Двери лабиринта

Ежевика, 2018

Как найти выход из лабиринта? Как понять сон это или реальность? Просто. Для того чтобы отличить сон от реальности надо просто проснуться. Но так ли это легко на самом деле? Есть ли у сна выход, как у лабиринта? Маргарита уже давно ищет ответ на этот вопрос. В оформлении обложки использована фотография "Зеркала". Автор Круцких Л.А.

Глава третья

***

Вокруг меня чернота. Снова она заполонила все вокруг. Я ничего не вижу. Ничего кроме темноты. Но это не просто темнота, она почему-то гуще воздуха. Я словно в невесомости. Это темнота несет меня куда-то медленным потоком. Я просто расслабляюсь и отдаю себя этой черноте. Пусть несет меня куда-нибудь. Мне уже не страшен этот хаос. Я уже даже привыкла. Я плыву, это такое приятное ощущение. Вода такая мягкая и теплая.

Течение воды очень медленное, а со временем оно вообще прекращается. Я просто парю в воде, нежной и ласковой, обволакивающей меня словно одеяло в воскресное утро. Она заставляет меня забыться в этой успокаивающей безмятежности. Я словно замираю в бесконечности вселенной. Еще чуть-чуть и я познаю все ее секреты. Но вместо этого, я открываю глаза и вижу перед собой стену. Высокую белую стену. На ней выгравировано чье-то лицо. Очень грозное. По обеим сторонам от лица были окна. Снаружи очень пасмурно. Я нахожусь в каком-то здании, и точно не на первом этаже. Может быть, на третьем или на четвертом. Мне так кажется. Я решаю найти лестницу или лифт, чтобы спуститься вниз. Но вдруг стены и полы начинают двигаться. Я пытаюсь удержать баланс, чтобы не упасть. Я вытягиваю руки для равновесия и слышу чей-то грозный рык. Я смотрю в ту сторону и вижу, что лицо на стене стало еще более яростным, и оно смотрит прямо на меня. В глазницах полыхает огонь, также как и во рту. Все ходит ходуном. Я закрываю лицо руками и кричу.

— Я тебя не боюсь! Ты не настоящий! Тебя нет! — вроде бы я просто пытаюсь себя в этом убедить, а не его. Но почему-то все затихает, словно мое заклинание подействовало. Я убираю руки и осматриваюсь. Все спокойно, все встало на место. Наверное, мне и правда это показалось. Я быстрее бегу по коридору, нахожу лестницу и спускаюсь вниз.

Внизу очень темно. Рядом со мной стоит комод, на котором мерцает керосиновая лампа. Я беру ее в руки и пытаюсь осмотреть здесь все. Эта комната очень темная, и не потому что здесь нет света. Она сама по себе окрашена в темных цветах, да и дышится здесь не так легко. Вокруг много пыли, и местами с потолка свисает паутина. Очень много предметов мебели выполненных в готическом стиле — шкафы, столы, комоды, зеркала. Зеркал было очень много. И все были настолько грязными и пыльными, что невозможно было увидеть даже вблизи собственное отражение.

Вдруг позади меня пролетело что-то черное и прозрачное, но силуэтом похожее на человека, оставляя после себя порыв ветра. Я оборачиваюсь и понимаю, что это что-то черное и полупрозрачное летит прямо на меня. Я не успеваю увернуться и вижу, как оно вгрызается своими полупрозрачными зубами мне в руку. Я ничего не делаю и просто смотрю, как это что-то высасывает через глубокий укус мою кровь. Медленно у этого создания появляются другие цвета кроме черного. Это больше похоже на девушку. Волосы ее собраны в пучок на макушке, они все такие черные, но теперь приобрели блеск и более глубокий черный цвет. Я не успеваю рассмотреть ее лучше, потому что чувствую, как кто-то стряхивает эту девушку с моей руки и тянет меня назад за собой, защищая невидимыми руками. Я знала, что он всегда рядом со мной, что он всегда будет меня защищать.

Девушка снова кидается на меня, но он успевает выставить свои невидимые руки, чтобы задержать ее. Я прижимаюсь ближе к нему. Он сдерживает девушку на расстоянии, и я могу теперь рассмотреть ее. Единственное что приобрело у нее цвет — это голова. Лицо ее очень бледное, почти белое. Зрачки черные, а радужка красная, такая же красная, как и моя кровь на ее губах и зубах. Взгляд словно у обезумевшей устремлен на меня. Она хочет продолжить свою трапезу. Она хочет вернуть себе цвет и жизнь. Я опускаю взгляд на свою руку и вижу глубокие следы, которые оставили два ряда ее зубов на моей коже. Рана ужасная, рваная, наполненная кровью. Но почему-то я совсем не чувствую боли. Я не чувствую даже страха, что она сможет добраться до меня снова.

И она как будто сама это понимает и просто уходит прочь.

Я снова одна. Я ухожу в себя. Я не понимаю, что происходит, но это уже не так важно. Я снова одна и в новом месте.

Я оглядываюсь — я в лабиринте. Насколько он большой? Есть ли выход? Мне все равно. Я не собираюсь никуда идти. Я просто стою на месте, мое сознание в состоянии невесомости. Оно выше всего этого, оно отреклось от земного.

Обратно вниз меня вернул внезапно появившийся силуэт. Это был он. Это точно был он. Его силуэт я всегда смогу узнать, даже если видела его всего секунду. Я бегу вслед за ним. Главное успеть. Главное догнать. Но я не успеваю. Я теряю его из виду. Где же он? Я даже не знаю твоего имени. Я не могу тебя позвать. Подскажи где ты? Я слышу удаляющиеся шаги и иду на звук. Но он вскоре затихает, а я натыкаюсь на тупик. Надо возвращаться. Надо найти его. В нем мое спасение. Он всегда мне помогает.

Я возвращаюсь обратно, бегу в другой проем. Но новый коридор снова приводит меня в тупик. Я снова возвращаюсь. Я уже запуталась. Я не помню, в какие проемы я забегала, а в какие нет. Забраться на стену не возможно. Она слишком высокая и гладкая. Я просто бегу вперед, куда ведут меня мои ноги. Я бегу из коридора в коридор в поисках моего сокровища. Но он словно куда-то пропал или уже нашел выход из лабиринта. А я все никак не могу. И снова тупик. Но нет. Это не совсем тупик. Здесь есть дверь. Я поворачиваю ручку и открываю ее.

Комната. Это кухня. Не очень богатого убранства, но о не бедного. Видно, что семья, что здесь живет среднего достатка. На плите готовится еда. Стол накрыт, ожидаю прихода семейства. Видимо они пока сидят в соседней комнате, потому что за дверью раздаются голоса и детский смех. Интересно, а какая у меня семья? Они наверное волнуются за меня. Надеюсь.

Вдруг дверь открывается дверь и на кухню заходит мужчина. Он подходит к холодильнику, достает оттуда молоко и ставит его на стол. Он не обращает на меня никакого внимания. Значит, он меня не видит? Но почему? Значит, я действительно умерла? Не знаю. Но мужчина продолжает, не обращая на меня внимание. Он открывает дверцу мойки и достает оттуда какое-то сильное чистящее средство, кажется. Наверное, собирается что-то мыть. Но я ошибаюсь. Вместо этого он открывает бутыль с молоком и наливает туда это средство. Зачем? Что он хочет? Неужели он собирается отравить свою семью? Нет. Не может быть. После всех манипуляций, он ставит средство обратно в мойку, а молоко в холодильник. И уходит. Надо вылить молоко. Я захожу внутрь и бегу к холодильнику. Хватаюсь за ручку — но рука проходит сквозь нее. Я пробую снова и снова — не результат тот же. Я не могу этого сделать.

Тут на кухню заходит семья. Сначала заходит женщина, темноволосая, кареглазая, красивая. За ней заходит девочка лет пяти-шести. У нее в руках плюшевый зайчик. Последним заходит тот самый мужчина. Он улыбается, но взгляд его полон грусти и решительности.

Все усаживаются за стол, кроме мамы. Он подходит к плите, выключает ее и накладывает еду. Расставляет тарелки на столе, затем она направляется к холодильнику.

— Нет! — кричу я. Но меня никто не слышит.

Мама открывает холодильник, достает оттуда молоко и идет к столу.

— Нет, не надо. Нельзя! Оно отравлено! — пытаюсь я докричаться. — Пожалуйста! Не наливай его! — я кричу так громко, как только могу.

Но она продолжает, она наливает каждому молоко. Затем и она садится за стол.

— Молоко не вкусно пахнет. — вдруг говорит девочка. Надежда вновь воспылала во мне.

— Не придумывай. Нормально оно пахнет. Тебе всегда что-то да не так. То пахнет не так, но выглядит противно. Вспомни, как ты не хотела есть сырный суп, но он же оказался вкусным.

— Нет, послушайте ее. — говорю я обращаясь к ее маме. Но все без толку. Что же мне сделать? Я снова пытаюсь рукой выхватить эти стаканы — он рука проходит сквозь них.

— За нашу семью. — вдруг говорит глава семейства подняв свой бокал с молоком.

— За нас. — повторяет за ним его жена. Девочка тоже поднимает бокал. И затем они подносят бокалы к губам.

— Нет! Нет! Не надо! — я кричу так сильно, что срываю голос и больше не могу вымолвить и слова.

Но они все равно его пьют. Залпом. Все до последней капли. Все кроме девочки.

— Фу! — говорит девочка и начинает отплевываться. — Я не буду это пить.

Папа берет ее стакан и подносит к ее рту.

— Надо.

— Нет. Я не хочу. Оно не вкусное. — повторяет девочка.

— Я сказал пей! — говорит отец. Он очень сильно нервничает. Его начинает трясти.

— Но оно, правда, ужасное на вкус. Может просроченное или бракованное? — вдруг говорит его жена.

— Нет. Доченька, пожалуйста, выпей его. — говорит он, а у самого дрожит рука на глазах слезы.

— Что ты сделал? — догадывается его жена. — Что ты туда добавил?

— Это уже не важно. Доченька, прошу выпей его, ради меня, ради мамы, давай.

Девочка смотрит на него и тянется губами к стакану.

— Вот и умничка… — но он не успевает договорить.

— Нет, не пей! — кричит ее мама. Но она тут же садиться на стул, а затем сползает на пол, корчась от боли и хватаясь то за горло, то за живот. То же самое происходит и с папой. Злосчастный стакан для дочки падает и разбивается вдребезги, обливая все вокруг.

— Мама? Папа? — голос девочки дрожит. — Что с вами? — спрашивает она их. Но они в ответ лишь корчатся от боли. Девочки подбегает то к маме, то к папе. Но она не в силах что-либо сделать. Она плачет. Очень громко. Я начинаю плакать вместе с ней.

Вдруг девочка успокаивается и резко встает. Что же она задумала? Что-то случилось? Надеюсь, она не решила тоже выпить эту отраву? Но девочка поворачивается ко мне и начинает смотреть прямо мне в глаза. Значит, она меня видит?

— Почему ты его не выпила тогда? — спрашивает она меня.

— Кого? — удивленно откликаюсь я.

— Отравленное молоко. Если бы ты его выпила, то сейчас бы не мучилась так.

— Что? Что ты говоришь?

— Я знаю, ты жалеешь об этом. Но теперь у тебя не хватает на это смелости. — продолжает говорить мне девочка. — Маргарита, помнишь, как тебя называли родители в детстве?

«Маргаритка» — тут же появляется голос отца в моей голове.

— Маргаритка. — повторяю я вслух.

Девочка ухмыляется мне в ответ и исчезает в ту же секунду.

Дверь закрывается прямо перед моим лицом и растворяется в стене. По моим щекам текут слезы. Мама? Папа?

Папа, зачем ты это сделал?

Силы покидают меня, и я падаю назад. Я падаю спиной вниз. Я вспомнила. Я вспомнила своих родителей, как мы были счастливы. Мы жили в большом красивом доме. Но потом у папы что-то произошло на работе, и мы переехали в эту злосчастную квартиру. Да мы стали беднее жить, но мне казалось, что мы все еще были счастливы. Пока не случилось это. Почему пап решил, что так будет лучше? Неужели все было настолько плохо, что он не смог этого выдержать?

Еще я вспомнила, что потом меня забрали в детский дом. Более я ничего не могу вспомнить. Я все еще падаю. Куда я падаю? Я не знаю. Я падаю спиной вниз, и переворачиваться мне не хочется. Но больше меня волнует другой вопрос. Почему сейчас мне уже не больно, когда я вновь начинаю прокручивать события того дня? Да, сначала мне было больно осознать это. Но потом вдруг стало легче, будто я уже давно свыклась с этим. Интересно сколько мне сейчас лет? Кем были мои родители. Мне кажется, они очень меня любили. И я их очень сильно любила. У меня не получается вспомнить все из своего детства, но некоторые отрывки из моих воспоминаний говорят о том, что мы действительно были любящей семьей. Я помню, что мы часто ходили гулять, часто играли вместе.

Значит, я была единственным ребенком в семье. У меня не было ни братьев ни сестер. Я не помню, чтобы у нас были еще родственники. Мне кажется, я так и осталось в детском доме. За мной так никто и не пришел. Как же я жила? Я думаю, мне больше двадцати. А значит, я уже должна была покинуть детский дом.

Что я делала потом? Были ли у меня друзья? Где похоронены мои родители? Я была у них хоть раз на могиле? Может я сильно злилась на них раньше? Но сейчас я точно не злюсь, только грущу немного. И кто же он? Как его зовут? Он мой парень? Мой муж? Есть ли у меня дети? Как я живу? Живу ли я вообще? Что же со мной произошло? Где найти ответы на эти нескончаемые вопросы? Я продолжаю лететь медленно вниз, в голове продолжают появляться все новые и новые вопросы. Кем я работала? Я же встречала свою коллегу несколько раз. Надо было ее спросить, даже если бы это показалось глупым. Но в тот момент я была сильно напугана и не понимала, что происходит. Хотя я и сейчас ничего не понимаю.

Я приземляюсь на что-то мягкое. Солнце светит ярко. Очень ярко. Жарко. Я чувствую запах свежей травы и полевых цветов. Я поворачиваю голову, и прямо перед моими глазами расстилается зеленая трава. Солнце просвечивает своими лучами ее листики и стебельки. Из-за солнечных лучей трава кажется очень яркого салатового цвета. Я протягиваю руки вверх и потягиваюсь, а потом ложусь удобнее, раскинув руки в стороны. Все дурные мысли и вопросы уходят. Хочется просто раствориться в природе, забыться. Я глубоко вдыхаю аромат травы, полевых цветов и солнца. Немного задержав воздух внутри легких, я медленно выдыхаю. Так легко и спокойно на душе. Как будто ничего не произошло. Как будто все хорошо.

Я слышу свое равномерное дыхание и сердцебиение. Я слышу ветер, что шелестит листву. Я чувствую, как дуновение доходит до меня, как оно шевелит мои волосы. Щекотно. Но так здорово, я так по этому соскучилась, что аж слезы наворачиваются на глаза. Птицы начинают тихонько щебетать, а некоторые даже поют. Я закрываю глаза, чтобы насладиться их пением в полной мере. Ветер то стихает, то снова начинает сдувать теплые лучи с моего лица. Прекрасное чувство. Не хватает только его рядом, для идеального счастья. И тут я чувствую, как он гладит меня по щеке. Идеально. Я открываю глаза и вижу, что он лежит рядом, подпирая рукой голову, чтобы смотреть на меня.

Он перемещает руку с моего лица на талию и обнимает. Он притягивает меня ближе к себе. Я поворачиваюсь всем телом к нему и обнимаю его в ответ. Я прячусь в его объятиях. Он обнимает еще крепче, защищая меня собой. Счастье наполняет меня. И все же внутри остается какое-то странное чувство. Такое чувство, что чего-то не хватает. Счастье не полное. Причем не хватает чего-то очень важного и ценного для меня. Но чего? Я никак не могу понять и вспомнить. Раньше такого чувства не было. Хотя я раньше не могла так глубоко сосредоточиться на своих чувствах и эмоциях.

Я поднимаю взгляд на него. Он смотрит на меня. Впервые я замечаю, какие у него глаза. Они темные, почти черные. И волосы у него тоже черные. Но при этом, он кажется очень светлым и добрым. Он приближается и нежно целует кончик моего носа, а затем дотрагивается до моего носа своим и мягко проводит им, переходя на лоб, а потом и на щеки. Он целует меня в лоб, а затем каждую щечку. Он такой ласковый и нежный. Так приятно.

Вдруг резкая боль пронзает меня. Я сгибаюсь, поворачиваюсь на бок и сворачиваюсь калачиком. Кажется, что если так сделать, то боль постепенно стихнет и уйдет. Но нет. Новая волна боли накрывает меня. Я ощущаю ее всем телом. Я не понимаю где источник боли. Мне кажется, что я умираю. Я не могу двинуть и пальцем. Становится трудно дышать. Я начинаю хрипеть. Боль утихает, но дышать становится все труднее и труднее. Я хватаюсь за горло, пытаясь хоть что-то сделать, но что? Голова начинает кружиться. Горло будто что-то сдавливает. Кажется, что легкие сейчас лопнут. Я пытаюсь встать, но падаю. Вокруг меня снова расстелилась чернота. Я пытаюсь снова встать, хочу уцепиться за что-нибудь, но за темноту нельзя ухватиться. Я снова падаю. Падаю и растворяюсь в черноте, теряя сознание.

***

Максим ушел. Я дома один. На улице уже поздно и темно. Завтра снова идти на работу, поэтому я точно сегодня никуда не пойду. Единственное, что мне остается это подумать об альтернативных решениях. Отец вряд ли согласится, поэтому нужно быть готовым и придумать другой план. Но на ум как назло ничего не приходит. Есть только два варианта. Первый это заболеть. Но если заболею не сильно, то придется работать. А если заболею серьезно, то не буду способен хоть что-нибудь сделать для поисков матери. Второй вариант — сбежать. Но если я сбегу, то отец вряд ли меня простит и примет, когда я вернусь. Да и мне самому не хочется предавать его доверие. Хотя с другой стороны, я итак это делаю, ведь я занимаюсь поиском матери.

Но есть еще один вариант. Возможно, Макс и сам сможет хоть что-нибудь найти. Он единственный, кто может мне помочь в этой ситуации.

Наступает ночь. Я засыпаю.

Просыпаюсь я из-за ужасной мелодии будильника. Хотя изначально мелодия мне очень нравилась, но когда ставишь любимую мелодию на будильник, будь готов ее возненавидеть вскоре. Понедельник. Снова нужно идти на работу.

Новая неделя на работе как обычно встречает меня различными поручениями, которые повторяются изо дня в день с какой-то периодичностью, которую я никак не могу разгадать. Меня все называют по имени — Платон. Никто не знает, что я сын их самого главного начальника. А если бы узнали, то точно бы не стали вымещать на мне свое плохое настроение и ругать независимо от того, справился ли я с их заданием или нет. Но мне не привыкать. Мне даже нравится быть в их глазах обычным подчиненным. Со многими из них даже наладил дружеские контакты, и они часто делятся со мной какими-то личными проблемами. Но больше всего мне интересно слушать то, что они говорят о моем отце.

Высказывания о нем я слышу совершенно разные. Если он кого-то вызвал лично и отругал, то отношение к нему сразу резко негативное. Если же наоборот публично при всех похвалил, то те люди практически поют ему хвалебные песни. Но большинство мнений скачут от отрицательных к положительным и обратно. И только трое из тех, кого я знаю, относятся к нему, я бы сказал, по-человечески. Они понимают, что он начальник, и он должен и ругать и хвалить и увольнять, если человек допустил непоправимые ошибки. Они понимают, что он такой же человек, как и все мы. Этих людей я очень сильно уважаю.

Первый день проходит как обычно — спокойно. Отец в отъезде и большинство работник в расслабленном состоянии. Меня особо никто не гоняет. Но вот когда он вернется, хуже всего будет не им, а мне. Потому как к этому времени накопится очень много всего того, что они могли бы поручить мне раньше. Но все слишком ленивые, когда начальника нет на месте. И мне ничего не остается, как тоже расслабится. Домой я прихожу чуточку раньше.

Сегодня я могу позволить себе приготовить что-нибудь интересное. Ах, я совсем забыл, ведь сегодня должна прийти Вероника, наша помощница по дому. Об этом мне напоминает очень приятный аромат из кухни. Но прежде чем пойти на этот запах, я поднимаюсь в свою комнату, принимаю быстро душ, переодеваюсь и спускаюсь наконец-таки вниз.

Вероника уже приготовила приборы и поставила на стол все, что приготовила — запеченное мясо, салат из свежих овощей, сыр и апельсиновый сок. Она знает, что я люблю запивать соленую еду сладким соком.

— Составите мне компанию? — как обычно спрашиваю я. — Отец опять уехал. Не хочется есть одному. — оправдываюсь я.

— Конечно. — Вероника улыбается мне и ставит еще один прибор на стол. Она садится напротив.

Веронике около пятидесяти. Но я даже не знаю ее отчества. Как-то раз я спросил ее, но она сказала, что ей нравится когда ее называют по имени, потому что она так не чувствует себя такой старой. Но на самом деле, она не выглядит на пятьдесят, скорее на сорок. У нее есть несколько седых прядок, но они придают ей некий шарм и совсем не старят.

Она часто составляет мне компанию на ужин, если я конечно, не прихожу домой слишком поздно после работы. Она работает у нас не очень давно, примерно два года. Я не знаю почему, но отец постоянно меняет наших помощниц. Словно он не доверяет им или боится, что я к ним привяжусь слишком сильно. Возможно, если бы у нас была постоянная помощница, то она смогла хоть немного заменить мне маму. Может он именно этого и боялся.

Вероника словно добрая тетя для меня. Она всегда улыбается и подбадривает меня. Но этого конечно мало. К тому же папа по любому уволит ее через пару месяцев. И наймет другую, к которой снова придется привыкать.

Мы с Вероникой ужинаем и иногда поддерживаем разговор. Она всегда спрашивает меня о работе. Я всегда интересуюсь, как у нее прошел день. Но вот ужин подходит к концу, Вероника убирает со стола, моет посуду и уходит.

И я снова остаюсь один. Не хочется ничего делать. Я решаю лечь спать пораньше.

Просыпаюсь я среди ночи из-за ужасного кошмара. Это кошмар преследует меня вот уже несколько последних месяцев. Чем чаще я думаю о маме, тем чаще он мне снится. Во сне я ищу свою маму. Я ищу ее везде, где только можно, но никак не могу найти. И когда я наконец нахожу ее, то оказывается я ей совсем не нужен. Потом узнает отец. Он выгоняет меня из дома. И в конце концов, оказывается, что я никому не нужен в этом мире.

Когда я просыпаюсь от этого кошмара, на улице еще темно. Время еще только три часа ночи. Можно еще поспать. И приходится ложиться спать с этим противным чувством ненужности. Но делать нечего, да и спать ведь хочется, потому что еще на работу утром вставать и идти. Поэтому приходится стараться, чтобы уснуть.

Утром снова будит мелодия будильника. Снова я отправляюсь на работу. Снова прихожу и ужинаю вместе с Вероникой. И снова остаюсь один. Сегодня мне везет, и я сплю спокойно.

И снова будильник и снова все заново. Так все проходит до субботы. Но на этой неделе суббота оказалась счастливой — приезжает отец.

Он не предупреждает заранее. В выходные Вероника не приходит, и поэтому мне самому приходится открывать дверь кому-то, кто настойчиво стучит в нее. Я очень счастлив увидеть отца за этой дверью. Я его люблю несмотря ни на что. Пусть даже он и не хочет, чтобы я искал мою маму, все равно я его люблю и уважаю. Он радостно обнимает меня и хлопает по плечу.

Мы проходим внутрь, он что-то говорит о хорошо прошедших переговорах. Затем он идет наверх, а я иду готовить завтрак. Наконец-то мы сможем позавтракать вместе. Я жарю яичницу с сосисками. Мы часто ели такое, когда я был маленьким. Папа спускается через некоторое время вниз, а у меня уже накрыт стол и я сижу и жду его.

— Мне звонил папа Максима. — через несколько минут после того как мы начали завтрак начинает разговор папа.

— Правда? — я и не думал, что Максим начнет действовать так быстро, но это даже лучше.

— Он сказал, что вы с друзьями хотите съездить отдохнуть через месяц?

— Да. Они меня звали.

— Ты хочешь?

Он впервые меня спрашивает. Только в детстве он спрашивал, чего я хочу, а чего нет. А когда я повзрослел, то он просто ставил перед фактом и все. Поэтому меня очень сильно удивил его вопрос.

— Да. Я хочу поехать с ними.

— Хорошо.

— Хорошо?

— Да.

Вот так просто разрешает? Мне даже кажется, что все это послышалось. Но я смотрю на отца и вижу, как он слегка улыбается и кивает мне.

— Папа Максима был очень убедителен. И раз уж ты сам этого хочешь, то почему бы нет. К тому я звонил твоему начальнику, и он отзывался о тебе очень положительно. Так что я думаю, что ты заслужил отдых.

— Спасибо, пап. — говорю я ему. Я улыбаюсь во все зубы и никак не могу перестать.

— Это тебе спасибо, что не позоришь меня и хорошо работаешь. Молодец.

Папа меня хвалит, это так необычно. Я уже давно не слышал таких приятных слов от него. Я одновременно чувствую счастье и грусть. Я счастлив, что папа наконец увидел, как я стараюсь. А грустно мне, потому что чувствую еще больше, что предаю его. Он меня отпускает, чтобы я отдохнул с друзьями. А я вместо этого обманываю его, поеду, чтобы искать маму. Надеюсь, он меня не возненавидит или хотя бы простит со временем.

Остальную часть завтрака мы говорим мало. А после завтрака папа уезжает на работу. Все-таки он отсутствовал целую неделю, нужно теперь проконтролировать, как справились сотрудники без него.

Я остаюсь дома наедине со своими мыслями. Может все-таки прекратить поиски? Все-таки нехорошо обманывать отца. Да и сны меня эти уже достали. А вдруг так все и будет? Вдруг, я так ничего и не добьюсь. Вдруг, в конце концов, меня все оставят и бросят? Вдруг, я своими поисками сделаю хуже не только себе, но и другим?

Я поднимаюсь наверх к себе в комнату и ложусь на кровать. Я думаю о том, что же мне все-таки делать. Я беру со стола телефон и набираю номер друга.

— Да? — отвечает голос Максима в трубке.

— Привет. — говорю я ему.

— Ну, привет. Что случилось?

— Как тебе это удалось?

— Что удалось?

— Уговорить моего отца?

— Ааа, ты об этом. — я слышу как он улыбается в трубку. — Да, я просто пожаловался своим родителям, что твой отец уже два года не дает тебе отпуск. И что из-за этого мы никак не можем собраться. В общем, я долго ныл и жаловался, поэтому мои родители позвонили твоему. Но они мне сказали, что он не совсем согласился. Он сказал, что подумает об этом. Так значит, он тебя отпускает?

— Да. Сказал, что даст мне месяц, чтобы отдохнуть и встретиться с друзьями.

— Интересно, что же все-таки сподвигло его согласиться? Вряд ли только уговоры моих родителей.

— Ну, он мне сказал, что еще звонил мой начальнику, спрашивал, как я работаю. И тот меня похвалил. Так что вот.

— Это хорошо, что ты все это время усердно работал, а не отлынивал.

— Да.

— Тогда поздравляю.

— Спасибо. — отвечаю я ему.

— А чего так грустно? Что тебя тревожит?

— Да ничего. Все нормально. Все как нельзя хорошо.

— Я же слышу. Давай рассказывай.

— Все-таки ты меня очень хорошо знаешь. Даже лучше чем я себя.

— Я же твой лучший друг. Ну, так что? Давай выкладывай.

— Я просто переживаю. А нужно ли мне это? Я не хочу обманывать отца.

— Конечно, нужно. Ты ведь так давно этого хочешь. К тому же ты имеешь право знать. А ведь сейчас он обманывает тебя.

— Ну, он меня не обманывает.

— Ну, хорошо не обманывает, но ведь и не говорит ничего. А ты имеешь полное право знать о своей маме. Если бы он сказал тебе, то ты бы и не искал ее сейчас. Так что хватит об этом думать и переживать. Лучше давай договоримся, когда мы с тобой поедем?

— Ты сегодня свободен?

— Да, вполне.

— Давай тогда встретимся сегодня в кафе возле твоего дома?

— Ладно, тогда давай часа через два? Ты же успеешь собраться и приехать?

— Да, успею. Тогда я пойду собираться.

— Ага, давай.

Я кладу телефон на стол и начинаю собираться. Я одеваюсь, беру сумку и спускаюсь вниз. Слегка перекусив, я выхожу, беру свой велосипед и еду на встречу к своему другу. Я полон энтузиазма. Слова Макса смогли меня успокоить и вдохновить. Настроение сразу улучшилось. Погода сразу кажется хорошей, а не жаркой, солнце ярким, а не испепеляющим. Все кажется прекрасным.

Я подъезжаю к тому самому кафе и уже вижу, что Макс сидит внутри и ждет меня. Оставив велосипед снаружи, я захожу внутри и сажусь напротив друга.

— Я знал, что ты приедешь быстро, поэтому вышел пораньше.

Я лишь усмехаюсь в ответ. Я снова убеждаюсь в том, как хорошо меня знает мой друг. Он сидит за столом возле окна. На столе перед ним лежит какой-то блокнот и ручка.

— А это зачем? — спрашиваю я, кивком головы указывая на блокнот.

— Будем записывать все. Чтобы не забыть. Чтобы был какой-то план.

— Но ведь есть же телефон.

— Ну, с блокнотом куда интереснее.

— Ясно. — снова я усмехнулся. Макс всегда удивляет меня.

— Так с чего начнем? — спрашивает он меня.

— Давай сначала закажем что-нибудь, а потом уже начнем все обсуждать.

— Хорошо.

Мы заказываем еду. Пока нам ее готовят, мы начинаем обсуждение. Макс достает из сумки какие-то бумаги.

— Что это?

— Я распечатал фотографии фотографий, как бы это смешно не звучало.

— Ясно. Всего у нас пять локаций, скажем так. Надо посмотреть, как далеко они находятся от нас и по отношению друг другу.

Мы полностью погружаемся в обсуждения, что не замечаем, как нам приносят еду. Мы откладываем на время бумаги и едим. Затем снова возвращаемся к нашему маленькому расследованию. К счастью все они находятся не далеко друг от друга. Но к сожалею далековато от нас. Придется лететь на самолете, чтобы не тратить на это слишком много времени. Мы распределяем порядок, чтобы как можно эффективнее все прошло.

— Ты еще не говорил со своим начальником об отпуске?

— Нет, еще. В понедельник поговорю.

— Тогда сразу же сообщи мне и я закажу билеты.

— Ты поедешь со мной?

— Конечно, как же я тебя брошу в такой момент. Ты от меня так просто не отвяжешься.

— Я и не хочу отвязываться, но и заставлять тебя тоже не хочу. Так что если не хочешь или не можешь, я не обижусь, честно.

— Я знаю. Но мне очень хочется тебе помочь. И если нам удастся, то я смогу познакомиться с твоей мамой. Мне очень интересно, похож ли ты на нее? Может быть, у вас будет внешняя схожесть? А может, будете походить характерами?

— Внешне я почти копия своего отца ты же знаешь.

— Ну, может, будут какие-нибудь схожие черты.

— А вот характер, может быть и мамин. По крайней мере, у нас с отцом разные характеры.

— Действительно. Если у нее такой же характер, то она точно хорошая. Если она тебя и оставила, то наверняка у нее были на это серьезные причины. Я в этом уверен.

— Спасибо.

Мы еще некоторое время говорим о том о сем, а затем расходимся. Я возвращаюсь домой на велосипеде.

Папа уже дома. Он ждет меня в гостиной. По крайней мере, мне так кажется, что он ждет меня, потому что он обычно сидит у себя в комнате и его редко можно увидеть сидящим в гостиной.

— Наконец-то ты вернулся.

— Давно ты меня ждешь?

— Да нет. Я тут ужин нам приготовил, так что иди мой руки, и мы будем ужинать.

— Хорошо.

Я поднимаюсь наверх в недоумении. Папа в последнее время какой-то странный. Он меня немного беспокоит, но очень сильно радует. Как-то это странно. В последний раз он готовил ужин на мое десятое день рождения. После этого он перестал это делать. Мы стали реже видеться. А сейчас он разрешает мне уйти в отпуск и уехать с друзьями, к тому же еще и ужин готовит. Я мою руки, переодеваюсь и спускаюсь вниз. На столе уже все готово. Все стоит и дожидается, когда мы сядем и все съедим. Папа приготовил мои любимые блюда — запеченная курица с картофелем, греческий салат и даже купил бисквит. Я стою и смотрю на все это в немом шоке.

— Просто я подумал, что уже очень давно ничего не готовил. Я помню, как ты любил есть приготовленную мной еду. Ты прости, что не уделял тебе время последние несколько лет.

— Ты помнишь, какие у меня любимые блюда.

— Конечно же, я помню. Я же твой отец. Давай кушать.

— Давай. Спасибо.

— Прости меня.

— За что?

— За все. За все те годы, что был плохим отцом и не замечал тебя.

— Ну что ты, я же знаю, что ты очень занят из-за работы.

— Все равно это не оправдание. Ладно, давай есть, а то все остынет.

Мы едим молча, почти не разговариваем. Мы слишком отвыкли от общения друг с другом. Я даже не знаю, на какие темы можно с ним поговорить. Но и этого вполне хватает. Интересно, это лишь разовое проявление отцовских чувств? Или у него действительно что-то проснулось внутри?

Я мою посуду, папа вытирает. А после каждый уходит в свою комнату. Он, наверное, тоже чувствует некую неловкость. На первый день достаточно общения я думаю.

В эту ночь мне снова снится все тот же кошмар. Я просыпаюсь посреди ночи и иду на кухню. На кухне почему-то горит свет. Я захожу и вижу за столом отца.

— Не спится? — спрашиваю я его.

— Да, сон странный приснился.

— Кошмар?

— Нет, просто странный. — отвечает он мне грустно. — А ты что здесь делаешь так поздно?

— Тоже сон, только неприятный.

— Ясно.

Я подхожу к кувшину с водой и наливаю себе.

— Налить? — спрашиваю я.

— Нет, я уже выпил. — отвечает папа.

Я сажусь напротив и выпиваю свой стакан. Затем мы просто сидим несколько минут в полной тишине. Я лишь надеюсь, что он не будет расспрашивать меня о моем сне, но он видимо и не собирается.

Он погружен в свои собственные мысли. Он настолько сильно о чем-то задумался, что даже не обращает внимание на то, что я за ним внимательно наблюдаю. Изначально у меня не было такого намерения. Но я впервые вижу его в таком странном состоянии. Да он конечно бывает задумчивым, но обычно это связано с работой, с какими-то бумагами и договорами. А сейчас он выглядит так, словно что-то грызет его изнутри, что-то очень личное и очень грустное. Я даже вижу малую искру страха в его глазах. Что же его так тревожит? Может это как-то связано с мамой? Может он что-то узнал о ней? А может он узнал о моих истинных намерениях? Но это вряд ли, иначе он уже давно бы устроил скандал.

— Что-то случилось? — наконец осмеливаюсь задать я вопрос.

— Что? — озадаченно переспрашивает он меня. Видимо он не расслышал мой вопрос.

— Что-то случилось? — повторяю я свой вопрос.

— Нет. Все хорошо. — отвечает он.

— Тогда почему ты такой странный?

— Разве?

— Да.

— Просто… — папа немного запнулся, видимо думает что сказать. — Просто проблемы на работе.

— У тебя и раньше были проблемы, причем очень серьезные. Но ты никогда не был таким, как сейчас. Тебе что-то тревожит. Я вижу, что что-то случилось у тебя, а не в компании. Что же случилось?

— Мы с тобой редко видимся и почти не общаемся, а ты все равно видишь меня насквозь и понимаешь. — отец медлит с ответом. Он явно пытается придумать какую-то отговорку. — Не переживай за меня. Я со всем разберусь. Это не такая уж и серьезная проблема. Не волнуйся. Лучше подумай, как вы с другом отдохнете.

Я киваю в ответ. Лучше, наверное, не трогать его сейчас и не настаивать на своем. Когда придет время сам расскажет, если посчитает нужным.

— Ладно. Я пойду спать. И ты тоже иди. — говорит мне отец, вставая со своего места и направляясь к выходу.

— Спокойно ночи. — говорю я ему. Мы желали спокойной ночи друг другу только в детстве. Но почему бы не начать снова это делать? Папа останавливается на половине пути и оборачивается.

— Спокойно ночи. — отвечает он мне, смотря прямо на меня и улыбаясь. Затем он выходит из кухни. Я все еще сижу на стуле и думаю.

Я помню свое детство примерно лет с пяти, может с четырех. Интересно сколько мне было, когда мама ушла? А может она вообще оставила меня сразу после рождения? Не знаю, откуда, но в последнее время, внутри возникло чувство уверенности. Я верю, я знаю, что мама меня не бросала. Мне кажется, он ищет меня. Может, конечно, я просто хочу сам себя в этом убедить. Может просто мое подсознание пытается меня успокоить и убедить в этом. Но все-таки, мне кажется, что она ищет и ждет нашей встречи. Я это чувствую.

С этими мыслями я встаю со своего места и иду наверх к себе. Пора ложиться спать.