(Не) нужные для босса. Семья на заказ

Екатерина Ромеро, 2023

Дотошный, придирчивый и просто невыносимый! Гениальный архитектор, самодур и по совместительству мой начальник, его святейшество, Егор Айдаров. Оставшись одна с маленьким ребенком на руках я даже не думала, какое предложение мне сделает новоиспеченный босс.– Вы?! Боже, выйдите, не смотрите! Не смотрите!– Я не смотрю! Мне надо кран перекрыть, отойди!Подхожу ближе, от чего Виктория с ужасом жмется от меня к стене.– Смотрите! Не смейте смотреть на меня!– Черт, Виктория, выйди я сказал, бегом!Она грудь почему-то руками прикрывает, тогда как я вижу ее гладкую промежность. Ох, лучше бы ее прикрыла, так как возбуждение мгновенно простреливает в паху. Черт.

Глава 7

Я не закончил проект в этот день и остался допоздна. Обожаю работать, когда тихо, когда никто не мешает и не топчется под моим кабинетом. Виктория Лебедева, двадцать три года. Эта молодая ассистентка показалась мне весьма неглупой и даже привлекательной, однако золотое кольцо на ее пальце явно давало понять, что она уже занята, и это хорошо. Никаких отношений на работе я не приемлю сам и никому не позволяю в своем офисе. Вы пришли ко мне на работу — будьте добры выполнять свои обязанности.

Я нанимаю Викторию не потому, что она мне понравилась, а оттого, что выхода уже просто нет. Мой предыдущий ассистент вылетела отсюда, как и прошлые четыре за последний месяц, и времени искать кого-то еще уже тупо нет.

Бездари, решившие, что сюда нужно приходить, только чтобы показать мне накрашенные губы и повертеть задницей в надежде на премию. Я требую исполнительства, и мой ассистент должен быть даже больше, чем моей правой рукой, ногой, головой! Я должен ему доверять, это должна быть моя рабочая… половина.

Эта же барышня выглядела стойкой или же хотела такой показаться и, что главное, не хотела меня склеить. У Лебедевой горели глаза, и она явно нуждалась в работе, судя по блеклым дешевым тряпкам, в которые была одета.

В первый день я нагрузил ее по-максимуму, проверяя, и, как ни удивительно, Виктория не сбежала, а значит, проверку мою прошла. Первую, по крайне мере. Кофе ее, конечно, я выплевал, едва им не подавившись. Мало того, что первый раз она меня им облила, второй раз принесла какой-то сладкий сироп вместо кофе, от которого меня чуть не стошнило. Я не ем сладкое и на дух не переношу сахар, стараясь следить за собой. Это правило номер один.

Я собираюсь уже уходить из офиса в этот вечер, но, когда выхожу из кабинета, замечаю это. Их, точнее. Обе белокурые. Одна большая, вторая совсем маленькая. Лебедева с ребенком ютится у меня на диване под кабинетом в одиннадцать ночи, и сказать, что я охреневаю, — это ничего не сказать!

Никаких детей в моем офисе, никак, никогда, никоим образом. Нет! Это правило номер два. Я не особо нахожу общий язык с детьми, а точнее, совершенно их не выношу, и от детских криков, мимолетно услышанных где-то на улице, у меня почему-то всегда дергается глаз.

Не то чтобы я там был ненавистником детей, но мне они всегда казались существами с другой планеты, с которыми, к счастью, я никогда не пересекался сам и не пересекусь в будущем. Все, что я знаю о детях, — они жутко орут, гадят, ревут и вытягивают все деньги, так что нет, увольте, мне такого добра не надо ни в жизни, ни в офисе.

Я должен выпроводить их из офиса в этот же момент, я имею для этого все права, вот только какой-то черт дергает меня посмотреть на явно заплаканную Викторию и сонную малышку. Они выглядят… как пострадавшие, однако, в чем именно, у меня нет ни сил, ни желания разбираться. У меня горят два проекта, последний клиент высказал недовольство, и еще трое стажеров сегодня просто вынесли мне мозг. Мне не до семейных драм, вот вообще ни разу не до них.

Даже не думал, что у Лебедевой есть ребенок, по фигуре вообще не скажешь. Она прижимает к себе крошечную девчушку, как две капли воды похожую на себя. В куртке и съехавшей шапке этот ребенок обхватил с силой ее за шею, положив ей голову на грудь.

Соня. Так Виктория ее называет. Не знаю, сколько ей, два или три года, мелкая еще. На удивление, она не орет при виде меня. Недоверчиво только смотрит, прижимаясь к матери, тогда как раздражение во мне растет уже с каждой секундой.

Я не знаю детей, их повадки и не имею с ними дел. Никогда. Сотрудники с детьми — это всегда сложно, проблемно и ненадежно, и как раз об этом маленьком детеныше Виктория “забыла” рассказать мне на собеседовании, иначе я бы ее в жизни на работу не взял, а своим личным ассистентом и подавно.

Не знаю, что мне в голову ударяет, но я забираю их к себе. Уже ночь, в офисе должно быть тихо, и, похоже, муженек Виктории не спешит за ними приходить. Лебедева, видно, сильно плакала, а лезть в душу сотрудникам не в моих правилах. Я люблю правила и порядок. Во всем. Не любил бы — не стал бы лучшим в своем деле.

Благо всю дорогу до моего дома ребенок спит, да и сама Виктория очень быстро вырубается. Я же не понимаю, какого черта делаю то, что делаю сейчас, но почему-то выставлять их на улицу в мороз и снегопад мне не хочется, а везти в гостиницу и искать им среди ночи где-то ночлежку не хочется вдвойне.

Доезжаем быстро, и мне все же приходится будить этих лебедок. Мне они именно их напоминают. Худенькие, белокурые, обе с яркими кристально-голубыми глазами небесного цвета.

Лебедева быстро просыпается, однако вид ее мне совсем не нравится. Всполошенная, перепуганная, растерянная, вцепившаяся в ребенка дрожащими руками. Что там у нее стряслось, я не спрашиваю. И так все видно по глазам.

С мужем пособачилась, и как же хорошо, что я не женат! Благодать прямо, а не жизнь! Я сам себе предоставлен, живу как хочу, получаю, что хочу, и вообще, мне грех жаловаться, однако это все не упало мне с неба на голову просто за красивые глаза. Я работаю как проклятый с четырнадцати лет, чтобы быть именно там, где я есть сейчас.

Ребенка беру у нее из рук на всякий случай, а то Лебедева уж больно хилой мне кажется. С огромным трудом, но все же отдает мне малышку, смотря уставшими напуганными глазами, точно я не руководитель ее, а какой-то маньяк из лесу.

Девочка ее оказывается совсем крошкой, легкая, как пушок. Она даже не просыпается у меня на руках, сжавшись в маленький комок.

Я выделяю им комнату, иду к себе в надежде отдохнуть нормально до утра, и как же я ошибаюсь! Мало того, что среди ночи эта крошка проснулась, так еще и Лебедева разбила мой любимый итальянский вазон с кактусом!

А дальше начинается какой-то сюр. Они изрядно мусорят в моем новом, только-только после ремонта доме. Возвращаясь из кухни, я натыкаюсь на колючки кактуса и вдобавок пачкаю ноги о землю. Сказать, что я не в духе от своих гостей, — это вообще ничего не сказать! Боже, как хорошо, что я живу один. Я привык один, не оставлять никаких подруг на ночь, и самому мне просто шикарно.

Одно только забавляет: Лебедева пялится на меня, когда я встречаю ее в коридоре. Без пижамы, конечно. Я сплю голым, но боксеры все же надеть успеваю.

И она не смотрит, не любуется, а именно голодно пялится на мой торс, и ее щеки пылают ярким румянцем. Огромные голубые глаза мгновенно загораются, а раскрасневшиеся губы приоткрываются в немом изумлении и стыде.

И эта ее реакция весьма интересна, если учитывать, что Виктория вроде как счастлива замужем. Даже очень.