Сердце тени

Екатерина Стадникова, 2014

Может ли один человек представлять угрозу для общества? Может, особенно если этот человек – связной, специально обученный Орденом. Только связным под силу в мгновение ока перемещаться в любую точку пространства. Потому основной задачей связных всегда было сопровождение Теней в их бесконечной борьбе с террором дивных. Тень, которой служил связной Найджел Борджес – леди Дайна Уиквилд – покончила с собой три года назад. Найджелу видится заговор за этой смертью, и он жаждет мести. А для мести нет невиновных. Месть снова и снова толкает людей в котел жестокости и безумия. Разорвать порочный круг, чтобы остановить все раз и навсегда, способна только смерть. Дело за малым – узнать, чья это будет… смерть.

Глава 3. У меня есть сердце?

Пустое купе, косматые облака причудливых форм за окном, а где-то далеко внизу стелятся лоскутным одеялом поля и игриво поблескивают стежки рек. Поезд набрал высоту, выровнялся, и все та же румяная проводница принесла горячий чай, свежую газету и долгожданную аптечку. Сидение мягко вибрировало, не хватало только стука колес… Но откуда ему взяться?

Повозившись немного с набором, носящим гордое название «Самонакладывающиеся швы», Сэр Коллоу придирчиво осмотрел себя в зеркало. «А могло быть иначе… Заживет», — подумал он. Неизвестно, что хуже: боль от раны или зуд и жжение, которые давала заживляющая мазь едко-коричневого цвета и резкого запаха.

Облака почти не отвлекали от желания чесаться, какими бы причудливыми ни казались, так что Джулиус Коллоу развернул газету в надежде найти там что-нибудь стоящее, но и это никак не помогло. Через полчаса мазь впиталась и перестала беспокоить сама по себе.

В купе деликатно постучали.

— Войдите, — отозвался Коллоу в привычной для себя безразличной манере.

— Вам письмо, Сэр, — объявила проводница и вручила плотный черный пакет.

— Спасибо, — но прозвучало это не слишком вежливо.

Даже не читая надпись на штемпеле, можно было догадаться, кто отправитель. Настроение загублено, а значит, испортить его сильнее какому-то письму не под силу. За неимением при себе ножа для бумаг, Джулиус просто разорвал конверт. Пробежав первые пару строк глазами, он извлек из кармана крошечное прямоугольное зеркальце и скомандовал ему:

— Корникс!

— Разве я не права? — осведомилась Тень, возникшая по ту сторону стекла почти мгновенно.

— Ты не только «не права», но и не оригинальна до печеночных колик, моя дорогая. — Задернув плотные шторки, Сэр Коллоу смахнул с лица маску. — Более того, если ты продолжишь в том же духе, я могу справедливо подумать, что это очередной приступ ревности, а с ней мы все решили примерно двести лет назад. Итак?

— Потрясающе! — фыркнула женщина. — Ты стараешься втянуть нас в очередные неприятности, а я даже не могу попытаться остановить тебя…

— Не нужно меня останавливать! — оборвал он чуть грубее, чем требовалось. — Я пытаюсь закончить одну старую партию.

Корникс тяжело вздохнула и покачала головой, рассеивая собственную маску:

— В том твоя беда и есть… — На остром бледном лице отпечаталась прозрачная, едва уловимая грусть. — Вокруг тебя нет людей, только фигуры. Перестань играть живыми и мертвыми.

— Придержи язык. — Брови недовольно изогнулись.

— Похоже, и я стала для тебя просто куском кости на доске в клетку. — Корникс медленно потерла лоб кончиками пальцев. — Может, тогда Фолия собьет с тебя спесь? Ведь именно к ней ты едешь сейчас, верно, Джулс?

— Не соображу, чего ты добиваешься… — скрывать раздражение смысла не было.

— Наверное, того же, чего и ты, разнятся лишь методы, — призналась Тень доверительным тоном. — Думаю, на данном этапе общение зашло в тупик. Прости, что отняла время.

Через мгновение поверхность стекла не отражала ничего, кроме каменного лица самого Коллоу. «Корникс поймет», — уговаривал он себя, пряча зеркало в карман. — «Знает ведь меня… одна во вселенной знает».

Захотелось закрыть глаза и ни о чем не думать, но подобная трата времени — непозволительная роскошь. Разговор с Фолией легким не будет, как ни крути. Даже когда у той мозги работали нормально, найти с ней общий язык мог не каждый, да и в любимицах ходила Никс. Только самое неприятное совсем не это.

Чтобы получить вразумительный ответ, нужно задавать правильные вопросы, а предстояло либо блефовать, стараясь не промахнуться с догадками на морскую милю, либо расписаться в собственной несостоятельности и просить помощи. Второй вариант хоть и выглядел как более-менее благоразумный, не нравился в принципе.

В активе только туманное пророчество — три года назад все кому не лень сильно им интересовались, но так и не восприняли всерьез. К тому же, с тех пор, как девочек разлучили, Робин не предсказала ничего путного. Есть еще странный артефакт, озадачивший реконструкторов на пару лет, и… эти проклятые сны, относиться к которым всерьез по меньшей мере глупо. Не очень-то много.

Сэр Коллоу так гордился своим решением поручить заботу о Вестнике Марии Тэсори, но контролировать последнюю оказалось сложнее, чем он предполагал. С другой стороны, эта фанатичка скорее умрет сама, чем позволит причинить вред ребенку, а значит, маленькая Тень в полной безопасности. Хотя бы тут можно не беспокоиться.

Восемнадцать часов пути — форменное безобразие, особенно когда дел по горло. Заперев купе изнутри, Джулиус с головой погрузился в работу, оставляя разговор с Фолией на откуп сиюминутному вдохновению.

* * *

Дневник Франческо Тэсори мирно лежал под матрасом и ждал своего часа. Эмьюз заметила странную привычку Росарио «заглядывать в гости» в течение дня по сто раз, так что не рисковала читать, чтоб не быть пойманной на месте преступления. Если Ческо для тетки тема запрещенная, значит, есть на то причины. Их-то девочка и рассчитывала найти в потертой книжке.

Приладить прямоугольную деревяшку на место оказалось проще простого, а вот отодрать ее еще раз — нет. Синий пребывал в игривом расположении духа и все время пытался прищемить мисс Варлоу руки, когда та старалась открыть тайник снова.

Ближе к вечеру из чистки принесли платье, и с полюбившимися безразмерными брюками пришлось расстаться.

— Завтра у нас насыщенная программа, — сообщила Росарио за ужином. — Я получила недостающие документы, и мы можем зарегистрировать тебя в ближайшем отделении Департамента Зеркальных Коммуникаций.

— Зачем? — на самом деле, Эмьюз и не вникала в суть сказанного, все ее мысли занимал дневник.

— Затем, чтобы у тебя появился свой собственный номер-знак, — вопрос оказался неожиданным. — Кроме того, уверена, что Лют уже получила свой.

— А-а-а, ну тогда да, — многозначительно протянула девочка.

Тетка нахмурилась и спряталась за газету.

— О чем ты думаешь? — продолжила она уже оттуда.

— Ни о чем, просто хочу спать, — соврала мисс Варлоу.

— Верится с трудом, — предупредила та. — Неужели мальчишка настолько забил тебе голову за каких-то пятнадцать минут? Плохая характеристика для Тени.

Эмьюз предпочла промолчать. Если предметом ее размышлений и был мальчик, то никак не тот, на кого подумала Росарио.

В комнате с сундуком-монстром зеркала не было вообще, так что пытаться связаться с Лют следовало либо из теткиной спальни, либо уж из холла первого этажа. Второй вариант показался более привлекательным, поскольку разговаривать хотелось наедине.

Сделав вид, что собирается спать, мисс Варлоу поднялась вместе с хозяйкой дома наверх и проследила, чтоб та вошла в свою спальню. Только после того, как свет перестал пробиваться сквозь щель под дверью, Эмьюз рискнула выбраться в коридор.

— Тихо! — шепотом скомандовала девочка мимику, когда тот захлопал крышкой.

Естественно, Синий не ответил, но команду выполнил: замер и прикинулся мебелью. Приложив ухо к замочной скважине, Эмьюз терпеливо ждала, пока с той стороны закончатся бормотание и возня.

Просидев неподвижно еще некоторое время, дабы окончательно убедиться, что тетка спит, девочка крадучись направилась вниз. Не шуметь оказалось труднее всего: спустившись на одну ступеньку, следовало сперва попробовать нижнюю носком, чтоб не наступить на скрипучую. Целых шестнадцать ступеней, из которых четвертая, седьмая и тринадцатая подают голос.

С горем пополам добравшись до холла, Эмьюз с опаской заглянула в чернеющее на стене зеркало. Ее собственное отражение выглядело зловеще.

— Фьюри Лют, — прошептала девочка, и гладкая поверхность дрогнула.

Сердце едва не выпрыгнуло из груди, когда за стеклом появилось крайне сонное лупоглазое личико.

— Что ты тут де…? — начала Лют.

— Шшш! — замахала руками мисс Варлоу. — Шепотом! Пожалуйста…

— Прости. — Белая мышь виновато улыбнулась и принялась усиленно тереть глаза. — Я пыталась связаться с тобой весь день.

Только сейчас Эмьюз заметила ссадину на щеке Лют.

— Что у тебя с лицом? — резонный вопрос.

— Училась летать, — похвасталась девочка. — Яник сказал, что заживет, а наставник хвалил.

— Здорово! — Все волнения улеглись, и наступило большое теплое счастье.

Лют жива и явно довольна — что еще нужно? Стараясь заполнить неловкую паузу, мисс Варлоу спросила первое, что в голову пришло:

— Кто такой Яник?

— Тот, кого ты напугала до полусмерти. — Белая мышь сделала свои и без того не маленькие глаза еще больше. — Он пытался забрать меня, помнишь?

— Надо будет извиниться при случае, — Эмьюз виновато улыбнулась.

— Яник добрый… он простит, тем более, если я ему прикажу.

От того, как прозвучала последняя фраза, захотелось поежиться. Что-то изменилось в Лют… что-то неуловимое, но в то же время очень весомое. Стоило только осознать это, как острое бледное личико вдруг перестало вызывать радость.

— Прости, если разбудила, — путаясь в собственных мыслях, прошептала девочка.

— Ничего страшного. — Белая мышь сладко зевнула. — Когда ты переедешь в пансион? Нас поселят в одной комнате, между прочим. Тут безумно скучно и полно… обычных, а старшие Тени не очень-то много мне внимания уделяют.

— Кого полно? — Неприятное чувство усилилось.

Лют наморщила кукольный лобик, изображая недоумение.

— Обычных, ничем не выделяющихся серых людей, — охотно пояснила она. — Они нам не ровня. Третий сорт.

— Мадам Тэсори хочет, чтоб я еще немного у нее пожила. — Общение с Лют стремительно теряло привлекательность.

— Странные у тебя отношения со своей связной, — пожала плечами мышь. — Мне все равно, чего хочет Яник. Нужно сразу показывать, кто главный.

— Наверное. — Настала очередь Эмьюз пожимать плечами.

Когда острое личико пропало, а на его место вернулся темный холл, мисс Варлоу точно знала, что ни в какой пансион она не переедет, а если тетка все же решит отправить туда, Эмьюз сделает все, чтоб остаться!

Не обращая внимания на скрипучие ступеньки, оглушенная и подавленная, девочка поднялась по лестнице в свою комнату. «Неважно, что там учат летать, пусть там хоть… да что угодно! Я не буду жить в одной комнате с новой Лют Фьюри». — Эмьюз упала на кровать. Тут-то и очнулась совесть: она угодливо подсунула еще такие свежие воспоминания о белой комнате без дверей.

«Ты меня не бросишь?» — отозвалось внутри.

— Не брошу… — Сердце больно сжалось, а голос показался невыносимо жалобным.

Почему нельзя прямо сейчас разбудить Росарио и поговорить с ней обо всем этом? О Лют, о пансионе, о том, как Тени относятся к нормальным людям…

Мисс Варлоу решительно встала и направилась к двери, но стоило прикоснуться к холодной ручке, как вспомнилось второе правило Тэсори. Не причинять другим неудобств, если они их не заслужили, — справедливо ведь, никуда не денешься. Тетка спит и не виновата, что непослушной девчонке взбрело в голову испортить себе настроение на ночь глядя.

Эмьюз понимала, что если лечь, закрыть глаза и уснуть, утро наступит значительно быстрее, только тишина тяготила, а взбесившиеся мысли не отпускали. Нащупав под матрасом дневник, мисс Варлоу вспомнила, чем собиралась заняться.

В комнате стоял мистический полумрак: света тусклых фонарей, просачивавшегося сквозь промежуток между занавесями, едва ли могло хватить для чтения. На столе обнаружилась пузатая масляная лампа, а в ящике нашлись спички.

«Если Росарио выйдет из своей комнаты, она непременно заметит огонь и заглянет убедиться, что ничего дурного не произошло», — рассуждала про себя Эмьюз, на всякий случай заранее расправляя постель. Переодевшись в очередную длинную во все стороны рубашку (на этот раз, голубую), девочка осторожно взобралась на подоконник. Шторы выглядели достаточно плотными, чтоб хоть как-то спрятать лампу.

С трудом отвинтив стеклянный плафон, Эмьюз чиркнула спичкой. Странный терпкий запах казался и приятным, и нет одновременно. Было в этом что-то знакомое, оно крутилось на кончике носа и мешало сосредоточиться…

— Ай! — игривый огонек проглотил спичку целиком и обжег пальцы.

Спохватившись, мисс Варлоу зажала рот обеими руками и затаила дыхание… Минуты таяли, но ничего не происходило. Росарио, должно быть, очень крепко спала.

— Спички — не игрушка, — шепотом сообщила себе Эмьюз, откладывая коробок подальше от завораживающего пламени масляной лампы.

Дневник выглядел старым: некоторые страницы слиплись, чернила выцвели, а бумага пропахла плесенью и пылью. Первые записи не были интересными, они лишь подтвердили тот факт, что действительно принадлежат Ческо Тэсори.

Переворачивая один лист за другим, Эмьюз все сильнее чувствовала потребность завести собственный дневник. Ей, несомненно, найдется, что написать там.

К сожалению, жизнь Ческо оказалась намного прозаичней, чем рассчитывала мисс Варлоу. Почти одинаковые дни, тянувшиеся понурой вереницей в стенах этого дома. Встречались даже такие, помеченные единственной строчкой: «Все как всегда. Нечего сказать».

Иногда от одной записи до другой проходили месяцы, а иногда и годы, но понять это помогали лишь даты, выведенные каллиграфическим почерком. Время от времени между страницами попадались сухие листья или мертвые бабочки, заботливо расправленные и невообразимо хрупкие.

Вполне очевидно, что Ческо не был подарком судьбы, он скорее напоминал затравленное существо, обиженное на весь мир по необъяснимым причинам, — но это не могло быть поводом вычеркивать его из памяти. Что же такого страшного сделал Франческо Тэсори?

Эмьюз крепко задумалась: за что бы она захотела забыть о человеке навсегда? Отложив дневник, девочка прислушалась. В тишину спящего дома, разбавленную тиканьем часов, вклинился робкий стук и шелест: за окном начался дождь. Все увереннее и сильнее барабанили по стеклу грузные капли, они легко соскальзывали вниз, оставляя за собой мокрые полоски.

Возможно, ответ следовало искать ближе к последним записям? Глаза уже слипались, но мисс Варлоу упорно листала плотные страницы. Внезапно взгляд уперся в жирную самодовольную кляксу, занявшую собой целый разворот, а дальше ничего не было…

Кто-то (или даже сам Ческо) вырвал несколько страниц, одна из которых все еще лежала под матрасом. В груди поселилось неприятное ощущение неоконченности, недосказанности — оно, конечно, давало широкий простор фантазии, но так хотелось знать наверняка.

Внезапно стук капель прекратился, а в образовавшейся тишине почудилось что-то тревожное. Краем глаза Эмьюз заметила за окном черную покачивающуюся на ветру фигуру! Непонятный некто почти касался кончиком носа заплаканного стекла. Девочка резко обернулась, чтоб на несколько мгновений встретиться взглядом с полным ненависти незнакомым лицом.

В ужасе отпрянув, она не удержала равновесие и рухнула на пол, перевернув лампу и оборвав занавесь. Вылившееся масло мгновенно вспыхнуло! Наверное, мисс Варлоу кричала, потому что у примчавшейся Росарио был крайне перепуганный вид.

— Индекстрэ! — взревела она, и тотчас же из соседней комнаты прилетел графин с водой, который девочка видела на тумбочке возле кровати тетки.

Потушив масляное пятно и успевшую заняться пламенем штору, сонная и растрепанная женщина метнула огненный взгляд в сторону своей подопечной, а заметив на подоконнике дневник, просто-таки пришла в ярость!

— Где ты это взяла?! — рыкнула мадам Тэсори, бешено сверкая глазами.

— Нашла под матрасом! — Эмьюз рассчитывала на большее сострадание.

— Ложь, — процедила тетка. — Обманщикам не место в этом доме, утром отвезу тебя в пансион.

— А я не желаю ехать туда! — Девочка подскочила, как ужаленная, не обращая внимания на ушибы. — И вообще, кто дал право кричать на меня? Бессмертная Тень я, а не ты!

Стоило гневной реплике сорваться с губ, как несчастная Эмьюз уже готова была любой ценой взять свои слова обратно. Так могла бы себя повести Лют, но никак не она!

Тем временем, ошеломленная Росарио медленно пригладила выбившиеся из сеточки волосы и устало опустилась на стул.

— Вот даже как… — грустно усмехнулась она и добавила едва слышно: — Только не опять…

Мадам Тэсори с минуту отрешенно смотрела в окно, в то самое место, где девочке привиделся страшный незнакомец. Тетка что-то бормотала себе под нос, но языка Эмьюз не знала. Когда ожидание сделалось невыносимым, Росарио будто очнулась:

— Дневник я забираю, — бесцветным голосом сообщила она.

Не сказав больше ни слова, Тэсори пошатываясь вышла из комнаты и закрыла за собой дверь, оставив девочку стоять в полупрозрачной темноте. Дождь с новой силой обрушился на и без того мокрую улицу, яростно заливая глаза ядовито-желтым фонарям.

Забравшись под одеяло с головой, Эмьюз попробовала вспомнить лицо человека по ту сторону стекла, но наткнулась на непроницаемую серую пелену, в которой мерцали два размытых голубых пятна. Девочка нисколько не сомневалась, что странный силуэт просто плод ее собственного воображения — жуткий, но ненастоящий. А вот ссора с теткой произошла на самом деле.

«Что будет, если Росарио от меня откажется?» — Эмьюз рывком села в постели.

Единственный человек, который может дать ответ, — Джулиус Коллоу, только что-то подсказывало, что бестактно будет докучать начальнику среди ночи. Спустив босые ноги на пол, мисс Варлоу нашла взглядом статуэтку носатой птицы, спокойно стоящую там, где положено. Повинуясь внезапному порыву, девочка прошлепала к столу и осторожно, кончиками пальцев прикоснулась к блестящим каменным перьям.

«…теплая». — Эмьюз не понимала, что это значит, но от сердца немного отлегло.

Вернувшись под одеяло, мисс Варлоу кое-как заставила себя закрыть глаза. Казалось, она пролежала так не больше минуты, когда громкий навязчивый стук привлек внимание. Распухшие мысли лениво ворочались в ватной голове, а свинцовые веки никак не желали подниматься.

Утро успело настать давно и вовсю заливало комнату золотисто-лимонным светом через лишенное шторы окно. Весело перемигиваясь, плясали в нагретом воздухе легкие искорки-пылинки, а статуэтка птицы играла в лучах солнца точно самый драгоценный камень.

Эмьюз чихнула, да так, что на глазах выступили слезы! Синего в комнате не оказалось, значит, источником шума был не он.

Почти под потолком деловито суетился молоток, приколачивая обратно расшатавшуюся гардину, а на стуле висела новая штора. Красивая темно-синяя тяжелая ткань подмигивала вышитыми серебряными звездочками. Но благостное расположение духа мгновенно увяло, стоило вспомнить о ночной ссоре.

С опаской мисс Варлоу выглянула в коридор: на площадке ни души, и весь дом будто погружен в тревожное ожидание. Стараясь максимально отдалить момент встречи с теткой, Эмьюз на цыпочках прокралась в ванную.

Уронив лицо в пригоршню ледяной воды, девочка принялась яростно отфыркиваться. Внутренний голос подсказывал, что стоит в любом случае попробовать помириться с Росарио. Мадам Тэсори не сделала ничего плохого, а Эмьюз едва не устроила пожар, разбудила ее, да еще и нагрубила. Смотреть в собственные бесстыжие глаза после такого не хотелось.

Вернувшись в комнату, мисс Варлоу обнаружила, что сине-звездная штора заняла свое место, и все вокруг погрузилось в приятный голубоватый полумрак. Заправляя постель, Эмьюз напряженно подбирала слова, которые должны были вернуть расположение тетки, но выходило из рук вон плохо. Банальное «извини, я больше так не буду» звучало слишком по-детски, особенно если прибавить «никогда». А «я беру свои слова обратно» вообще выглядело книжной глупостью.

Так и не найдя правильного решения, но основательно собравшись с духом, девочка спустилась в холл. Только ни там, ни в кухне, ни в комнате Росарио не было. Мадам Тэсори просто ушла, не оставив даже записки, а Синий забился под лестницу и не желал оттуда выбираться. Естественно, ни о каком завтраке и речи не шло.

Чайник, не подававший признаков жизни, ловко отскочил на противоположный край стола, стоило бедняжке Эмьюз приблизиться к нему.

— Та-а-ак!.. — многозначительно протянула она. — А ну-ка иди сюда!

Куда там! Чайник метался из стороны в сторону, расплескивая остывшую воду. Проще, наверное, зайца поймать голыми руками! Прицелившись, мисс Варлоу попыталась накрыть неугомонную посудину полотенцем, но вместо этого больно ударилась об угол стола.

— Прекрасно! — Бок болел, а от обиды хотелось расколоться на тысячу кусочков. — К ножам, значит, вообще нет смысла соваться, да? И не стыдно? Зачем нужен чайник, если в нем нельзя нагреть воды?! Теперь ты «садовая лейка». Убирайся со стола и марш на улицу!

Развернувшись на каблуках, девочка демонстративно зашагала прочь. Оставалось одно: действительно поговорить с Коллоу. Совсем плохо дело будет в случае, если в этом доме с ней не дружат теперь даже зеркала.

Эмьюз не знала, откуда взялась стальная уверенность, что «Сэр Большой Начальник» станет вникать в ее маленькие проблемы и, более того, как-то их решит, но другого варианта в голове не возникало. Ну не Лют же жаловаться, в конце концов? Если Коллоу скажет, что девочка сама виновата, и такая она теперь их этому Ордену не нужна, Эмьюз покинет треклятый дом, полный непонятных, совершенно ее не касающихся тайн, и пойдет искать того, кто оставил для нее вещи в неизвестной камере хранения.

Мисс Варлоу представила, как останется совсем одна. Почему-то это не пугало. Жаль только, что слово, данное лупоглазой мыши, сдержать не удастся. Эмьюз с трудом оттащила большое зеркало из спальни Росарио в свою комнату и заперла за собой дверь.

— Джулиус Коллоу! — без колебаний скомандовала она гладкому стеклу.

И ничего не произошло. Поверхность осталась безучастной.

— Джулиус Коллоу! Пожалуйста… — взмолилась девочка, но и к мольбам, и к требованиям глупое стекло оказалось глухо.

Тогда Эмьюз бессильно опустилась на колени, закрыв лицо руками. В груди что-то невыносимо тянуло и ныло, а к горлу подкатывался горький комок: еще никогда она не чувствовала себя такой несчастной.

— Мисс? — Знакомый спокойный голос откуда-то сверху заставил собраться. — Что на этот раз?

Девочка подняла голову, и взгляд уперся в темное пятно. В зеркале отражался черный силуэт, похожий одновременно на тот, что она видела за окном ночью, и на тот, что встретился в дверях кабинета Коллоу. Вскрикнув от неожиданности, Эмьюз неуклюже отшатнулась, но вместо этого запуталась в подоле платья и опрокинулась на спину.

— Оу, извиняюсь. — Мужчина легко смахнул с лица непроницаемый, жуткий, как сама мгла, покров. — Так лучше?

Серые глаза смотрели серьезно, хоть на губах и играла легкая усталая улыбка.

— Значительно, — промямлила Эмьюз.

— Итак, в чем дело? — поинтересовался тот.

Все мысли разбежались, будто кто-то большой и важный скомандовал им: «Врассыпную»! Поднимаясь на ноги и тщательно расправляя платье, мисс Варлоу пыталась выкроить себе лишние секунды на размышление, но едва ли это могло помочь. Краем глаза девочка заметила, что Сэр Большой Начальник осторожно придерживает рукой ворот, пряча горло.

— Что будет, если Тэсори от меня откажется? — Пожалуй, самый правильный вопрос.

— Мария не может этого сделать, — явно успокоившись, пояснил Коллоу. — А вот вы, мисс, вполне, и поверьте, ей бы подобного не хотелось. Только откуда такие мысли?

— Я… вообще-то я… — Щеки заливала краска.

— Эмьюз, — мужчина скрестил руки на груди, и тотчас же край воротника сполз вниз, открывая стянутый коркой шрам, — если что-то не так, лучше сразу сказать об этом — и не кому-нибудь, а мне.

— Да-да, конечно, — пролепетала она.

Не смотреть на страшную рану оказалось сложно. Заметив это, Коллоу хотел было снова взяться за воротник, но потом вдруг передумал.

— Жизнь Теней очень опасна, — счел нужным пояснить он. — Поэтому я прошу: ничего от меня не скрывай.

— Сэр… я… Да, Сэр, — Эмьюз решительно кивнула.

— И еще: немногие отваживаются вот так просто дергать меня раз в два дня. — В холодных глазах пробежали лукавые огоньки.

— Простите, Сэр. — Об этом мисс Варлоу как-то не подумала.

— Ничего, мне кажется, мы с тобой сработаемся. — Мужчина больше не выглядел надменным, скорее наоборот. — Можешь даже звать меня «дядюшкой Джулиусом», но только между нами, чтоб не портить репутацию «великого и ужасного».

— Нет, спасибо, — грустно усмехнулась Эмьюз. — Тетка у меня уже была, и закончилось это плохо.

Сэр Коллоу нахмурился:

— Тетка? — переспросил он.

— Я… поругалась с мадам Тэсори, — виновато разглядывая ботинки, призналась девочка.

— Да, это и в самом деле не очень хорошо, — согласился новоиспеченный дядюшка. — Но легко поправимо.

— Боюсь, что не так уж легко, — возразила Эмьюз. — Я ночью чуть не устроила пожар, прочитала дневник мальчика, который жил раньше в этом доме, и накричала на Росарио. Теперь из-за всего со мной не дружит даже посуда и не слушаются зеркала.

— Похоже, тебя нельзя оставлять без присмотра, — прилагая усилия, чтоб не рассмеяться, подытожил Коллоу.

Безобидная на первый взгляд шутка отозвалась уколом уязвленного самолюбия.

— Вы не понимаете! — Что-то внутри не позволило промолчать. — Пожар получился случайно… разбилась масляная лампа. Я сидела на подоконнике, и мне вдруг почудилось, будто кто-то наблюдает за мной с улицы…

— На что он был похож? — Неожиданная заинтересованность собеседника слегка смутила.

— Я не помню, и… откуда вы знаете, что это был именно «он»? — Эмьюз чувствовала себя несусветной дурочкой.

— Интуиция, — отмахнулся тот. — Совсем ничего не помнишь?

— Ничего, кроме темноты и расплывчатых голубых кругов, Сэр. — Большую глупость и придумать сложно.

Странно, но, выслушав все это, мужчина облегченно вздохнул.

— Джулиус, — сцепив пальцы в замок, поправил он. — Просто «Джулиус», если «дядюшка» так не нравится. Не хочу тебя пугать, но если подобное повторится, немедленно сообщи мне.

— Д-да. — Неприятный холодок пробежал по спине.

— Вот и умница, — кивнул тот. — А по поводу кухонной утвари…

— Не нужно, — запротестовала Эмьюз, готовая провалиться сквозь землю.

— Не перебивай, это невежливо. — Сэр Коллоу смерил девочку укоризненным взглядом. — Насколько я помню, у Марии Тэсори есть свой некий набор универсальных правил, которым лучше следовать. Так вот, одно из них звучало так: «Не зазорно принимать помощь в том, с чем не в состоянии справиться самостоятельно». Понимаешь, к чему я?

Пусть Эмьюз прекрасно знала, что нож острый и им можно порезаться, пусть кухню со спальней не путала, но вот о человеческих отношениях бедняжка имела весьма смутное представление. Здесь действительно многому предстояло научиться.

— Чтобы заставить чужую вещь подчиняться, ее достаточно в большинстве случаев просто взять в руки, — назидательно вещал «дядюшка Джулиус».

— Угу, — язвительно буркнула себе под нос девочка. — Я едва не свернула шею, пытаясь сделать это.

— Не «угу», а «да»! — возмутился тот. — Я порекомендую Марии серьезней относиться к воспитанию.

— Простите, Сэр! — Еще чего не хватало!

— Джулиус, — устало поправил Коллоу. — Я потратил тут с тобой уйму времени, так что дослушай очень внимательно, пожалуйста. Повторить не смогу.

Эмьюз открыла было рот, чтоб выразить согласие, но мужчина угрожающе сверкнул глазами и для пущей убедительности поднял вверх указательный палец.

— Индекстрэ, — медленно произнес он. — Повтори.

— Индекстрэ, — эхом отозвалась мисс Варлоу.

— Сосредоточенно смотри на цель. Для начала можешь прибавлять название предмета, который нужен, но главное: будь уверенной и представляй, что уже держишь это в руках. А теперь мне действительно пора.

Поверхность стекла на мгновенье подернулась рябью, и девочка осталась одна.

* * *

Джулиус Коллоу с размаху уронил себя в удобное мягкое кресло.

— Да, Джулс, с такой протеже ждут тебя неприятности… — сказал он сам себе и криво усмехнулся.

Поезд прибыл в Шейдивейл точно по расписанию, а до начала приемных часов оставалась еще уйма времени — как раз достаточно, чтоб привести себя в порядок и уладить кое-какие дела. Завтрак отменялся, поскольку его пришлось потратить на мисс «я-устроила-пожар».

Джулиус Коллоу знал Спрятанный город как свои пять пальцев и любил его. Возможно, за то, что именно тут прошли самые счастливые годы, те годы, когда он считал себя юным. Где-то здесь осталось больное беспокойное сердце, успевшее причинить владельцу множество неприятностей.

Достав из чемоданчика затейливую табакерку на трех крошечных ножках, Сэр Коллоу набрал щепотку грязно-серного порошка и сделал глубокий вдох.

— Ваш заказ, господин, — объявил из-за двери высокий дребезжащий голос.

— Повесьте на ручку со своей стороны, — отозвался Джулиус.

— Но плащ помнется! — искренне расстроился портье.

— Ничего страшного. — Бороться с желанием чихнуть оказалось не так-то просто.

Когда звук шагов затих в конце коридора, Сэр Коллоу забрал долгожданные вещи. Имело смысл переодеться в штатское, чтоб не привлекать ненужного внимания.

— Бежевый — не серый, — успокоил себя он.

Удобный просторный плащ, наглаженная белая рубашка с накрахмаленным воротничком, приятного коричневого цвета брюки, клетчатый жилет и бордовый галстук, плюс ко всему, шикарный светлый вязаный шарф (демонстрировать шрам не очень-то хотелось) — все это перекочевало с плечиков на широкую кровать.

Опустошив карманы формы, Джулиус высыпал содержимое на стол: зеркало, пара склеившихся мятных конфет, липкая мелочь, бумажник, и (да!) крошечный красный пузырек. Жидкости в нем осталась едва ли половина, а то и меньше…

Что-то сентиментальное шевельнулось в груди. Покрутив скляночку в руке, Сэр Коллоу нехотя оставил ее в покое. Шейдивейл — это не точка на карте, не город и даже не мир… это воспоминания, густые и зыбкие, как осенний туман. По этим извилистым узким улочкам ходили те, кого нет уже много веков, но память бережно хранит их голоса и силуэты, дразня ими в толпе.

–…я дома. — Нужно было что-то сказать.

Здесь тянуло упиваться одиночеством, звенящим прозрачным воздухом…

«Шляпа с пером» — самая что ни на есть заурядная гостиница, затерянная в хороводе мелких магазинчиков и почти кукольных двухэтажных домиков. Останавливаться здесь вошло в привычку давно. Сменялись поколения хозяев, но Сэр Коллоу оставался желанным постояльцем.

Покончив с переодеванием, Джулиус подошел к большому овальному зеркалу, тремя быстрыми взмахами начертил знакомый клубящийся символ и легко втолкнул его в гладкую поверхность. Только по ту сторону не встретило ничего, кроме замасленной тряпки.

— Господин Отто! — громко позвал Коллоу.

Шаркающие шаги и деловитое пыхтение вселяли надежду.

— Это фы? — Старый гоблин хлопал глазами-бусинками, многократно увеличенными невообразимой конструкцией из выпуклых линз, закрепленной на его ушастой лысой голове.

— Да, друг мой. — Джулиус никак не мог избавиться от сентиментального наваждения.

— Сейчас. — Тряпка вернулась на место, а до ушей донесся ехидный смешок: — Друг… ну надо ше?..

За импровизированной занавесью явно двигали мебель: скрип, скрежет и звук, с каким тяжелый шкаф ползет по паркетному полу.

— Остафь нас, — попросил кого-то старый сморчок.

«Сколько приготовлений», — язвительно заметил про себя Сэр Коллоу. Тем не менее, пока дверь с той стороны зеркала не щелкнула замком, разговор не возобновился.

— Итак, зачем я фам понадобилься? — деловым тоном осведомился гоблин, сдвигая страшную конструкцию со своего лба на макушку. — Фишу, мой порошок очень хорошо дейстфует.

— Не жалуюсь, — охотно подтвердил Джулиус. — Мне нужны сведенья о новейших внепризменных приборах слежения.

— Ах, как ше я усталь от фсяких фопрософ… — всплеснул тоненькими ручками Отто. — Я не спрафочное бюро. Но ф порядке исключения… как старому «другу»… прафда, при одном усльофии.

— И каком? — Удивляться и выяснять причину банально не было времени.

Зеленый человечек сцепил длинные узловатые пальцы в замок на животе и картинно держал внушительную паузу.

— У меня есть фнук, — наконец объявил он.

Ироническое «рад за вас» так и вертелось на языке…

— Дайте ему работу ф Ордене, — вот так все просто… — Меня угофарифают фернуться к преподафанию, но если не устрою мальчика, даше фосфращение ф Спрятанный город радостным не будет.

— Господин Отто, если не сложно, излагайте свои мысли быстрее, я несколько ограничен во времени. — Имело смысл предупредить старого болтуна, что потратить на него полдня в планы не входило.

— А, собстфенно, фсе. — Гоблин растянул рот в широкой улыбке. — Я употреблю сфои талянты на благо Ордена, и мой мальчик тоше. О чем еще мошно мечтать?

— Иными словами, — терпеливо продолжил Коллоу, — помогая, я смогу рассчитывать на ваши выдающиеся познания? Где и что вы собираетесь преподавать?

— Там ше, где раньше, — охотно сообщил зеленый человечек. — Ну, фы соглясны?

За такие хорошие новости по Ордену можно было рассовать целый выводок маленьких уродцев! Пусть у Отто из ушей пучками растут волосы и челюсть у него вставная, но пройдоха еще не выжил из ума и хватки не потерял. Лучшей кандидатуры в шпионы за маленькой мисс-неприятность подобрать трудно. Тем более что старичок станет у нее лектором, как минимум, по двум профилирующим предметам.

— Когда я получу информацию? — всем своим видом демонстрируя заинтересованность, уточнил Джулиус.

— Гут. — Кажется, гоблин уже не слушал. — Мы с фнуком приесшаем через неделю. Я с фами сфяшусь. Посмотрите на него и…

— Это все немного не о том. — .драгоценное время утекало в никуда.

— Ах да… просьба, — спохватился старый хитрец. — Фсе через неделю.

На том и порешили. Заперев номер на ключ, Сэр Коллоу отправился на самое романтическое свидание за последнюю сотню лет — свидание с любимым городом.

Приветливо шелестели не успевшие пожелтеть листья старых деревьев, окруженных узорчатыми металлическими заборчиками. Пряный ветерок ласково трепал волосы, возвращая в прошлое, оставшееся очень далеко позади. Горько-сладкие воспоминания щекотали горло, подбивая что-нибудь насвистывать или напевать. Проходя мимо цветочного магазина, Джулиус поймал себя на том, что очень хочет купить букет. Но кому? Дарить цветы городу, по меньшей мере, странно.

Добравшись до очередной точки своего плана, Сэр Коллоу открыл знакомую дверь и переступил порог под мелодичный звон колокольчика.

— Сто лет вас не было! — оживилась хозяйка магазина, хлопая выпуклыми лиловыми глазами.

— Больше, — виновато улыбнулся он.

— Вы за тем, за чем и тогда? — Крошечное создание сидело на долговязом нескладном стуле, смутно напоминавшем несъедобный гриб.

— Неужто помните? — искренне изумился Джулиус.

— Охотников до моего товара не слишком много, тут нужно обладать особым вкусом, — Тоненькие бровки изогнулись, изображая крайнюю степень расстройства. — Не те нынче времена, сами понимаете, Сэр. Все куда-то спешат… Ну так?..

— И упаковать, пожалуйста, миссис Медоус, — с поклоном ответил Коллоу.

Зашелестев кружевными юбками, крошечное создание принялось сновать туда-сюда. Только очень внимательный посетитель мог заметить переливающиеся прозрачные крылышки у нее за спиной. Госпожа Медоус предпочитала называть свои духи «эликсирами» и смешивать у покупателя на глазах.

— Я прекрасно помню ваш состав, — звенела она тоненьким солнечным голоском. — Не что-нибудь, а именно «счастье».

— Давно хотел спросить, — Джулиус осторожно облокотился о прилавок, — не боитесь, что кто-нибудь украдет рецепт?

— О! — колокольчиком рассмеялась женщина. — Это невозможно. У меня есть особый ингредиент.

— Секретный? — Непринужденная беседа приятно не отставала от графика.

— Да нет же! — захлопала длинными фиолетовыми ресницами Медоус. — Всего лишь любовь и искреннее желание нести радость людям. Во времена, когда все стало модно покупать за деньги, желающие заиметь рецепт ни за что не смогут его воспроизвести.

Получив обернутую красно-золотой бумагой квадратную коробочку и расплатившись с приветливой хозяйкой, Сэр Коллоу перешел к самой неприятной части сегодняшнего плана — посещению режимного учреждения.

Снова поезд, только теперь самый обыкновенный пригородный с убаюкивающим стуком колес и вполне привычным пейзажем за окном. Полупустое купе, в соседках сморщенная старушка с вредного вида собачкой. Загородившись газетой для вида, Джулиус отвернулся туда, где плыли вереницы таких еще по-летнему зеленых деревьев.

— Вы не могли бы закрыть окно, молодой человек? — проблеяла попутчица слабым голосом. — Бедняжка Фи-Фи заболеет!

— Сколько угодно, — отвечать было страшно опрометчиво, но Сэр Коллоу не мог отказать себе в удовольствии.

Следующие пару часов пришлось слушать разного рода поучительные и не очень истории из жизни пожилой особы с собачкой, понимающе отзываясь в нужных местах.

— Сайленткип, — откашлявшись, объявила показавшаяся в дверях проводница. — Стоянка десять минут.

— Жуткое место… здесь держат душевнобольных всех мастей, — проскрипела старушка, с интересом выглядывая за штору так, точно рассчитывала, что пациенты клиники будут бродить прямо по перрону. — Не понимаю, зачем останавливаться здесь.

— Похоже, это моя станция, — отложив газету, загадочно улыбнулся Джулиус.

Хотелось вытряхнуть из головы весь мусор, выслушанный в дороге. Оглянувшись, Сэр Коллоу заметил ставшее знакомым сморщенное лицо, буквально прилипшее к стеклу, чтоб убедиться, действительно ли «приветливый молодой человек» — так удачно маскировавшийся псих.

Извилистая дорожка, петлявшая между высокими деревьями, загораживающими кронами почти все небо, вывела на широкую мощеную дорогу. Джулиус невольно замедлил шаг. Внешняя красота природы не могла заглушить гнетущей атмосферы.

Деревья закончились, их сменила ухоженная лужайка, упиравшаяся в неприступную высокую стену. Остановившись у громадных кованых ворот, Сэр Коллоу позвонил в колокольчик.

Здоровый гориллоподобный охранник долго щурился в крошечное окошко, прежде чем открыть небольшую неприметную дверцу в одной из створок. Разделенный надвое дорогой парк со стройными рядами клумб, прудом и очаровательно подстриженными кустиками мог ввести в заблуждение прибывшего впервые. Все это никак не выглядело больницей — скорее, кусочком сказочного леса. Но вовсе не феи населяли его: неагрессивная часть пациентов мирно прогуливалась туда-сюда под пристальным вниманием персонала.

Появление нового лица не могло остаться незамеченным. Суровая женщина-врач в просторном нежно-розовом форменном халате выросла на дорожке в нескольких шагах.

— Какова цель вашего визита? — осведомилась она, заложив руки за спину.

— Джулиус Коллоу, — холодно отозвался тот, скользнув взглядом по табличке с фамилией и должностью на форме. — Я предупреждал о визите.

— Интересующая вас пациентка в последнее время сделалась беспокойной и опасной, Сэр, — предупредила женщина, жестом предлагая следовать за ней.

— Трогательная забота, но не стоит, — процедил он, чувствуя возможную бессмысленность потраченных часов.

Специфический запах больницы, стандартные пальмы в кадках, пыльные подоконники и холодный шахматный пол — что-то никогда не менялось. Каждый шаг отдавался многократным тоскливым эхом, маячившим в бесконечных коридорах от одной запертой двери до другой.

Вскоре более-менее приветливый пейзаж закончился. Джулиус вместе с провожатой свернул в ту часть корпуса, где содержались приговоренные судом к принудительному лечению и буйные. Крутые ступеньки, потрескавшаяся краска и редкие голубоватые лампы на стенах — коридор уходил под землю.

Медные пластинки с выбитыми на них надписями, позеленевшие от времени, хранили имена пациентов. Попадались и знакомые… Коллоу прекрасно помнил показательные процессы. Ему всегда казалось, что лучше умереть сразу, чем жить вот так, в каменном ящике под землей.

Глухой коридор закончился залитой нестерпимым светом дверью.

— Позвольте, я открою. — Суровая женщина вытащила из кармана толстый тяжелый ключ. — Ни при каких обстоятельствах не входите в темноту. Фолия не переносит свет, так что в лучах ламп вы в безопасности.

— Спасибо. — Горький ком застрял в горле.

— Я запру вас внутри, — невозмутимо продолжала та, — и буду ждать тут.

— Хотелось бы пообщаться конфиденциально, — возразил Коллоу.

— Не волнуйтесь, с некоторых пор внутри полная звукоизоляция, — заверила она. — Когда надумаете выходить — просто нажмите большую белую кнопку.

Разумеется, никаким вдохновением и не пахло — сумбурные мысли толпились, причиняя боль.

Разделенная на две части комната давила гладкими белыми стенами, а бивший с потолка слепящий свет не понравился бы кому угодно. Посредине яркого пятна возвышалось массивное кресло (чем-то напоминавшее трон), намертво впечатанное в пол, остальное терялось в густой бархатной черноте.

— Леди Фолия! — позвал Коллоу.

Кровь барабанной дробью стучала в висках. Сейчас все и решится. Легкий шорох, беспокойное царапанье крепких когтей у самой кромки тьмы и гадкое тошнотворное хихиканье…

— У-у-у… кто к нам пожаловал!.. — едва различимым ветерком донесся свистящий шепот. — Джулиус, милый мальчик… подойди поближе, дай… обнять тебя.

— Мне нужен ваш совет, Леди. — Стена живой тьмы дрогнула.

— Возможно, ты не в курсе последних событий, но… я сошла с ума-а-а… — шипение превратилось в визг, закашлялось и смолкло.

— Посудите сами, — без особой надежды продолжил Коллоу, — к кому мне еще обращаться, если не к своей наставнице?

— И то хлеб, — согласилась Тень. — Итак?

Джулиус почти забыл, сколько Фолии осталось в нем самом. Звуки ее голоса будили шквал воспоминаний. Как же неприятна была роль «пасынка» там, где Корникс получала «материнскую» заботу сполна! Застарелые обиды-раны разом открылись, вытесняя цель визита.

— Ты пришел сюда помолчать? — насмешливо осведомилась Фолия.

— Нет, — покачал головой Коллоу.

Он мучительно боролся с собственной памятью, стараясь дать себе понять, что больше не является покинутым тощим мальчишкой — и очень давно.

— Что ты знаешь о пророчестве, которого и мы, и дивные ждали сотни лет? — наконец, спросил он.

— Смотря что интересует… — прошелестело из темноты. — Правда, похожая на ложь… ложь, неотличимая от правды… безыскусная ложь, официальная правда, которая суть та же ложь… у меня полный ассортимент. Выбирай. Лишь бы хватило возможностей расплатиться за все.

Кашляющие смешки снова сменились мерзким хихиканьем.

— Когда два осколка встретятся, а ледяная тюрьма рассыплется, дерево выйдет из-под земли, и царство лжи падет, — процитировал Джулиус на одном дыхании.

— Хм… — протянула Фолия. — Надеюсь, на этот раз хватило ума пророчицу не растерзать?

— Она жива и здорова, хоть и бесполезна. — Мысли медленно приходили в порядок.

— Уже прогресс. — Полоумная разразилась истерическим хохотом и снова закашлялась. — У тебя не найдется табаку для меня, мой мальчик?

— Не курю. — В душе начинало подниматься раздражение.

— Зря, — фыркнула та. — Если решишь снова навестить меня лет через сто, захвати, будь паинькой. Корникс, кстати, не в пример чаще навещает.

— Вот как? — стараясь не скрипеть зубами, улыбнулся он. — Вернемся к нашему вопросу.

— Ах, да… пророчество, — мечтательно мурлыкнула Фолия. — Собственно, я услышала, что хотела. А ты, если не собираешься квартировать остаток вечности за стеночкой, лучше забудь об этом. Именно так звучит единственный совет, который я могу дать.

Неожиданный тупик заставил крепко задуматься.

— Оно, конечно, дело твое, — продолжала Тень. — Только скоро начнетсятакое… тсс… не проси, не скажу ни слова!..

— Тогда последнее на сегодня. — Коллоу мысленно уже сто раз нажал на кнопку и вышел вон. — Каким должен быть артефакт, чтоб его нельзя было отделить, даже пропустив носителя через сферу-контейнер и реконструировав?

— Смотри-ка… неужели все зашло настолько далеко? — Полоумная явно издевалась.

Почувствовав себя еще большим идиотом, чем полный состав пациентов клиники, Джулиус Коллоу поднялся на ноги и, не прощаясь, направился к двери.

— Там, где история стала легендой, нечего делать таким, как ты, мой мальчик, — презрительно бросила Фолия ему в спину.

— Да как ты смеешь! — Не выдержав, Джулиус метнулся назад, остановившись у самой кромки тьмы.

— Как все запущено… — Он кожей чувствовал движение по ту сторону непроницаемой воображаемой стены. — Под глазами круги… нездоровый цвет лица… Плохо спишь? Мучают кошмары?

— Это к делу не относится! — рыкнул Коллоу.

— Знаешь, почему ты в безопасности? — Все попытки взять себя в руки с треском провалились. — Пока не разучишься думать головой и не начнешь чувствовать сердцем, правильная и логичная ложь будет водить тебя за нос до бесконечности.

— Хватит бреда! — вот сейчас отчетливо проступила потребность шагнуть в темноту и уничтожить ехидное существо, хотя этот поединок ему, скорее всего, не выиграть.

— Напоминаю, мы в дурдоме! Здесь никто не может мне запретить говорить правду…мою правду. — На мгновенье показалось, что в нескольких дюймах промелькнуло жуткое искаженное недугом лицо. — Корникс говорила, что ты слишком много помнишь, особенно о других Танцорах. Не стоит. Дорога воспоминаний неизменно приводит сюда.

Утопив кнопку до упора, Джулиус все же решил попрощаться.

— И еще, я не «помню», я «знаю», это несколько разные вещи, — добавил он.

— А вот я знаю, что ты больше не придешь. — В голосе Фолии вдруг не осталось ни капельки иронии, будто никакой болезни и не было вовсе. — Пообещай, что когда перед тобой встанет последний выбор, ты сделаешь его не умом, но сердцем…

–…обещаю, — едва слышно прошептал Сэр Коллоу, переступая порог.

* * *

В ушах невыносимо звенело, а во рту стоял привкус крови. Разбитый и подавленный, Джулиус задумчиво брел по широкой мощеной дороге к станции, когда бесшумная Тень, поравнявшись, взяла его за руку.

— Ты… — выдавил он. — Ты приносила ей сигареты?

— Нет, — честно призналась Корникс. — Фолия неизлечима и бессмертна одновременно. Страшно, верно? А иногда мне кажется, что с чем с чем, а с головой у нее все в порядке. Ничего не сказала, да?

— Ничего, — подтвердил Коллоу.

— Как и мне. — Маска не позволяла видеть лицо, но и без этого Джулиус чувствовал улыбку на губах своей вечной спутницы.

— Слушай, Никс, как ты думаешь, у меня есть сердце? — прокручивая в голове последнюю фразу Фолии, как бы в шутку спросил он.

— Ну разумеется… маленькое такое, сухое и сморщенное, но точно есть! Вот тут примерно, — обогнав на пару шагов, Леди Корникс легонько ткнула кулаком своего друга и начальника в грудь.

— Без рук! — изобразив обиду, прикрикнул Джулиус.

— Что, наперегонки? Кто последний, тот… дивный! — и будто время обернулось вспять.

— Провокация! — но черная фигурка уже маячила на повороте.

Прозрачное осеннее солнце нежно целовало землю косыми золотыми лучами, а над головой шумели высокие деревья. Он быстро бежал по пыльной дороге, цокая тяжелыми сапогами, точно подкованная лошадь. Бежал не ради победы, а для того, чтоб сказать своему единственному другу: «Спасибо, что ты есть».