Что было, что будет, чем сердце успокоится

Екатерина Береславцева, 2017

У каждой начинающей гадалки должен быть непременно сложный характер, страсть к чёрным балахонам, старенькая гадальная колода и наглый кот-вещун. И если с первыми двумя атрибутами дела у Таты обстоят лучше некуда, то гадальным инвентарём и пушистым нахлебником она обзаводиться упорно не желает. Впрочем, с магическими способностями тоже всё неопределённо. Хотя почившая бабка подруги Ленки и уверяла, что в плане чародейства у обожающей готические аутфиты Татки все козыри на руках.Ну а пока несостоявшаяся «провидица в чёрном» живёт серенькой жизнью безработной барышни, безуспешно гоняет по собеседованиям и ругается с вредной консьержкой, не подозревая, что совсем скоро на неё свалятся уже совсем не сказочные проблемы. А вместе с ними – старинные карты, горластая кошка Манька, новое имя и чужая, полная опасных загадок жизнь…

Глава 6

— Ты всё проверила? — в который уже раз спрашивала Ленка дрожащим от волнения голоском. — Ничего не упустила?

— Упустила! — зловеще прошипела я.

— Что?? — Ленкин нос стал похож на ошпаренный помидор.

— Твой дурацкий характер, блин! И надо было мне такую трусиху в помощницы брать! Где моя интуиция была? Лучше бы я Петровну попросила, честное слово, и то больше толка было бы!

— Ну, Та-а-ань! — Ленка выпрямилась. — И ни капельки я не боюсь! Просто нервничаю, всё-таки я впервые в такой ситуации…

— А я, можно подумать, всю жизнь этим занималась! Вон, у Маньки поучись, сидит и в ус себе не дует! Сфинкс просто!

— Ей-то другая роль досталась.

— Ещё неизвестно, кому больше повезло, нам или…

Договорить мне не удалось — в дверь позвонили, и мы с Ленкой, одновременно вздрогнув, в ужасе уставились друг на друга.

— Ещё не поздно отменить… — прошептала я, в мгновение растеряв былой пыл.

— Только через мой труп! — храбро заявила Ленка и сделала шаг к двери. — Господа артисты, по местам! Представление начинается!!

Спустя пару секунд помещение заволокло тьмой — это Ленка нажала на выключатель, выходя из комнаты. Я затаила дыхание, бормоча про себя все проклятия, какие знала. К горлу подкатывала тошнота…

Не знаю, сколько времени мы с Маней просидели в темноте. Мне показалось — вечность. Из прихожей доносились шепчущие голоса, шорохи, мне всё время казалось, что вот сейчас мои мучения, наконец, закончатся, но они всё длились и длились, конца и краю им не было. В комнату никто не заходил, и уже стали проясняться предметы, знакомые и неузнаваемые в сумраке вечера. Вот мой старенький диван, накрытый роскошным покрывалом, которое ещё сегодня утром пряталось в закромах Ленкиного дома. А вот стол, за которым когда-то покойный батюшка совершал свои махинации и который до сей поры так и оставался стоять в его комнате. Но только не сегодня! А то, что лежало теперь на круглой столешнице, могло привести моего дорогого родителя в исступление — если бы только он дожил до этого чудесного мига…

Но всё когда-нибудь заканчивается — пришло к концу и томительное ожидание. Тихонько скрипнула дверь, и на пороге появились две фигуры — худая Ленкина и высокая какой-то женщины. Моя спина покрылась по́том, а у Маньки участилось дыхание и нервно дёрнулся хвост.

В следующее мгновение случилось чудо — взорам вошедших предстал шар, вспыхнувший вдруг в темноте комнаты и осветивший круглый стол, сияющую синим атласом человеческую фигуру и изящный профиль маленького существа, восседающего по центру столешницы.

— Ах! — донеслось до меня приглушённое восклицание.

— Мр-р-р! — отчётливо произнесла Маня, не поворачивая головы. — Мр-р, мр-р, мур-р-р.

Ах, Манька, ах, умничка!

— Аманус козициус! Терра бона тринелас гарус! Ишт варан да!

Пропевая только что выдуманную абракадабру, я, вытянув руки вверх, стала постепенно подниматься, слегка покачиваясь из стороны в сторону и трясясь мелкой, но весьма заметной дрожью. Дрожь мне удавалась особенно — не прошли даром занятия восточными танцами.

— Меркус цитрус! — выкрикнула я в конце громко, и на этой ноте шар, всё это время висевший перед нами в воздухе, плавно опустился на стол, заняв Манькино место — маленькое рыжее существо сместилось левее, ближе к своей хозяйке.

Я же, возвращаясь в кресло, слегка не рассчитала, в пылу действа позабыв о важной детали своего туалета — подушке, привязанной к животу. А всё Ленка! Полные люди, видите ли, внушают больше доверия, чем худые! Вот и пришлось мне к сегодняшнему спектаклю обмотаться всяким тряпьём, а к моему плоскому животу, которым я всегда гордилась, усердная подруга привязала огромную подушку. Платьем мне служила занавеска, тоже из Ленкиных запасов — в моём доме ничего подходящего по размеру не нашлось. Занавеска была потрёпанная, но зато атласная и переливалась небесным цветом, особенно прекрасным в свете сияющего шара, о конструкции которого Ленка могла бы рассказывать часами — если бы кто-нибудь, конечно, это ей позволил.

Так вот, подушка чуть не загубила весь спектакль. Если бы не Манька. Отвлекая внимание от запутавшейся в тряпье хозяйки, она взвыла так, что обалдевшие зрители вздрогнули, а улица за окном отозвалась хором группы поддержки — представителей того же племени, к которому принадлежала и моя спасительница. Никогда раньше не испытывала я такой благодарности к ненавистным прежде животным. Когда всё закончится, накормлю весь район! — пообещала я им мысленно, вновь устроившись в своем кресле.

Манька замолчала, действующие лица выдохнули.

Ленка сделала маленький шажочек ко мне.

— Фаина Радомировна…

— Кто здесь? — дрогнула голосом я, словно только что заметила вошедших в комнату людей.

— Фаина Радомировна, простите, что помешали… — Ленка перешла на благоговейный шепот, — но к вам посетительница!

— Мы договаривались… — подсказали ей сзади.

— Ольга Николаевна звонила вчера…

— Вчера? — слегка недовольным тоном осведомилась я. — Но я же просила вас, Диана, никого ко мне не записывать!

— Я помню, Фаина Радомировна, — Ленкин шёпот приобрёл умоляющий оттенок, — но может быть, в порядке исключения? У Ольги Николаевны тяжёлая ситуация, можно сказать, вопрос жизни и смерти!

— Прошу вас, Фаина Радомировна! — гостья тоже сделала небольшой шаг вперёд, довольно решительный впрочем. — Заклинаю, помогите! Ничего для вас не пожалею, последнее отдам, только помогите!

— Нет-нет, это невозможно. Диана, проводи гостью…

— Вы — моя последняя надежда, Фаина Радомировна! — завопила посетительница, бросаясь вперёд, но бдительная Ленка была начеку, перехватив её на полдороге. Опыт в семейных склоках не прошёл для моей подружки даром.

— Я же вас предупреждала, Ольга Николаевна! — с укором сказала Ленка. — Фаине Радомировне сейчас не до нас, идёт война миров, а вы со своими любовницами!

— Да не с моими, не с моими, а с мужниными, будь он неладен, ирод!

— Ваш муж вам изменяет?! — в моём тоне появились совсем другие нотки. Сочувствующие. — Почему вы так решили?

— Добрые люди просветили! — едко произнесла женщина. — А у нас дети, Фаина Радомировна! Мальчик и девочка!

— Ах, дети!

Я покачала головой и сделала вид, что глубоко задумалась. Гостья затаила дыхание.

— Нет! — решительно воскликнула я через пять минут и величаво поднялась, незаметно поддерживая подушку рукой. Ольга Николаевна скисла. — Нет, нет и ещё раз нет, говорю я вам! Дети не должны страдать! Так уж и быть, Ольга, сделаю для вас исключение, но только один раз!

— Спасибо, ах спасибо вам! — заколыхалась всем телом посетительница, пытаясь вырваться из Ленкиных рук.

Но моя подруга была на чеку.

— Ольга Николаевна, вы обещали!

— Да-да, извините меня! Но я так рада, так рада!

— Я всё понимаю, но всё же держите себя в руках. Фаина Радомировна не любит суеты.

— Мявк! — поддакнула кошка.

Я резко рухнула на своё место. Моя решительность сейчас была связана не столько с Ленкиными словами, сколько с поведением предательницы подушки — путы, скрепляющие её с моим животом, ослабли, и трагедия грозила перерасти в фарс. К счастью, атласная ткань, прикрывающая моё тело, была непроницаемая, а папашин стол — весьма устойчив, подушка оказалась прижатой к столешнице, и мне оставалось только сдерживать себя в движениях и не дышать очень уж интенсивно. О чём я и пыталась помнить всё время, пока беспокойная гостья радовала нас своим присутствием.

— Диана, начинайте, — кивком головы я позволила Ленке приступить к своим обязанностям, а сама, насупив брови, прикрыла глаза, оставив на всякий случай маленькую щёлочку, и зашевелила губами.

Ленка умчалась на кухню варить кофе, а гостья, нервно ёрзая на стуле, принялась трещать суставами пальцев. Я поморщилась, не открывая глаз. Треск прекратился, а вскоре и дыхание женщины успокоилось, лицо разгладилось, а в глазах появилось умиротворение. Конечно, какую-то роль в этих метаморфозах сыграло Манькино размеренное мурлыканье, но и обаяние своей личности я не сбрасываю со счетов.

К Ленкиному приходу безмятежность, разлившуюся в тишине комнаты, можно было трогать пальцами. Диссонировать с окружением подружка не стала. Медленно, тихо ступая босыми ногами по ковру, она подошла к гостье, поставила перед ней блюдце с дымящейся маленькой чашкой и, кивнув мне, сделала два шага назад, встав у посетительницы за спиной.

Я глубоко вздохнула.

— А теперь, дорогая Ольга, прошу выпить кофе, полностью погрузившись мыслями в свои проблемы. Сконцентрируйтесь. Не отвлекайтесь ни на что лишнее. Пусть энергия перетечёт через вас в это маленькое глубокое озеро, и да откроет оно нам свои тайны! Когда допьёте кофе до конца, чашку ни в коем случае не опускайте — о дальнейших ваших действиях я вам расскажу. Пейте! И помните: если хотите узнать правду — не отвлекайтесь!

Судорожно сглотнув слюну, женщина осторожно ухватилась за фарфоровое колечко и поднесла чашку к губам. В глазах её метались суматошные мысли, переносицу прорезала глубокая складка.

Я кинула взгляд на Ленку. Она подняла большой палец вверх. Оптимистка! Мало оглушить человека, ещё надо его заговорить, и желательно хоть изредка касаясь верных струн, иначе скандала не оберёшься. А впрочем — разве я не дочь своего отца? Сколько лет он водил людей за нос? А то, что удалось одному родственнику, вполне по силам и другому!

Занятая своими мыслями, я и не заметила, как наша первая клиентка допила свой напиток и в ожидании замерла с чашкой в руке, боясь потревожить строгую хозяйку.

— Всё? — спохватилась я. — А теперь, пожалуйста, трижды взболтайте осадок круговыми движениями против часовой стрелки, накройте чашку блюдцем и переверните. Прекрасно, моя дорогая! Ждём!

Маня, умница, свернулась клубочком, помахивая пушистым хвостом. Ленка подавила зевок, меня тоже потянуло в сон. Вот будет хохма, если я засну в самый ответственный момент! Ну-ка, Татьяна, соберись, сейчас начинается самое главное! Перед моим внутренним взором появилась страница с нарисованными на ней знаками. Большое чёрное пятно — несчастье, глаза — перемены, крест — неприятность, волны — путешествия… Ерунда, сейчас такое наговорю, что мало не покажется!

Я мысленно потёрла руки и потянулась к перевёрнутой чашке.

— Прекрасно получилось! — с наигранным воодушевлением в голосе воскликнула я, кляня в душе тот день, когда мне пришла в голову эта идея — зарабатывать на жизнь гаданием!

Конечно, Ленкиной бабке было легко, с её-то неутомимым воображением, а мне как различить в этих кляксах хоть какое-то подобие фигуры? Надо было всё-таки подготовиться, хоть самой себе погадать заранее, а не рассчитывать на смекалку и везение.

— Ну что там, всё плохо, да? — гостья вытянула шею, пытаясь заглянуть в чашку.

Я строго проскрипела:

— Ольга Николаевна, вы хотите исказить своё будущее?!

Она отшатнулась, взмахнув руками.

— Нет-нет, что вы, я просто…

— Мы же вас просили, голубушка! — мерзким голосом произнесла Ленка. — Фаина Радомировна и так пошла на уступки…

— Всё-всё, простите меня!

Она застыла с виноватым выражением лица, и я опять погрузилась в кофейные разводы, изо всех сил раздумывая, как выкручиваться из этого положения. Вот хоть ты тресни, ни одной знакомой фигуры не увидать в этих загогулинах и кривых! Как будто шторм прошёлся по дну чашке, нагнав хаос и разрушения. И тут меня осенило!

— Ох и ураган пронёсся по вашей жизни, дорогая Ольга! — с чувством воскликнула я, вскидывая на клиентку сочувственный взгляд. — Ни одного кусочка не пощадил, всё вверх дном перевернул! Корни выкорчевал, гнили на берег нагнал, всё живое дыхания лишил.

— Точно, точно! — она подалась вперёд, широко раскрыв глаза. — Ни одного живого места не оставил, ирод проклятый!

— Так, а это что такое? — я поднесла чашку ближе к глазам и укоризненно покачала головой. — Ну вот они, все, как на ладони! Раз юбка, два…

— Это они, они, шалавы бесстыдные! — вскричала женщина. — Десять лет он мне голову морочил! То у него совещание, то командировка, а сам в это время…

— Вижу пути-дорожки, то прямые и короткие, а то длинные, бугристые… — вдохновенно несло меня.

— Бугристые — это вы верно заметили. За бугром даже изменял мне, душегуб, в Китае! Да-да, с Китая всё и началось!

— Так вот почему… — я скорбно наклонила голову. — Знаете ли вы, милая Ольга, что в Китае самые искусные ворожеи? Вот, значит, откуда ниточка тянется… Мне кажется, я даже начинаю догадываться, чьих рук это дело!

— Чьих?! — её рот изумлённо приоткрылся.

— О, есть в Пекине одна особа… Давно я на неё зуб точу! Много подлостей она людям подкладывала, и не сосчитать!

— Знаете, ведь мой Саша как раз в Пекине и был! — прошептала женщина, побледнев. — Полгода командировка длилась… А приехал оттуда как будто сам не свой…

— О чём я и толкую, голубушка! О, страшная женщина, не так просто будет противоядие найти!

— Но вы найдёте, правда, Фаиночка Радомировна? Ничего не пожалею, если надо — квартиру мамину продам, только помогите! У нас ведь дети…

— Успокойтесь, милая! Всё, что смогу — сделаю. За всех обманутых женщин поквитаюсь!

Я стукнула кулаком по столу, светящийся шар вспыхнул ещё ярче, Манька, взвыв, взвилась в воздух, Ленка перекрестилась, гостья схватила меня за руку.

— Поквитайтесь, Фаина Радомировна! Верните мужей в семьи!

— А способ мщения… — я отвела её руку, — нам покажут карты! Диана!

Ленка не отреагировала на оклик, продолжая стоять, как столб.

— Диана!! — стукнула я ещё раз по столу. — Да что с тобой?!

— Ох, простите, Та… Фа-а-ина Радомировна! — очнулась подружка и сорвалась с места.

Чашка с блюдцем были спешно унесены на кухню, круглый светильник, изобретение сметливого Ленкиного ума, сдвинут на край столешницы, а колода, которая всё это время грелась моей попой, вытащена на тусклый свет.

— Что было, что будет, чем сердце успокоится… — забормотала я, перемешивая карты. — Думайте, Ольга, сконцентрируйтесь на своих проблемах… А теперь сдвиньте, пожалуйста, карты левой рукой. Левой, я сказала!

— Простите…

И вот уже карты разложены в несколько рядов передо мной, а я, чувствуя внутри себя какую-то смутную тревогу, вглядываюсь в разноцветные картинки. Мигнул и погас на секунду свет, а потом вспыхнул вновь, усиливая мои странные ощущения. Что-то не то, что-то не то! — билась в мозгу упорная мысль. Перед глазами поплыли волны, подхватывая и увлекая за собой красные сердечки и чёрные крестики, превращая их в одно сплошное пятно. Голова закружилась резко и кратковременно, а когда пелена рассеялась — карты вновь были на своих местах, а сосущая тревога вдруг превратилась в знание. Я знала, о чём они меня предупреждали! И это знание, на миг парализовав меня страхом, вылилось в быстрый и короткий монолог.

— А ведь вы слукавили, Ольга Николаевна! Похождения вашего супруга — лишь ответная реакция на вашу измену! Помните новогоднюю ночь и мужа вашей подруги? Помните?! За предательство надо платить, голубушка! Вот вы и заплатили! А ведь подруга была беременна! Ну что вы на меня так смотрите, разве вы этого не знали?

— Н-нет… — её лицо стало вдруг белым, как вываренная простыня.

— Знали! Уж себе-то не врите, Ольга! Знали, но всё равно продолжали свою порочную игру! Что же вы теперь от меня хотите, какого мщения? Не вы ли всю кашу заварили, а теперь сами же мучаетесь от несварения?

— Но как вы… как вы… — звуки булькали в её рту, никак не превращаясь в слова.

— Таточка, что ты делаешь?! — Ленка в ужасе смотрела на меня.

— Сколько вы с ним встречались, сколько?

— Несколько раз…

— А почему ваш бывший любовник теперь просыхает только раз в году, вы тоже не знаете, дорогая Ольга?

— Не п-поэтому, н-нет… — она мотала головой, бледнея всё сильнее. — Н-нет, не поэтому! У него все в роду пили!

— Ну, может быть, вы и правы, — сбавила я напор, внезапно почувствовав жалость к этой женщине. В конце концов, кто из нас без греха? — Но свою вину вы должны признать, дорогая моя! И это будет первым шагом к исправлению последствий. Вы понимаете меня?

— Я… Да, понимаю… — Одна слезинка скатилась из её глаза, потянув за собой водопад других. — Я знаю, я виновата, но я не думала, что мой Саша, что это отразится…

— Это закон! — твёрдо сказала я. — Нарушил — получай наказание. А уж сколько длится искупление вины, решать только вам! За хорошее поведение и осознание своих проступков досрочно из тюрьмы выходят!

— О-о-о! — она закрыла лицо руками и зарыдала в полный голос.

Ленка стояла, прижав ладонь к своему рту. В глазах её плавал ужас. А Манька — Манька дрыхла на моих коленях, уткнувшись животом в подушку, и сладко при этом посапывала. Вот зараза, и как я потеряла бдительность?

— Я всё поняла, я всё поняла! — повторяла посетительница, стоя перед дверью. — Спасибо вам, Фаина Радом…

— Называйте меня просто Татьяна! — махнула я рукой. — И весь этот маскарад… Уж простите и меня, пожалуйста!

— Я всё понимаю, Танечка! Вам хотелось произвести впечатление, но вы и так его произвели, да ещё какое! — гостья улыбнулась, смахнув последнюю слезинку с щеки. — Ваш талант не нуждается в искусственном обрамлении, уж поверьте мне, профессионалу. Я ведь ювелир, в драгоценностях разбираюсь!

— Да какой там талант! — смутилась я.

— Вы мне глаза открыли, душу спасли — разве это не талант, моя милая? А Манечка ваша — просто прелесть! Редко когда таких преданных кошек можно встретить. Они ведь обычно сами по себе гуляют, знаете…

— Да, наша Маня — всем кошка кошка! — поддакнула весёлая Ленка, поглаживая по спине рыжую чертовку. Рыжая чертовка мурлыкала в моих руках, и это обстоятельство сейчас почему-то нисколько меня не раздражало.

— А я теперь всем буду вас рекомендовать, Танечка! Вот посмо́трите, отбоя от посетителей не будет! У меня обширная клиентура, а среди них много найдётся ищущих помощи…

— Что это было, Татка? — выпалила Ленка, едва за гостьей закрылась дверь. — Ты ведь первый раз эту тётку видела, откуда такие познания её грешной жизни? Или ты её знаешь откуда-то, а меня водила за нос?

— Никого я не знаю, Лен, — выдохнула я, обессиленно опускаясь на обувной шкафчик и выпуская Маньку из рук. — Это всё они, окаянные!

— Кто? — моргнула подружка.

— Карты! Ты что, ничего не заметила?

— А что я должна была заметить?

— Помнишь, когда твоя драгоценная лампа мигнула… хотя нет, началось ещё раньше, когда я только из-под задницы их вытащила. Такое чувство внутри возникло, будто… будто…

— Будто что? — воскликнула нетерпеливая Ленка.

— Идём!

Я вскочила и бросилась в комнату. Карты продолжали лежать на столе, собранные в кучку — на первый взгляд обычные, ничем не примечательные игральные карточки, какие продают в любом киоске. Я пересмотрела каждую. Долго держала перед глазами, просматривала на свет — как когда-то Валерка, — но ничего странного в них так и не заметила.

— Ну и? — Ленка наблюдала за мной с некоторой оторопью. — Что ты там увидела?

— Ничего! Обычные карты, разве что потрёпанные немного, а в целом — ничего особенного.

— Карты тут совершенно ни при чём! — уверенно заявила Ленка. — Я же тебе говорила — всё дело в твоих способностях! Ты помнишь, что моя бабуля…

— Уймись, Ленка, нет никаких способностей. Есть просто везение и вот эти штучки, которые упали на меня с неба. А твоя бабка…

— Ну что моя бабка? — подруга подбоченилась.

— Ошиблась Марь Пална, вот что! Увидела то, чего в помине нет. И ты сама прекрасно это понимаешь, только почему-то упрямишься!

— Она никогда не ошибалась!

— Вот сейчас ты меня насмешила, — хмыкнула я. — Ладно, сворачиваем весь этот цирк и забываем о гастролях навсегда!

— Ну уж нет, теперь ни за что! После такого успеха? Да ты чокнулась, мать! Глянь, даже Манька над тобой насмехается!

Кошка, которая в это время спокойно себе зевала, озадаченно клацнула зубами, приподняла правое ухо и с интересом взглянула на Ленку. Потом перевела взгляд на меня и громко фыркнула.

— Вот видишь! — удовлетворённо воскликнула моя подруга.

— Я вижу только одно — кто-то из нас троих упорствует в своих заблуждениях, и уверяю тебя, что это не я!

— Как ты можешь такую милую кису обвинять! — возмутилась Ленка, отскакивая на всякий случай назад. — Неблагодарная! Да, Манечка?

Но Манечка только развернулась к ней задом и потопала на кухню. Через несколько секунд мы услышали громкое чавканье и посмотрели друг на друга.

— Тань, а, Тань! Ну давай попробуем ещё раз, а? Ты же сама видела, что ювелирше твоя помощь, как задыхающемуся воздух, кстати пришлась! Разве тебе не хочется ещё кому-нибудь помочь?

— Помочь?! Я думала, это игра, Лен! — наконец прорвало меня. — Понимаешь? Игра, в которой каждый соблюдает свои правила: люди хотят быть обманутыми, а мы им просто помогаем в этом. Но вот так, до слёз, до выворачивания нутра — нет, мне это не нужно! Мало мне своих проблем, ещё и чужие разгребать? Увольте! Давай, собирай свои вещички и мотай отсюда! Больше ничего не будет, поняла? Ни-че-го!!

— Ты дура, Татка, я всегда это знала! Чумичка упёртая! Ну и оставайся со своими принципами! И если даже передумаешь, возвращаться не стану, поняла? Такую жилу золотую из рук выпускать — это же туши свет!

— Вот и туши… свет! — зло выкрикнула я в ответ и даже не вздрогнула, когда Ленка, вылетая из комнаты, со всей силы долбанула по выключателю.

— Круг очерчу возле дома! Чтобы ни один сантиметр твоего трусливого тела на мою территорию не пролез! — донеслось из прихожей перед тем, как с громким треском захлопнулась входная дверь.

— От ведьмы слышу! — устало выдохнула я, падая в кресло.