Ночь на перевале Дятлова

Екатерина Барсова

Перевал Дятлова… Таинственная смерть девяти человек па горе Мертвецов 1 февраля 1959 года считается одной из самых странных загадок XX века. Ночью что-то сильно испугало туристов, они принялись резать палатку, выбежали па мороз и не вернулись… Прошло уже много лет. но Александра так и не смирилась с гибелью родителей во время лыжного похода 15 горах. С тех пор Саша долгое время даже смотреть не могла па лыжи, по, повинуясь внезапному порыву, решила отправиться в экстремальный лыжный тур па Урал – как раз в те места, где погибли ее родители… Группа подобралась пестрая, и между туристами еще па базе возникли разногласия. А вскоре им начали приходить странные письма с отрывками из дневника Дятлова, чья группа загадочно погибла в уральских горах… Ранее роман издавался под названием «Разгадка перевала Дятлова» под псевдонимом Екатерина Морозова.

Глава вторая

Талисман моряков и путешественников

То, что опасность воображаемая, не делает ее́ менее реальной: воображение действует на человека столь же реально, как сила тяжести.

Джеймс Джордж Фрезер. «Золотая ветвь»

Дни, оставшиеся до поездки, были заполнены сборами. Александра покупала вещи, которые ей понадобятся в туре и лыжном походе, постоянно заглядывая в список, который она носила с собой. Список ей дали в турагентстве вместе с путевкой и программой. Алла Бояшко, вручая путевку и материалы, пожелала ей «счастливого отдыха». При этом она добавила, что «Глобал Тур Инвест» всегда будет рад помочь выбрать интересное путешествие.

Список был длинным.

Александра достала с антресолей старый рюкзак, с которым ходил в походы еще ее отец, и стала укладывать в него вещи по списку.

Когда она доставала рюкзак, в глубине антресолей увидела какой-то черный пакет. Она подцепила лыжной палкой пакет и потянула на себя. Сверху пакет уже покрылся сероватым налетом пыли. Она редко заглядывала на антресоли, а тот угол вообще не ворошила с тех пор, как погибли родители.

Стряхнув пыль, она заглянула внутрь пакета. Там лежала гладкая черная папка. Она открыла ее и увидела небольшую тетрадь. В тетради мелким почерком отца были сделаны какие-то записи и рисунки, чертежи. Многое было написано карандашом, эти записи уже выцвели и были видны с трудом. В середину тетради была вложена карта; Александра бегло осмотрела ее — на ней были изображены места Северного Урала — места, куда она собиралась ехать. Немного поколебавшись, Александра сунула папку в рюкзак: вдруг пригодится.

Раздался телефонный звонок. Александра слезла с табуретки и пошла на кухню. Звонила Лилька, она обещала с Кириллом заехать за ней, и тогда они все вместе поедут в аэропорт.

— Только будь уже наготове, Кирилл не любит ждать. Запиши где-нибудь, что мы приедем ровно в десять часов. Запиши в свой деловой блокнот или органайзер, слышишь, Сань!

Александра хотела сказать, что у нее нет ни делового блокнота, ни органайзера, но промолчала. Ровно в половине десятого она уже сидела с вещами в коридоре и ждала подругу с женихом. Стрельнуло в ноге, и она поморщилась. Все эти дни нога побаливала, хотя она мазала ее разными чудодейственными мазями, растирала и массировала. Больше всего Александра боялась, что больная нога подведет ее на лыжне, когда они выйдут в поход. «Вот ведь не повезло, — подумала она, — в такой момент подвергнуться нападению грабителя. А если бы он нанес мне серьезные травмы?» Она передернула плечами, думать о этом совсем не хотелось.

Без пяти десять в дверь раздался звонок. Лилька всегда звонила, не отнимая пальца от звонка, как будто бы сердилась, что дверь не распахивается сразу же.

Александра открыла дверь, и в уши ударил тоненький Лилькин голос:

— А вот и мы-ы-ы-ы! Где твое «Добро пожаловать!», «Велкам», как говорят у нас в приличных домах Европы и Америки.

— Ты уже во всех частях света отметилась.

— Да, она такая, — пробасил мужчина, стоявший рядом, и поправил очки. — Птичка перелетная.

— Кирилл, ты что, — толкнула его в бок Лилька. — Не порти мою безупречную репутацию.

— И не подумаю. Всем она известна, и испортить ее никто не может по определению.

Они перебрасывались шуточками, словно не обращая внимания на Александру, и на минуту она почувствовала легкий укол одиночества.

— Ладно, закроем тему, — сказала Лиля. — Кстати, вы еще даже и не познакомились. Это — Кирилл. Мой жених.

— А вы — Александра, — подхватил мужчина, беря ее за руку. Его рука была теплой и большой. — Мне о вас эта ветреная особа рассказывала.

Александра посмотрела на Кирилла. Ему было около сорока. Вид добродушного медведя, полные губы, умный проницательный взгляд. Александра почему-то думала, что Лилька выберет себе какого-нибудь мачо. Ан нет, простой парень, хотя впечатление всегда обманчиво. Особенно первое…

— Ну что, девочки, выходим из дома?

— А присесть на дорожку? — обрушилась на него Лилька. — Наша исконно русская примета.

— Исконно-посконная! Полжизни провела в Европах, а все за приметы цепляешься!

— Ага! — Лилька прищурилась. — Мне так легче. Вроде все сделала правильно. Так как надо.

— Молодец! Правильная умная девочка, — и Кирилл погладил Лилю своей рукой-лапищей по голове…

Она, как упрямый бычок, мотнула головой и высвободилась от его прикосновения.

— Не надо, — сказала она сквозь зубы…

Кирилл с шумом выдохнул.

— Ну, тогда что? Присядем? Где сидеть-то? Прямо на полу?

— Я сейчас принесу табуретки из кухни, — всполошилась Александра. Она было метнулась в кухню, но затем махнула рукой: — Да ладно. Проходите прямо в комнату, не разувайтесь.

Александра села на стул, а Лилька с Кириллом опустились на диван. При этом Лилька сжала губы в тонкую ниточку и застыла, глядя прямо перед собой.

— Ну что, в путь! — Кирилл встал, в нем было почти два метра роста. — В путь-дорожку?

Лилька рядом с ним была маленькой и хрупкой.

— Едем, — проворковала она и прижалась к жениху. — Ты у меня самый-самый…

Александра подошла к окну, чтобы напоследок проверить балконную дверь: плотно ли она ее закрыла, и застыла в изумлении. Как по мановению волшебной палочки на улице прекратило моросить, и с неба начал падать мелкий горох, именуемый в народе манной крупой! Но это было лучше, чем дождь, который обволакивал все существо противной липкой пеленой, как это было в последние дни.

— Ну что? Поехали? — прогудел Кирилл. — Если вдруг пробки — можем не успеть в аэропорт.

На улице манная крупа падала с неба, как будто бы кто-то тряс рукавом, и она вылетала неравномерными порциями; ветер кружил горошинки и швырял их в лицо.

— Забыла крем от мороза, — вполголоса сказала Лиля.

— Сойдет и обычный крем.

— Но там лучше защита от холода… А то лицо пойдет красными пятнами. Ладно, куплю в аэропорту.

Пока Кирилл заводил джип, Александра с Лилей стояли на месте и пританцовывали, чтобы согреться. Заметно похолодало.

— Скоро Новый год, — негромко сказала Лилька, поднимая голову к небу. — Обожаю этот праздник. Всегда ждешь от него чего-то нового, необычного… — И она повернулась к Александре.

Та хотела сказать, что она уже ничего не ждет от праздников, а живет скорее по инерции, но промолчала. Каждый день был похож на другой — длинная череда одинаково похожих дней.

Машина завелась, они нырнули внутрь, где было тепло, пахло нагретой кожей и кофе.

— Мы только что из «Старбакса», — подтвердила Лилька. — Кофейком согревались. Ой, что же мы Саньке забыли кофе взять?!

— Обойдусь.

— Это мы виноваты, растяпы. Черствые, невнимательные, эгоистичные люди.

— Эка ты загнула, — покачал головой Кирилл. — Прямо злодеи в натуре. — Он помолчал, а потом добавил: — Трогаем? Навстречу экстриму и приключениям!

— Не знаю, — негромко сказала Лилька. — Что нас там ждет?

— Сама захотела — вот и получай. Могли бы поехать в более теплые края.

— Я? Это все ты — «поехали да поехали… Новый год встретим в зимнем лесу».

— Не припомню такого.

— А я помню, я все помню, — протянула Лилька. — Не надо из меня теперь беспамятную делать…

— Ну, спорить с женщиной — себе дороже, так что не буду и пытаться. Пусть я во всем, старый пень, буду виноват. Согласен и на это. Чего не сделаешь ради любимой женщины!

Джип тронулся с места…

— Интересно, что нас там ждет? — тихо сказала Лиля. — Как представлю милую дружескую вечеринку перед Новым годом, треск поленьев в камине, за окном — ночь, снежинки, сугробы…

— Это она текст рекламного буклета репетирует. — Кирилл обернулся к Александре и подмигнул ей. — Будешь выступать перед остальными членами группы на импровизированном капустнике.

— А что? — оживилась Лилька. — Надо же будет новогоднюю программу отрепетировать. Кирилл, это класс!

— Только увольте меня от выступления в роли Деда Мороза.

— Здесь вообще-то без вариантов. Я буду Снегурочкой…

— Давай сначала доедем до места назначения. Еще неизвестно, как отнесутся другие члены группы ко всем твоим планам. Может быть, резко отрицательно.

— Хорошо отнесутся. Праздники все любят.

— Поживем — увидим.

— И поживем, и увидим, — многозначительно сказала Лилька, понизив голос.

Александра искоса посмотрела на Лильку. Похоже, она была в приподнято-романическом настроении и уже нарисовала себе заманчивую картинку: двое сидят перед камином в уютных креслах, а за окном — зимний рай, воплощенный в ночном звездном небе, елях и сугробах по пояс. Хорошо, что она угомонилась, и теперь у нее впереди — семейная жизнь с Кириллом, таким надежным и спокойным. Он будет хорошо уравновешивать легкомысленную взбалмошную Лильку. У этих ребят все будет хорошо. Александра почувствовала легкую грусть и уставилась в окно: вечерняя Москва проплывала за ними, нарядная, похорошевшая в ожидании Нового года. Александра не любила этот праздник, она всегда ощущала в это время смутную тоску. Когда все веселились, планировали праздник, покупали подарки родным и близким, собственное одиночество высвечивалось особенно ясно и беспощадно. Когда была Буська, было не так тоскливо. Александра обычно покупала в магазине готовые салаты и курицу гриль, красное вино. Но она никогда не покупала новогодний напиток — шампанское. Пить его в одиночестве казалось ей верхом идиотизма. Шампанское — напиток романтичный. Его пьют вдвоем, не отрывая друг от друга взгляда, а потом одни губы встречаются с другими… Выпив бокал красного вина, Александра ложилась спать еще до наступления Нового года, провожаемая укоризненным взглядом Буськи. Александре казалось, что собака не одобряет ее равнодушия к этому празднику. Вот так, Бусь, обычно говорила она перед тем, как погасить свет, еще один год пролетел. Что будет в новом? Почему-то кажется, что ничего хорошего…

Здесь Буська поднимала вверх одно ухо и заливалась лаем.

«Дура ты дремучая, — слышалось Александре в этом лае, — дремучая и замшелая. Вышла бы ты из своей скорлупы на свет божий и встретила бы хорошего человека. И все было бы у тебя по-другому».

— Все Бусь, — здесь Александра ее одергивала, — хватит. Не учи меня жить…»

Но собаки уже нет. И Новый год стал совсем тоскливым мероприятием, о котором хотелось забыть еще до его наступления…

Снег усилился. Снегоочистители работали без устали, их ритмичное постукивание успокаивало. «Все будет хорошо, — подумала Александра, — непременно».

Она посмотрела на Лильку. На секунду, перед тем как тень упала на ее лицо, Александре показалось, что на нем застыло выражение досады. Может быть, правда, подумала она, Лилька не хотела туда ехать, но Кирилл ее уговорил. А на самом деле она мечтала отдохнуть где-то в теплых краях, где солнце, море и тепленький песочек… А теперь уже все, поздно. Ничего не перепишешь и не переделаешь.

Около аэропорта их встретил друг Лилькиной семьи, который забрал ключи от джипа и сказал, что оставит его у себя в гараже, пока они не вернутся. Джип Кирилл взял в аренду на три недели, именно этот срок они собирались провести в Москве.

После регистрации подруга с женихом устремились в магазины и бутики; Лилька собиралась купить что-то. Александра отказалась присоединиться к ним. Ей хотелось просто посидеть в каком-нибудь кафе и расслабиться перед полетом.

Александра увидела кафе-бар немного в стороне от магистралей, протоптанных пассажирами, и направилась туда. Там царила мягкая полутьма, полностью была освещена только барная стойка. Александра заказала крепкий кофе с молоком и выбрала дальний столик в углу.

Заиграли что-то бесконечно грустное — фаду, португальскую печаль. Пела Мариза, Александра узнала голос, потому что иногда слушала ее песни. Эти пронзительно-щемящие мелодии находили отклик в ее душе. Александра сидела, уткнувшись в чашку с кофе, а когда подняла глаза, то увидела у барной стойки мужчину. Черная кожаная куртка, брюки цвета хаки, свитер светло-шоколадного оттенка, ежик русых волос, трехдневная щетина и колючий взгляд, метнувшийся по столикам. В нем было нечто, от чего у Александры перехватило дыхание, может быть, дело было в этой пронзительно-печальной мелодии, рассказывающей о разлуках и расставаниях. Может быть, в свете, придававшем всему оттенок легкой нереальности, или в самой фигуре, сжатой как пружина и почему-то внушавшей чувство опасности, — трудно сказать. Время словно остановилось, и Александра чувствовала глухие толчки сердца. Она сглотнула и поднесла чашку кофе к губам. Прищурилась. Внезапно мужчина бросил взгляд в ее сторону, и она испугалась. «Не слишком ли я пялюсь на него, подумает: сидит одинокая женщина и пожирает глазами мужчину, забредшего в кафе». Она рассердилась на саму себя и, достав сотовый, уставилась на экран дисплея, чтобы чем-то себя занять. Но тем не менее несколько раз украдкой Александра посмотрела на него. Он заказал пиво и сэндвич и сел, выбрав столик почти напротив нее. Теперь она видела, как он ест. Во всех его движениях было ощущение силы, властности и уверенности в себе. И еще спокойствия. Но в отличие от добродушного спокойствия Кирилла это спокойствие было и обманчивым. Как у зверя перед прыжком, который своим напускным равнодушием хочет просто обмануть жертву. «Чертовски хорош мужик! — подумала Александра. — Этакий герой в стиле Клайва Оуэна. Мужественный, сильный. Раньше я думала, что такие мужчины бывают только в кино, оказывается, иногда они еще случайно забредают в аэропорты. Как перелетные птицы, побудут немного здесь и полетят дальше…»

Ел он не спеша, сосредоточенно о чем-то думая. Пару раз он поднял голову, обводя зал взглядом, и снова погружался в свои мысли.

У мужчины были крупные красивые руки. Александра всегда обращала внимание в мужчине прежде всего не на глаза, лицо или фигуру, а именно на руки. Когда она смотрела одинокими вечерами какой-нибудь фильм, то при появлении главного героя ее внимание приковывалось к рукам. Они ей говорили о многом — надежности, силе, влюбчивости или холодности натуры. Длинные артистичные пальцы свидетельствовали о том, что мужчина — увлекающийся и ветреный, плотные пальцы средней длины — о заботе и внимании, широкая ладонь с крупными костяшками — о бесстрашии и размахе. И о том, что мужчина, скорее всего, однолюб. Как ни странно, ошибалась Александра редко. К концу фильма все пороки или достоинства героя выходили наружу, и Александра убеждалась в том, что ее вывод верный.

Но сейчас Александра вдруг поняла, что не в состоянии ничего анализировать; у нее было одно желание — подольше смотреть на эти руки. Она пила кофе небольшими глотками, смотря на мужчину и только изредка переводя взгляд на других людей и предметы, чтобы со стороны ее пристальное внимание все-таки не бросалось в глаза. И вот когда Александра в очередной раз уставилась на предмет своего внимания, мужчина, словно почувствовав ее взгляд, резко вскинул голову и посмотрел на нее. Он смотрел серьезно, почти строго, как будто бы вопрошал, что ей от него нужно, потом отвел взгляд и тут же, через одно мгновение, снова полоснул ее своими непроницаемыми глазами. Похоже, что в них горело мрачное пламя. Это было уже слишком для Александры. Сердце взмыло вверх. А потом понеслось вниз, по кочкам и колдобинам, как по американским горкам. Она уткнулась в чашку с кофе и, обнаружив там белое дно, поняла, что кофе она уже допила, ей нужно встать и покинуть кафе. Сколько она может сидеть перед пустой чашкой?

И здесь залился трелью мобильник. Звонила Лилька.

— Ты где? — прощебетала она. — Мы тебя ищем-ищем. Куда пропала? Скоро уже посадку объявят. А тебя нет.

— Сижу в кафе, — негромко ответила Александра.

— Мы все покупки уже сделали, ждем тебя в зале вылета. Встретимся там. Не опаздывай!

— Я скоро буду. Ждите.

Александра положила на столик трубку медленно, осторожно, словно боялась, что та взорвется от ее прикосновения. Она вдруг ощутила, что не хочет нарушать атмосферу, сложившуюся в этом кафе: ни разговором, ни резким движением. Это было пространство, поглотившее ее целиком, пространство, где разливалась, выходя из всех берегов, музыка, где мужчина с крепкими, отточенными ветром, морем, дальними странствиями пальцами, никуда не торопясь, ел, а она завороженно смотрела на него…

Но нужно было идти. Прогоняя минутное наваждение, это полное и окончательное помутнение, Александра встала и задела стул, который с грохотом упал на пол. Взгляды всех сидящих в кафе обратились на нее. Она почувствовала неловкость и, поспешно нагнувшись, подняла стул. Но в этот момент рукой она случайно задела чашку и та покатилась по столу, Александра успела остановить ее, придержав рукой, прежде чем та упала на пол и разбилась. «Ну я и растяпа», — подумала она с досадой.

Она шла к выходу, ощущая, как горят ее щеки. В больной ноге пару раз неприятно стрельнуло. Александре казалось, что мужчина смотрит ей в спину, но, наверное, только казалось, потому что совершенно невероятно, чтобы такой редкий экземпляр мужской стати обратил на нее внимание. Скорее сидит и удивляется ее неуклюжести и неловкости. И вслед ей неслась мелодия фаду, словно подтверждая мысль о том, что жизнь — это сплошные расставания и разлуки. А любовь если и случается, то вскоре рассеивается, как мираж и сон.

Лилька и Кирилл сидели в зале вылета и, увидев ее, дружно взмахнули руками. Александра направилась к ним, стараясь не задеть катящиеся мимо нее чемоданы и сумки на колесиках.

— Ой, мы уже думали, что ты где-то застряла, сидишь в баре и глушишь преспокойненько себе виски или коньячок потягиваешь. Я уже собиралась отправить Кирилла, чтобы он схватил тебя в охапку и приволок сюда. Сань! — Лилька внимательно посмотрела на нее. — Ты чего, Сань? Что случилось?

— Ты о чем, Лиль? — не поняла Александра.

— Ты словно светишься изнутри, а щеки горят. Познакомилась с кем?

Александра поставила рюкзак рядом с Лилькиными вещами, приложила ладони к щекам — и правда они горели. Вздох застрял где-то посередине груди. Она досчитала до пяти, а потом ответила.

— Чего ты себе напридумывала? Просто сидела в кафе пила кофе. И всех делов-то. А ты всполошилась.

— Я просто за тебя волну-у-ю-сь, — вытянула губы трубочкой Лилька. — Ты же мне не чужая.

— Я тоже, надеюсь, тебе не случайный прохожий, — вставил Кирилл, — потому что ты уже целый час игнорируешь мой вопрос: взяла ли ты фотоаппарат?

— Взяла, — отмахнулась Лилька.

— И зарядник к нему?

— И зарядник.

— Чудеса! Моя безалаберная невеста проявила аккуратность и собранность.

— Я не безалаберная… — вспыхнула Лилька. — Просто иногда ты меня не так понимаешь…

Кажется, назревала семейная ссора, и Александра выставила вперед руку.

— Не ссорьтесь. К чему это? Лиля у нас вполне аккуратный человек. Ответственный и дисциплинированный.

— Как я понимаю, уважаемая Александра, вы с Лилей виделись не очень часто. А вот я имел счастье лицезреть ее каждый день какой-то период времени и поэтому знаю ее как облупленную.

— Ну уж дудки! — отрезала Лилька. — Как облупленную меня никто не знает. Должна же быть в женщине какая-то загадка?!

— Ладно. Сдаюсь. — Кирилл поморщился. — Глупое выяснение отношений на пустом месте. Ты чего ершишься, Лилек? Такая колючая стала в последнее время. Что с тобой творится, маленькая? — И он шутливо притянул ее к себе.

Александра посмотрела на Лильку — ее била дрожь.

— Н-не знаю. — Ее зубы выдавали дробь. — Что-то нашло.

— Нашло-прошло. Брось! Нас ждет замечательный Новый год в замечательном месте.

— Точно, ой, — вплеснула она руками. — Я совсем забыла о покупках. Вот они. — Она достала из большого пакета два шарфика — ярко-оранжевый и розовый. Розовый она повязала себе на шею, а оранжевый накинула на Александру.

— Нравится? — повернулась она к Кириллу.

— Позитивненько. Будете как снеговички, — откликнулся он. — И заметно издалека. В походе полезно.

Вслед за шарфом из пакета вынырнула большая керамическая кружка с улыбающимся заросшим мужиком, похожим на лешего, с надписью «Темыч».

— Что за Темыч? — удивилась Александра. — Какой «Темыч»?

— Это кружка такая прикольная. Я как увидела, так и решила купить. В походе кому-нибудь подарю. У нас же будут подарки на Новый год делать. А я кому-нибудь кружку эту вручу. У нее этот… как это там… походный антураж. Вот! Еще мешочек есть для подарков.

Она была явно довольна собой, щеки раскраснелись, а глаза довольно сияли.

— И вдобавок вот, — из сумки выпорхнула, зазмеилась с легким шуршанием серебристо-синяя елочная гирлянда, а потом в руках у Лили оказались две небольшие фигурки — Дела Мороза и Снегурочки. Лиля вынимала из пакета предметы и показывала Александре.

Та даже не стала спрашивать, зачем в походе нужны ароматизированные мешочки, декоративный кинжал, кружка «Темыч», свечка в виде Эйфелевой башни и набор матрешек. Наверное, Лиле было виднее.

— А вот еще… — и напоследок она достала из пакета круглый медальон.

— Что это?

— Талисман моряков и путешественников. Мне он сразу приглянулся. На благополучное завершение нашего похода. — Она повертела в руках медальон и протянула его Александре. — Нравится?

Та внимательно посмотрела на него.

— Интересная вещь!

— Мне тоже нравится.

Она подбросила медальон вверх и поймала его.

А потом убрала обратно в пакет.

— Нет. Лучше повешу его на шею.

Убрав все вещи обратно в пакет, Лиля повернулась к Александре:

— Я отлучусь ненадолго. Схожу в дамскую комнату.

Оставшись одни, Александра и Кирилл молчали. Наконец Александра нарушила паузу:

— Вы где будете после свадьбы жить?

Кирилл ответил неохотно:

— Пока не знаем. Сначала нужно с работой толком определиться…

— Да, Лиля говорила, что у вас есть привлекательные контракты с западными компаниями.

Кирилл, очевидно, не хотел говорить на эту тему и промолчал. Александра его понимала: некоторые люди не говорят о будущих перспективах из чувства чистого суеверия. Вдруг на кону крупный контракт, и лучше всего, если об этом до поры до времени никто знать не будет. Когда все решится — тогда уже можно и объявить о состоявшейся сделке…

Вернулась Лилька. Она была напряжена и взволнована.

— Представляете! — сказала она, почему-то оглядываясь. — Ко мне подходила цыганка.

— Цыганка? — изумился Кирилл. — Откуда здесь цыгане? Тебе, наверное, почудилось. — Он хохотнул и повертел головой, но тут же осекся под взглядом Лили.

— Не смейся, — шепотом сказала она. — Все это очень и очень серьезно. Это была настоящая цыганка, — и она обернулась, словно кто-то мог их подслушать. — Она взяла мою руку и стала гадать. И нагадала, что все закончится большой бедой. Мы не должны ехать туда.

— Чушь! — резко перебил ее Кирилл.

— Не чушь. — Александре показалось, что Лилька чуть не плачет. — Она все сказала правильно; сказала, что ты учился в институте, но бросил и перешел в другой. И что твое любимое варенье — вишневое, ты можешь его есть целыми банками.

— Но постой! — поразился он. — При чем здесь я? Гадала-то она тебе.

— Ну да, мне! Но она сразу сказала, что я — невеста и мой жених — замечательный парень. И потом она перешла к тебе. Представляешь? Все выложила как есть. Это — настоящее ясновидение. Не какое-то там фуфло несчастное. Разве можно, не зная и не видя человека, вот так все и определить?

С ходу?!

— И где она теперь?

Лиля вытянула шею, словно пытаясь кого-то разглядеть в толпе.

— Была здесь. Совсем недавно.

— Она поймала тебя в толпе? Прямо здесь в аэропорту? — не поверил он.

— В туалете, — упавшим голосом сказала Лиля. — Я зашла в туалет, и когда мыла руки, увидела ее. Она стояла рядом и смотрела на меня. Не сводя глаз. Я даже испугалась, такой пристальный взгляд. И здесь она предложила погадать. Я ничего не успела сказать, как она схватила мою руку и стала говорить. И все это правда… — В голосе Лили звучали слезы… — Я отдала ей деньги и убежала.

Александра неожиданно вспомнила о нападении около гаража. Какая-то неясная мысль мелькнула в голове и пропала. Лиля, конечно, существо впечатлительное, эмоциональное… Наверное, цыгане вычисляют таких людей и разводят их на деньги.

Объявили посадку, они пошли к трапу самолета, при этом Кирилл шел впереди, а Александра с Лилей сзади.

— Тебе не страшно? — неожиданно спросила ее Лилька.

Александра пожала плечами.

— Нет.

Александре уступили место у окна. Она сразу задремала, проснулась, когда разносили еду, потом снова провалилась в сон. Лиля растолкала ее, когда самолет садился на полосу екатеринбургского аэродрома.

— Прилетели? — пробормотала Александра, выныривая из тяжелой дремы. Голова была как ватная, а во рту — неприятная сухость.

— Прилетели! — откликнулся Кирилл. — Всем подъем и к выходу.

* * *

Когда они вынырнули из стеклянных дверей екатеринбургского аэропорта, то натолкнулись взглядом на плакат с надписью: «Олеандр-плюс». Тоненькая девушка в черной короткой дубленке и джинсах в обтяжку держала плакат, притопывая от мороза. Рядом с ней стояла небольшая группа людей с лыжами в руках и с рюкзаками за спинами.

— Привет! — бросил Кирилл, первым подходя к группе. — Вот и мы. Будем знакомы. Я Кирилл, это моя невеста — Лиля. А это наша хорошая знакомая Александра.

— Я Вероника, — сказала девушка с плакатом. — Представитель фирмы. Мне нужно всех вас собрать и доставить к месту назначения.

— Иннокентий, — сказал плотный мужчина невысокого роста лет тридцати с небольшим. Он был одет в темно-зеленую куртку и черную вязаную шапочку. У него было широкое лицо и глубоко посаженные глаза. И широкие плечи, про таких раньше говорили — «косая сажень».

— Игорь, — представился молодой парень высокого роста с жидкой бородкой, на щеке его был виден едва заметный шрам. Глаза — зеленые, а кожа с легкими веснушками.

— Дмитрий Слюсарев, студент Петербургского университета! — бойко отбарабанил молодой человек, широко улыбаясь. Между зубов была видна легкая щербинка. Он часто вертел головой, словно стараясь все рассмотреть. — Очень приятно, что наше общество украсили дамы. — И он отвесил шутливый поклон в сторону Лили и Александры.

Лиля поправила шапочку и кокетливо стрельнула глазами. Ее кокетство было чисто бессознательным и распространялось на всех особей мужского пола.

— Петр Васильевич, — вставил мужчина лет шестидесяти с пышными пшеничными усами. Он снял с головы шапку и тряхнул головой. Потом надел снова. — Долго ждать будем?

— Время еще есть, — Вероника посмотрела на наручные часы. — Думаю, что сейчас граждане подтянутся.

— Ждем-с граждан, — весело сказал Игорь. — И надеемся на их сознательность. Не будут же они нам портить отдых своим опозданием. Моя девушка, кстати, тоже попала в разряд несознательных, до сих пор нет.

— Что же вы свою девушку к порядку не приучили, — проворчал Петр Васильевич. — В туристической группе дисциплина прежде всего.

— Да ладно, дед, не заводись, мы знакомы совсем недавно. А вот и она. Танюх! — заорал Игорь, сложив руки рупором. — Мы здесь!

— Хам какой, — недовольно проворчал Петр Васильевич. — Если что — я буду жаловаться в фирму. Сейчас пока поднимать волну не стану — присмотрюсь, а потом поставлю вопрос на голосование. — И он погладил свои усы. Петр Васильевич стоял рядом с Александрой и говорил, как бы обращаясь к ней.

Она промолчала. Теперь она уже жалела, что поехала в этот тур. Судя по всему, эта группа — собрание разных людей, со своими характерами, гонором, привычками. А если у них конфликты будут возникать по каждому поводу?

Вероника стояла и безучастно смотрела в сторону. Вся ее фигурка и выражение лица говорили одно: «Меня все ваши разборки не касаются. Мое дело доставить вас и свалить. Дальше уж сами разбирайтесь как-нибудь без меня…»

— Таня, Танюха по-простому, — подошел Игорь со своей девушкой. — Прошу любить и жаловать.

Рыжеволосую Танюху можно было бы назвать симпатичной, если бы не обильный макияж. У нее было круглое лицо и полные, ярко накрашенные губы. Она улыбнулась и обвела группу взглядом.

— Ну что, все? Я была последней?

— Ага! — Игорь обнял ее за плечи. — Я уж думал, ты не приедешь. И страшно боялся.

— Я сама боялась за свое опоздание.

— Остался один член группы. Алексей. — сообщила Вероника. — Я получила от него сообщение. Сейчас он будет. Алексей изучает флору и фауну нашего региона. У него даже есть несколько статей в журналах и в интернет-изданиях, — с гордостью сказала она.

Высокий худой молодой человек вынырнул из-за спины какого-то толстого мужчины и остановился как вкопанный, словно не ожидал увидеть людей. У него были блекло-голубые, словно выцветшие, глаза и заметная сутулость.

— Не робей, пацан, — хмыкнул Игорь и хлопнул его по плечу. — Здесь все свои.

— Ты вообще-то уймись, — тихо сказал Иннокентий. — Не базарь!

— А ты чо, главный что ль? Командовать тут? — недовольно буркнул Игорь. Он был не в меру суетлив и выглядел эдаким рубахой-парнем, который старается стать центром любой компании.

Кирилл, услышав последние слова, встрепенулся.

— Давайте придерживаться рамок цивилизованного общения.

— Рамки мы только что прошли, — кивнул Игорь в сторону аэропорта. — Металлоискатели.

— Все в сборе? — не то вопросительно, не то утвердительно сказала Вероника и поправила свой белый шарфик. — Тогда прошу идти за мной. И не отставать.

Она задумалась, кому бы дать нести плакат, и решила препоручить его Иннокентию.

— Вот возьмите. Помогите, — при этом на него она не смотрела, и ее «помогите» было адресовано в пространство.

Ни слова ни говоря, Иннокентий взял плакат в руки и зычно сказал:

— Выступаем! — И поинтересовался у Вероники: — Далеко идти?

— Нет, ну что вы, — оскорбилась она. — Фирма всегда заботится о своих клиентах. Машина вас ждет почти рядом. Пройти всего несколько метров.

Несколько метров растянулись до четверти километра; «Газель» прикорнула у автострады, шофер в расстегнутой дубленке стоял рядом и смолил сигарету.

— Никандрыч, — сказала, подходя к нему, Вероника. — Не дыми. Люди подошли уже.

— А я что, не вижу? — Сигарета описала плавную дугу и полетела в сугроб, мелькнув красным маячком. — Пришли, и отличненько. Значит, трогаемся. Сначала весь ваш походный инвентарь погрузим, чтобы доставить в целости и сохранности, а потом вас рассадим. Все будет как надо.

Александра все это время молчала, ее удивило, что и Лилька была притихшей. Обычно она фонтанировала, а здесь — морщинка на лбу и сосредоточенный взгляд. Перехватив недоуменный взгляд Александры, Лилька сказала, едва разомкнув губы:

— Голова. Просто раскалывается.

— Таблетка есть?

— Потерплю. Приеду, тогда приму.

Через двадцать минут они отъехали, и Вероника бодрым голосом стала заученно рассказывать им о красотах Урала, начав с великого сказочника Бажова.

День был бело-серым, снега не было, и от этого пейзаж за окном производил унылое впечатление. Александра прислонилась к стеклу и думала, что могла бы остаться и дома. А она поехала в этот тур, повинуясь странному инстинкту. Хотя, возможно, то, что она называла «инстинктом», на самом деле — усталость от одиночества, от собственных беспросветных мыслей и желание приобщиться к Новому году, празднику, который она давно и за праздник не принимала. А она все это назвала красивым словом «интуиция». «Но ведь ты хотела поехать на место гибели родителей», — возразил ей внутренний голос. — «Да, все так, — сказала самой себе Александра. — Так что я все сделала правильно».

Под конец поездки она все-таки задремала и очнулась от того, что Лилька трогала ее за плечо.

— Приехали! Сань, вылезай.

— Вытряхиваемся, девушки, — балагурил Игорь. — Вы же не собираетесь здесь сидеть до персонального приглашения.

— Не собираемся, — тряхнула головой Лилька. — А вы, кажется, взяли на себя роль лидера? По-моему, это не ваше.

Игорь, оскалившись, собирался отпустить какую-то колкость, но здесь Вероника громким голосом поторопила их, и они высыпали из машины.

В первый момент Александра подумала, что это ей все приснилось. Сказочной красоты дом, даже не дом, а терем плыл в белом снежном пространстве, возвышаясь над елями и плавно-волнистыми сугробами. Остроконечная крыша, которую Александра раньше видела только в детских книжках, была с резьбой, резьба украшала крыльцо, окна и навес, пристроенный сбоку.

— Красотища! — выдохнула Лилька. — Вот красота-то!

— Фирма «Олеандр-плюс» старается сделать отдых клиентов качественным и разнообразным. К их услугам баня, сауна, бассейн, бильярд, каминный зал, — перечисляла Вероника. — А также трехдневное разнообразное меню и блюда русской и европейской кухни.

— Неужто из самой Европы поставляют? — хохотнул Игорь. Когда он смеялся, то обнажались неровные зубы. А бородка придавала ему едва уловимое сходство с сатиром.

— Послушайте, — громко сказала Лилька — Ваши шуточки уже всех достают. Потрудитесь вести себя прилично.

Игорь налился кровью, его челюсть с неприятным звуком клацнула, но здесь Татьяна успокаивающе похлопала его по руке:

— Ну-ну, не надо.

Он как-то разом сник, мотнул головой и сплюнул сквозь зубы в снег.

Вероника сделала вид, что ничего не заметила.

— Я сейчас представлю вас персоналу — Марье Ивановне и Николаю Даниловичу. Если есть какие-то вопросы — звоните мне, вашему координатору, Снегиревой Веронике Аркадьевне. Мой контактный телефон запишите, пожалуйста…

Все, как по команде, достали мобильники и стали записывать телефон Снегиревой Вероники Аркадьевны.

Александра скосила глаза. «В случае чего возьму телефон у Лильки», — подумала она, хотя была твердо уверена, что он ей никак не понадобится.

— Записали? Марья Ивановна даст вам ключи от комнат и познакомит с гостиницей. Позже к вам инструктор присоединится, Николай Кузичев. Хорошего всем отдыха и с наступающим Новым годом.

В ответ раздался нестройный гул голосов, среди которых выделился голос Петра Васильевича, пожелавшего удачи и побольше денежных клиентов для «Олеандра-плюс».

* * *

На крыльце их встречали Марья Ивановна — полная женщина среднего роста с добродушным лицом и Николай Данилович — худой, жилистый, похожий на цыгана.

— Здравствуйте, — распевно проговорила она, — заходите, располагайтесь, сейчас я вам все расскажу…

Друг за другом они вошли внутрь, отряхивая обувь вениками, стоявшими у стены. Там же вдоль стены они оставляли свои лыжи. Внутри пахло теплом и свежей выпечкой.

— На первом этаже у нас столовая, бассейн, бильярдная… Ваши номера — на втором этаже, наверху. Вот здесь, — показала она на деревянный щиток, — висят ваши ключи. Четные — номера с двумя кроватями. Нечетные — для одиноких. Берите ключи и проходите в номера. Ужин в девятнадцать ноль-ноль. Просьба не опаздывать, а то еда остынет.

Александра взяла номерок с цифрой «семь» и пошла наверх по широкой деревянной лестнице.

Вероника уже покинула их, дав последние наставления.

Им предстояло прожить в гостинице три дня, а потом тронуться дальше по заранее утвержденному маршруту.