Небесный рейс

Екатерина Алимп-Даниленко, 2020

Камилла – независимый селекционер. Она терпит провал за провалом в попытках вывести устойчивый к болезням сорт пшеницы. Однажды в старом доме она обнаруживает давно забытый камень. С появлением находки просыпается дух-хранитель. Девушка могла бы просто продать камень коллекционерам и обеспечить себя до конца жизни. Но вместо этого она начинает собственное расследование, и теперь ее жизни угрожает опасность.

Глава 11

Скрежет тормозов и яркий свет привели Камиллу в чувство. Перед ней остановилась шикарная машина представительского класса благородного черного цвета. Из машины вывалилось грузное тело Бахытжан и, ковыляя, направилось к Камилле. Приблизившись и взглянув куда-то вверх, ясновидящая с тяжелой одышкой спросила:

— Это она? Другая девочка была. Хорошо, как скажешь.

Затем она посмотрела сверху вниз на Камиллу:

— Девочка, ты что тут сидишь, жить надоело?

— У меня только что угнали машину!

— О! Так, садись в мою, с твоей потом разберемся. Мне твой дух работать мешает. Хорошо, хорошо, не дух, — сказала она в пустоту. — Хорошо, я помню, ты девушка. Договорились. Алик, поехали. Сейчас попробуем найти то место, откуда вещает мятежный дух-девушка.

Машина поехала в сторону дома Камиллы. Проехав по двору, они остановились у заброшенного многоквартирного дома, который расселили несколько лет назад в связи с аварийным состоянием. Но его так никто и не снес. Дом облюбовали наркоманы, пьяницы и лица без определенного места жительства.

— Сынок, иди с девочкой. Не нравится мне здесь, — сказала хриплым голосом Бахытжан. — Камилла, знай, он у меня глухонемой, но хорошо читает по губам. Если что-то нужно сказать, встань прямо перед ним и медленно говори.

Камилла вышла и приблизилась к строению. Вдоль его стен на растрескавшемся бетоне валялись шприцы, бутылочки из-под медицинского спирта и множество стеклянных осколков. Хмурое небо и каркающие вороны добавляли этому месту зловещий серый оттенок. Глубокие трещины на фасаде пятиэтажного дома и обвалившаяся облицовка под ногами говорили о том, что лучше отойти, не оглядываясь, на сто метров, а то и дальше.

— Стой, стекло! — перед глазами Камиллы вдруг появился пушистый зеленый шарик. — Фу, от тебя пахнет ужаснее, чем в этом месте.

— Ты сказала, что находишься на мусорке, и я помчалась за мусоровозом!

— Да там какие-то люди вытащили твои коробки и принесли сюда. И меня за ними притянуло. Вон там они, за третьим окном, какую-то дрянь курить собираются.

Камилла озвучила слова духа Алику и указала на третье окно. Он прошел первым к оконному проему и заглянул внутрь. За ним поспешила Камилла. Тихонько поднялась на цыпочки, чтобы увидеть, что происходит в помещении. Серые бетонные стены, сохранившие часть ободранных обоев, под которыми виднелись газетные развороты с новостями советских лет. Две панцирные кровати, на которых валялись прогнившие полосатые матрасы. Три деревянных табурета с треснутыми сидушками. Скрипучий паркетный пол с поредевшими досками. В самом углу, на кирпичной кладке, тлели угли. Два худощавых подростка лет семнадцати рылись в коробках в другом углу комнаты.

— Смотри, Костян, тут, по ходу, какая-то девица свои записи выкинула, — сказал один протяжным гнусавым голосом. — Зацени, какой ванильный блокнот, — он пролистал школьный блокнот Камиллы и остановился на одной странице, прочитав запись с наигранным выражением: «Если тебе не нравится то, что ты получаешь, измени то, что ты даешь». Какая-то Кастанеда. Ну и фамилия у девицы. Не наша, точно.

— Опа! — произнес Костян — высокий парень с осанкой шахматного коня, покачивающийся на ногах. — Да она философ! Смотри, Серега, целая тетрадь мудрых мыслей. — Он театрально пролистал несколько страниц, остановившись на одной: «Как можно познать себя? Только путем действия, но никогда — путем созерцания». Иоганн Вольфганг фон Гете.

— Вот это было в точку. Хватит созерцать эти тетрадки. Давай сюда одну, будем действовать. Мудрые мысли я еще не курил, может, умнее стану, — молодой человек оторвал страничку из дневника Камиллы, начал ее скручивать и набивать табаком.

Парни противно засмеялись. Камилла сморщила нос и отвернулась.

— И что нам теперь делать? — рассеяно произнесла она. — Распотрошили все мои коробки.

— Сейчас они накурятся и станут беспомощны, как котята. Тогда соберем все обратно и вынесем, — ответило ей существо, летающее рядом.

— О, смотри, тут раритетный камень какой-то, — снова послышался разговор подростков. — Какая-то ерунда приклеена к блокноту. Зачем?

— Дай посмотрю! — Серега пролистал блокнот. — Фу, он конченный какой-то. Записи потекли. А это не камень, а пригоревший пластик. Давай в костер кинем, посмотрим, как он плавится. — Он подошел к тлеющим углям и бросил блокнот.

— ААААА! Камилла, сделай что-нибудь, мне больно! — дух закричал, и крик его был полон боли и ужаса.

— Это камень! — крикнула Камилла Алику. — Надо скорее достать тот блокнот из углей!

Алик рывком перепрыгнул через оконное основание и встал тяжелыми ногами на бетонный пол. Под молчаливое изумление наркоманов он быстрыми шагами дошел до углей с блокнотом, резким движением извлек его и кинул на пол. Несколько раз топнул по нему ногой, чтобы убедиться, что он не воспламенился. Между страницами блокнота, нагретыми на углях, едва заметно проступал белый дым. Алик взял блокнот в руки, быстро оглядел его и так же быстро выпрыгнул из окна.

Приблизившись к обгоревшему блокноту, дух засиял ярко-зеленым светом:

— Я помню этот камень. Не знаю, откуда, но я его знаю.

Камилла открыла первую страницу, и они увидели запись: «Этот дневник принадлежит Мире…» Дальше запись была сильно повреждена раскаленными углями, и сами чернила стали почти прозрачными.

— Тебя зовут Мира!

— Всегда любила это имя, — задумчиво произнесло существо. — Спасибо, что спасла меня.

Камилла услышала за спиной тяжелую одышку Бахытжан.

— Девочка, голос в моей голове наконец пропал, твой дух нашел покой?

— Думаю, да, благодарю.

— Алик, поехали обедать, у меня сахар в крови понизился. Все равно все клиенты разбежались. Сегодня некуда спешить. Возьми оберег, он спасет тебя от беды в ближайшем будущем, — Бахытжан протянула Камилле комок слипшейся черной шерсти, завернутый в пищевую пленку. — Держи всегда при себе, но не разворачивай, пусть остается в этой пленке. Ты сама поймешь, когда придет его время.

— Что это? — Камилла с опаской смотрела на оберег и морщилась от резкого запаха, который тот источал.

— Шкура медведя, обработанная специальным раствором и вымоченная в отваре горных трав, — Бахытжан приблизилась к Камилле, посмотрела в глаза. — Береги себя, девочка. Обладательницу этого камня ждет великое будущее. И… — она слегка сморщила нос, — заверни его еще в два-три пакета, аромат действительно не ландышевый.

Они попрощались, сели в машину и умчались, оставив за собой клубы пыли.

В этот момент в помещении у наркоманов зазвонил телефон.

— Але! Да! Да лааадно! Вот вы придурки! Мы уже дунули. Глюки пошли сегодня сразу. Прикинь, как будто какой-то мужик бегал возле нашего костра и тряс блокнотом, из которого валил дым. Ребята, давайте сами разруливайте, без нас.

— Чего там?

— Да там Була звонил, они угнали и тут же расфигачили машину какой-то телки. Их, по ходу, в больничку везут сейчас.

— Где? Где машина, придурки?? — закричала Камилла наркоманам в окно.

— О, меня, по ходу, опять накрывает.

— Дай телефон, дай скорее, а то в полицию позвоню, вас давно пора разогнать и положить под капельницу в наркодиспансер.

Серега медленно поднялся и вальяжно подошел к окну, крутя телефон в руке.

— Давай скорее, — Камилла ловко вырвала телефон из его хилой руки. Нашла последний входящий номер и набрала его. На звонок сразу ответил скрипучий мужской голос:

— Але, братан, у меня, по ходу, перелом ноги. У Антохи вообще все лицо расплющило.

— Так, братан, — строго сказала Камилла в трубку. — Быстро говори, какую машину разбил.

— Эээ, «ауди», кажется.

— Где?

— В районе Сайрана.

— Говори конкретнее: пересечение улиц, что там рядом и во что врезались? Во что?? В столб?? Моей машиной в бетонный столб??

Камилла выслушала адрес, кинула телефон в руки Сереге, положила обгоревший блокнот в карман куртки и бросилась бежать на место аварии.