Четырнадцатая дочь

Екатерина Федорова, 2023

Среди багровых лесов и желто-бурых полей Анадеи просыпаются древние проклятья, восстают из мертвых колдуны забытой эпохи, льется кровь и гибнут люди…Там встретятся эти двое – девушка из нашего мира и потомок эрни, детей Триры Мстительной, давших обет жить подобно людям. Для неё уготовано пророчество, для него – герцогство. Но сбудется ли пророчество? И уцелеет ли герцогство? Настанет день, и все падет на весы, и лишь воля этих двоих решит судьбу этого мира.

Глава 8. Указание путей

Герцогиня была в комнате для рукоделий, на втором этаже. Когда Рут вошел, она стояла у окна. Рядом на столе возвышалась кособокая корзина, и герцогиня задумчиво перебирала мотки цветной пряжи, горой наваленные в нее. Неизвестный мастер украсил бока корзины вензелями, грубо сплетенными из лозы. Начальные буквы имен герцога и герцогини переплетались за боковые дужки. Концы нескольких мотков, свесившись из корзины, успели за них зацепиться.

— Очередное приношение? — Рут кивнул на корзину. — Добрый день, матушка.

Он нагнулся, подставляя поочередно щеки и лоб под материнские поцелуи.

Герцогине Эвгалир было сорок три года. Происходила она из рода поместных властителей с севера Керсы, не слишком богатых, но и не нищих. Лицо, некогда красивое, теперь увядало. Темно-каштановые волосы пронизывали серебряные нити седины. Серо-зеленые глаза смотрели тревожно и вопросительно.

— Как ты, мой мальчик?

— Хорошо, — ответил Рут. Недовольно поморщился — ну какой же он мальчик, он мужчина-эрни и наследник герцогства. Но матушка этого признавать не хотела, а отец не желал, чтобы ее что-нибудь огорчало.

Вот и приходилось оставаться мальчиком, достигнув совершеннолетия. Рут подозревал, что для этой женщины он будет мальчиком еще лет сорок. Если не больше.

— Ярг тебя вымотал, — заявила с ходу герцогиня. — У тебя одни глаза остались. Чем там кормят в лагере у Энгера — сухарями с солониной?

— Там подают печеную оленину, дичь и похлебку, — отрапортовал он, подавив мученический вздох. — Люди Энгера радуются каждой возможности сбежать из лагеря, так что свежатины хватает. У них даже подают десерт — краснику с окрестных холмов.

— Я вообще не понимаю, зачем тебе там находиться, да и им тоже, — сказала ее сиятельство, резко отодвигая корзину. Полированная столешница жалобно скрипнула. — Сделать уже ничего нельзя. Эти люди погибли, и погибли безвозвратно. Да, ты спрашивал про это плетеное чудо… В прошлом году одна бедная вдова с немощным сыном обратилась ко мне за помощью. Я хотела дать ей денег, но Франц напомнил ваш девиз: «Не помоги, но укажи путь». Так что я купила вдове несколько коз, чтобы у нее было молоко и шерсть на продажу, а сына пристроила в ученики к плетельщику. Эту корзину он сплел для меня, а матушка заполнила ее цветной пряжей, которую спряла сама. Вот и думаю теперь, куда пристроить подарок.

— Найдите бедную девицу, оставшуюся без попечения родных, и предложите ей научиться ткать гобелены, — предложил Рут.

Герцогиня улыбнулась:

— Попрошу Лирта найти такую. Увы, он приглядывает за управой немощных и оставленных без попечения слишком старательно. До меня добираются лишь единицы — он перехватывает всех бедолаг по дороге и безжалостно пристраивает их учениками и работниками в дома горожан.

— Главное, чтобы помощь была оказана, матушка. — Рут пожал плечами. — А уж от кого она исходит…

— Это так, — с легкой грустью согласилась герцогиня. — Но мне, знаешь ли, из-за него совсем нечем заняться. Помощь бедным — единственное развлечение для женщины моего звания и положения. Балы и приемы в моем возрасте уже не столько радуют, сколько утомляют, Рут.

— Думаю, скоро все переменится, матушка, — с наигранной бодростью ответил он. — В Керсу стекаются беженцы из Элимора. Их становится все больше, рано или поздно работы в городе перестанет хватать на всех. И тогда вы сможете заняться благотворительностью вволю. Я бы даже сказал, вам придется ею заняться. Ибо Лирту одному не справиться.

— Да, Элимор, — вздохнула герцогиня. — Говорят, там лютуют призраки. И восстали адельбергские маги. Что-то близится, Рут. И судя по знакам, что-то нехорошее.

Она ухватилась за ручку корзины и сжала ее так, что костяшки пальцев побелели.

— Матушка, — мягко сказал Рут, — вам не о чем беспокоиться. Мы в Вагране, а Ярг на границе с Илазиром. Элимор еще дальше. Это временные и далекие грозы. Они пройдут, вот увидите.

О том, что случилось в Ярге, лучше не упоминать, подумал Рут. Пусть отец сам расскажет потом.

Он провел с матерью еще около сила, разговаривая о всякой всячине, далекой как от Ярга, так и от Элимора, — о цветах, которые она собирается посадить следующей весной на клумбах возле ристалища, о растениях, что цветут сейчас в дворцовой оранжерее. Даже выслушал с улыбкой краткий список «милых девушек из благородных семейств, которых следует пригласить на ближайший праздник, ибо приглашение девушек в дом, где есть наследник без пары, — это прямой долг его матери». Вытерпел утомительное перечисление качеств и талантов девиц. Мать казалась совершенно успокоенной, когда он собрался уходить.

Но когда Рут, взявшись за ручку двери, обернулся, герцогиня снова стояла у стола, прижав к груди сжатые вместе ладони, и с мучительным страхом смотрела на него.

Он жизнерадостно улыбнулся, успокаивающе помахал ей рукой и вылетел за дверь.

Поскольку обеденное время давно миновало, а пообедать в лагере у Энгера ему так и не удалось, первым делом Рут отправился на кухню. Она помещалась на первом этаже Главной башни, слева от входа, и в любой сил дня была полна народу. Рут кивнул трем молодым эрни из управ, что сидели за угловым столом в компании двух молоденьких помощников конюха. Полные миски, стоявшие перед ними, стремительно пустели. Он поймал за локоть симпатичную служаночку, вертевшуюся возле ребят, и попросил ее наполнить еще одну миску, уже для него.

На обед сегодня было фрикасе из молодого козленка и листьев огородной паляхи в яичном соусе. Рут очистил миску, вытер ее ломтем хлеба, зажевал все это пряно-кислыми листьями зерды и запил стаканом красного разбавленного вина. Перед тем как выходить, он глянул на лучи Элсила, косо падавшие из высоких окон кухни. Лучи золотили облака кухонного пара, которые поднимались от кастрюль и плавали над головами поварих.

До вечера была еще масса времени. Искать кого-то, чтобы потренироваться на мечах, не хотелось. Идти в библиотеку, чтобы засесть за тома потайной комнаты, — тем более.

Подумав, Рут решил отправиться в оранжерею, что возвышалась за Главной башней. Туда был проведен отводок от родника, снабжавшего Вагран питьевой водой. Под кусками стекла в частых окладах рам постоянно журчала вода, стекая по извилистому желобу из цветного мрамора, синего в бирюзовых искрах. В журчанье вплеталось чириканье птиц, которые жили в большом вольере в центре оранжереи — иногда вразнобой, но иногда очень даже мелодично. Руту нравилось сидеть на скамеечках, стоявших у кустов рензеи. Ветви ее клонились вниз под тяжестью больших алых ягод, так что скамейки прятались за ветвями как за занавесом. В это время года, осенью, оранжерея была полна плодов и цветов. Последним даже удавалось иногда заглушать стойкий запах птичьего помета, идущий от вольера…

Это место лучше прочих подходило для того, чтобы сесть там, расслабиться и попытаться забыть о Ярге. О домах Ярга. О людях Ярга.

Он вышел из Главной башни и уже развернулся к оранжерее, когда кто-то схватил его за рукав. Рут обернулся.

Заморенная девица в платье, висевшем на ней как на пугале, с потрепанной перевязью на голове, украшенной несколькими косыми стежками цветной нитью, протягивала сложенный листок бумаги. Рут вскинул брови, спросил удивленно:

— От кого? И как к тебе это попало?

— На воротах остановил мальчишка. — Девица мотнула подбородком в сторону ворот Ваграна. — Дал и сказал, что это писулька от одной благородной к наследнику Руту. Просил доставить тут же.

Рут помедлил мгновенье, неспешно взял листок. Поинтересовался:

— Что-то я тебя раньше не видел. Откуда ты?

— Я… благородный господин Лирт велел, чтобы я помогала на вашей кухне. Сказал, чтобы сначала отъелась, а уж потом обещал пристроить в какой-нибудь дом.

По сути, ответа на его вопрос — откуда она — девица так и не дала. Но Руту показалось, что заморенное создание едва сдерживает слезы, и он не стал настаивать на ответе.

Все и так было ясно. В ее речи слышался едва заметный чужеземный акцент, некоторые буквы она произносила в нос. Так разговаривают уроженцы южных стран — Халкидии, Элимора.

— Лирт знает, что делает, — пробормотал Рут. И попытался улыбнуться. — Раз так, беги на кухню. И начинай отъедаться. Тебе на это потребуется много времени, как я посмотрю.

Изможденная девица ответила неуверенной улыбкой, в которой не хватало нескольких зубов, и чуть присела, пробормотав:

— Спасибо, ваша милость.

И медленно побрела ко входу в Главную башню. Рут глянул на письмо.

От него ощутимо веяло благовониями. Да не какими-нибудь, а серендионскими, полученными из цветов и коры благовонных кустарников, растущих только на песчаных почвах Серендиона. Печати на сложенном листке не было. Рут развернул послание.

«Жду вас в «Окороке и даме». Немедленно».

Подписи на листке тоже не было, но это его не удивило. Когда отдаешь посланцу незапечатанное письмо, подписываться глупо.

Он сжал хрупкий листок, задумался. «Окорок и дама», — так назывался довольно популярный трактир в двух кварталах от замка. Говорят, когда-то он звался «Седло барашка и красотка», и всякий мог заказать в нем и то и другое в любой сил дня и ночи. Но время шло, хозяин трактира, начинавший как содержатель притона, разбогател и остепенился. Со временем он нанял вышибалу, который стал пускать в заведение только приличную публику. С девками было покончено. Потом хозяин решил, что название тоже следует облагородить, и заказал новую вывеску. Трактир стал называться «Окорок и дама». Теперь его клиентами были в основном влюбленные парочки, которым было чем расплатиться.

Кем была отправительница письма? Многие поместные властители желали выдать за него свою дочь, но какая из них осмелела настолько, что решила лично устроить себе знакомство с наследником?

Рут изучил бумагу. Дорогая, с атласным отливом. Почерк каллиграфически изящный. Женская рука, без сомнения.

Что ж, как всякий эрни, он должен уважать смелость. Если она ему не понравится, он просто пожурит дурочку и отправит ее домой. А если понравится…

Рут повернулся и торопливо зашагал к воротам. Не следует заставлять даму ждать.

Вышибала у дверей «Окорока и дамы» узнал его сразу же, но не обронил ни слова, только поклонился подчеркнуто низко, открывая дверь. Рут вошел в трактир и огляделся. Хотя обеденное время уже прошло, за половиной столов сидели парочки самых разных возрастов. Перед входом в поварню устроился менестрель, который терзал струны походной арфы и напевал:

Ты не забудь, встав поутру,

И у себя зажечь свечу.

И пусть сгорят в огне свечи

Обиды те,

Что мы друг другу нанесли.

Прибавь туда сомнений яд,

Пусть с ним все горечи сгорят…

Рут нетерпеливо обежал взглядом посетителей. Дама, что ждала его, должна быть одна.

Единственная одинокая фигура, закутанная в синий плащ, сидела за столом в дальнем углу. Он подошел, опустился на стул напротив, сказал, стараясь быть любезным:

— Кто-то прислал мне записку, благородная госпожа. Уж не вы ли…

Две белые руки взлетели вверх, капюшон плаща упал, и Рут уставился на повязку с надорванным сверху сердцем. Служительница Алора Понимающего смотрела на него с поистине божьим пониманием во взоре. Одна из тех, кто приходил просить его отца разобраться с призраками. Одна из семи служителей Элимора. Если бы не набрякшие мешки под глазами, ее можно было бы назвать хорошенькой. А в юности, наверно, она и вовсе была красавицей.

— Вы… — медленно произнес Рут. — Как я понимаю, теперь вы попросите меня помочь вам? Тайком от моего отца.

Служительница качнула головой:

— Нет. Я хочу всего лишь напомнить девиз вашего рода: «Не помоги, но укажи путь». Не могли бы вы отправиться в Элимор и попробовать… просто попробовать указать нам путь? Я знаю, что эрни, хоть и не пользуются своим даром в полную силу, все же позволяют себе видеть и чувствовать, как им положено. Это могло бы помочь в понимании…

— Нет, — отрезал Рут. Он начал подниматься, чтобы уйти. Не слишком вежливо бросил: — Прошу прощения, но продолжать разговор нет смысла. Благословенье Семи на вас и вашу страну.

— И на вашу тоже, — откликнулась служительница. — Ибо ее ждут большие потрясения. Вы знаете, что наш властитель Гуар Валер собирается бежать из Элимора, бросив все — и страну, и свой дворец? Так вот, он полагает, что сможет чудно устроиться в вашем Вагране.

Рут сел.

— Посидите, — благожелательно сказала служительница. — Сейчас принесут вина и сладких пирогов. Со сливками. И здешний менестрель, кажется, начинает новую песню.

Менестрель и впрямь сделал паузу, а потом принялся терзать струны арфы в более быстром темпе. Затянул, возвысив голос:

Прекрасней всех на свете Мерисья Олилер,

У ней златые косы и вежество манер.

У ней на стройной ножке высокий каблучок,

И прелести безбрежные объять не в силах шелк.

Глаза ее большие и манят, и горят.

От этих глаз все маги в сомнениях сидят.

Они цвета меняют — зеленые с утра,

К обеду лиловеют, а коль пришла беда,

Глаза ее пылают, как два больших угля.

Чуть где какой корабль во тьме вдруг заплутал,

Она скорей на берег, таращиться меж скал.

И взгляд ее горящий рассеивает мглу,

И вот корабль спасенный уже стоит в порту.

Уста ее багряны и личико бело,

Она собой прекрасна и в деле ничего —

Ногой дверь выбивает, руками стрелы бьет,

Красой слепит драконов, а шаглам зубы рвет…

— Впечатляет, — сказала служительница. — Это у вас такие девы?

— Это у нас такие песни, — сердито ответил Рут. — Балладу о деве Мерисье поют только в трактирах. Пьяной публике все равно, что слушать, лишь бы ритм был позабористее. Вернемся к Гуару Валеру.

— Да, действительно, — согласилась служительница. — Вернемся к нашему властителю. Думаю, вы уже знаете, что он попросил у вас убежища. Готовьтесь, потому что вскоре он попросит и вашу герцогскую скамью. Правда, ее он собирается выкинуть — то ли форма не нравится, то ли сиденье жестковато. Я слышала, что он собирается установить в вашей зале для приемов трон, который сейчас стоит в его замке. Чтобы сделать эту мечту явью, Гуар Валер уже вступил в сговор с вашими крайне многочисленными поместными властителями.

Сбоку подлетел служка с подносом, уставил стол тарелочками со сладкими пирогами, взбитыми сливками и сливочным кремом. Поставил в центр столешницы кувшин с розовым вином.

— Вы уж простите, — вздохнула служительница, — но у нас в Элиморе трудности с коровами, они, знаете ли, отчего-то перестали доиться. Не нравятся им светлые ночи в сиянии призраков, что поделать… Вот я и решила попробовать настоящих сливок и сливочного крема в вашей стране. Вы позволите?

Рут, проклиная этикет — он был выше служительницы по положению, стало быть, она не могла приступить к трапезе без его позволения, — сделал пригласительный жест рукой. Выждал немного, дав ей возможность проглотить кусок пирога, щедро покрытый сливками. Потом твердо сказал:

— Говорите. Все о Гуар Валере. Все о тех потрясениях, что вы обещаете нашей стране. Ну?

Женщина глянула на него с интересом, взяла кусок пирога с красникой, положила сверху несколько ложек сливочного крема. Пробормотала с набитым ртом:

— Это блаженство… Попробуйте, наследник Рут, всячески рекомендую. Кстати, надеюсь, я здесь гостья вашей милости? Наши храмы, знаете ли, живут на пожертвования, а в Элиморе в последнее время люди разуверились в Семи богах…

— Вы гостья, — ответил Рут едко. — Но не забывайте, что долг гостя — развлекать беседой хозяина.

Служительница по-девчоночьи облизнула пальцы и улыбнулась.

— А что здесь говорить-то? Мне нравится ваша страна. Народ у вас сытый, правитель честный, нет продажных чиновников — наверное, потому, что все высшие чиновники здесь эрни, дети Триры Мстительной. У вас, у эрни, род стоит выше семьи. И если линия какой-то семьи прервалась, кто-то из эрни должен тут же родить младенца, что вновь понесет в вечность имя прерванной линии. А также унаследует имущество, отомстит, если надо — конечно, не преступая обета, упаси нас Йалди Любящая, та, что когда-то предложила простить детей Мстительной и не стирать их с лица Анадеи.

— Вижу, вы интересуетесь нашими обычаями, — спокойно сказал Рут.

— Очень. — Улыбка сбежала с лица служительницы Понимающего, и она с сожалением посмотрела на тарелки перед собой. Вздохнула. — Истинное понимание своего тела проявляет женщина, когда отказывается от взбитых сливок. И медового пирога с красникой. Притом что этот медовый пирог вкуснее всего, что она когда-либо ела.

Рут вскинул руку, сделал знак. Слуга моментально возник у его плеча, низко склонился, выдохнул:

— Чего изволите?

— Приготовьте корзину, — велел Рут. — И заполните ее медовыми пирогами с красникой. Корзину заберет почтенная служительница. Счет за все, в том числе и за этот стол, принесите мне.

— Раз так, добавьте к пирогам еще и горшок со взбитыми сливками, — проворно ввернула женщина. — И да пребудет с вами благословение Алора Понимающего!

Слуга исчез.

— И с вами оно пусть тоже пребудет, наследник Рут, — продолжала служительница. — Надеюсь, вы уловили, в чем шаткость вашего положения в этой стране?

— В том, что у нас все хорошо и чиновники не воруют? — ответил он вопросом на вопрос.

— Именно. — Служительница энергично тряхнула головой. — Ваши поместные властители глядят на благородных людей в других странах, и что же они видят? Что у тех есть возможность пристраивать своих детей к кормушкам. А здесь такой возможности нет, потому что вместо министерств и ведомств в Керсе всего лишь управы. И каждой управой заведуют двое-трое эрни. Которые вместо того, чтобы брать взятки и раздавать земли, смеют нахально и упорно выполнять свою работу. Одно слово — выродки демона.

— И все равно не вижу… — начал было Рут.

Женщина перебила его:

— В вашей стране сейчас слишком много потомков благородных семей, которые хотели бы жить богато, как это положено благородным. Не прибегая при этом к труду, который детям благородных не положен. Но при нынешнем правителе — а точнее, правителях, ибо вместе с герцогом правит весь род эрни — это невозможно. Я знаю, что в вашей столице уже сейчас есть три общества, куда спешно вербуют нищих выходцев из семей поместных властителей. Я знаю, что им рассказывают историю о том, как проклятые эрни захватили власть, после того как один из них силой принудил к замужеству последнюю из прежних Боресков.

Рут сделал невольное движение. Служительница сказала снисходительно:

— Да, я знаю, что они перевирают истинную историю. У нас в храме сохранилась одна книжка, несмотря на все попытки ваших предков сначала выкупить, а потом и выкрасть ее. Судя по записям в ней, принцесса Янзель горела жаждой мести и по доброй воле заключила союз, который затем перерос в брачный. Но благородным не интересна правда. Они хотят уничтожить всех эрни, прикрыть их управы, ввести более жирные налоги и зажить хорошо. А то, что это «хорошо» означает чье-то «плохо», их не волнует. Итак, что мы имеем в результате? Есть множество людей, желающих ухода слишком честного правителя, который не дает им воровать. Но эти люди боятся выступить открыто. Потому что герцог не один, за ним — его «боевые волки». Есть другой правитель, который хочет сменить свою страну на другую, с более спокойными кладбищами. У него есть гвардия, маги, кристаллы Силы, наконец. И все это вместе взятое дает нам захват власти в одном отдельно взятом герцогстве.

— Когда? — коротко спросил Рут.

Женщина с иронией подняла брови:

— О, вот теперь я вижу полное понимание. Не бойтесь, наследник Рут, это случится не сразу. Но механизм уже запущен. Вы не сможете тронуть этих мальчишек, которые бегают на собрания тайных обществ — они пока что ни в чем не виноваты, и их семьи возмутятся. А эрни не смогут вырезать эти семьи, потому что им далеко до людей, до того же Хадрата Отцеубийцы, который в свое время значительно проредил ряды местных благородных.

— Зато мы можем не пустить Гуара Валера в Керсу, — буркнул Рут.

— Можете, — кивнула женщина. Она отщипнула крошку от пирога, кинула в рот, посветлела лицом. — Правда, тогда он въедет в Керсу через Переходные Врата в каком-нибудь дальнем поместье. И будет там сидеть, управляя смутой. А события будут продолжать развиваться, с одной-единственной поправочкой — вы не будете знать, где засел ваш враг.

Рут помолчал, спросил:

— А что будет, если я все-таки отправлюсь в Элимор искать некий путь?

Служительница виновато вздохнула, быстрым движением макнула ложечку во взбитые сливки, лизнула белопенную шапку сверху.

— Предположим, вы находите некий путь. Указываете его нам. Мы… гм… решаем проблему с восставшими призраками. И Гуар Валер тут же возвращается в свою страну. Учтите, ему неизвестно, приживется ли он здесь. Благородные, что восстали против одного правителя, с такой же легкостью восстанут против другого, если тот им не угодит. Конечно, у него гвардия, маги и кристаллы, но благородных в вашей стране сейчас слишком много, как я уже сказала.

— Вот так просто? — недоверчиво спросил Рут.

Его собеседница насмешливо улыбнулась:

— Вам следует воспитывать в себе понимание, наследник Рут. Иногда, чтобы избежать больших бед, нужны лишь крохотные шажки. Просто эти шажки нужно делать в правильном направлении.

— А почему вы не сказали этого моему отцу? — резко спросил он.

Женщина слизнула остатки сливок с ложки, зевнула, не стесняясь Рута. Кинула ложку на стол, потерла лицо руками. Ее клонило в дрему.

— Потому что это был бы шажок в неправильном направлении. Ваш отец или не поверит мне, или попытается решить проблему по-другому. Кстати, у нас в Элиморе есть пословица: не пытайся остановить бурю платком. А ваш отец и все эрни, исходя из моих наблюдений, как раз из тех, кто выходит против бури с платками. Вы моложе, ум у вас еще не закоснел от правил и законов, так что с вами у меня есть надежда.

— Мы правим Керсой почти шестьсот лет, — холодно бросил вполголоса Рут.

— Для того чтобы потерять страну, иногда достаточно одной ночи, — сонно пробормотала служительница. — Тарланьский дом тому подтверждение. Правда, они потеряли неизмеримо больше, чем страну. Мне пора возвращаться в Элимор, наследник Рут. Мы будем ждать вас. Каждую ночь возле главных Переходных Врат Майлока, элиморской столицы, будет стоять прислужник из храма Семи. Подойдите, скажите «укажи мне путь домой» — и он проведет вас к нам.

— А если я приду днем? — хмуро спросил Рут.

От дверей кухни уже несли громадную корзину с пирогами, и тащил ее сам хозяин заведения, судя по внушительному брюху и дорогому камзолу из халкидийской парчи. Толстяк, сгибаясь под тяжестью ноши, ухитрялся на ходу кланяться. Парочки в трактире шушукались и оглядывались на угловой столик.

Женщина хмыкнула.

— Вы наследник герцогства, и ваши дни принадлежат вашей стране. Однако вы еще не женаты, так что ваши ночи принадлежат вам. Для того чтобы понять это, не нужна даже помощь Алора Понимающего. Вам придется приходить к нам по ночам, а к утру возвращаться, ибо только так это можно сохранить в тайне от вашей семьи.

— Я приду, когда смогу. — Рут насупил брови.

Служительница кивнула:

— В ту ночь, когда сможете. Хорошо.

— И если мне удастся что-то понять… — Он помедлил. Выдохнул с внезапной злостью: — Тогда вы отдадите мне книгу, которую не смогли выкупить у вас мои предки.

— Сувенир на память? — Служительница чуть улыбнулась.

— На забвение, — отрезал он.

Трактирщик бухнул на стол между ними тяжеленную корзину, почти полностью скрывшую служительницу Алора от Рута. Склонился перед наследником:

— Ваша милость, какая честь…

Рут сунул руку в маленький карман, который был пришит к внутренней части ремня. Выудил крохотный кристаллик. Внутри дымчатых граней блестела ровная оранжевая искра.

— Что вы, ваша милость! — Трактирщик опять с пыхтеньем перегнулся в поясе. — Для меня честь вас угостить. Все за счет заведения, только заходите еще…

— Бери и дай мне сдачу, — прервал его Рут. — И не вздумай обсчитать ни меня, ни себя. Иначе уже завтра сюда придет Слер, который приглядывает за управой торговых дел и заведений.

Он получил пригоршню серебряков, выложил несколько монеток на стол, попросив трактирщика послать слугу, чтобы тот донес корзину с пирогами до Врат. Затем с трудом затолкал оставшиеся серебряки в тот же поясной карман. Взмахом ладони отогнал трактирщика от их стола и встал, резко склонив голову.

— Благодарю вас, что одарили меня своим пониманием, почтеннейшая госпожа.

— До встречи, — тихо сказала служительница. Вскинула руку, надвинула на лицо капюшон синего плаща, наверняка купленного сегодня в одной из лавок Таруса специально для этого свидания. — И благословение Семи на вас, наследник. Особенно — благословение Алора Понимающего.

Рут вышел не оглядываясь.

До исхода восьмого вечернего сила времени было еще много. Он вернулся в Вагран, хотел было разыскать ту заморенную девицу, но подумал и отказался от этого намерения. И так было ясно, что никакого мальчишки на воротах не было, а была лишь просьба верховной служительницы Алора с покинутой родины. Отказать которой девица никак не могла.

Он подумал и направился в библиотеку.