Охотник за душами

Александра Лисина

«– Чувак… слышь, чува-а-ак! Помоги, а? – услышал я, вывернув на очередную заснеженную улицу. Одинаковых маршрутов на темной стороне я никогда не придерживался – меньше было шансов, что подловят. Однако места, где нежити скапливалось особенно много, старался посещать почаще. Вот и сейчас, выбравшись с Рудной, услышал невнятный шум и решил проверить, в чем дело. Возле наполовину обвалившейся стены сидели двое. Гулей, разумеется. Кто же еще? Довольно тощие, скорее всего залетные, потому что местных я уже всех повывел, зато радостно повизгивающие и с надеждой глядящие на торчащую из стены перекладину, на которой кто-то болтался. Еще одна тварь подбиралась к бедолаге сверху, с трудом балансируя на осыпающейся крыше, однако при виде меня нежить испуганно присела, раззявила пасть и, коротко вякнув, опрометью кинулась прочь. А еще через мгновение оставшиеся внизу гули тоже углядели опасность и, поджав хвосты, с негодующим визгом скрылись в переулке…»

Пролог

— Чувак… слышь, чува-а-ак! Помоги, а? — услышал я, вывернув на очередную заснеженную улицу.

Одинаковых маршрутов на темной стороне я никогда не придерживался — меньше было шансов, что подловят. Однако места, где нежити скапливалось особенно много, старался посещать почаще. Вот и сейчас, выбравшись с Рудной, услышал невнятный шум и решил проверить, в чем дело.

Возле наполовину обвалившейся стены сидели двое. Гулей, разумеется. Кто же еще? Довольно тощие, скорее всего залетные, потому что местных я уже всех повывел, зато радостно повизгивающие и с надеждой глядящие на торчащую из стены перекладину, на которой кто-то болтался. Еще одна тварь подбиралась к бедолаге сверху, с трудом балансируя на осыпающейся крыше, однако при виде меня нежить испуганно присела, раззявила пасть и, коротко вякнув, опрометью кинулась прочь. А еще через мгновение оставшиеся внизу гули тоже углядели опасность и, поджав хвосты, с негодующим визгом скрылись в переулке.

Я проводил их спокойным взглядом.

Значит, все-таки местные. Чужие меня бы не испугались.

— Спасибо, чувак! — с чувством поблагодарили сверху, и только тогда я присмотрелся к говорившему повнимательнее.

Невезучая жертва оказалась самым обыкновенным призраком. Проще говоря, неприкаянной душой, которую каким-то ветром занесло на темную сторону Верля. Полупрозрачный, слегка светящийся в сумраке силуэт не мог не привлечь внимания нежити. А если он при этом еще и нашумел… хм. Неудивительно, что его быстро отыскали.

Подойдя поближе, я всмотрелся в нелепо болтающегося на конце балки призрака. Мелкий какой-то, худосочный и совершенно незнакомый мне мужичок, одетый в откровенное рванье.

— Ты кто такой? — спросил я, остановившись прямо под ним и уперев кончик секиры в землю.

Призрак заискивающе улыбнулся.

— Дык это… Рыжун я… Кривым еще кличут. Может, слыхал?

— Вор? — поморщился я, но под маской мужичок не увидел. И радостно вякнул, когда я взмахнул секирой и одним ударом обрубил балку у самого основания.

Судя по тому, как неловко он шлепнулся в снег, призраком мужичок себя пока не ощущал. Руки у него после встречи с гулями ощутимо дрожали, дышал он часто, прерывисто, хотя в этом не было необходимости. Да и вел он себя как человек, совсем недавно оказавшийся на темной стороне, — нервно вздрагивал, все время озирался и пугливо пятился, только сейчас, кажется, сообразив, что попал куда-то не туда.

— А… э-э… и где это я? — пробормотал он, тревожно уставившись на матово-черное лезвие секиры. Затем перевел взгляд на такой же черный доспех, частично скрытый длинным плащом, покосился на низко надвинутый капюшон, из-под которого виднелась кожаная маска, закрывающая нижнюю половину лица, и поежился. — Откуда ты взялся, чувак?

Я хмыкнул.

— Это потусторонний мир. Я, можно сказать, тут живу.

— Ы-ы-ы… а откуда тогда здесь взялся я?

— Ты умер. И Фол отправил сюда твою душу, потому что, по-видимому, при жизни ты серьезно нагрешил.

Мужичок, в очередной раз тревожно оглянувшись, еще быстрее попятился в сторону.

— Не-не-не-не… не может быть!

— Может. Ты мертв. Смирись.

— Н-не хочу… — икнул мужичок, убедившись, что вокруг, насколько хватало глаз, царили разруха и запустение. — Н-не могу… это нечестно!

А затем вдруг развернулся и опрометью кинулся бежать, нелепо размахивая руками. При этом на спине у мужичка зияла приличных размеров дыра, оставленная на память чьим-то кинжалом. Но сам он этого, разумеется, не ощущал. И даже не догадывался, что кровавый след на рубахе ему теперь придется носить до самого перерождения.

Я не стал его догонять — за мелкие грешки сюда никого не ссылают, так что передо мной был как минимум вор, а как максимум — убийца. Так что пусть бежит, пока может. Все равно далеко не уйдет.

Не добравшись до поворота каких-то нескольких шагов, бессвязно бормочущий мужичок внезапно сообразил, что ему совершенно необязательно бежать по прямой. И тут же свернул, лихо перепрыгнул через присыпанную снегом груду камней, а затем скрылся среди развалин. Всего через пару ударов сердца с той стороны послышался испуганный вопль, звонкий щелчок челюстей и невнятная возня. Но вскоре все стихло, и на редкость везучий гуль довольно заурчал, впервые за долгое время решив, что ему повезло на охоте.

Отточенное до бритвенной остроты лезвие лишило его нехитрой радости, с легкостью перерубив толстую шею. Не ожидавший такой подлости гуль, захрипев, упал и протестующе забился, а из его пасти с протяжным стоном вылетело крохотное белое облачко и прямо на глазах со сдавленным писком исчезло.

— Прощай, чувак, — равнодушно сказал я, стряхнув с оружия алые капли. После чего развернулся, снова вышел на улицу и, прислушавшись к торопливому шороху лап, создал еще одну темную тропу — до утра с гулями хотелось бы покончить.