Белый Шарик – хвост колечком

Екатерина Терехина

Мой дом – моя крепость. Так гласит народная мудрость. Но, как быть, когда твоя крепость превратилась в ад, из которого не выбраться? Как ребенку найти свое место в мире, когда у мамы и папы новые семьи, в которых ему нет места? Приспосабливаться и выживать или уйти навсегда? Какой путь выберет Юра Карасев? И какие тайны хранит душа мальчика, который в один миг стал никому не нужен.

Глава 4

Всю перемену Юрка проплакал. Он сидел за своей партой, положив голову на скрещенные руки и громко, не скрывая слез, рыдал. Мимо ходили одноклассники, но никто не решался к нему подойти. Дети старались не замечать зареванного мальчика. Только изредка, когда рыдания становились настолько громкими, что делать вид, что ничего не происходит не получалось, они боязливо оглядывались на тот ряд парт, где сидел Юрка.

Чувствовали ли они себя виноватыми? Сложно сказать. Может быть кто-то из класса, как и Настя Иванова, понимал смысл происходящего, только стараниями Мыхиной их совесть снова впадала в спячку. Но темный осадок, наверняка, остался в каждой душе.

Когда Галина Федоровна вышла из кабинета в класс заглянула тетя Маша. Увидев техничку, дети боязливо замолчали. Несмотря на почтенный возраст и не очень престижную работу, тетю Машу в школе уважали и даже немного побаивались. Уж очень грозная и независимая она была.

Семеня ногами, женщина осторожно прошла между рядов парт и остановилась возле Юрки. Тот еще громко всхлипывал, спрятав лицо руками.

Тетя Маша аккуратно положила свою широкую морщинистую ладонь на его маленькое плечо и слегка присела. От неожиданного прикосновения мальчик вздрогнул.

— Сынок, — тихо сказала тетя Маша, боясь напугать Юру.

Юра поднял голову, пытаясь взглядом найти того, кто его звал. Его лицо было опухшим от слез. Нос распух и покраснел, рот уродливо искривился, густые темные волосы торчали в разные стороны. Только большие серые глаза, до краев наполненные солеными слезами, излучали слегка поблекший свет, проникающий прямо в сердце. Тетя Маша, увидев этот взгляд, замерла. Тяжелый вздох вырвался из ее уст. Ей показалось, что в то мгновение не семилетний несправедливо обиженный мальчик смотрел на нее, а сам Бог.

— Пойдем, — тихо сказала она, поднимая Юрку со стула, — Пойдем со мной, сынок.

Не чувствуя собственного тела, мальчик медленно поднялся со стула. Его руки дрожали в лихорадке, а ноги были, как вата. В ушах раздавался противный писк.

— Пойдем, дорогой, — причитала тетя Маша, придерживая Юру, чтобы тот не упал, — Пойдем, мой хороший.

Они медленно прошли между партами и направились к выходу. Юрка едва переставлял ноги и постоянно всхлипывал.

— Пойдем, сынок, — приговаривала техничка.

Она одной рукой аккуратно держала Юркину ладонь, а другой, осторожно гладила его по спине.

— Идем, мы сейчас с тобой умоемся, пойдем, мой дорогой. Пойдем…

Дойдя до двери, тетя Маша бросила грозный взгляд на детей, что наблюдали за происходящим. Все, как один, опустили голову. Им казалось, что тетя Маша все знала.

Но добрая женщина не знала правды. Она просто видела боль отвергнутого ребенка, до которого никому нет дела, и не могла пройти мимо.

Заведя Юрку в туалет, тетя Маша осторожно умыла его холодной водой.

— Успокойся, малыш, — шептала она, второй рукой гладя мальчика по голове, — Сейчас станет легче.

Женщина суетливо потянулась за полотенцем, что висел над раковиной на маленьком самодельном крючке. Юра тем временем стоял возле, наблюдая, как вода, что только что текла из крана, с противным бульканьем уходит в водосток. От пережитого стресса его потрясывало. Тетя Маша аккуратно вытерла мокрое лицо мальчика и присела рядом так, чтобы ее взгляд был на одном уровне с Юркиным.

— Получше? — спросила она.

Юра едва заметно кивнул. Женщина обняла мальчика за плечи. Уткнувшись лицом в ее рабочий халат, Юрка заплакал с новой силой. Он не ожидал того, что кто-то вдруг его приласкает. Все обиды, копившиеся годами, в это мгновение прорвались новой порцией слез. Тетя Маша обняла Юрку еще крепче. Ее сердце разрывалось от боли и жалости. Слишком горькими были те слезы.

— Пойдем со мной, я тебя чаем напою! — предложила тетя Маша, когда Юрка немного успокоился.

Мальчик одной рукой еще держался за ее уже выцветший от частых стирок халат, который был мокрым насквозь от слез.

— А урок? — спросил Юра, шмыгая носом, — Галина Федоровна…

— А что она нам сделает? — перебила тетя Маша, — А начнет орать, мы ее тряпкой!

Юра засмеялся.

— Пошли.

Тетя Маша поднялась на ноги и медленно зашагала к выходу. Юрка, едва заметно улыбаясь, пошел за ней. Мысленно он представлял, как тетя Маша гоняет грязной тряпкой Галину Федоровну по коридору.

— Я сегодня в ларьке у остановки такие вкусные конфеты купила, — продолжала тетя Маша, — Ты такие, наверное, не пробовал.

Она шла по коридору к маленькой комнате, что была выделена под хоз. инвентарь из старой раздевалки у спортзала. Пошвырявшись в глубоком кармане, женщина нашла длинный ключ и вставила его в замочную скважину. Через несколько секунд дверь с противным скрипом отворилась, обдав лицо Юрки запахом прелых тряпок и хлорки.

— Осторожно, — сказала тетя Маша, поднявшись на ступеньку и включив свет, — Здесь очень скользко.

Юра все еще стоял возле двери, думая пройти ли ему на урок или принять приглашение технички. Он не хотел идти в класс, но, в то же время, боялся пропустить занятие. До этого он никогда не прогуливал. Мальчика мучила совесть.

— Положили плитку, а она скользит. Хоть босиком по ней ходи, — продолжала тетя Маша.

Она быстрым движением руки хлопнула по кнопке электрического чайника. Тот загорелся голубым светом.

— Здесь раньше же раздевалка была, — продолжила она, развязывая пакет с конфетами, и пересыпая его содержимое в красивую тарелочку с резной каемкой, — Теперь вот, мои владения. Это мужская, а женскую отдали под кухню. Там будут готовить вам обеды. Из комнаты отдыха сделают столовую.

Тетя Маша бросила взгляд в сторону Юрки.

— Ты чего там стоишь? — спросила она.

Юрка замялся и опустил голову.

— Пошли, не тронет она тебя. Был бы нужен, уже прибежала бы. Пол урока уже прошло, и где все?

Мальчик ничего не ответил.

— То-то и оно.

Постояв еще немного в дверях, Юра зашел в подсобку.

Чайник уже закипел. Тетя Маша бросила в стоящие на столе граненные стаканы по пакетику чая и налила кипятка. Серый пар поднялся над ними и крупными каплями осел на горлышке Юркиного стакана. Тетя Маша достала две большие алюминиевые ложки и присела на стул рядом. Одну из ложек она протянула Юрке.

— Извини, — улыбнулась она, заметив Юркино смятение, — У меня только такие. Давно хочу из дома чайные принести, да все забываю. Да и некогда особо чаи распивать… и не с кем.

Женщина тяжело вздохнула и задумалась.

— Дома, впрочем, тоже не с кем.

Юра потянулся за своим стаканом. Он еще никогда не пил чай из граненного. Дома у него был свой бокал, а в школе он никогда не кушал. На буфет родители не давали денег. Юра плотно завтракал дома и терпел до конца уроков. Его обедом был полдник, а иногда, когда мама была на работе, и по возвращению домой Юрку ждал пустой холодильник, ужин. Юра осторожно отхлебнул от края, не поднимая стакан со стола.

«Нет, все-таки с ручкой пить удобнее», — подумал он, но вслух не произнес этих слов.

Он не хотел обидеть тетю Машу.

«Или, если уж пить, то холодное. Как взрослые пьют из граненного стакана белый лимонад… только они еще чокаются».

Юра видел на юбилее у бабушки Зои. Там муж тети Тани, двоюродной сестры отца, много чокался и пил, а потом ругался на отца и свою жену плохими словами. И даже подрался с другим дядей.

«Нет, — подумал Юрка, вспомнив дядю Толю с синяком под глазом, — Холодное из стакана лучше не пить. И, на всякий случай не чокаться. А то мало ли что».

Весь остаток урока Юрка и тетей Машей пили чай с конфетами и разговаривали. Юра рассказал, что с ним на самом деле сегодня случилось. Тетя Маша внимательно слушала, подкладывая в тарелочку еще конфет. Они действительно были очень вкусными.

— Эта Ленка, мне с первого дня не понравилась! — участливо сказала техничка, — Вот, что-то в ней не так. Вроде бы обычный ребенок, но, что-то в ее внешности есть неприятное.

— Крысиное, — перебил Юрка, и тут же осекся.

Он боялся, что тетя Маша поругает его за такое сравнение.

— Точно, — сказала она и задумалась, — Крысиное.

Они оба замолчали.

Тут дверь подсобки отворилась. На пороге стоял запыхавшийся Антон.

— Юрка, — крикнул он, переводя дыхание, — Вот ты где. Там это… мать твоя пришла. Галина Федоровна ей уже все рассказала. Она рвет и мечет. Тебя все ищут.

Юра замер. Внутри него все сжалось и похолодело. Он осторожно поставил стакан на стол и посмотрел на тетю Машу.

Она с горечью глядела на мальчика.

— Давай быстрее, тебя уже вся школа ищет.

Юрка встал со стула и на ватных ногах направился к выходу.

— С Богом, сынок, — прошептала тетя Маша, провожая взглядом мальчишку.