Через тернии к звёздам. Любовь превыше всего

Екатерина Полухина

Когда любишь, не берёшь, а отдаёшь. Моя героиня живёт именно так. Её предают, а она любит. Её обижают, а она не перестаёт любить. Порой звёзды прячутся за тучами, но от этого они не исчезают совсем. Наташа очень сильная натура и заслуживает счастья. И она его получит.

Глава 3

После того, как появился Арсений, у Наташи началась, будто другая жизнь. Везде он поддерживал её, помогал ей, выручал её. Не давал ей устать, не позволял грустить и Наташа, не успела, оглянуться, как Арсений стал просто не заменим во всём. Он стал светом в окне, воздухом, которым человек дышит. Наташа поняла, что влюбилась! Влюбилась в мальчишку! Боже! Нет! Нет! Она не имеет просто права, испортить ему жизнь, судьбу. У него другая дорога по жизни. Он встретит себе ровню, зачем ему престарелая жена с ребёнком? Да нет же, нет. Наташа не могла допустить этого. Ей почти тридцать девять, у неё дочь на выданье. Нет, нет. Ну, куда несёт её нелёгкая? Но думки, думками, а жизнь диктует своё. Ведь после смерти Олега, к её телу не прикасался ни один мужчина. А это тело требовало к себе внимания, просило, кричало. Каждое прикосновение Арсения, для Наташи становилось просто пыткой. У неё подкашивались ноги, гулко стучало сердце и всё кружилось перед глазами. Голова гудела, как совсем не давно, от напряжения, связанного с работой, но теперь это было совсем другое. Тело молодой женщины хотело самого обыкновенного, мужской ласки. Ни больше, ни меньше. Объятий, поцелуев, дыхания у своего уха, шёпота мужских горячих губ. Ей хотелось раствориться в его взгляде, утонуть и больше не возвращаться на эту грешную землю. Разум понимал, что этого делать не стоит, а женское естество требовало другого. Что делать, что делать? — металась Наталья, сопротивляясь сама себе. Да ведь и Олеся не поймёт её, нет, не поймёт. Он же моложе меня, на двенадцать лет, да он подошёл бы уж скорей ей, Олесе, будь она чуть — чуть, постарше. Но она ещё дитя малое.

А, Арсений и не скрывал уже, что хочет её безумно, что умирает от этого желания. Прикосновения его становились всё чаще. Всё дольше он не убирал своих рук, даже, если этого уже и не требовалось. А как то, однажды, когда они задержались на объекте, допоздна, чтобы закончить работу, не оставляя её на завтра, всё и случилось. Они словно обезумели. Им казалось, что они сейчас выпьют друг друга до дна и больше не смогут ни дышать, ни жить просто. Они целовались, ласкали долгожданную плоть другого, вдыхали запах разгорячённых тел. Они любили друг друга. В сексуальном плане они подходили друг — другу, а что ещё надо? Ведь это самое главное. Здесь всё важно: прикосновения, запах, движения. Слова, или шёпот, похожий на ветер или шум дождя. Куда и подевалась разница в возрасте? Она чувствовала себя, восемнадцати летней девчонкой. Боже спасибо тебе! Спасибо тебе боженька! Я снова чувствую себя женщиной! Я не машина — автомат! Я живая, боже! Я самая, самая счастливая из смертных! — молилась она про себя. Есть бог, нет его, она не знала, как и многие прочие люди, окружающие её. Но, в минуты особенные в её жизни, ей даже хотелось, чтобы господь существовал на самом деле. Хотя бы за тем, чтобы поблагодарить его, за свалившееся на неё счастье. В эту ночь Наташа пришла домой под утро. Дочка спала тихо и безмятежно, не догадываясь о том, что её мама опять счастлива, как женщина.

Хотя они и решили, что будут жить вместе, а главное у Наташи, женщина волновалась, как — то примет всё это дочка? А вдруг, будет против, что тогда? Да нет же, нет, — уговаривала себя Наташа. Ну, не может её девочка не порадоваться за свою мамку, думала она. Но сердце её замирало, а потом, начинало трепыхаться, словно пойманная в силки птаха. А вдруг? Да нет, она ведь уже взрослая, конечно — же, поймёт, твердила про себя счастливая мать, и всё равно готовилась к признанию, как к прыжку в глубокую воду. Ведь от этого согласия, зависело, так много. Зависело счастье двоих, их жизнь вместе, втроём. Да много чего, значило, это согласие Олеси. Главное, Наташе хотелось мира, между дочкой и любимым.

Дочка и вправду, приняла Арсения, как родственника, вот только, совершенно стала выходить из послушания матери. Категорически не захотела учиться дальше, сказав, что в наше время умный тот, кто удачно найдёт своё место под солнцем, а не тот, у кого институт за плечами. Что толку, ты со своим институтским образованием, клеишь обои, вместо того, чтобы учить детей грамоте? Я, же своё место обязательно найду, — сверкнув глазами, пролепетала Олеся и попросила мать, взять её к себе работать. И хоть это было, словно нож по сердцу матери, Наташа согласилась взять дочку к себе. Ну, что может быть лучше, чем дочь под присмотром матери? Раз не хочет идти в институт, пусть учится вкалывать. На своём горбу поймёт радость этой жизни, может и изменит своё отношение к учёбе. Поймёт, и, помчится, поступать в вуз. И ещё, как миленькая, окунётся в студенческую жизнь. А пока она всегда будет рядом, всегда на глазах матери, всё может меньше глупостей наделает, пока ума разума наберётся.

Хоть и не нравилось Олесе клеить обои, зато импонировало, она взрослая, самостоятельная. И на работу ходила, с удовольствием. Подаст, принесёт, чай сделает. Да, что там чай, она и обед могла приготовить, чем очень радовала свою мамулю. Вот какая у меня дочка, Арсюш! — хвасталась Наташа. Радость моя, солнышко ясное. Это ли не самое большое счастье, для матери? Ну, а остальное приложится, сам не захочешь, жизнь — злодейка, заставит.