6. Дорога Судьи
Их экспедиция состояла из четырех повозок, тянувшихся парами лошадей. В самой первой расположились Фирс и Стремптус за кучера. Тут были все съестные припасы на несколько дней вперед.
В следующей арбе тряслись клетки с тварями и их двое могучих усмирителей — Сандс и Силач Брамбульоне. Чудовища время от времени рычали и стонали, их приходилось успокаивать, но большую часть пути они вели себя смирно, не решаясь ослушаться владельца.
Третью привычно делили два цирковых эстета-недотроги, уверенные в том, что ничего на свете нет выше и могущественнее их профессий: фокусник Ишьблентий и метатель ножей, а когда нужно, и жонглер, Крипоруццио. Их повозка была самая закрытая, вместо объявлений и афиш, на полотнищах красовались угрожающие надписи и рисунки, запрещающие вход под любым предлогом.
— Запомни! Никогда не трогай мои вещи! — говорил любому Ишьблентий. — Ни-ког-да!
В самой последней, разукрашенной в разные яркие цвета, помещался карлик-клоун, очень недовольный с самого утра тем, что к нему подсели двое племянников дядюшки Стремптуса, Маур и Герштван.
— Куда я приведу красотку? — бормотал он. — Как я представлю благородной даме двух олухов, размером с дом.
Тем более олухи, занося свои чемоданы в повозку, несколько раз задели и уронили крохотные стульчики и даже удивительной резной работы комодик Варсофония, заляпали жиром страницы недочитанной клоуном книги, в общем, тем для ворчания у карлика хватало.
Дорога свернула, оставив за поворотом городишко, и цирковая процессия оказалась под навесом высоких темных вековых елей.
Здесь к дождю присоединились брызги с колючих зеленых лап, задетых краями повозок. Сырость была невыносимой. За три часа, несмотря на всю одежду, намокло, промокло и вымокло все изнутри и снаружи. Вода затекала в уши, струилась по подбородку, проникая под рубаху, капала с носа.
Здесь, в лесу, к сырости прибавилась еще одна напасть. Стало невыносимо душно. Казалось, ели стояли так плотно друг другу, что не давали проникнуть воздуху вниз, туда, где, спотыкаясь, лошади тянули повозки с путниками. От духоты тело покрывалось потом, голова кружилась, невероятно хотелось спать. Веки слипались сами собой.
Внизу, под еловыми широкими лапами совершенно было темно, как поздним вечером, хотя день совсем недавно начался, не добравшись еще и до полудня.
Ездоки клевали носом, лошади вязли в лужах, колеса повозок застревали в ямах, впереди не было ни одного просвета.
Стремптус дал команду остановиться. Идти вперед казалось почти невозможным. Становиться лагерем было негде.
Конец ознакомительного фрагмента.
