Пара

Екатерина Владимировна Федорова, 2018

Учеба, друзья, дом – моя жизнь не сильно отличалась от судеб тех, кто жил рядом со мной. Однако одна единственная встреча перевернула все с ног на голову. Теперь я зверь, отчаявшийся и беспощадный. Меня не страшит смерть и не пугает переход в другой мир, ведь в этом мне уже некого любить. А там есть мужчина, чей аромат сводит с ума, заставляя дрожать в предвкушении встречи. Любовь? Кто его знает, здесь все совсем по-другому. Одно я знаю точно – он так вкусно пахнет. Мм-м…Содержит нецензурную брань.

Глава 6. Маяк

На моих руках когти!!! Длинные чуть закругленные когти, что втягиваются обратно в кожу, стоит мне лишь немного успокоиться!!! Увидев их я резко успокаиваюсь и падаю обратно на мокрую кровать. Выждав некоторое время бабушки присаживаются рядом.

— Ты как?

Несмотря на то, что совсем недавно я чуть не пропорола ей горло, тетя Надя не злится. Иногда мне кажется, она вообще на это не способна. Уже однажды пережив весь ужас от того, что потеряла близких, как она думала по своей вине, двоюродная бабушка посвятила свою жизнь родным. Ту помощь, которую она оказывала бабушке в моем воспитании, а ребенком я была трудным, нельзя оценить. Я стала для них всем. Вот и сейчас, изрядно напуганные, в первую очередь они думали обо мне.

— Не знаю. Прости. — Только сейчас сообразив, ЧТО чуть не совершила покраснела до синевы. Я чудовище!!!

— Тебе не за что извиняться. — Спокойно пожав плечами, бабушка внимательно посмотрела на меня. — Мы должны были сказать тебе это раньше.

— Что сказать??? — Ошалело посмотрев на родственниц, перевела вопросительный взгляд с одной на другую.

— Твой отец… — Замявшись, бабушка посмотрела на тетю Надю, словно ища у нее поддержки.

— Он очень тяжело реагировал на запахи.

— Это вызывало у него агрессию? — Припомнив о том, как видоизменялась ясновидящая тихо спросила я.

— Нет, что ты. Просто у него была сильная форма аллергии и он почти постоянно пил успокоительные.

— Мой отец был психом???

В комнате повисла тишина. Бабушки отводили глаза, даже не пытаясь отрицать очевидное. Правда было в их ароматах что-о еще. Поймав себя на мысли, что сейчас почувствовала оттенки настроения родных по запаху, испуганно подняла на них глаза. Надо же именно в этот момент меня скрючило от боли в руке. Это привело моих бабулек в действие. Молниеносно оказавшись рядом, тетя Надя крепко обняла меня за плечи, максимально зафиксировав на одном месте, а вторая бабушка силой влила мне в рот какую-то микстуру. Первым желанием было взбрыкнуть, но потом приступ отступил, давая мне возможность думать. Что же это со мной происходит?

— Он не был психом. — Тихо, явно заново переживая собственную боль, проговорила бабушка. — Просто здесь нет тех врачей, которые могли бы ему помочь.

— О чем ты говоришь? И где это здесь?

— Твой дедушка был из… — новая заминка. Кажется, что бабушка ищет нужные слова. — Другой страны. Это, можно сказать, родовая болезнь.

— Да? — Так ничего и не поняв из ее объяснений, все-таки послушно кивнула. — Понятно. А у нас есть что-нибудь поесть?

О чем я спрашиваю? В доме, где собрались две бабушки еда есть всегда!!! Причем это такое, мм-м, закачаешься. Хорошо пока я ела, меня никто ни о чем не спрашивал. Зато потом…

— Как-то так. — Признавшись в том, что поддалась любопытству, закончила я свой рассказ. — Сумасшедшая она какая-то.

Вот только у бабушек было свое мнение на этот счет. Подробно расспросив меня о том, как туда проехать, тетя Надя собралась и ушла, оставив меня со старшей родственницей. Некоторое время мы сидели молча, а затем она подошла и порывисто обняла меня за плечи.

— Ба, ты чего?

Ее аромат мне нравился. Чуть сладковатый, он нес с собой любовь и нежность. Так хочется замереть и не двигаться, но новая вспышка боли меняет приоритеты. Теперь ее духи начинают меня раздражать. В бешенство не дает впасть только ее голос. Несмотря на страх, бабушка говорит тихо и спокойно, словно и не понимает, как мне плохо. Хотя… Нет, понимает, просто не позволяет злости взять верх над разумом.

— Вера, маленькая моя. Солнышко. Не покидай нас вот так, останься еще на чуть-чуть. — Среди накатывающего на меня бешенства голос становится моим личным маяком, ниточкой, что все еще держит меня на плаву. — Тебе нужно еще так много узнать, так много услышать.

— О чем ты? — Голос меня не слушается, поэтому фраза получается намного более злой, чем планировалось.

— Понимаешь…

Ее заминка едва не стоит мне разума, кажется еще чуть-чуть и я сорвусь. Ведь это так сладко выпустить когти и вонзить их в тело еще живой, горячей жертвы… Блин, откуда у меня такие мысли??? Бабушка, скажи что-нибудь, мне страшно!!! Словно услышав мой молчаливый стон, она вновь начинает говорить.

— Существует множество миров. Большинство из них находятся так далеко, что никакая магия не способна связать нас с их обитателями. Однако есть и такие, где жизнь развивается параллельно нашей.

— Ба, ты что фэнтази начиталась? — От изумления я даже на несколько секунд прихожу в себя. — Какие другие миры?

— Посмотри на себя. Ты уже не совсем человек. — Подводя меня к зеркалу, бабушка остается рядом несмотря на грозящую ей опасность.

Действительно, сдержаться тут почти невозможно. Часть моего лица исказилось, а выступающие клыки мне не пригрезились, они действительно есть. Единственное, что не изменилось — глаза. Все такие же льдистые, безжизненные, на обновленном лице они смотрелись более органично. Теперь только полный идиот мог бы назвать меня блеклой, нет, красавицей я не стала, но некоторая доля какой-то хищной привлекательности в моей внешности появилась. А еще от меня исходила такая сильная злость, что это пугало. Откуда во мне столько ярости. Ох. Боль… Дернувшись от пронзившей руку боли, мученически посмотрела на бабушку. Чувствую, если она не заговорит, сорвусь. Слишком много ароматов, слишком многих людей я сейчас ощущаю. А-а-а. Бесит!!!

— Тихо-тихо, моя хорошая. — Спокойно взяв меня за руку, бабушка аккуратно оттеснила меня от зеркала. И как ей удается быть такой невозмутимой? Я же чувствую, ей страшно. — Пойдем, чайку попьем, успокоимся. Знаешь, твоему отцу впервые стало сильно плохо только после твоего рождения.

— Почему? — Это интересно настолько, что получается побороть ярость.

— Однажды он ощутил, что тебя касался тот, кто желал твоей смерти, это вывело его из себя.

Ее слова приносят облегчение. Немного успокоившись, послушно забираю из ее рук чашку. Не чай. Обман. Внутри уже готова взорваться, но понимание того, что бабушка навела мне успокоительное включает разум. Правильно. Так будет лучше, ведь никто из нас не знает, сколько еще времени ее голос будет моим маяком. Нужно успокоиться. Поэтому я отчаянно цепляюсь за нить разговора, нам обоим нужно, чтобы мой разум был наплаву. Слишком уж сильно начинают меня бесить окружающие ароматы. Так и до беды недалеко.

— Что было потом?

— Тебе лучше не знать. — Грустно улыбнулась бабушка. — Могу сказать только одно — больше никто не посмел приблизиться к тебе так близко.

— Он его убил??? — Разговор оказывается настолько интересным, что мне легко удается держаться на плаву. Раньше про папу бабушки рассказывали мало.

— Нет. Они подрались. — Словно вспомнив что-то приятное, бабушка улыбнулась.

— Понятно. — Зло усмехнувшись, подумала о том, что отец был слабаком. Я бы за одну такую мысль убила бы. Удивительно, но решение не вызывало у меня отторжения. Однако услышав следующие слова бабушки замерла от стыда. Как я могла такое подумать???

— У твоего отца получилось совладать со своими желаниями. Он хотел, чтобы у него была счастливая семья, а я не думаю, что твоя мать смогла бы любить убийцу.

— Они любили меня? — Раньше я все время боялась озвучить этот вопрос, но сейчас это казалось правильным, нормальным. Обоняние давало понять, что это не причинит боли самому родному человеку.

— Конечно. Ты даже не представляешь, как сильно они любили тебя. Даня все никак не мог на тебя налюбоваться. Каждую свободную минуту был рядом, словно знал…

Бабушка осеклась, но больше мне ничего и не нужно было слышать. Сейчас достаточно было того, что она просто сидела рядом.