Зов Морского царя

Екатерина Неволина, 2013

Гусли Садко – сильнейший артефакт, обладающий магическим влиянием на своих слушателей. Добраться до него мечтают многие, но команда «Русичей» в своем расследовании всегда оказывается на шаг впереди соперников. Все меняется, когда подозрения ребят подтверждаются и они наконец выясняют, кто предатель, пустивший их по следу врага. По его вине они не раз оказывались на волосок от гибели. Глеб понимает, что теперь они в западне, выбраться невредимыми из которой практически невозможно.

Глава 4

От горизонта до горизонта

На получение шенгенских виз ушла неделя. Все это время ребята усиленно готовились к путешествию. Александра и Глеб почти все время проводили в библиотеке. Правда, каждый вечер Глеб садился на мотоцикл и ехал в Москву. Все знали, куда, вернее, к кому он ездит, но раз уж Евгений Михайлович позволил это фактически официально, кто же возразит.

Динка в эти дни тоже занималась сбором информации и вяло отбивалась от Саши, которой вдруг вздумалось заняться ее культурным образованием. А начиналось все совершенно безобидно.

Динка сидела в любимом WarCraft’е, когда в ее комнату постучали.

— К тебе можно? — послышался из-за двери голос Александры.

— Проходи, не заперто, — откликнулась девочка, даже не потрудившись закрыть окно с игрой. Все равно Саша, во-первых, и так знает о Динкином увлечении, а во-вторых, не поймет тайного смысла производимых Динкой операций. Понять их может только тот, кто знает секретный код, а знает его, кроме Дины, лишь один-единственный человек, сидящий сейчас за компьютером в одном из спальных районов Москвы.

Тем не менее гостья неодобрительно взглянула на монитор.

— Я поняла, что мы не правы в отношении тебя, — сказала Александра, подойдя к столу и загородив от девочки экран.

Динка напряглась. Ей очень не понравилось начало и прозвучавший в нем намек.

— Ты о чем? — спросила она беспечно, инстинктивно немного отъехав на своем кресле от стола.

— О том, что у тебя выходит очень однобокое образование. Конечно, ты превосходный специалист, и Евгений Михайлович позволяет тебе делать что угодно. И ты целыми днями сидишь в виртуальном пространстве, а когда не занимаешься делами, то играешь.

Ну, это не страшно. Динка с облегчением перевела дух.

— Каждый отдыхает как ему нравится, — заявила она, накручивая на палец кончик косички. — Даже в казармах можно выбирать для себя занятие в свободное время. А у нас, надеюсь, не казарма и не концлагерь. Ты вот тоже читаешь, вместо того чтобы тренироваться на беговой дорожке или упражняться в стрельбе.

— Ну, этим я тоже занимаюсь…

Динка мысленно приняла боевую стойку: Саша начала оправдываться, а значит, находится в слабой позиции. Это хорошо. И, конечно, приятно.

— И вообще, — продолжила девочка, желая ошеломить собеседницу и одержать окончательную сокрушительную победу, — как у тебя с математикой? Мне кажется или для всестороннего развития твоей личности тебе нужно больше времени уделять точным наукам?

Она ожидала, что Александра смутится, но та вдруг улыбнулась.

— Вижу, наш психолог Светлана может быть тобой довольна, — Саша осторожно присела на край стола. — Но не старайся, со мной этот номер не пройдет. Я решила, что сама возьмусь за тебя. Завтра же, пока еще есть время до отъезда, идем в музей.

Лицо у Динки вытянулось.

— В какой это музей? Зачем? — подозрительно спросила она.

— Для начала — в Музей изобразительных искусств имени Пушкина. Для воспитания в тебе художественного чувства.

Динка присвистнула.

— Ну, чтобы воспитывать это самое чувство, не обязательно куда-то идти. Ну-ка подвинься, — велела она Александре.

— Зачем? — удивилась та.

— Сейчас увидишь!

Динка пару раз щелкнула мышью и загрузила новую страницу.

— Вот! — заявила она с гордостью. — И зачем куда-то идти в наш век прогрессивных технологий? Все музеи давным-давно обзавелись виртуальными галереями. Вот тебе, пожалуйста, 3D-моделирование. Виртуальная прогулка, как будто на самом деле по залам ходишь. Хочешь ты, скажем, посмотреть искусство Италии семнадцатых-восемнадцатых веков — пожалуйста! Вот тебе «Мадонна со святыми ангелами» Андреа Бонаюти, вот «Бичевание Христа»! Иди куда угодно, смотри что хочешь, приближай и разглядывай каждую картину сколько тебе влезет. И при этом не вылезая из кресла, не платя за вход и не толкаясь в толпе! По-моему, сплошные достоинства!

— Ты не права, — Саша упрямо покачала головой. — Смотреть с монитора вовсе не то же самое, что видеть вживую. У таких шедевров есть мощная энергетика, ее не передадут никакие фотографии.

— Подумаешь! — Динка засмеялась. — «Энергетика»! Это ты у Яна таких словечек набралась? Какой энергетики тебе захотелось? У Софии Китежской тоже была своя мощная энергетика. Вещей с такой энергетикой мало, они называются артефактами, и мы за ними охотимся для Евгения Михайловича!

— Не для Евгения Михайловича, — строго поправила ее Александра. — Помнишь, мы смотрели передачу, где президент сказал спасибо молодым и отважным исследователям и изыскателям за их работу, важную и полезную для всего государства?

— Как же не помнить! — хмыкнула девочка. — Вы все после нее едва коленки не порасшибали — так носы задирали, что и вовсе перестали под ноги смотреть. И вовсе не факт, что он говорил именно о нас! Ты слышала свое имя? А может быть, имя Северина или Глеба?..

— Дина! — Саша от возмущения встала. — Ты знаешь, что мы работаем под большим секретом и никто не стал бы называть наши имена в эфире!

— Конечно, под большим секретом, — Динка закинула косу за спину. — О котором все, кто хочет, и без того знают! А что мы знаем о том, что в действительности происходит с найденными нами предметами? Давно ты видела Велесову книгу? А секиру Перуна? А Брюсов календарь? Вот их-то ни в каком виртуальном музее не увидишь!

— Ты болтаешь чушь, — проговорила Саша очень сухо.

— И что? Пойдешь доложишь директору? Скатертью дорожка! — Динка скорчила рожу.

Саша не ответила. Только смерила ее внимательным взглядом и вышла из комнаты.

«Так, первый раунд сыгран», — подумала девочка.

Она встала из кресла, подошла к полке и достала из-за книг маленькую плюшевую собачку, очень старую, со свалявшейся грязной шерстью. Эта игрушка — единственное, что сохранилось у нее из детства. С той поры, когда у Дины еще было детство. Эта игрушка оказалась с ней и в тот день, когда произошла катастрофа, ее Динка прижимала к груди, лежа в больнице и оправляясь от посттравматического шока. О, эта собачка знала очень, очень много.

Сейчас Динке уже пятнадцатый год, пора позабыть про игрушки. Но в том-то и дело, что Щенок не был игрушкой — он давным-давно стал символом. Того, что она потеряла… Нет, не так. Того, что у нее жестоко отняли.

— Мы с тобой сильные, — Динка поцеловала своего самого близкого друга в потертый кожаный нос. — А еще умные и умеем ждать.

Все еще прижимая игрушку к себе, девочка запустила программу, подключилась к записывающей камере и аккуратно заменила кусок разговора с Сашей на другой, совершенно безобидный. Все школьные системы записи и охраны она знала лучше чем свои пять пальцев, даже те хитрые ловушечки, что появились здесь уже после того, как Евгений Михайлович давал ей повозиться с системой.

* * *

За остающееся до отъезда время Александра еще пыталась повлиять на Динкино саморазвитие, но так же тщетно. Однажды даже подослала к ней Яна, и, когда тот не вернулся с этого ответственного задания через два часа, обеспокоенная, заглянула в комнату и застала воистину ужасное зрелище: Динка и Ян самозабвенно резались в Lineage^[8].

— Саша?.. — с явным неудовольствием оторвался от компьютера Ян. — Будешь с нами?

— Не понимаю, что с Диной, — жаловалась потом Александра Глебу. — Ей уже почти пятнадцать, пора бы повзрослеть, а она ведет себя словно маленькая девочка. Как специально!

— Синдром младшего в группе, — пробормотал Глеб, не отрываясь от разглядывания карты — Саша нашла его в библиотеке, где Глеб, подходивший ко всему ответственно, проверял маршрут движения группы и изучал Балтийское побережье.

— Что ты сказал? — переспросила девушка, остановившись перед ним и загородив другу свет.

Глеб с некоторой досадой поднял на нее взгляд.

— Ну как ты не понимаешь, — он пожал плечами, — она привыкла быть среди нас младшей — спонтанной, безответственной — и это ей очень нравится. То есть Дина, конечно, возмущается, кричит, что она не маленькая, а на деле… Ты же видишь!

Александра задумалась. Похоже, Глеб совершенно прав. Динка культивировала роль младшей и вела себя как девчонка, несмотря на собственное возмущение и крики про возрастную дискриминацию.

— Она не желает принимать решения. Хочет казаться маленькой и безответственной, — сообщил Глеб. — Мол, с меня взятки гладки.

— И зачем она это делает? — Саша подвинула тяжелый деревянный стул и села рядом с Глебом.

— Затем же, зачем и ты старательно держала себя в руках. Потому что, несмотря ни на что, еще не могла доверять людям. А еще она почти демонстративно боится ответственности. Но я надеюсь, что со временем это пройдет. У тебя же проходит.

Александра усмехнулась. Чтобы измениться, ей пришлось пройти через смерть. Оставалось надеяться, что Динке не придется столкнуться с подобными испытаниями.

— Она, на самом деле, сильная. Она справится. И все эти игры, инфантилизм пройдут. Я знаю, надо только дать ей время, — произнес Глеб, глядя на Сашу.

Она кивнула. Дай бог. И дай бог, чтобы случилось это как можно безболезненнее.

* * *

Тем временем Глеб серьезно готовился к экспедиции. Наверное, в сотый раз перечитывал уже отобранные материалы, проверял и перепроверял списки необходимых вещей и оборудования. Он обещал Евгению Михайловичу и, что самое главное, себе, и не должен допустить промаха.

Как-то вечером он вернулся в свою комнату едва не падая с ног от усталости и сразу повалился на кровать, но вздрогнул от деликатного покашливания, доносящегося из угла комнаты.

Парень поспешно вскочил и, наконец, заметил темный силуэт. Старый шаман! Вот уж не ждали! Что-то его давно не было!

— Ай-ай-ай, — покачал головой старик, и Глеб услышал, как стукнулись костяные фигурки у него на косичках… странно, призрак стал как будто еще более материальным, — не жалеешь ты себя, молодой шаман, совсем не жалеешь! Так и все, пока живые, спешат, бегут куда-то. А куда бегут? Свое дело ли делают? Тех ли слушают? Нет времени! Бегут, бегут…

Философствования призрака — это, наверное, последнее, что был готов слушать сейчас Глеб.

— Это все? — спросил он, зевая.

— Кто закрывает свой слух, тот не слышит, сколько ему ни говори, однако, — сказал шаман, поднимаясь с корточек. — Попрощаться я пришел.

— То есть как попрощаться? — удивился Глеб. Он уже привык к появлениям старого шамана, порой едва выносимого из-за вечного брюзжания и непонятных полунамеков, однако иногда весьма полезного.

— А так, молодой шаман, что не дело мне за тобой все время ходить-бродить. У тебя своя дорога, и сейчас стоишь ты прямиком на развилочке. Сам и решай, куда путь держать.

По крайней мере, манера изъясняться у старика осталась прежняя. Только нарочитого косноязычия поубавилось.

— Не хочешь объяснить нормально, не объясняй, — пожал плечами парень. Если старик хочет, чтобы Глеб принялся его умолять, то он просчитался. — Но как же ты сам? Ян говорил, что тебе моя энергия нужна для существования.

— Эх! — Шаман хлопнул себя по коленям, закрытым длинной вышитой бусинами и сложными узорами паркой^[9]. — Сильный он шаман, но еще молодой, глупый, раз не знает, что течет, течет себе река, а потом, глядишь, и морем станет.

— В общем, — подвел итог Глеб, опять зевнув, — тебе больше моя энергия не требуется, и ты решил сам по миру поскитаться.

— Решил, однако, — хитро прищурился старый шаман. — Надо мир смотреть. Большой он, широкий, однако! Всегда глаза открытыми держать стоит. И молодому шаману тоже!

Сказал — и пропал, словно его и не было.

Ну вот, навел мути, усердно намекал на что-то, а на что — непонятно.

Ладно, не в этом сейчас дело. Сперва — задание, а потом, может, и прояснятся странные намеки. Нет, сперва — спать!

* * *

И вот, наконец, пришло время собирать чемоданы.

Динке особо и собирать было нечего — инструменты и всякие примочки, в отличие от одежды, всегда хранились в идеальном порядке — бери и пользуйся, «take&play» называла эту систему сама Динка. Из сменных вещей ей потребовалась одна футболка, белье и купальник. Оглядев огромный рюкзак с техникой и крохотный полиэтиленовый пакет с вещами, помещенный наверх этого рюкзака, девочка осталась довольна. Единственной вещью без ярко выраженного функционального назначения в ее багаже была все та же плюшевая собачка.

— Посмотрим, что за Аркона такая, — сказала девочка плюшевому другу, поудобнее устраивая его в рюкзаке. — Забавно, если там и вправду прямая линия с богами. Звонишь какому-нибудь богу на мобильник и говоришь ему все, что тебя не устраивает.

Щенок не ответил, глядя на Динку разноцветными пуговичными глазками. Была у него такая особенность — один глаз из светло-коричневой пуговицы, другой из черной. Когда Динка заметила это, после того как Щенок был вручен ей в качестве дополнения к плейстейшену, мама порывалась отнести игрушку обратно в магазин. Девочка ее остановила, но не потому, что сразу привязалась к смешному и немного ущербному существу, скорее из равнодушия. Игрушка не произвела на нее никакого впечатления и некоторое время пылилась на полке.

— Ты меня не любишь, гав-гав? — спрашивала мама за собачку дурашливым голосом. — Я такая хорошая, умная собачка! Правда? Гав-гав!

Динка, поднимая взгляд от очередной игры, смотрела на это представление со сдержанной снисходительностью.

— Мам, — не выдерживая, напоминала она наконец, — я уже большая.

В тот день, когда произошла авария, собачка оказалась в салоне машины случайно. Вернее, благодаря особенности своей конструкции — большому мягкому брюшку. Оно послужил подушечкой в Динкиной сумке при перевозке хрупких деталей.

Уже потом, в больнице, девочка, глядя на игрушку, вдруг с пугающей ясностью осознала: этот щенок — единственное, что связывает ее с прошлой жизнью. Именно он дает ей силы открывать глаза, потом вставать, есть безвкусное больничное пюре, выполняя строжайшее предписание врачей. Именно он давал ей силы жить.

У щенка не было имени. Сначала Динка не считала его достойным этой чести, вернее, она даже не задумывалась о необходимости дать имя, затем стало уже слишком поздно. В общем, он так и остался Щенком.

В последний день перед выездом Динка заглянула в кабинет к Евгению Михайловичу.

— Входи, — директор улыбнулся и сделал приглашающий жест.

— Я бы хотела отлучиться из школы. Ненадолго… — попросила она.

— И куда же? Наверное, по магазинам? Всякие сарафаны-купальники? Все-таки на море едете. — Он понимающе подмигнул.

— Нет, — девочка покачала головой. — Хочу побывать на могиле. Можно?

Евгений Михайлович сразу стал очень серьезным.

— Конечно. Давай отвезу тебя. — Он встал из-за стола и потянулся за пиджаком на спинке стула.

— Вы же заняты. Я бы сама… — Динка наклонила голову набок, искоса поглядывая на директора.

— И не думай, — отрезал тот. — Вы — моя самая главная забота. Едем.

Старый уголок кладбища был зелен и неплохо ухожен. Ровная трава, благонравные кустики, высаженные рядком деревья… Могильная плита с именами Динкиных родителей — чистая, гладкая, холодная даже в самый солнечный день.

Динка помнила, как директор привел ее к могиле впервые. Это случилось почти через месяц после катастрофы, когда девочку, наконец, выпустили из больницы. Лил дождь, и Дина, в розовом дождевике, прижималась к мокрой плите и плакала. Слезы мешались с дождевыми каплями, и ей казалось, что даже природа плачет вместе с ней.

Евгений Михайлович не окликал, не просил поберечь неокрепшее здоровье — просто стоял рядом, такой взрослый и такой надежный. Когда Динка устала плакать, он прижал ее к себе, так же молча, без пустых слов, а потом отвез в школу…

С тех пор он привозил ее к могиле каждый год, и они обязательно клали на плиту две белые лилии…

Вот и сейчас…

— Возьми, — директор протянул ей душно пахнущие ветки с бело-розовыми полураспущеными бутонами.

Динка взяла, подошла к плите и положила цветы.

Она уже давным-давно знала, что там, внизу, никого нет, но сама процедура стала своеобразной церемонией. Могила была еще одним доказательством. И символом, как плюшевый Щенок.

— Я найду вас, — прошептала девочка, склонившись к плите. — И я отомщу за то, что с нами сделали. Обещаю.

Ей не требовалось притворяться — слезы сами собой набежали на глаза.

Дина встала, медленно отерла их ладонью и повернулась к Евгению Михайловичу, как всегда, терпеливо ожидающему немного в отдалении, в теньке молодого клена.

— Спасибо. Это все, что мне было нужно. Можем ехать.

* * *

Они вылетели в Германию. Сначала до Гамбурга три с лишним часа перелета. Далее — скоростным поездом, потом электричкой. Переезд оказался длинным и довольно тяжелым.

Все чувствовали себя не в своей тарелке, словно были немного виноваты друг перед другом. Даже Глеб не подбадривал друзей, все и без того понимали, что это задание разительно отличается от прежних. Раньше, даже когда они вели войну с принятым в штыки Яном, они все же оставались командой. А теперь… Можно ли сказать о них так сейчас, когда в каждом зреет зерно сомнения.

На место прибыли уже к вечеру, когда над морем пламенел закат и солнце стремительно опускалось в воду, словно желая поскорее остудить разгоряченное за день тело.

Их поселили в небольшом одиноком бунгало на берегу. Место оказалось очень красивым и словно даже немножечко ненастоящим. По крайней мере, у Динки возникло чувство, что она смотрит на картинку, рука даже потянулась в поисках мышки, чтобы увеличить плывущий вдали корабль и разглядеть его во всех подробностях.

— Чудесно, — выдохнула Александра. Поставив сумку на песок, она смотрела на деревянный домик под огромным старым каштаном.

— Да, только деревьев маловато… — вставил Северин, который всем видам пейзажа предпочитал лесной.

— Зато тихо. Никто работать не помешает, — добавил практично Ян. — Если не ошибаюсь, чуть дальше начинаются типично туристические места с популярными пляжами.

— Эти места всегда пользовались популярностью, — подтвердил Глеб. В отличие от друзей, он внимательно осматривал окрестности вовсе не на предмет красот — его беспокоила возможность слежки. — Их любили Томас Манн и Эйнштейн, а Гитлер велел построить на Рюгене огромный курорт, чтобы здесь отдыхала элита лояльных ему войск. А в советское время…

— Может, не надо лекции? — прервала его Динка. — Не знаю, как вы, а я устала, а еще мне срочно необходимо искупаться!

— Рисковая ты! — заметил Ян.

— Это почему? — Девочка подозрительно на него покосилась.

— Купаться на закате в священном месте, не договорившись с местными богами… — Он осуждающе покачал головой. — Знаешь, был обычай: приносить жертву, бросая ее в воду. Вдруг они примут тебя за жертву? Молодая девушка, и время самое подходящее… Кстати, может, и нам на пользу пойдет — после жертвы легче будет обо всем договориться.

Динка, сначала серьезно прислушивающаяся к его словам, хмыкнула, буркнула на ходу «шутник» и потащила рюкзак к крыльцу.

Примечания

8

Линейка — фэнтезийная массовая многопользовательская ролевая интернет-игра.

9

Парка — удлиненная меховая куртка, как правило, с капюшоном, традиционная одежда народов Севера.