я вон там, в доме на пригорке буду, там Тома живет.

Гуля кивнула и села на нижнюю ступеньку крыльца, наблюдая, как бабушка быстро идет по тропинке к старому дому на пригорке. Когда ее серый платок, накинутый на плечи, скрылся в густой зелени кустов и деревьев, Гуля встала и принялась бродить по двору. Возле бабушкиного дома располагался небольшой огородик — ровные грядки были тщательно прополоты и политы. Видно, баб Дуся, и вправду, с утра успела переделать кучу дел. Гуле вдруг стало стыдно, что она не помогла ей. Завтра она обязательно встанет пораньше и поможет.

Обойдя огород, Гуля заглянула в приоткрытую дверь маленького покосившегося сарайчика. Внутри было темно, душно, на стенах висели старые, заржавевшие лопаты, грабли и тяпки, на полу лежало терпко пахнущее сено. Сквозь щели в тонких деревянных стенах внутрь сарайчика сочилось солнце, и в его лучах кружились многочисленные пылинки. Гуля вошла внутрь и стала ловить пылинки руками, она так делала, когда была малышкой, а еще специально прыгала на кровати, чтобы пылинки взмывали в воздух. Это было похоже на настоящее волшебство!

Воспоминания снова нахлынули на нее, но она сжала кулаки и проглотила очередные подступающие к глазам слезы. Взгляд ее внезапно упал на сложенную в углу стопку картин в деревянных рамах. Она подошла ближе, взяла в руки одну из них, стряхнула с полотна толстый слой пыли и с удивлением обнаружила, что это икона. Несколько старинных икон лежали в сарае, словно ненужный хлам. Краска на рамах облупилась, и сами иконы были в плачевном состоянии. Гуля удивилась, ведь бабушка сказала ей, что молится в своей комнате. Почему же она сложила здесь все эти иконы? Разве они не нужны ей?

У крыльца громко залаял Снежок, и Гуля вздрогнула от неожиданности, уронила икону на пол. Быстро подобрав и положив ее на место, она выбежала из сарая. У калитки стояла старушка в цветастом платье, и ее пронырливый взгляд сновал туда и сюда по двору. Снежок напрыгивал передними лапами на калитку и заливался лаем.

— Здравствуйте, — нерешительно произнесла Гуля.

— Ты, что ли, Дусина внучка? — прокричала старушка на всю улицу.

— Я, — ответила Гуля, пытаясь угомонить Снежка.

Старушка несколько раз обсмотрела девочку с ног до головы, разве что в рот к ней не заглянула. Глазки у нее были маленькие и премерзкие.

— Позови-ка мне Дусю, пусть мне соли отсыпет, сколь не жалко! — снова закричала женщина.

Сощурившись, она вновь и вновь пристально рассматривала Гулю с ног до головы.

— Бабушка Дуся ушла к соседке Томе. Но соли я вам сейчас сама отсыпаю, думаю, она не будет против, — сказала Гуля.

— Не будет, не будет. На прошлой неделе у меня стакан муки занимала, до сих пор не вернула! — ворчливым голосом произнесла старушка.

Она вынула из седой шевелюры полукруглый гребень и зачесала им свои редкие волосы назад. Гуля взяла Снежка на руки и пошла с ним в дом за солью.

— Руки-то после собаки хоть вымой прежде чем мне соль сыпать! — прокричала ей вслед старушка.

Когда Гуля, спустя пару минут, вынесла из дома кулек соли, старуха взяла его, недовольно поджала губы и, еще раз недружелюбно зыркнув на Гулю, ушла восвояси. А Гуля вернулась домой, села на кровать и взяла в руки книгу. От волнения она никак не могла уловить суть прочитанного и перечитывала одну и ту же строчку не один десяток раз. Спустя час домой вернулась баб Дуся. Она сунула Гуле под нос ароматный пучок.

— Мяту нарвала у Томы. У моего-то дома никак мята не растет. А у Томки, как сорняк — все кругом в мяте.

— Мне мама говорила, что мята все плохое и нечистое отгоняет, — сказала Гуля.

Баб Дуся улыбнулась. Улыбка у нее была добрая, в глазах играли маленькие искорки.

— Да так можно про каждую траву сказать, Гуленька. Все травушки что-то да отгоняют. Насчет нечисти мамка твоя, скорее всего, выдумала, а вот то, что мятушка душевную хворь прогоняет из человека, если ее пить по стакану в день, вот это я точно знаю, поэтому и нарвала для тебя целую охапку.

Баб Дуся поставила на стол маленький заварочный чайник, весь в темных разводах, со сколом на узком горлышке.

— Вот сейчас кипяточком залью, настоится и будем с тобой пить чай.

Гуля кивнула, а потом, вспомнив о сегодняшней гостье, сказала:

— К тебе бабка какая-то приходила. Злая и ворчливая. Я ей соли отсыпала, она попросила.

Баб Дуся причмокнула губами и недовольно нахмурилась.

— Анастасийка, наверное, с соседней улицы. Про муку-то свою, небось, опять спрашивала? — в голосе ее прозвучала насмешка.

— Угу, — промычала Гуля и улыбнулась.

— Надо было ей в рожу солью кинуть, чтоб она сюда больше не таскалась! — с хитрой улыбкой проговорила баб Дуся, — вот мука будет, отдам ей долг и все выскажу, что о ней думаю! Зараза такая! Еще что-то она у тебя спрашивала?

— Нет, — ответила девочка, — только смотрела на меня, как на диковинку. Все тут на меня как-то странно смотрят.

— Ну, не каждый день к нам в Заозерье гости приезжают, вот и смотрят. Ничего, через неделю привыкнут, — успокоила Гулю баб Дуся.

Гуля села за стол, наблюдая за проворными движениями бабушки. Снежок, обнюхав платье баб Дуси, улегся под столом, положив голову на лапы.

— Бабушка, а вот ты мне говорила, что в своей комнате молишься. А ты правда веришь в Бога? — неожиданно спросила Гуля.

Бабушка обернулась и удивленно взглянула на нее.

— Верю, — ответила она, — а чего это ты об этом спрашиваешь?

Гуле вдруг стало стыдно за то, что она без разрешения осматривала сарай, но мама ей всегда говорила, что жить проще, когда все делаешь вовремя — говоришь, когда нужно говорить, спрашиваешь, когда нужно спросить, и молчишь, когда нужно молчать. Люди вечно путают все местами и, тем самым, усложняют себе жизнь. И Гуля собралась с духом и произнесла:

— У тебя иконы в сарае лежат. Я случайно увидела. Тебе разве они не нужны?

— Иконы?

Баб Дуся замешкалась, но лишь на пару секунд, а потом произнесла уверенно:

— Ах, иконы! Так я их специально все из дома-то вынесла.

–Зачем? — искренне удивилась Гуля.

— Вера, она не в иконах, а в сердце.

Баб Дуся замолчала, уголки ее губ поползли вниз. Потом, видя пристальный и ждущий Гулин взгляд, она села на лавку и задумчиво вздохнула:

— Не знаю, поймешь ли ты…

— Я уже не маленькая, бабушка. Мама со мной всегда обращалась, как со взрослой.

Вспомнив о маме, Гуля вновь почувствовала, как ее тоска поднимается вверх со дна души. Видимо, лицо девочки стало таким несчастным, что баб Дуся тут же положила руку ей на плечо.

— Ладно, раз не маленькая, то расскажу коротенько.

Взгляд ее стал загадочным, она словно смотрела в саму себя, вспоминая то, что когда-то с ней произошло. А потом она заговорила тихо и медленно, делая паузы после каждого предложения:

— Давным-давно, когда мамка твоя была чуть старше, чем ты сейчас, проходил через наше Заозерье старец. Звали его Емельян. И вот попросился он ко мне на ночлег. Так уж вышло, что никто его в нашей деревне к себе не впустил, а мой-то дом был последним. На меня у него была последняя надежда. Ну я сжалилась, да и впустила его. Хотел Емельян в сарае на сене ночь спать, но я ему в кухне на лавке постелила. Какой-никакой, а все равно человек, а не скотина. Одежда на Емельяне была вся изношенная и рваная, но глаза-то его были добрыми и внимательными. Я его по доброте душевной отогрела, накормила, напоила, да спать уложила. А ночью его одежду перестирала да заштопала.

Баб Дуся замолчала, задумчиво глядя в стену. И Гуля, не выдержав, спросила:

— И что потом?

Она вздрогнула, посмотрела на внучку и улыбнулась.

— А ничего. Просто порой, Гуля, вот такие обычные добрые дела по-особому награждаются. Оказался старец Емельян сильным колдуном. За мою доброту и бескорыстность он меня одарил тем, о чем я и мечтать не смела…

— Чем же? — с интересом спросила Гуля.

Баб Дуся поднялась с лавки и принялась разливать по чашкам ароматную мяту.

— Я тебе рассказать об том не могу, Гуленька, это секрет, — загадочно ответила она, — но это было мое самое большое желание, и колдун-то этот его взял и исполнил.

Баб Дуся поставила перед Гулей чашку и насыпала на блюдце мелких баранок, которые были такими твердыми, что об них можно было запросто сломать зубы.

— Ну и про иконы-то он мне сказал. Дескать, я деревяшкам разрисованным поклоняюсь. А истинная вера должна быть в сердце. Я тогда все иконы-то и убрала из дома.

Гуля задумчиво покачала головой.

— А мама говорила, что иконы наш дом защищают.

— Почти все так считают. Но не надо выдумывать то, чего нет.

Баб Дуся замолчала, задумалась, а потом губы ее расплылись в улыбке, и она воскликнула:

— Ой, Гуля, мамка твоя еще какая выдумщица была! В детстве-то чего только не выдумывала! Была даже у нее тетрадка такая, она туда всякие небылицы записывала. Даже страшилки какие-то там были.

Гуля с интересом посмотрела баб Дусе в лицо. Как бы ей хотелось посмотреть на эту мамину тетрадь!

— А где она теперь, эта тетрадка, бабушка? — спросила она.

— А кто ее знает! Не сохранилась. Может, потерялась, а может, по ошибке в печи сожгли!

Гуля расстроенно вздохнула. Ей хотелось бы почитать мамины сочинения. Интересно, что она любила в ее возрасте, о чем думала, чему радовалась, чего ждала? Жаль, что этого уже не узнать.

Взяв с блюдца баранку, Гуля опустила ее в чашку, чтобы та немного размокла.

***

Когда солнце начало садиться, баб Дуся закрыла калитку, заперла изнутри входную дверь и, как обчно, задернула занавески на окнах. Снежок ходил за ней по пятам, ждал, когда она его накормит. Гуля читала книгу, но с задернутыми занавесками в комнате стало слишком темно.

— Сейчас зажгу тебе лампу! — сказала баб Дуся и пошла за лампой.

Гуля закрыла книгу — читать все равно уже не хотелось.

— Бабушка, можно я во двор выйду? Спать еще рано, я лучше прогуляюсь немного со Снежком, — крикнула Гуля.

Баб Дуся торопливо вернулась в комнату с лампой в руках, и в ее лице Гуля заметила тревогу и смятение.

— Комаров что ли кормить пойдешь? — с наигранным весельем спросила она, — У нас тут, Гуленька, комары по вечерам размером с воробья! Нападут — не отобьешься! Потом всю ночь чесаться будешь!

— Бабушка! Говорю же, я ненадолго — только вокруг дома пройдусь, — продолжала настаивать Гуля, — я ведь не маленькая, дорогу до дома знаю, так что не заблужусь. Мы с мамой часто вечером гуляли!

Баб Дуся тяжело вздохнула, присела на край Гулиной кровати и тихо проговорила:

— Нельзя тут после заката гулять.

— Почему? — удивилась Гуля.

Баб Дуся молчала, а Гуля искренне не понимала, что происходит, почему бабушка не выпускает ее вечером из дома.

— Ночи темные, фонарей у нас нет. Тебе только так кажется, что ты тут все уже знаешь, Гуленька. Тропок у нас много — уведут в лес и все, ищи-свищи! Заблудишься, где тебя искать?

Гуля не унималась. Ей казалось, что баб Дуся слишком уж сильно за нее переживает.

— Бабушка, да я вокруг дома только похожу. Да и Снежок со мной, он-то уж точно не заблудится!

И тут за дверью послышались чьи-то шаги, Гуля отчетливо их услышала — будто кто-то поднялся к ним на крыльцо. Снежок залаял и стал наскакивать на дверь, изо всех сил пытаясь ее открыть лапами.

— Кто-то пришел, — тихо сказала Гуля и направилась к двери.

И тут баб Дуся подскочила к ней, схватила за руку и оттолкнула от двери. Гуля непонимающе посмотрела на нее. Баб Дуся подошла к двери и проверила, хорошо ли закрыт засов. Снежок подбежал к девочке и заскулил, ему тоже хотелось идти гулять, и он тоже не понимал, почему дверь закрыта.

— Нельзя тебе туда идти! — громким шепотом произнесла баб Дуся.

Она округлила глаза, сжала губы, вид ее стал устрашающим.

— Нельзя у нас после заката по улицам шататься! Нельзя! Запомни это раз и навсегда!

— Почему? — испуганно прошептала Гуля.

Взгляд баб Дуси стал таким жутким, что девочка испугалась. Баб Дуся, заметив это, немного смягчилась, взяла внучку за руки и проговорила:

— Места тут такие. Днем, кажется, все как обычно, — деревня, как деревня: лес, озеро, свежий воздух. А как ночь на землю опускается, то выходят они… Ходят по деревне, живую кровушку ищут. Кого на пути своем встретят — хватают и в озеро тащат. Много непутевых да непослушных людей, а особенно детей, так свою погибель нашли.

— Что? — хрипло проговорила Гуля, — бабушка, это шутка такая что ли?

— Не до шуток мне, Гуленька, — выдохнула баб Дуся.

Гуля обхватила себя руками, пытаясь унять дрожь, сотрясающую ее тело.

— Как же вы тут живете? Почему не уйдете отсюда? — спросила она.

Баб Дуся всплеснула руками.

— Да куда идти-то, милая моя? Тут наши дома, огороды, скотина. Бросить все и идти туда, где мы, заозерцы, никому не нужны? Нет, уволь, мы лучше здесь будем жить, как жили. А то, что по соседству с ними… Так привыкли мы!

— Кто же они такие? — едва дыша спросила Гуля.

Баб Дуся склонила к ней загадочное лицо и прошептала:

— Мертвяки. Кожа у них гнилая, черная, глаза пустые, водой залитые, руки и ноги — кривые, скрюченные.

Гуля отпрянула от нее и зажмурилась от страха.

— Бабушка! Да какие еще мертвяки? Пугаешь ты меня, что ли? — испуганно воскликнула Гуля.

— Самые настоящие! Больно нужно мне тебя пугать! — серьезно ответила баб Дуся, — Говорю же, Гуленька! Места здесь такие — нечистые.

Гуля не хотела поддаваться страху, но когда за дверью снова послышались шаги, она задрожала всем телом и, обхватив себя руками, попятилась назад.

— Помнишь, я тебе говорила, что Черное озеро людей на дно тянет? Тянет ещё как! А знаешь, почему? Там, на дне, чудище ненасытное сидит, Водяницей зовется. Оно-то живых на дно к себе и тащит.

Баб Дуся, увидев, что Гуля побледнела, как снег, замолчала и шумно вздохнула. Не зная, чем занять руки, она подошла к комоду и поправила на нем белую ажурную салфетку.

— А домой к нам мертвяки не зайдут? — еле слышно спросила Гуля.

— Нет. Дома можешь ничего не бояться. Деревянные стены для мертвяков — непреодолимая преграда. Они их боятся, принимают за гробы.

Гуля села на лавку, напряженно уставившись на запертую дверь. Перед ее глазами рисовались жуткие картинки, навроде тех, что она видела в фильме про зомби. Она никогда не верила в те страшилки и ужастики, которыми делились друг с другом ребята в ее дворе, она считала, что все это глупость, детские выдумки. Но теперь ей казалось, что десятки и сотни восставших из могил мертвецов идут к дому баб Дуси, вытянув вперед, свои длинные костлявые руки…

— Не бойся, Гуленька, я с тобой. Просто свыкнись с тем, что по вечерам мы будем с тобой сидеть дома и развлекать друг друга разговорами. Тут все так живут, ты тоже привыкнешь, — уже спокойнее сказала баб Дуся.

Она улыбнулась, похлопала Гулю по плечу и ушла на кухню. Девочка вздохнула, крепко обняла Снежка, который глухо рычал и косился на запертую дверь, за которой до сих пор слышались чьи-то шаги.

Весь мир Гули в тот вечер вновь перевернулся с ног на голову.

***

Прошло несколько дней с тех пор, как баб Дуся рассказала Гуле тайну Заозерья. Поначалу Гуля боялась выходить на улицу, но баб Дуся успокоила ее:

— Днем ничего не бойся. Днем мертвяки крепко спят. Вон, твой пес сидит и хвостом машет — значит, не чувствует он их, не боится.

С трудом пересилив себя, Гуля вышла на улицу. Снежок радостно залаял, напрыгнул на нее, приглашая играть, и тут же помчался за бабочкой-капустницей, присевшей на цветок. Гуля улыбнулась Снежку, бросила мячик, и пес помчался за ним, громко лая.

Погода стояла прекрасная — солнце золотило воду Черного озера, оно было таким спокойным и безмятежным, что Гуля не могла представить, что на его дне спят какие-то жуткие мертвяки. Это казалось бредом, бабушкиной выдумкой. Гуля даже хотела спуститься к озеру, доказать себе, что может, но передумала. Легкий ветер трепал листву деревьев, от этого казалось, что деревья шепчутся о чем-то между собой. За деревней на лугу паслись козы и коровы. Кругом царила насыщенная, яркая, самобытная красота, которую можно увидеть и прочувствовать только в таких маленьких, всеми забытых, деревушках, как Заозерье.

— Жаль, что мама всего этого не увидит! Как же мне одиноко без нее, — прошептала Гуля.

Она позвала Снежка и пошла с ним по узким улочкам, здороваясь со всеми стариками, которые встречались ей на пути. Но, к своему удивлению, она не встретила на улице ни одного своего ровесника. Вернувшись домой, Гуля спросила у баб Дуси:

— Бабушка, у вас тут что — деревня стариков? Я не видела никого из детей, пока гуляла.

— Нет тут детей. Давно уж нет. Я разве тебе не говорила? Редко кто-нибудь заедет погостить, да и то ненадолго остается. Потому что нечего детям в такой глуши делать, — в глазах у бабушки Гуля заметила смутную тень, — такая вот у нас особенная деревня.

Это прозвучало странно и даже жутко, но Гуля не испугалась, а, скорей, разозлилась. Ей очень не хватало друзей, в городе их у нее был целый двор.

— Чудесно! — расстроено воскликнула девочка, — а в школу-то я вообще пойду? Или ну ее, эту школу? Ведь самое главное — научиться жить по соседству с мертвяками!

— Не ерничай, Гуля! — строго прикрикнула баб Дуся, — За озером все есть, и школа — тоже. Обожди нервничать, до школы-то еще дожить надо, все лето впереди.

Гуля окончательно сникла. Она ничего не ответила и ушла в свою комнату. Вечернее солнце светило в окно, и от этого в тесной комнатушке было душно. Открыв окно, она легла на кровать, обиженно надула губы и не заметила, как уснула.

***

Проснулась Гуля от того, что над ней звенели комары. Лицо и руки уже зудели от укусов. Почесав искусанное лицо, Гуля открыла глаза. Занавески, как обычно, были плотно задернуты, и в комнате было темно и тихо, лишь за стенкой тикали бабушкины часы. Над Заозерьем плыла ночь — черная, тягучая и тяжелая, как все ночи здесь. Она подбиралась к дому и густой жижей затекала в открытое окно, которое Гуля не закрыла с вечера. Девочка опустила руку и нащупала спящего на полу Снежка. Когда ему было жарко, он всегда ложился на пол.

Встав с кровати, Гуля подошла к окну, чтобы закрыть его. Несколько секунд она стояла в растерянности, не решаясь отдернуть занавеску. Ей было страшно увидеть за окном то, о чем рассказывала бабушка — какого-нибудь жуткого мертвяка с гниющей кожей и выпученными глазами. Гуля прижала дрожащие пальцы к губам и зажмурилась. Внезапно из открытого окна послышался тихий голос. Гуля замерла, не веря своим ушам.

— Иди сюда! Пойдем поиграем? Давай руку!

Голос был тонкий, он принадлежал ребенку. Гуля стояла за занавеской и тряслась всем телом, зажимая рот ладонью, чтобы не закричать от страха.

— Иди же!

Гуля прижала ладони к ушам, чтобы не слышать этот странный зов. Но тут Снежок, почуяв незваного гостя, вскочил, глухо зарычал и бросился к окну. Запрыгнув на подоконник, пес громко и отчаянно залаял. И не успела Гуля схватить его за ошейник, как он уже выскочил на улицу.

— Снежок! — что есть сил закричала Гуля.

На шум в комнату прибежала баб Дуся. Гуля вцепилась в бабушку, взгляд ее был испуганный и дикий:

— Бабушка! Окно было открыто, Снежок выпрыгнул и убежал. Он услышал кого-то! Что делать, бабушка?

Баб Дуся отстранилась от Гули, губы ее сурово сжались, брови нахмурились.

— Ничего, — сухо ответила она, — набегается и вернется назад.

Гуля опустила руки, и они безвольно повисли вдоль туловища, точно две длинные веревки.

— Ты, что же, никак не поможешь ему? — выдохнула Гуля.

Баб Дуся укоризненно взглянула на внучку и покачала головой.

— Чем я ему помогу? Не в окно же мне за ним прыгать!

Гуля села на кровать и обхватила руками голову. Из глаз ее непрерывным потоком покатились слезы. Снежок — это все, что связывало ее нынешнюю жизнь с прежней, Снежок напоминал ей о маме. Снежок был ее другом, самым близким и родным, он всегда был рядом с ней. Если с ним что-то случится, как она будет жить дальше? Баб Дуся закрыла окно, задернула занавеску и, не обращая внимания на Гулю, пошла на кухню.

— Принесу тебе воды. Хватит рыдать, ничего с твоим псом не случится!

Гуля судорожно всхлипнула, подошла к окну и, сжав зубы, снова распахнула оконные створки. Ночь холодной прохладой коснулась ее лица, в ноздри ударил запах мокрой травы и озерной воды. Гуля всмотрелась в темноту, но ничего не увидела перед собой. Она задрожала — то ли от страха, то ли от влажной ночной прохлады. И тут вдалеке послышался собачий лай.

— Снежок! — крикнула Гуля.

Конец ознакомительного фрагмента.