Душа дворянки

Екатерина Андреевна Богданова, 2020

Непонимание, насмешки, одиночество – всё это знакомо Юле не понаслышке. В жестоком современном мире не ценят ни скромности, ни ума, ни доброты. Однажды в классе Юли появляется Нестор – таинственный юноша, который выглядит и ведёт себя так, будто живёт в XVIII веке. Незнакомец сразу привлекает внимание девушки своей интеллигентностью, остроумием и сверхъестественными способностями. Но не опасно ли заводить дружбу с ним? Ведь он связан с заброшенной усадьбой, где происходит что-то необъяснимое.

Глава 2. Чудеса продолжаются

— Два бомжа гулять пошли, скатертью дорожка, — засмеялся Леготин, когда Нестор безмолвно вывел Семёна из класса и закрыл за собой дверь.

— Вот себе и крышу наш святой великомученик нашёл, — поддержал Леготина Паша Карташов. — Смотрите, по стене опять течёт! Скоро в аквариуме учиться будем. Да, Даниленко?

Двоечник Стёпа Даниленко с небесно-чистыми и пустыми рыбьими глазами лениво приподнялся с парты и оскалил потемневшие от сигарет зубы. Он начал по привычке зачем-то оправдываться. Язык у него, как и всегда, заплетался:

— А чо я сделал-то, а? Другие вон вообще… Я хоть молчу!

Записи Даниленко в тетради ограничивались двумя словами: классная работа. О том, что такое домашняя работа, Стёпа позабыл ещё в начальной школе. Учителя шутили, что он прокурил все мозги и скоро забудет, что такое алфавит, но всё равно снисходительно рисовали ему тройки. Мать Даниленко была активисткой в нашем полумёртвом родительском комитете. В конце каждой четверти она слёзно умоляла классную руководительницу похлопотать за её бедного, не глупого, а лишь не умеющего сконцентрироваться сына. И милосердная Любовь Александровна исполняла эту просьбу за символическую шоколадку с фундуком.

— Степаныч, спи! — смеясь, распорядился его сосед по парте Олег Ольшанников, выполняющий роль телохранителя Стаса в том случае, если Леготин или Карташов заболеет и не придёт.

— Опять базарить начали! Что же это такое? Аниканова, ты почему до сих пор не у доски? — возмутилась Любовь Александровна, пытаясь изобразить нормального учителя в адекватном классе.

— А почему вы меня всё время по фамилии зовёте? — выразила своё недовольство Лариска.

— А что? Тебе своя фамилия не нравится?

— Ей моя нравится! — вмешался Стас. — Тут уже две красотки с моей фамилией сидят! Жаль, третья приболела. Хочешь в их компанию? А что, я не против!

Лариска заулыбалась от смущения и радости. Моей подруге явно захотелось услышать в иронии Ветрова что-то серьёзное.

— Ветров, успокойся!.. Хорошо, не буду больше по фамилии. Иди уже, Лариса! — поторопила Любовь Александровна. — Мне ещё новую тему объяснять!

— Да иду я, иду, — промычала Лариска, вышла к доске и даже каким-то чудом доказала теорему на четыре.

К счастью, выигранное во время словесной перепалки время позволило ей повторить доказательство. Если бы я не принесла учебник, Лариска бы пропала.

— Сегодня же составлю план вашей посадки, — выслушав ответ ученицы, предупредила Любовь Александровна. — Не хотела я в этом году вас рассаживать. Думала, выросли за лето, стали разумными людьми. Каролина, Руслана! Опять трещите громче меня! Ещё и на такие темы! Как не стыдно? А ты, Ветров, совсем от рук отбился! Чтобы я больше не видела тебя там, на Камчатке!

— А что я сделал? Я вообще молчал! — нахмурившись, возразил Стас. — Вам мой отец компьютер купил, а вы опять «Ветров!» Нехорошо, Любовь Александровна, неблагодарность к людям проявлять.

Рассуждения сына главы города о моральных принципах и духовных ценностях всегда забавляли класс. А компьютер для Любови Александровны никто не покупал. Стас всего лишь решил «спихнуть любимой класснухе свой устаревший ящик», а для себя приобрести «новейшего мощнейшего монстра», который потянет любые игры. Упоминание о компьютере обычно ставило математичку в тупик, но сегодня она точно не расслышала слов Ветрова.

— А ты что проявляешь? Только наглость свою! Ты сын высокопоставленного лица, ты должен подавать одноклассникам пример. Вот почему англичанка на тебя опять жаловалась? Пристаёшь к ней, говорила, прохода не даёшь! — упрекнула его Любовь Александровна, но вскоре пожалела об этом.

Парни дружно захохотали. Каролина и Русланочка залились одинаковым звонким смехом, а следом за ними — Василиса и Каэна. Лариска тоже хихикала. Стадный инстинкт преодолела только я и вернувшийся в класс вместе с Семёном Нестор.

Я пыталась объяснить его сдержанность или обыкновенной застенчивостью, которую склонен испытывать человек в новом коллективе, или флегматическим типом темперамента. Однако эти объяснения не могли меня успокоить, поскольку казались притянутыми за уши. Нестор заставил моё воображение не на шутку разыграться. Больше всего мне хотелось узнать, кто он такой и как он появился в нашем городке, но удовлетворить своё любопытство пока не было никакой возможности.

— Я пристаю? Это она сама ко мне пристаёт! — вконец обнаглев, заявил Ветров.

Любовь Александровна, уже уставшая удивляться беззастенчивости мэровского сына, сняла очки и положила их на стол:

— Что за глупости! Хочешь сказать, что Виктория Валерьевна лгала?

— Конечно! — продолжал смешить одноклассников Стас. — И вы сейчас тоже соврёте. Вот скажите: она замужем?

— Какое это имеет значение? — уклонилась от ответа Любовь Александровна.

— Не хотите — не отвечайте, — презрительно хмыкнул Ветров. — Я и так знаю, что она старая дева, поэтому злюка такая. Ко всем придирается, а сама пялится на меня целыми уроками. Самостоялку пишем — подойдёт и так уставится, как будто кроме нас двоих вообще никого в классе нет!

— Хочешь сказать, что она в тебя…. — Леготин не закончил своего вопроса, так как сразу получил от Любови Александровны вразумляющий удар по голове свёрнутой таблицей производных.

Ударить сына главы города учительница не могла, и поэтому за него периодически приходилось получать телохранителям. Хотя не так уж и сильно они страдали из-за «побоев» слабой пожилой женщины.

— Ладно, всё уже, Ветров, успокойся! Одиннадцатый «А»! Вы где находитесь? — стуча старым и погнутым ключом от кабинета по столу, воззвала к совести учащихся математичка. — Перед новеньким бы хоть не позорились!

— Да пошёл бы этот новенький! — пренебрежительно огрызнулся Стас, однако невольно проглотил грязное ругательство.

Мы с Лариской обернулись и не узнали Стаса. Неестественная тень мгновенного испуга пробежала по его лицу, когда он встретился взглядом с Нестором.

— Видали? У него огонь в глазах! — заголосил Ветров, однако очень быстро перешёл в атаку. — Ты чего накурился, что у тебя зрачки такие? Короче, ещё раз так сделаешь — башку оторву!

— Да что ты себе позволяешь? Немедленно извинись перед Нестором. Сейчас же! — потребовала Любовь Александровна. — Я сейчас директора позову!

— О, как страшно! И что мне сделает ваша престарелая директриса? — с вызовом спросил неудержимый Ветров. — В угол поставит? Или отцу моему позвонит? Пусть звонит, хоть обзвонится! Вылетит из школы — будет знать! Пойдёт на пару с папашей Чугунова дворы мести!

— Извинись перед Нестором, Ветров! — еле дыша, повторила Любовь Александровна.

— Перед этим оборванцем? Во! — взглянув исподлобья на Нестора, выставил средний палец Стас. — Извиниться! Может, мне перед ним на коленки ещё встать?

— Мне не нужны его извинения, — вдруг заговорил ничуть не удивившийся и не разозлившийся Нестор и перевёл взгляд на Любовь Александровну. — Он не стоит вашего волнения. Давайте продолжим. Посмотрите на часы: времени у нас почти не осталось.

— Нестор прав! В конце концов, у нас урок! Записывайте новую тему: «Понятие вектора в пространстве»…. Хотя устроим самостоятельную работу лучше, сил моих нет. Страница одиннадцать — первый вариант. Страница двенадцать — второй. Вы с ума меня скоро сведёте! Поскорее бы на пенсию! — Любовь Александровна села за стол и тяжело вздохнула.

Она устало провела рукой по упавшим на лоб, рано поседевшим прядям тонких волос. Работа со старшеклассниками изматывала её как каторга. Любовь Александровна всё чаще болела, но отсутствие учителя математики и по совместительству классного руководителя учеников ничуть не расстраивало. Заменить Любовь Александровну было некому, и её уроки в таких случаях просто убирали из расписания.

Я делала все необходимые записи в тетради и слышала, как за моей спиной очень быстро, не останавливаясь, пишет новенький. Сияющая Лариска бойко набирала сообщения Стасу. Однако необычный звук тоже привлёк её внимание.

— Юль, он уже почти всё решил. Вообрази! — взглянув через плечо на Нестора, шепнула мне подруга. — И почерк каллиграфический! Даже красивее, чем твой!

— Лариса, ты что крутишься? У нас самостоятельная работа! — вновь надела маску образцовой учительницы Любовь Александровна, хотя болтали, не умолкая, практически все.

— Да это не я. Это Вяземский, — мастерски перевела стрелки Лариска.

— Вяземский? — переспросила учительница. — Что случилось, Нестор?

— Ничего. Всё в порядке, — последовал его спокойный ответ.

— Что ж, хорошо, что в порядке. Но почему же ты не пишешь? — удивилась Любовь Александровна, увидев, что новый ученик замер, точно обратился в сидящую мраморную статую.

— Я уже всё написал, — не двигаясь, ответил он.

— Как это — всё? — не поверила математичка, которая, вероятно, никогда не видела таких быстрых учеников. — Что ж, если всё, делай другой вариант!

— Я сделал оба варианта, — безо всякой гордости сказал Нестор.

— И чертежи? — спросила ошеломлённая учительница.

— И чертежи, — словно эхо, повторил он.

Его голос звучал так ровно, будто каждое слово вычерчивалось где-то у него внутри по линейке. Любовь Александровна приблизилась к парте Нестора и, взяв его тетрадь, на минуту лишилась дара речи. Её глаза раскрылись так широко, что стали почти круглыми. Губы задвигались, но ещё долго не могли произнести ни звука.

— Поразительно! — наконец, удалось выговорить учительнице. — Так быстро, так аккуратно! И всё, абсолютно всё правильно! Какой ты бледный, Нестор! Ты не болен?

— Нет, вы не беспокойтесь, — уверил её он. — Я такой всегда.

Удивительно, но даже слово «всегда» Нестор произнёс совсем не так, как произносят его обычно люди. Или это мне просто показалось…

— Ботан на всю голову болен. Будем лечить, — усмехнулся Стас, стоило Любови Александровне немного отойти от Нестора.

— Вылечим, — ответили Карташов и Леготин. — Ты только скажи, как.

Через пять минут прозвенел звонок на перемену. Я сделала все задания варианта, но не сдавала: мне нужно было ещё помочь Лариске. Её голова, полностью забитая Стасом, наотрез отказывалась соображать.

Следующим уроком в расписании стояла алгебра в том же кабинете, и поэтому никто никуда не спешил. Мои одноклассники, старательно списав друг у друга неправильные решения, сложили тетради на стол Любови Александровны. Оценки за самостоятельную работу были последним из разряда того, что волновало учеников одиннадцатого «А».

Мы с Лариской на время перемены остались в классе. Она — из-за Стаса, я — из-за Нестора. Мы как будто предчувствовали, что между ними снова завяжется интересный и опасный разговор. Ветров не мог спокойно пережить то, что он теперь не самый высокий и не самый обсуждаемый парень в классе. Но ещё больше сына главы города, вероятно, беспокоила возможная потеря авторитета.

— Чего ты мрачный и бледный такой? — подойдя к Нестору в сопровождении двух верных телохранителей Карташова и Леготина, заносчиво спросил Стас. — Ты гот, что ли?

— Нет, — ответил Нестор, готовясь к следующему уроку.

Мы с Лариской сидели за своей партой. Она торопливо списывала у меня домашнее задание, но часто отвлекалась, чтобы взглянуть на Стаса, начавшего выяснять отношения с Нестором. Я не замечала за собой привычку подслушивать, но теперь с неожиданной для самой себя жадностью ловила каждое слово, произнесённое молодыми людьми, между которыми быстро назревал серьёзный конфликт.

— А кто тогда? Бомж? Что на тебе за барахло? — брезгливо взглянув на одежду нового одноклассника, продолжил Стас. — Где ты только такое нашёл? В секонд-хэнде? Или в сундуке любимого прапрапрадедушки?

— Я не желаю с вами это обсуждать, — решительно встав из-за парты, произнёс Нестор.

Теперь я видела Нестора только со спины и немного жалела, что из поля моего зрения исчезло его лицо. Хотя черты нового одноклассника не выдавали никаких эмоций, мне почему-то хотелось чувствовать на себе его взгляд…. Напротив, в полутора метрах от новенького стоял Ветров с Карташовым по правую руку и Леготиным по левую.

— Да ты кто такой? Ты хоть знаешь, с кем говоришь сейчас, а? — преграждая дорогу недругу, запальчиво спросил Стас. — Ты вообще в курсе, кто я?

— Я бы ответил, кто ты, но при дамах неудобно, — сохраняя непоколебимое спокойствие, бесстрашно сказал Нестор.

— А ты говори, не стесняйся! Чувствуй себя как дома! Наши дамы сами могут послать далеко и надолго. Да, Русланочка? — присоединившись к телохранителям Стаса, улыбнулся Ольшанников и ненадолго задержал в объятиях проходящую мимо Алоян. — Меня Олегом зовут. А ты уж кто там? Кирилл или Мефодий?

— Грешно смеяться над святыми, — не оценил богохульной шутки Нестор.

Я не знаю, как здание школы не превратилась в руины от одновременного хохота двух попугаев-неразлучников, охраняющих раздражённого павлина. Лариса наблюдала за словесной баталией с не меньшим интересом, чем я, но была явно не на моей стороне…. Подруга смотрела на любимого Ветрова как на идола, как на Георгия-Победоносца, поражающего копьём какого-то мрачного хладного змея.

— Заруби себе на носу: мой отец — глава администрации, — давясь заливистым смехом, пригрозил Ветров. — Я тут главный, да и везде. Кстати, завтра принесёшь пятьсот рублей.

— Зачем? — спросил Нестор, и его любопытство Стасу явно не понравилось.

Ветров, очевидно, даже не мог предположить, что новенький после такой тщательной словесной обработки решится ему перечить.

— Не всё ли равно, пучеглазик? На реставрацию заброшенной усадьбы, — зевая от скуки, ответил мэровский сын. — Взнос обязателен, так что откосить даже не пытайся!

Губы Стаса растянулись в омерзительно-сладкой улыбке, которая так нравилась Лариске. Однако улыбался Ветров всего несколько секунд.

— Зачем тебе деньги, казнокрад? — с неожиданной смелостью повторил Нестор, и отрадное чувство гордости за него вмиг охватило меня.

Резкое и твёрдое требование поразило сына главы города как беспощадная пуля из невидимого точного оружия. Мы с Лариской одновременно вскочили с мест и увидели конфликт в новом ракурсе. Нашему изумлению не было границ, когда в глазах у Нестора вдруг сверхъестественно ярко запылало фиолетовое пламя. Около минуты новенький смотрел мэровскому сыну прямо в глаза, и, наконец, богатый наследник просто не смог вынести этого жгучего взгляда.

— Короче это…. — забормотал Ветров не своим голосом и будто не по своей воле. — Там же всё равно теперь одни вороны живут. Снести развалюху эту надо. И болото рядом осушить. В общем, место расчистить.

Тут Стас внезапно замолчал, точно проглотил язык. Немая сцена продлилась ещё где-то полминуты. Оборвала безмолвие реплика Нестора, глаза которого приняли свой прежний облик.

— Нет, вы не тронете усадьбу, — тихо, но убедительно сказал он, и в его голосе не прозвучало ни малейшего сомнения.

Его слова таили в себе какую-то колоссальную неведомую силу — силу, которая не заключалась ни в связях, ни в деньгах, ни в физическом превосходстве. Тут мне показалось, что Нестору известно о заброшенном особняке на окраине что-то такое, чего не знал никто из нас.

«Почему эта усадьба для него так важна? Почему он ей так дорожит? — задумалась я, и вдруг меня буквально осенило. — Да ведь его фамилия Вяземский! Он может быть потомком той знатной семьи, которая когда-то там жила! Да, наверняка так и есть!» Я начала с усилием припоминать бывших хозяев давно опустевшего дворянского гнезда, но всё, что приходило мне на ум, было слишком размытым и смутным.

Карташов и Леготин стояли как столбы. Их глаза опустели от страха и стали удивительно похожими на рыбьи глаза Даниленко. Мне невольно вспомнилась шутка Леготина об аквариуме. Он был прав: ещё немного — и я захлебнусь в грязной жидкости, заливающей помещения школы в течение десяти с половиной лет.

Я взглянула на мокрую стену. Капающая с высокого потолка вода медленно наполняла старые вёдра и тазы, которых выставили в классе больше десятка. Размокшее лицо приклеенного к стене Ломоносова поневоле принимало выражение беспомощного плачущего страдальца. И зачем Любовь Александровна вынудила великого учёного смотреть на то, чем занимаются на уроках математики учащиеся двадцать первого века?

— Это ещё почему? — заносчиво спросил понемногу приходящий в себя Стас. — Да мы эту усадьбу так тронем, что от неё камня на камне не останется!

— Вы не тронете усадьбу, — не обратив внимания на хвастовство Ветрова, повторил Нестор. — Вы даже близко к ней не подойдёте. Это во-первых. А во-вторых, отдавай деньги.

— Какие деньги?

— Деньги, которые ты забрал у этой девушки, — указав взглядом на Лариску, ответил Нестор, хотя я прекрасно помнила, что в момент объявления об очередных поборах новенького ещё не было в классе.

Моя подруга не разделила моего восхищения смелостью нового одноклассника. Стас состроил отвратительную гримасу глубочайшего презрения, но всё же достал из кармана сложенную вдвое купюру и брезгливо бросил её на нашу с Лариской парту:

— Ну и что дальше?

— Ничего. Впредь будьте честным человеком, сударь, и не устраивайте здесь поборов, — Нестор ненадолго перевёл пристальный взгляд на рощу за окном, и воронья стая взмыла в воздух чёрной тучей, чтобы вскоре раствориться в пасмурном небе. — Ты считаешь себя хозяином жизни, а это совсем не так. Над каждым, каким бы великим он ни был, властна исполинская нечеловеческая сила. Сила, которая однажды укоренила его на земле и которая однажды так же легко обратит его в могильный прах. Сейчас, как тебе кажется, у тебя есть всё, но так не будет всегда. Скоро всё изменится.

— Что за бред он несёт? — вспылив, закричал Стас. — Ещё одно слово, и ты с разбитой мордой будешь блистать своими знаниями! А вы чего стоите, я что-то не понял? Языки проглотили?

Карташов и Леготин что-то невнятно промычали, чем привели сына главы города в настоящее бешенство.

— Ну полно, обуздай свой гнев. Не то заплатишь кровью, как только что отец твой заплатил, — хладнокровно предостерёг Стаса Нестор.

«Боится ли он хоть чего-нибудь на этом свете? — подумала я, услышав, как спокойно и бесстрашно Нестор упомянул в своей реплике о мэре города. — Такое ощущение, что нет».

— Да что ты говоришь! — не придав словам Нестора большого значения, усмехнулся Ветров и уселся прямо на его парту. — Мой отец сейчас в Питере, на банкете в честь дня рождения губернатора.

— Это не так, — возразил Нестор. — Твой отец только что доставлен в реанимацию петербургской больницы с тяжелейшими травмами, полученными в результате автокатастрофы.

— Что? С чего ты взял? — округлил глаза Стас, вскочил с парты и схватил свой мобильный телефон.

Мы с Лариской замерли. На её лице застыл испуг. Что изобразилось на моём лице, я не знала, но отсутствие бурной реакции с моей стороны явно понравилось Нестору. Ветров был почти уверен, что новый одноклассник солгал. Он уже, вероятно, придумывал жестокое наказание за ложь, но слова Нестора неожиданно оказались горькой и страшной правдой.

— Как перелом основания черепа? Как шок? Какая кома? — упавшим голосом переспросил Стас, который, очевидно, позвонил на номер отца. — Вы что там вообще все, что ли? Какое крайне тяжёлое состояние? Вы врачи или кто? Сделайте там что-нибудь!

Ветров выбежал из класса с мобильным телефоном, но уже через пару минут вернулся. Губы Стаса чуть искривились и начали слегка подрагивать.

— Он будет жить? — стараясь не показывать излишних эмоций, спросил у Нестора Стас.

— Всё в деснице Божьей, — спокойно ответил Нестор.

Стас собрал вещи и ушёл домой. Однако его верные телохранители до конца учебного дня не оставляли Нестора в покое.

— Ты откуда приехал такой? — спросил Нестора Карташов, когда Любовь Александровна вернулась в класс, чтобы провести алгебру. — Чего мы тебя раньше никогда не видели?

— Ты что экстрасенс? — предположил Леготин.

Но Нестор оставался равнодушным и хранил гордое молчание. Поняв, что нового одноклассника просто так не разговорить, парни начали тыкать ему в спину шариковой ручкой, о чём мне сразу же доложила Лариска. Я обернулась к нему, и наши взгляды на мгновение встретились. Застывшие глаза Нестора с неподвижными чёрными ресницами смотрели отрешённо и печально.

— Что случилось, Юля? — окликнула меня Любовь Александровна.

Тут я со стыдом поняла, что впервые в жизни позволила себе повернуться на уроке на сто восемьдесят градусов. Крутились и болтали все, некоторые даже вскакивали с мест, но мне не было никакого дела до других.

— Ничего, — испуганно прошептала я, но учительница уже увидела, что происходило на задних партах.

— Леготин, Карташов! Немедленно перестаньте! Что вы делаете? — приблизившись к телохранителям Ветрова, возмутилась учительница. — Почему вы мешаете Нестору заниматься?

— Ничего мы не мешаем, — возразил Леготин.

— Как не мешаете, если я вижу, что мешаете? А ну-ка оба выйдите отсюда! — потребовала Любовь Александровна.

— Учитель не имеет права выгонять ученика с урока! — попытался заступиться за товарищей Ольшанников.

— А ученики не имеют права болтать на уроках, — не поддалась на провокацию Любовь Александровна. — Карташов, Леготин! Я кому сказала? Выйдите из класса! Я на вас докладную напишу!

Никакой докладной Любовь Александровна, конечно, не написала, но телохранителей Стаса всё-таки выгнала. Лёша и Паша с удовольствием, почти вприпрыжку отправились получать коридорное образование, а точнее, курить в туалете.

— Русланочка, мы тебя ждём, — поравнявшись с партой Алоян, шепнул Карташов.

— Да иди ты!.. — покривилась Русланочка и даже достаточно точно указала направление.

Лариска продолжала писать что-то Стасу, но ему сейчас было явно не до неё. Она жаловалась, что он ей не отвечает, безо всяких оснований ревновала, прокручивала списки его друзей…. Лариску совсем не напрягало то, что я не поддерживаю беседу, а только пожимаю иногда плечами и киваю головой. Её реплик вполне хватало на двоих.

Последующие уроки заставляли всё больше удивляться неординарным способностям Нестора. Он привёл в восторг нашу ещё молодую и слегка помешанную историчку, начав спорить с ней о событиях одной из Русско-турецких войн.

— Простите, но всё было совсем не так, как вы рассказываете, — вежливо обратился к ней он.

— Как же, по-твоему? Ой, ты новенький что ли? Интересный какой! — не сдержалась Ксения Ивановна. — Как тебя зовут?

— Нестор Вяземский, — прозвучал спокойный и уверенный ответ.

— Нестор Вяземский? Хм, как интересно! Ты случайно не потомок князя Вяземского, который жил здесь в восемнадцатом веке? — сыронизировала она.

— У князя Нестора Вяземского, который жил здесь в восемнадцатом веке, нет и не было потомков. Он умер в возрасте двадцати лет от удушья во время пожара. Так вы позволите мне рассказать о Русско-турецкой войне? — спросил он.

— Конечно! А вы послушайте! Не меня, так хоть одноклассника послушайте! Я, конечно, понимаю, что вам ничего этого не надо….

Нестор подошёл к учительскому столу и начал свой рассказ. Он подробно охарактеризовал противоречивые настроения, царившие в народных массах и в самом дворце Екатерины Великой, детально объяснил различные позиции приближённых к ней лиц, упомянул о Петре Третьем, поклоннике прусского короля Фридриха, и, наконец, перешёл к описанию самих военных действий на фронтах. Нестор последовательно, чётко и ясно излагал, когда, откуда и в каком направлении выдвигались войска, кто командовал ими, кто особенно отличился в боях.

Однако в его речи присутствовали не только сухие конкретные факты, но и интересные субъективные оценки. Не только досконально знавший, но и тонко прочувствовавший давние события, он бесстрашно озвучивал собственные выводы об итогах сражений и анализировал поступки отдельных людей: удачи и неудачи, подвиги и предательства.

— Потрясающе! — воскликнула Ксения Ивановна, когда к ней, наконец, вернулся дар речи. — Я за всю свою жизнь таких ответов не слышала! Неужели ты так любишь историю? Ты ведь не готовился, а так, прямо сразу! И такая свежая, такая своеобразная точка зрения…. Твои сверстники понятия не имеют, что такое войны второй половины восемнадцатого века. Спросишь их — и даты-то не назовут. Или вообще с Великой Отечественной перепутают, посадят всех на танки да на самолёты прямо в кюлотах и напудренных париках и отправят нацистов громить, и ничего, что нацисты эти через двести лет только родятся. А ты рассказал об этой войне так, будто видел её своими глазами!

— Вы правы. Я участвовал в нескольких сражениях. Однажды даже был ранен, — ответил Нестор, и класс взорвался от смеха.

— “World of tanks” forever! — воскликнул Карташов.

—

«Дота» круче! — возразил Леготин. — Ветров и тот в «Доту» рубится.

— Ох уж эти ваши игрушки! — открывая классный журнал, покачала головой Виктория Валерьевна. — Ну, садись, Вяземский, пять тебе за технику и пять за артистизм!

С учительницей английского языка Викторией Валерьевной Нестор проговорил о чём-то весь урок, и перевести их диалог не удалось никому из моих одноклассников. Никто и не стремился разобраться в дебрях иностранного языка. Все, торжествуя, единодушно отмечали несостоявшуюся благодаря Нестору контрольную работу по прямой и косвенной речи.

— Может, ты знаешь ещё какие-нибудь языки? — спросила Виктория Валерьевна Нестора после урока.

— Их не так много, — скромно ответил Нестор. — Английским, немецким и французским владею свободно. С испанским и итальянским чуть хуже. Мне больше нравятся древние языки: старославянский, греческий, латынь.

— Наш человек, контру сорвал, — сказал в коридоре своему приятелю Карташов. — Может, простим его пока?

— Давай простим, — согласился Леготин. — Завтра Стас придёт — решим, что с этим пучеглазым делать. А на сегодня пока что отбой.