Алихан. Рабыня демона

Екатерина Ромеро, 2022

Я стала бесправной рабыней жестокого и беспощадного демона, полководца армии Тегерана, который одним только взглядом своим способен причинить мне невероятную боль. У него нет души и сожаленья, он даже не человек, и я должна покориться ему, или умереть.– Ты знаешь, что бывает с беглыми рабами или так сильно захотелось стать кормом для здешнего зверья?– Я не ваша рабыня! И не собираюсь больше находится с вами.– Ты посмела сбежать от своего хозяина, Саназ, и будешь наказана за это.– Как это наказана…что это значит? Вы не посмеете!Непонимающе смотрю на Алихана, а после поворачиваю голову и вижу несколько подошедших слуг воина.– Парс, привязать ее к ближайшему стол# Очень жестокий герой# Откровенные сцены# Девственница# От ненависти до любвиПредупреждение! Строго 18+

Глава 2

Прихожу в себя от жутко громкого галдежа вокруг в какой-то тесной ржавой клетке. Во рту дико сухо, а еще жутко болит голова. Поднимаюсь на колени, и вижу вокруг такие же клетки как и моя. Кажется, их тут сотни. Все они расставлены в два ряда на большой открытой площади, и стоят прямо на холодной сырой земле.

В клетках этих сидят самые разные животные и птицы, а еще…люди. По большей части молодые девушки и парни, которые имеют такие же кандалы на ногах, как и у меня.

Мимо клеток снуют прохожие, с интересом разглядывая их содержимое. Кто-то торгуется, кто-то уже рад купленному товару. А у меня кровь стынет в жилах, когда я понимаю, что я тоже товар. Такой же, как и все остальные здесь.

— Выпустите меня! Немедленно откройте клетку. Помогите!

Что есть силы колочу по прутьям этой проклятой клетки руками и ногами, но кроме боли в коже от кандалов не добиваюсь ровным счетом ничего. Прохожие так и проходят мимо, лишь бросая на меня взгляды, полные равнодушия. Уже через минуту безумного пинания клетки с ужасом обнаруживаю, что я босая. Эти сволочи стащили мои кеды, и теперь я стою без обуви на ржавом и холодном металле.

Отползаю в самый дальний угол клетки, когда мой громкий крик внезапно привлекает одного покупателя, и он вплотную подходит ко мне. Этот человек, если его можно так назвать, жадно смотрит на меня, словно выбирает зверька на базаре. У него огромный надутый живот и поредевшая уже мерзкая серая борода. Глазки темные и мелкие, а лицо обрюзгшее и красное, как у последнего алкоголика.

— Повернись, товар.

С ужасом понимаю, что это он мне говорит, и только дальше забираюсь в свою клетку, как в единственное возможное укрытие сейчас, но грубая толстая рука нагло пролазит через прутья, и хватает меня за голову, заставляя посмотреть в заплывшие глаза.

Этот урод крутит мое лицо по сторонам, довольно причмокивая.

— Ай, не трогайте меня!

С трудом вырываюсь из его лап, стараясь утихомирить подкативший к горлу приступ тошноты. От этого человека воняет не меньше, чем от того охранника, который набросился на меня в прошлый раз.

— Строптивая, но мне нравится. Гаро, сколько хочешь за этот товар?

— Тысячу золотых.

— Ха, Гаро, ты свихнулся? Посмотри на нее, кожа да кости. Обычная человечка. С моими клиентами она загнется уже через неделю. Даю пятьсот, и то, много будет.

— Икран, я за нее торговаться не собираюсь. Чистая кожа да белые как снег волосы этой человеческой суки чего только стоят. Нет золотых, проходи мимо, я ее и так продам. Тысячу или проваливай.

Тот, кого назвали Икраном, продолжает нагло сверлить меня взглядом, явно взвешивая, стою ли я названной суммы, и впервые в жизни я жалею, что родилась натуральной блондинкой с белой кожей и ясными голубыми глазами. Тут же волосы свои длинные сгребаю в охапку и скручиваю в узел тугой, чтобы их не было видно, но кажется, уже слишком поздно.

— Ладно, паршивый ты торгаш. Беру.

С ужасом смотрю, как отекшей грязной рукой Икран вытаскивает коричневый кожаный мешочек из кармана, и достает оттуда золотые монеты. Много звенящих и искрящихся на свету монет. Целую охапку. Он пересыпает их Гаро прямо в руки, после чего моя клетка открывается, и меня грубо выволакивают из нее, бросая прямо на землю.

Икран стоит напротив и довольно смотрит на меня, поглаживая свой отвратительный живот через дырявую накидку.

— Вставай шкура. У нас мало времени. До вечера надо добраться. Мои клиенты ждут. Пошли.

Грубая рука сжимается на моем предплечье так сильно, что у меня аж искры из глаз сыпятся.

— Пустите, мне больно! Вы что с ума сошли? Я вам не вещь, чтоб на базаре покупать. Немедленно отпустите меня!

Отталкиваю его, но тут же оказываюсь в захвате крепких рук. Этот урод с такой силой сжимает мое горло, что мне начинает критически не хватать воздуха, а перед глазами сразу все темнеет. Он долго не отпускает своей руки, и я чувствую, что еще немного, и я просто задохнусь от удушья.

— Теперь ты моя шармута. И будешь делать то, что я тебе сказал. Мой товар не разговаривает. Он работает, и ты тоже скоро будешь работать. Пошла!

Икран отпускает меня, и я тут же на землю падаю, но передохнуть мне никто не дает. Грубый толчок в спину заставляет быстро подняться и идти дальше молча. Я поглаживаю рукой свою раненную шею и не решаюсь больше провоцировать этого уродливого монстра.

Только спустя несколько минут замечаю, что Икран не только одну меня ведет. Вероятно, сегодня у него был очень удачный выторг на рынке, так как он тащит еще нескольких девушек, явно купленных на том же базаре. Все мы связаны между собой тяжелой цепью, пронизывающей наши кандалы, и жутко скрипящей при каждом шаге.

Я не знаю, сколько мы проходим, минуя сотни деревьев, но от слабости меня совсем покидают силы, и в какой-то момент я просто сваливаюсь на колени, тормозя этим всю колонну. Осознание того, что я попала в какой-то жуткий плен в другой стране, не дает даже вздохнуть нормально. Слезы страха и обиды душат меня, а надежда кажется такой призрачной, что я не вижу даже ее проблеска.

— Я не могу больше. Я очень устала. Дайте мне воды.

Сглатываю, пытаясь хоть как-то смочить свое сухое горло, но толку мало. Я слишком долго не пила, потому сейчас ощущаю лишь едкую горечь во рту.

Видя, что колонна остановилась, Икран быстро подходит ко мне, недовольно окидывая взглядом.

— Чего ты не идешь, шармута?

— Я пить хочу. И я не знаю, что значит “шармута”.

— Это значит шлюха, которой ты будешь работать.

— Что?! Я никакая не шлюха!

Вскакиваю на ноги, сжимая руки в кулаки. Еще более мерзкого существа я в жизни не видела, и если Икран думает, что заставит меня быть чей-то подстилкой, то очень в этом ошибается.

— Ты товар, человеческая шармута, поэтому помалкивай, пока я добрый. Ты просто тело, которое очень скоро будут трахать мои клиенты.

— Нет, прошу. Вы не можете так поступить со мной!

— У тебя больше нет права голоса. Мой товар только ноги умеет раздвигать. Хочешь пить? Пей. Вон вода.

Он показывает мне обшарпанной рукой на какую-то ближайшую лужу, которая настолько грязная, что я даже дна ее не вижу. От подступающих слез мне трудно говорить. Услышанное просто лавой меня обливает. Он же не серьезно это, да?

— Я не буду эту воду пить. Вы что не видите, какая она грязная?

Едкий противный смех раздается над самым ухом.

— Значит ты еще недостаточно подыхаешь от жажды. Пошла!

— Подождите, стойте! Скажите, где я нахожусь, что это за страна?

Икран останавливается, окидывая меня пренебрежительным взглядом.

— А люди и правда умом не отличаются, вижу я теперь. Оглянись по сторонам. Знаешь ли место получше? Ты в округах Ширеза, человечка, уже к самому городу скоро подойдем. Вы, людишки, почему-то любите звать это место адом, но мы называем наш мир Хамадан.

Он произносит это с невероятной гордостью, а у меня спирает дыхание. Я не верю в это. Этого просто не может быть. Ад. Я что, в аду?!

— Шевелись, у нас мало времени.

Икран больно толкает меня вперед, и я молча ступаю дальше, сцепив зубы и роняя горькие слезы. Вокруг стоит такая холодина, что мне приходится все время обхватывать себя руками, чтобы хоть немного согреться. В некоторых местах мороз настолько сильный, что я вижу обледенение ручьи, однако почему-то они не синего, а зеленого или темно серого цвета.

Мои босые ноги очень быстро замерзают и я даже не представляю, как буду продолжать ступать дальше, при этом не стерев стопы до крови и не отморозив их напрочь.

Мы идем дальше, кажется, еще несколько часов. От усталости я уже едва ноги волочу, пить хочется еще сильнее, но я даже не думаю больше окликать Икрана. Мне с головой хватило воды, предложенном им из лужи.

Я замираю на месте, когда издалека вижу целую свиту каких-то воинов, которые выходят из-за гор и направляются прямо к нам. Они похожи на какой-то большой сбор дикарей, вооруженный до зубов различными мечами, копьями и топорами. Этих мужчин так много, что я невольно назад отступаю, насколько еще позволяют мои кандалы.

Икран тоже замечает дикарей и заметно нервничает. Он дергается бежать в сторону, но уже слишком поздно. Свита заметила его, ему не скрыться, поэтому он так и застывает на дороге, произнося тихо какие-то неизвестные мне причитанья.

Уже через минуту мы все оказываемся захваченными в большое кольцо. Дикари обходят нас со всех сторон, перекрывая любые попытки побега огромными лошадьми. Эти животные какие-то ненормально крупные, от чего я едва ли смогла бы дотянуться до длинной гривы хоть одной из них.

Оказавшись в этом захвате, я невольно прикладываю руки к груди. Мне хочется закрыться от диких глаз этих воинов, которые с жадностью смотрят на всех девушек, но на меня почему-то глазеют больше всех, словно я какое-то редкое животное, которое они нашли в лесу.

Внезапно свита расступается, пропуская вперед самого крупного воина из всех на черной лошади, и я замираю от увиденного. Этот мужчина просто огромен, словно какая-то гора из мышц. Он точно будет больше двух метров ростом, и это как минимум. У него темная бронзовая кожа и черные как смоль волосы, вплетены по бокам в какие-то узоры. На широких запястьях виднеются черные отметины, словно татуировки с неизвестными мне знаками.

У него совсем нет рубашки или хоть какой-то накидки, хоть по ощущениям на улице точно минусовая температура. На дикаре надеты только штаны с черными огромными ботинками и очень широкий пояс, на котором виднеется блестящий меч.

Мощными руками великан сжимает кожаные поводья лошади, которая слушается его безукоризненно, выдыхая серые клубы воздуха на этом морозе. Сглатываю от страха, когда вижу на широкой груди дикаря целое ожерелье из каких-то острых клыков. На некоторых из них отчетливо виднеются капли крови, будто это совсем еще свежий трофей.

Но страшнее всего вовсе не ожерелье этого воина, а его лицо. У него мощный подбородок, прямой нос и тонкие губы. Густая черная борода перекликается с такой же черной растительностью на груди, уходящей прямо под пояс. Страшные зеленые глаза обрамлены черными ресницами и бровями с острым изгибом. На одной брови виднеется крупный рваный шрам, который тянется практически до виска, рассекая кожу.

При виде этого воина Икран тут же на колени падает, кланяясь его лошади в самые ноги. Мы же с остальными девушками быстро переглядываемся, непонимающе смотря на такую реакцию того, кто еще минуту назад вел себя как настоящий король перед нами.

— Мой Господин, как я рад встретить вас.

Не узнаю голос Икрана. Вместо громкого и мерзкого сейчас он тихий и умоляющий. Этот обрюзгший мужик просто дрожит перед этим воином как заяц, стоящий перед волком.

— С нашей последней встречи ты так и не научился врать, Икран. Я надеюсь, ты не забыл про свой долг также, как не забыл, кто твой Господин.

Голос этого воина громкий, очень низкий и пронизанный сталью. Почему-то он тут же заставляет меня всю сжаться в какой-то мелкий комок. Так только полководцы разговаривают, и я невольно понимаю, что он тут главнее всех. Он их господин.

— Мой хозяин, у меня нет монет сейчас, но я все верну, обещаю. Я работаю, стараюсь, правда, но клиентов все меньше. Никто не может себе позволить покупать мой лучший товар. Но поверьте, с сегодняшним выторгом я быстро все откуплю. Прошу, дайте мне еще немного времени.

— Твое время вышло, наглый лживый шакал. Я не буду ждать, пока ты снова спрячешь свою поганую шкуру от меня подальше.

Воин вытаскивает свой огромный меч, и Икран тут же на колени пред ним падает, складывая руки в умоляющем жесте. Я впервые замечаю, как этот мужик чего-то так сильно боится.

— Нет! Только не убивайте, умоляю! Вот. Посмотрите сюда. Возьмите ее. Она мой самый ценный приобретенный товар за последние годы. Десятилетия даже. У меня нет ничего дороже нее. Заберите в уплату долга. Эта белокожая женщина невероятно ценна и редка. Нигде такой рабыни больше не найдете. Ее молодое тело принесет вам истинное наслаждение, уж поверьте старому псу.

Икран стоит на коленях и при этом дрожащей рукой указывает в мою сторону. Прямо на меня, отчего у меня тут же начинает неистово колотиться сердце от страха. Да как он может! Просто предлагать меня как какой-то товар этому дикарю!

Я боязливо поднимаю глаза на воина, и впервые встречаюсь с ним взглядом. И смотрит он на меня своими страшными зелеными глазами так пренебрежительно, словно я не ценнее, чем горстка тухлой земли. От взгляда этого дикого почему-то не по себе становится. Он словно обжигает мою кожу холодом могильным, от которого хочется скрыться за всеми стенами мира.

— Зачем мне твоя бесхозная шармута? Она ничем не отличается от моих других рабынь. У меня их тысячи, если ты забыл. Еще одна мне не не нужна.

— О нет, мой Господин. Это человеческая женщина. Она юна и красива. Вы сможете ею насладиться сполна. Нетронута еще ни одним моим клиентом. Только сегодня купил. Слово Икрана.

Икран поднимается и ко мне близко подходит. Одним махом он хватает меня за лицо и рывком распускает мои скрученные длинные волосы, которые я так тщательно старалась скрыть от всех.

— Вот. Посмотрите на ее кожу и волосы, это же чистый снег. А глаза какие светлые, как аквамарины. Редкой породы существо.

Длинные густые локоны тут же спадают мне на прикрытую грудь, опускаясь до талии, а мне…умереть хочется от этого унижения. Икран меня презентует воину точно зверушку на всеобщее обозрение, но кажется, это только начало пытки.

— А тело ее, это же чистый мед. Услада для глаз. Мой Господин, сами посмотрите!

Громко вскрикиваю, когда грубые лапы Икрана буквально раздирают на мне майку, и больно перехватывают руки, заводя их назад, и показывая всем мою голую грудь второго размера. Она тут же на этот адский холод реагирует, покрываясь мурашками, а я плакать начинаю. От унижения.

Я пытаюсь прикрыться, но этот зверь в десятки раз сильнее. Все что я могу — лишь стыдливо рыдать, пока меня буквально пожирают глазами сотни мужчин. Они разорвут меня прямо тут. Даже следа не останется.

Слышу едкое улюлюканье этих дикарей. Кто-то присвистывает, кто-то начинает оголтело орать. Сквозь застилающие глаза слезы я замечаю, как этот страшный огромный воин все еще смотрит на меня. И глаза его зеленые при этом загораются каким-то странным ярко-оранжевым пламенем. Таким дьявольским, что я впервые жалею, что все еще не погибла в этом аду. Как у человека вообще такое с глазами случиться может, чтоб они взяли, и поменяли цвет, загорелись просто?

— Так и быть Икран, я возьму у тебя эту шармуту, но только в качестве извинения. Она не стоит и десятой доли твоего долга. А чтобы ты больше не забывал о том, что должен мне, я оставлю тебе напоминание.

Одним махом воин молниеносно отсекает Икрану пол руки своим большим мечом, отчего тот начинает истошно орать, падая на землю в муках боли и качаясь по ней. Из обрубка его руки ярко красным фонтаном брызгает кровь прямо на землю и траву, из-за чего я едва ли сдерживаю свою тошноту.

Все что я могу в этот момент — быстро схватить ошметки своей майки, и прикрыться ею, лихорадочно переваривая только что услышанное. В эту секунду я еще не понимаю, что значат слова воина. Как это забрать, куда, зачем? Как это вообще возможно?

Все происходит слишком быстро. Тот, кого тут все именуют Господином, быстро спрыгивает с лошади и идет прямо ко мне. Этот огромный мужчина все ближе, так как он невероятно высокий, и его шаг, наверное, равняется моим трем.

В его руке тот самый меч, которым еще минуту назад он отсек руку Икрану. С него все еще капает свежая алая кровь. В этот момент я понимаю, что дикарь намного больше, чем мне показалось изначально, и кажется, он идет, чтобы убить меня.

Что есть сил, быстро отползаю назад, но воин не дает мне сделать ни шагу больше, настигая в считанные секунды. Он наступает мощной ногой на цепь от моих кандалов, предотвращая любую попытку побега. Словно огромная гора этот страшный мужчина возвышается надо мной, заставляя мое сердце неистово стучать от ужаса.

— Мое имя Алихан. Я полководец армии Тегерана, и твой новый хозяин. Отныне ты моя рабыня, и будешь мне подчиняться. Во всем.

Я стою перед этим огромным воином на коленях, прижимая разорванную майку к себе, и не верю в то, что слышу. Меня так сильно колотит от жуткого страха и пронизывающего холода, что я даже ответить ничего не могу. Слово окаменела вся, застыла, и чувствую только, как соленые слезы стекают по обледенелым щекам.

Если до этого я думала, что попав в лапы к Икрану, мне не посчастливилось, то теперь я понимаю, что настоящий ад для меня только начинается.