Песнь уходящего лета

Екатерина Дибривская, 2021

Юная Маша только окончила школу и стала совершеннолетней. У неё осталось последнее беззаботное лето. Скоро начнётся учёба в вузе. Совершенно новая, взрослая жизнь. И, возможно, Маша встретит свою любовь. В это последнее лето Маша отправляется с подругой на море, в небольшой прибрежный городок, где двадцать три года назад познакомились её родители. В глубине души Маша надеется, что это лето изменит всё. Но всё изменяет не лето, а хмурый мужчина, волей судьбы спасающий хрупкую Машу от всяческих передряг. Чем же окончится последнее лето детства?

Глава 3.

В кондиционированной прохладе салона автомобиля представительского класса с комфортом поглощаются километры. Поначалу я настороженно приглядываюсь к новому знакомому, то и дело бросаю быстрые взгляды на его профиль и огромные кисти рук, периодически сжимающие руль.

Но когда моему взору открывается глубоководный горизонт, искрящийся в солнечных лучах миллионами алмазных вкраплений, я забываю обо всех тревогах и жадно вглядываюсь в это великолепие.

Сижу вполоборота к мужчине и зачарованно любуюсь видом на море. Павел Александрович периодически бросает быстрые взгляды на мои обнажённые коленки, на руки с зажатым в них телефоном, на моё лицо.

— Я действительно не маньяк, который подкарауливает молоденьких девушек и убивает их по пути до конечной точки маршрута, — говорит мне, съезжая на заправку. — Посидишь или тебе нужно выйти на воздух?

Он открывает дверцу. Сухой знойный воздух врывается в салон, касается моего тела.

— Я посижу, — пищу я, и он с усмешкой кивает.

Пока мужчина заправляется и оплачивает бензин, я смотрю в отражение, прямо в свои глаза. И чего распереживалась, глупая? Сердце вон того и гляди из груди выскочит!

Мне практически удаётся успокоиться к тому моменту, как Павел Александрович возвращается, занимает место водителя и протягивает мне бумажный пакет.

— Что это? — спрашиваю удивлённо.

— Здесь готовят вполне неплохие сэндвичи, — мне кажется, или он действительно покраснел? — Взял нам перекус, воду и по мороженому, если ты не против составить мне компанию. Километров через десять будет видовая площадка, можем подкрепиться с видом на море.

— Звучит… заманчиво, — протягиваю я.

Чувствую, как щёки мои вспыхивают словно алое знамя, развевающееся на ветру, а сердце снова взлетает к самому горлу и колотится пуще прежнего.

Спустя несколько минут пути, Павел Александрович тормозит, съезжая к обочине, и мы покидаем прохладу салона.

— Идём, Машенька, — зовёт меня мужчина в сторону массивных придорожных кустов, и я впадаю в ступор, вызывая ухмылку на его лице: — Ну наконец-то нормальная реакция! А то строила из себя смелую и безбашенную.

— Что?! — возмущённо ахаю я, — я не строила! И ничего я не боюсь. Ведите!

Я упрямо вскидываю подбородок. Кажется, слышу его сдавленный смех. И пусть мне чуточку обидно, но я не собираюсь показывать виду. А через пару сотен метров мне становится вообще всё равно: между стволов вековых кипарисов, тисов и сосен открывается роскошный вид на лазурную гладь.

Здесь, на небольшой полянке, для путников обустроено место для пикника — деревянный стол с лавками, и мы устраиваемся за ним.

Пока я любуюсь открывшимся видом, Павел Александрович расстилает салфетки и выкладывает нехитрое угощение. Нехитрое только на первый взгляд. Стоит лишь надкусить сложный бутерброд, как я тут же несдержанно впиваюсь в него зубами. Ничего вкуснее не ела!

Между хорошо прожаренными булочками из цельнозерновой муки много сочной зелени, тонкие пластинки помидора и огурца, ломтики пармского окорока и какой-то абсолютно нереальный нежнейший соус, который стекает по моему подбородку и пальцам вместе с помидорным соком.

— Очень вкусно, спасибо, — искренне благодарю своего рыцаря-водителя, который, к слову, съев свой сэндвич, даже не запачкался.

— На здоровье, — кивает он, протягивая салфетки.

Но я просто свешиваюсь в обратную сторону и умываюсь прохладной водой, поливая на руку из бутылки.

Я упрашиваю мужчину немного прогуляться, пока мы едим подтаявшее мороженое. После поезда и автомобиля мне хочется немного размяться. Здесь же прогуливаться сплошное блаженство: в тени деревьев гуляет редкий ветерок, тёплый воздух пахнет можжевельником и хвоей.

Вижу какой-то причудливый кустарник и бросаюсь к нему. Не сразу понимаю, что к ветвям привязаны белые ленты и тряпицы.

— Надо же! Как чудно́, Павел Александрович! — кричу мужчине.

Кружу вокруг куста, пока он не замирает неподалёку.

— Считается, что фисташка исполняет желания.

— Нужно только что-то привязать к её ветвям?

— Не думаю… — озадаченно тянет мужчина. — Это, скорее, просто красивая традиция.

Я стремительно опускаюсь на корточки и обрываю шнурок своих кед. Тянусь на мысочках, притягиваю к себе ближе высокую ветку и завязываю очаровательный бантик, тщательно формулируя своё желание.

— Здорово будет, если сбудется, да? — с улыбкой поворачиваюсь к мужчине, и он не успевает убрать со своего лица престранное выражение.

Он что же, пялился на мой зад? Не может быть! Вероятно, я накручиваю!

— Будет здорово, Маш, — глухо откликается он. — Пора ехать дальше.

— Да, только одну секундочку, — я отступаю спиной назад, включая камеру.

Хочу сделать первое фото на память и вместить туда весь кустарник в белых «цветах».

Мне приходится потихоньку «подтягивать» ногу в кеде с порванным шнурком, потому что он так и норовит слететь со ступни. Я настолько увлечена этим занятием, что сразу и не понимаю, когда земля уходит из-под ног, оканчиваясь крутым обрывом.

Практически в тот же миг моё запястье сжимает крепкая мужская рука, не давая окончательно повалиться, тянет так, что лбом упираюсь в широкую мужскую грудь. Краткий миг, и он отстраняется. Синие-синие глаза смотрят строго. Прямо в упор.

— Ты должна быть очень внимательной, Машенька, — качает он головой. — Обещай мне, что никогда не станешь подходить к краю обрыва. Может случиться обвал породы, да и просто неловко оступишься, как сейчас…

Его губы сжимаются в тонкую нить. «Это просто нелепая случайность», — хочется возразить мне, но мы снова приходим в движение, возвращаясь обратно в сторону припаркованной машины.

— Чем же ты планируешь заняться в отпуске, Маша? — спрашивает мужчина, когда пар перестаёт валить из его ушей.

Он уверенно ведёт машину по горному серпантину, успевая одаривать меня взглядом, спрятанным за тёмными стёклами очков.

— Как все, — пожимаю плечами. — Отдохнуть, набраться сил, проводить последнее лето детства и влюбиться.

— Такие бесхитростные девочки не должны путешествовать в одиночестве, — цокает он. — Слишком легко на курорте стать жертвой злоумышленников.

— Я вовсе не маленькая, глупая девочка, — обиженно бубню себе под нос. — Мне уже восемнадцать, я могу позаботиться о себе.

— Ну конечно, — усмехается Павел Александрович. — И трёх часов не прошло, а ты уже нашла целых три приключения!

Он снова смотрит мне в лицо, на этот раз продолжительнее. Под его взглядом я краснею и жую губу, тщетно пытаясь скрыть неловкость.

— Это, например, какие?

— Таксист тебя чуть не облапошил — раз, ты села в машину с незнакомцем — два, чуть не свалилась с крутого обрыва — три… — перечисляет он с лёгкой улыбкой. — Мне даже страшно представить, что ждёт впереди с такими грандиозными планами на отпуск! Да ещё и в одиночестве.

— Знаете, что?

— Что? — Он снимает очки. Синие глаза расплёскивают волны негодования. — Ты должна быть внимательной, Машенька, если не хочешь попасть в плохую историю.

— Скоро ко мне присоединится подруга, — говорю ему. — Пока я найду жильё, поваляюсь на пляже, съезжу на экскурсию… Словом, скучать не буду, но и не собираюсь бросаться в омут с головой. Я всегда внимательна и контролирую всё вокруг себя.

— Ну-ну, — усмехается он. — Я живу недалеко от маяка, спросишь дом Бекасовых, тебе подскажут. Если попадёшь в затруднительное положение, пожалуйста, не строй из себя гордую и независимую, я помогу, чего бы это не было.

— Спасибо, конечно, за предложение, но я сомневаюсь, что у меня могут возникнуть ситуации, когда мне потребуется ваше участие!

Я отворачиваюсь и направляю взгляд в окно.

— Обиделась? — хмыкает мужчина.

Протягивает руку, и у меня перед лицом оказывается «Киндер-Сюрприз».

— Что это? — хмурюсь я.

— Вкусный молочный шоколад и игрушка, — говорит Павел Александрович словами из рекламы. — Разве большие девочки перестают любить киндеры?

На его лице неподдельное удивление, и это вызывает у меня улыбку. Я принимаю яйцо, раскалываю на две части и тут же вскрываю пластиковый контейнер. Мне на ладонь падают фенечка из бисера и тонкое кривоватое колечко с плетённым из бисера неказистым цветком.

— Ого, Павел Александрович! — восклицаю я, и он отрывает взгляд от дороги, переводя его на меня. — Да вы дамский угодник! Шоколад, украшения… Просто стопроцентный способ сразить невинную девушку наповал!

Глаза мужчины округляются, и он закашливается. А до меня вдруг доходит, что именно я только что сказала. Какой стыд!

Я пожёвываю губу, чтобы не расплакаться от досады. Какой же неловкий момент!

— Я весьма и весьма польщён, Машенька, что такая юная особа всё ещё способна проявить ко мне интерес… Несмотря на очевидную разницу в возрасте, — он подмигивает мне. — Старикам вроде меня иногда полезно взбодриться…

— Вовсе вы не старый! — вырывается у меня, и я заливаюсь румянцем. — Вы сильный, мужественный и привлекательный…

Я прикусываю язык. И так наболтала уже больше некуда. И сколько ещё могу!…

Там и невероятные синие глаза, и стильная стрижка густых тёмных волос, и лёгкая небритость, и крупные кисти рук с выпирающими венами, грубая кожа ладоней, и обветренные губы, изогнутые в кривой улыбке, и даже глубокая морщина, пролегающая между бровей…

Раньше мне и в голову не пришло бы засматриваться на такого взрослого мужчину. Сколько ему? Лет тридцать пять? Моему папе скоро сорок два, и он единственный мужчина, которого я до сегодняшнего дня считала красивым. Но теперь Павел Александрович захватил ветку первенства в моём личном рейтинге.

— Спасибо, Машенька, — тихо врывается в мои мысли рыцарь Павел. — Мне правда очень лестно, но, пожалуйста, будь осмотрительнее в другой раз. Ты никогда не можешь предугадать, что за человек рядом. Даже если он протягивает руку помощи, это вовсе не значит, что он не воспользуется тобой и не причинит тебе вред.

От его холодного взгляда кожа моментально покрывается мурашками. В синей глубине плещется буря и что-то ещё, мне незнакомое. Темнота заполоняет всё синеющее пространство, а крупные руки с силой сжимаются на руле, и впервые мне действительно становится страшно.

Но вот на очередном горизонте появляются первые дома и опознавательный знак. Мы на месте.

Я прошу Павла Александровича остановить где-нибудь в центре, извлекаю из рюкзачка кошелёк и протягиваю мужчине полторы тысячи, стараясь не думать, что за дорогу я потратилась больше, чем планировала изначально.

Всё Лизка со своим Глебушкой! Почти всю дорогу мне пришлось торчать в вагоне-ресторане с космическими ценами!

В кошельке осталась всего пара тысяч, остальные сбережения запрятаны глубоко в чемодане. Я прощаюсь с попутчиком, устраиваюсь на ближайшей лавке и раскрываю чемодан.

Вот только там нет моих вещей…