Под грифом «Секретно». Книга 2. Невеста по случаю

Екатерина Каблукова (2023)

Граф Алайстер исполнил свое обещание: вернул меня в привычный мир. Здесь я счастлива и свободна. По крайней мере, стараюсь убедить себя в этом. Но в памяти постоянно вплывают залитые южным солнцем холмы… И как только мне выпадает шанс тайно вернуться в Лагомбардию, я соглашаюсь. Главное, не выдать себя графу Алайстеру, ведь у меня есть тайна, о которой ему не стоит знать…

Глава 5

С утра мне было опять плохо. Я не знала, что было этому виной: вчерашняя пыльная и утомительная дорога, затянувшийся допоздна ужин, на котором я большей частью дремала на совершенно неудобном стуле, пропуская мимо ушей витиеватые речи, или же то, что Лоренцио несколько переусердствовал с фьеном и поэтому остался ночевать в спальне, галантно расположившись прямо на полу и старательно дыша перегаром. Из-за него пришлось ночью открывать окна, впуская в комнату холодный горный воздух.

Проснувшись, я с трудом смогла встать. Токсикоз не прекращался, и завтракать я не стала. Кофе опять был со странным запахом, я не рискнула его даже пробовать, ограничившись просто водой, которую пила маленькими глотками. Гаудани недовольно поглядывал на меня, но молчал. Сам он тоже не слишком налегал на завтрак, зато пил много воды: сказывался вчерашний вечер.

— И часто вы так? — меланхолично поинтересовалась я.

— Пью? — д'орез поморщился. — Не поверите, но редко. Просто обычно это почему-то совпадает с вашим присутствием.

Я хмыкнула: вот и еще один повод не появляться в этом мире, не то Лоренцио сопьется.

— Надеюсь, я не сильно побеспокоил вас? — вежливо продолжал он. Я покачала головой:

— Нисколько. — Я поставила кубок на стол и задумчиво посмотрела на д'ореза, затем решилась. — Скажите, я могу попросить вас об одолжении?

— По-моему, это мы все у вас в долгу, — заметил Лоренцио, допивая воду. — Просите что хотите!

Я улыбнулась:

— Дорога очень тряская, возможно, будет лучше, если я поеду верхом.

Он нахмурился:

— Пастырям это не понравится.

— Понятно, — я вздохнула, морально готовясь к очередному дню в пыльном деревянном ящике, но мой собеседник продолжил:

— Впрочем, кого волнует, что нравится пастырям? Скажем, что карета сломалась. Я распоряжусь, чтобы вам оседлали лошадь.

— Спасибо! — В этот момент я готова была расцеловать своего спутника. Наверное, это отразилось на моем лице, потому что он смутился и неловко поднялся:

— Я пойду отдам приказ!

— Конечно! — Мысль о том, что мне не придется глотать дорожную пыль, придала мне сил. Я все-таки встала и позвала служанку, чтобы надеть платье, после чего спустилась во двор.

Слуги бегали туда-сюда, крича и переругиваясь, словно это могло ускорить сборы. Два седовласых командора стояли в стороне, с величественным снисхождением взирая на суету, словно она их не касалась.

Лоренцио подошел к ним, обменялся несколькими традиционными фразами и вернулся ко мне, подвел к правителям, и мы церемонно попрощались.

По знаку д'ореза подвели наших коней. Под неодобрительными взглядами пастырей Гаудани помог мне сесть в седло, вскочил на коня сам, и мы двинулись вниз, по направлению к городским воротам.

Моя лошадка была невысокой, очень упитанной и больше похожей на ослика. Я ожидала от нее упрямства, но кобыла, как выяснилось, обладала достаточно покладистым характером и очень мягким ходом, и я позволила себе расслабиться. Замок стоял на одинокой горе, вокруг которой пестрели холмы, а за ними начиналось бирюзовое море. Горы, вчера вечером показавшиеся близко, на самом деле виднелись где-то вдали сиреневатыми конусами. Дорога петляла со скалы, чтобы потом плавными изгибами заструиться вдоль побережья.

Деревушки, ютившиеся на холмах, отсюда казались очень маленькими, словно игрушечными. Заметив, что я с интересом рассматриваю окрестности, Лоренцио подъехал ко мне:

— Смотрите, вот там, за холмами, проходит наша граница и начинается область Лаччио. Видите клирах? Это пограничный пункт. Алайстер предупредил, что после него нам придется быть начеку: пастыри могут воспользоваться ситуацией и организовать нападение, списав все на разбойников.

— Именно поэтому он не поехал сам?

— Кто? Делрой? — уточнил Гаудани и покачал головой. — Нет, он сослался на неотложные дела, но, сказать по правде, я думаю, что он просто боялся, что не сможет сдержаться и накалит и без того непростую обстановку.

Я вспомнила хрустальный шар, провалившийся в сияние портала, хищную улыбку Роя и пришпорила лошадь, желая прекратить эти разговоры. Гаудани мне нравился, и я не хотела портить удовольствие от общения с ним воспоминаниями о прошлом.

К обеду мы достигли стен клираха, обменялись приветствиями, но останавливаться в нем не стали, проехали мимо, предпочитая разбить лагерь в роще, около очередных руин. Нам с Лоренцио натянули тент, под которым мы и расположились, прячась от полуденной жары. Слуги расставили походную мебель и принесли еду, на которую я набросилась: во второй половине дня у меня просыпался зверский аппетит.

Расправившись с обедом, я встала и прошлась по лагерю, желая размять ноги. Сопровождающие нас воины разбились на небольшие группки. Кто-то играл в кости, кто-то просто рассказывал байки под хохот остальных. Часовые исправно несли вахту.

Пастыри, как обычно, расположились чуть особняком. Я заметила, что после того, как мы проехали клирах, Иеронимо, который так не понравился мне, стал еще более надменным. Он даже попытался возмутиться, что я еду верхом, и произнес короткую проникновенную речь о предназначении женщины. В ответ Гаудани улыбнулся и сказал, что он не столь большого ума и должен хорошо обдумать сказанное почтенным пастырем. Старик недовольно нахмурился, но продолжать не стал.

Сейчас Иеронимо сидел за столом, ломившимся от еды, и со снисходительным видом наблюдал за прислуживающим ему юношей в голубых одеждах, символизировавших ученичество.

Тот ненароком задел кубок. Фьен плеснул на скатерть. Пастырь вскочил, стараясь не заляпать свою белоснежную сутану. Юноша покаянно склонил голову, принимая оплеухи, сопровождавшиеся строгой отповедью.

— И эти люди принимают сан и правят мирянами… какой позор, — раздался голос у меня за спиной. Я обернулась. Еще один пожилой пастырь стоял за моей спиной, с какой-то обреченностью смотря на своих товарищей. Заметив мой интерес, он поклонился:

— Мадонна, позвольте представиться, пастырь Джерардо.

— Очень приятно. Думаю, мое имя вы знаете…

— Не уверен, — он виновато улыбнулся, — у меня плохая память на имена.

— Карисса, — я с трудом произнесла это имя, ставшее для меня символом отчаяния.

— Да, теперь я вспомнил, — он посмотрел на меня темными, почти черными глазами. — Вижу, вас заинтересовало поведение моих братьев.

— Нет, — я покачала головой. — Я просто проходила мимо.

Черт, получилось как в анекдотах про советских разведчиков.

— И что же вас озадачило? Почему вы остановились?

— Я вспомнила о грехе гордыни, — созналась я, почему-то старик внушал доверие.

— Хоть кто-то о нем помнит, — грустно улыбнулся он, — а вот мои братья забыли… с этого и начинается падение…

— Падение?

— Нашей власти. Раньше, когда пастыри действительно вели народ сквозь тьму и оберегали веру, разве хоть один правитель поехал бы попытаться повлиять на выборы Истинного Пастыря?! Но мы погрязли в гордыне, ослабли, и теперь те, кто правит миром, могут руководить и нами!

— Простите, я всего лишь женщина… — пробормотала я, от всей души желая прекратить этот разговор. Старик хмыкнул:

— Вы — очень умная женщина и прекрасно понимаете, с какой целью ваш супруг, наш д'орез, едет в Лаччио. Удивительно лишь то, что граф Алайстер не пожелал присоединиться к нам. Впрочем, у него наверняка есть какие-то причины так сделать, — он очень пристально посмотрел на меня.

— Возможно, — кивнула я, — извините, мне пора идти к… мужу.

— Хорошая жена всегда стремится к супругу, — кивнул он, отходя в сторону. Надеясь, что пастырь не заметил мою заминку, я спешно подошла к Гаудани, который выслушивал доклад от одного из часовых.

— Лоренцио, — окликнула я его, — что-то случилось?

— Ровным счетом ничего, кроме того, что приближается отряд принца Риччионе. Мы договорились с ним встретиться здесь.

Я украдкой закатила глаза. Козимо! Ну конечно, с чего я решила, что на этот раз дело обойдется без белобрысого правителя герцогства Риччионе.

С холма, на котором мы расположились, было прекрасно видно, как по дороге, поднимая пыль, едет отряд в бело-красных одеждах.

Подъехав, принц спешился, кинул поводья коня тут же подскочившему слуге и направился к нам, предоставив своим людям самим решать, как и где разбивать лагерь.

Холодные голубые глаза скользнули по мне, губы скривились в довольной улыбке:

— Дорогая сестра?

— Дорогой брат, — в тон ему ответила я.

— Рад видеть вас вновь, — он обнял меня и поцеловал в щеку, рука скользнула по спине, я сразу отстранилась, он усмехнулся.

— Мое последнее предложение все еще в силе, — тихо сказал принц.

— Мой ответ тоже.

— Жаль. — Он повернулся к д'орезу. — Дорогой родственник! Безумно рад вас видеть!

— Козимо, — Гаудани широко улыбнулся. — Это взаимно!

— Вижу, все прошло хорошо, — принц многозначительно покосился на меня.

— Да, по крайней мере, никто ничего не заподозрил.

— Ни слова больше! Хотя бы до того момента, пока я не поем! — принц поднял руку, затянутую в алую перчатку. — Сказать по правде, я голоден: чтобы нагнать вас, мы скакали с рассвета.

— Присоединишься к нам? — дружелюбно предложил Гаудани. Козимо кивнул и повернулся, отдавая слуге распоряжение доставить припасы под наш тент, после чего обратился ко мне:

— Смею надеяться, дорогая сестра, вы составите нам компанию, я так давно вас не видел!

— Разумеется, — я сухо улыбнулась и, едва касаясь протянутой мне руки, вновь прошла к тенту, где уже суетились слуги.

На белоснежной ткани расставили блюда с птицей, хлеб, сыр и кувшины с фьеном. Не дожидаясь нас, Козимо подошел к столу и подцепил кусок мяса, с наслаждением впился в него зубами и лишь после этого сел на стул. Смотря, как он поглощает еду, я вдруг поняла, что все еще голодна, поэтому присоединилась к принцу, игнорируя удивленные взгляды Гаудани.

Пообедав, Козимо вальяжно откинулся на спинку стула, небрежно держа в руке чеканный кубок из голубого металла. Все четыре грани украшал герб Риччионе — распустившаяся лилия.

— Итак, вижу, вы тоже ехали в компании пастырей, — заметил принц, скосив глаза в сторону мужчин в белых одеждах.

— Да, Алайстер настаивал на их сопровождении. Он полагал, что присутствие пастырей гарантирует нам безопасность по дороге в Лаччио. — Гаудани выждал, пока паж наполнит фьеном и его кубок и знаком велел мальчику отойти.

— Он сказам мне то же самое, навязывая старика Юлиана, — Козимо бросил недовольный взгляд в сторону невысокого полного мужчины, судя по всему, одного из пастырей, — и порекомендовал произвести достаточно приятное впечатление, чтобы склонить его на нашу сторону.

— Юлиан колеблется? — насторожился д'орез.

— Не думаю, он слишком зависит от меня, хотя не исключаю, что в Лаччио при виде своих собратьев по вере он может воспрянуть духом. — Козимо бросил еще один взгляд на пастырей и вдруг выпрямился, глаза вспыхнули, и тут же их блеск был скрыт белесыми ресницами. — Не могу поверить… Пастырь Джерардо? Он решил поехать?

— Увы, — Гаудани развел руками, — присоединился сегодня утром, сказал, его позвал пастырь Антонио. Ты же понимаешь, что я не мог отказать ему.

Козимо мрачно кивнул.

— Почему его присутствие так нежелательно для вас? — поинтересовалась я. Принц скользнул по мне холодным взглядом:

— Я бы не был так категоричен, моя дорогая сестра. Но неподкупный упрямый старикан, который ради своих принципов легко может пошатнуть договоренности, заставляет насторожиться. К тому же, если вдруг Конклав предложит его на пост Истинного Пастыря, количество кандидатов окажется больше, чем мы ожидали, и выборы зайдут в тупик.

Наверное, мое непонимание слишком отразилось на лице, Гаудани пояснил:

— Я уже упоминал, что при выборе Истинного Пастыря каждое государство имеет право присутствовать на церемонии и наложить вето на одну из кандидатур до голосования. Право используется лишь один раз.

— А что будет, если все государства воспользуются этим правом, и ни одна кандидатура не пройдет? — поинтересовалась я, вспомнив пресловутую графу «против всех».

— Вот поэтому, следуя негласной традиции, количество кандидатов должно на одного человека превышать количество стран. Но если кандидатур останется две, — принц покачал головой.

— А может быть такое, что два государства наложат свое вето на одну фигуру?

— Очень редко. Государства всегда объединяются в союзы! — добавил Козимо, подливая себе фьен. — Истинный Пастырь — слишком важная фигура, чтобы можно было действовать в одиночку.

Я пожала плечами и промолчала, поскольку после обильной еды меня начала одолевать сонливость. Глаза закрывались сами собой, голоса начали сливаться, затем наступила тишина.

Я проснулась от шума. Оказалось, я лежу на небольшой походной кровати, которую по приказу Гаудани поставили под тентом. Солнце уже клонилось к горам, слуги и солдаты сворачивали наш лагерь.

— Рад, что вы проснулись сами, — раздался над головой голос Гаудани. — Я уже опасался, что придется на руках нести вас в карету!

— Да, это было бы не очень правильно, — пробормотала я, присаживаясь и подавляя зевок. — Сколько я спала?

— Более двух часов, — холодно проинформировал принц. — Мы решили не беспокоить вас.

— Интересно, чем обязана такому вниманию с вашей стороны? — я с благодарностью взяла кубок с водой, протянутый мне Гаудани, заслужив насмешливое фырканье Козимо:

— Какая забота! Просто идеальная семья! Лоренцио, я даже беспокоюсь за одну известную нам всем особу.

— Не волнуйся, — беззлобно парировал д'орез. — Я не обладаю столь живым умом, как ты, поэтому не могу изменять своим чувствам!

— Скажи проще: ты подкаблучник, мой дорогой друг!

— В отличие от вас, Лоренцио привык думать и о других! — Меня слегка задело пренебрежение Козимо.

— Это упрек? — Пристальный взгляд холодных голубых глаз обратился ко мне. Затем Козимо пожал плечами. — Возможно, вы и правы, но думать о других весьма скучно!

— О, извините, если заставила вас скучать, — елейным голосом произнесла я. Поведение принца вынудило окончательно проснуться.

— Я не скучал! Я просто не думал о вас, — поправил он меня. — Пусть это останется прерогативой нашего дорогого Лоренцио!

Он с насмешкой взглянул на деверя. Гаудани и бровью не повел. Похоже, насмешки родственника не задевали д'ореза Великой республики. Вместо того чтобы дискутировать с принцем, Лоренцио обратился ко мне:

— Вы хотите поехать верхом?

Я слегка задумалась, бросила взгляд на пыльную дорогу, представила, как будет трясти карету, затем кивнула:

— Пожалуй.

— Я распоряжусь. — Гаудани отошел.

Козимо проводил его задумчивым взглядом:

— Я вот думаю, он так хорошо притворяется или моей сестре действительно повезло?

— Не стоит всех стричь под одну гребенку, — ответила я, — Лоренцио действительно такой, какой есть.

— И какой же он? — со странной улыбкой Козимо выжидающе посмотрел на меня.

— Честный, — это единственное, что пришло мне на ум.

Принц расхохотался:

— Какое… пресное определение!

— Вам оно не грозит.

— Надеюсь, — хмыкнул он. — В моем положении честность только вредит: за моей спиной нет грозной фигуры нашего милого и беспринципного Делроя… кстати, а каким вам кажется граф Алайстер?

— Простите, а он-то тут при чем? — насторожилась я. Как всегда, при упоминании о Рое сердце забилось сильнее.

— Да так, просто любопытно…

— От любопытства кошка сдохла! — не сдержалась я и, заметив, что мою лошадь оседлали, направилась к ней. Козимо пристально смотрел мне вслед.

Чуть позже, когда мы с Гаудани направлялись вдоль побережья, принц поравнялся с нами. Ничего говорить не стал, лишь занял место по левую руку от меня так, чтобы я оказалась между ним и д'орезом. В нос ударил запах приторных духов, смешанных с запахом моря и конским потом. Я поморщилась и чуть посторонилась, но Козимо явно вознамерился ехать рядом со мной.

— Поверьте, я тоже не испытываю восторга от этой дороги, — ухмыльнулся он, заметив мои маневры. — К тому же, как по мне, так мы двигаемся достаточно медленно.

Конец ознакомительного фрагмента.