От создателей Большой Игры

Егор Шиенков

Произведение, основанное на реальных событиях, нереального мира Большой Игры. Философский мистический роман, продолжающий историю книги «Большая Игра. Антивирус».Два года назад Андрей узнал тайну о создании мира и с тех пор скрывается от ее хранителей, живя жизнью обычного человека вдали от больших городов.Но на этом история не закончилась. Обретенное понимание Большой Игры оказалось лишь замочной скважиной в двери бескрайней кладовой ее смыслов, которые приготовили для нас ее создатели.

Корректор Екатерина Федорова

© Егор Шиенков, 2020

ISBN 978-5-4498-5868-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Деньги

Ласковое солнце отражалось от полированного крыла большого черного внедорожника, цена которого превышала стоимость любого из домов, обрамлявших улицу, по которой я ехал.

Хотя такое сопоставление ничуть меня не интересовало и уж тем более не льстило. Это все равно что сравнивать имущество взрослого человека и трехлетнего ребенка — они живут в разных мирах. То же можно сказать обо мне и жителях этих грустных избушек.

Большая Игра, если отбросить все попытки рассуждать о ее происхождении, которые могут быть основаны лишь на догадках из области научной фантастики или, что еще хуже, религии, — это по сути своей всего лишь обмен информацией. Каждая точка этого кажущегося пространства формируется информацией — каким-то образом нами воспринимаемой, но тем не менее невесомой и неуловимой субстанцией. Мы можем влиять на ее поток, даже отчасти управлять им. То есть управлять окружающим нас миром. Физический труд управляет информацией с самой низкой эффективностью. Это все равно что выдалбливать в скале собственное имя с целью сообщить его стоящему рядом человеку. Мысль — это уже совсем другое дело: она сама информация в чистом виде. Информация может легко подружиться с другой информацией и заставить ее течь в нужном направлении. Только надо знать, как управлять этим процессом. Никаких сил тут не требуется, информация очень податлива, но мало кто умеет придавать ей направление так же виртуозно, как это делает Антивирус. То есть я. Поэтому обычные люди или сразу отказываются вообще от каких-то притязаний на победу в Игре, или борются изо всех сил и — тоже сдаются, но чуть позже. При этом, несмотря на статистически явную неэффективность такой стратегии, они продолжают ее превозносить и передавать по наследству. Но как говорил один мой друг из далекого прошлого, больше всех в колхозе работала лошадь — но бригадиром она так и не стала.

В этой истории есть еще один момент, заслуживающий внимания. Я не человек в строгом смысле этого слова. Я Антивирус! Вне зависимости от того, работаю я в Агентстве или нет: моя природа от этого не меняется.

Но об этом после. Пока что просто скажу, что я программа — самосознающая себя программа, часть большой виртуальной Игры под названием реальность. Поэтому я могу достичь, а значит и позволить себе больше, чем кто-либо из обычных людей, то есть игроков. Вопрос только во времени и желании.

У меня было достаточно и того и другого, поэтому в это приятное южное весеннее утро я ехал на деловую встречу, в рамках которой собирался заработать на свой счет еще какое-то количество баллов, символизирующих мое успешное прохождение Игры. Как известно, баллы эти в нашей Большой Игре называются деньгами.

В этом мире за деньги можно получить очень многое. А что такое деньги? Условный эквивалент благ для реализации механизма удобного их обмена. И ключевым понятием здесь следует считать слово «условный». Они даже не всегда являются какими-то материальными объектами вроде бумажек или монет. Часто это всего лишь все та же информация: цифры на каких-то там виртуальных банковских счетах. То есть сам процесс передачи денег из одного места в другое почти ничего не стоит, ни с точки зрения времени, ни с точки зрения затраты ресурсов. Поэтому Антивирусу сделать так, чтобы какая угодно сумма этих условных очков условно стала его, также ничего не стоит. Даже быть просто сытым — это гораздо сложнее, чем быть богатым. Для того чтобы поесть, надо взять где-то продукты, приготовить из них какое-то блюдо, потом еще и сидеть его жевать: большое количество материальных перемещений в пространстве, на которые надо потратить прилично энергии.

А вот энергетические затраты на то, чтобы необходимая сумма денег стала твоей, минимальны.

Разумеется, те, кто живет в старых домиках небольшого курортного городка, мимо которых я проезжал, со мной бы категорически не согласились, если бы вдруг у нас случилась дискуссия на такую тему. Ведь они уверены: для того чтобы заработать приличные деньги, надо много и упорно трудиться. Особенно если ты их зарабатываешь физическим трудом. Ну и чуть меньше, если труд умственный. Но к вышесказанному мне добавить нечего — в колхозе лошадь тоже нужна, и не одна. А вот больше одного бригадира — это уже нонсенс.

Второй участник встречи уже дожидался меня внутри весьма приличного и необоснованно дорогого, даже по здешним меркам курортной местности, заведения. Об этом свидетельствовало наличие у входа двух автомобилей представительского класса в виде классической пары: седан размером с небольшой военный крейсер и такого же нескромного вида и размера внедорожник охраны.

Двое из очевидных пассажиров внедорожника скучали рядом. Безразличность взгляда, которым проводил меня один из охранников, а также тот факт, что второй охранник вообще никак не отреагировал на мое появление, ставило под сомнение эффективность выполнения ими своих служебных обязанностей. Хотя вполне возможно, что главная, а может и единственная, цель их наличия — это вызывать уважение у партнеров по бизнесу своего работодателя. То есть в данном случае у меня. Такое предположение было вполне логичным, поскольку для того, чтобы отогнать шпану, достаточно и одного бугая, по совместительству шофера, а для того, чтобы защититься от профессионала, нужна служба принципиально другого уровня.

Честно говоря, я бы тоже был не прочь разъезжать с охраной. Есть в этом что-то средневеково приятное. Какое-то время я даже всерьез задумывался об этом, но потом пришел к выводу, что не могу себе позволить, чтобы кто-то постоянно таскался со мной и по этой причине знал меня достаточно хорошо. Все-таки необходимость скрываться от Агентства не утратила своей актуальности. Да и не особо мне было бы комфортно от того, что рядом постоянно кто-то трется.

Цель моего прихода ожидала меня в отдельном кабинете, коих было в этом заведении несколько. Нужную дверь я с легкостью определил по наличию еще двух обладателей внушительной физической формы в непосредственной к ней близости. Свита, состоящая из четырех человек, даже у меня вызвала легкий укол зависти. Впрочем, тот факт, что меня без каких-либо поползновений в сторону проверки благонадежности моей персоны пропустили в кабинет хозяина, засвидетельствовав тем самым мою несомненную причастность к этому миру серьезных людей и денег, восстановило мысленно попранную мной же честь в своих же собственных глазах.

Из полумрака комнаты ко мне поднялся, расплываясь в приторной улыбке, толстый лысый карлик. Увидев его, я в очередной раз удивился тому факту, что чиновник, то есть политик, то есть публичная личность, может быть таким неприятным на вид. Или это только в моем воображении, под влиянием сцен из американских фильмов про политиков, все они выступают перед избирателями в каком-нибудь аграрном штате, пытаясь произвести положительное впечатление, наличие которого является обязательным условием для продвижения на политический олимп, а у нас депутатство продается в специальных магазинах?

— Андрей! — назвал он мое имя. — Мое почтение! — добавил депутат после секундной паузы, видимо, решив, что с таким продолжением это будет больше похоже на приветствие.

— И вам доброго дня, — ответил я несколько невпопад, пожимая маленькую слегка влажную ладонь.

Это было одним из самых неприятных элементов нашего общения. Рука депутата была на ощупь как лягушка: мягкая, холодная и мокрая. Видимо, когда дизайнеры Игры лепят мерзких персонажей, они считают своим долгом впихнуть в них как можно больше неприятных элементов. И кто только выбирает таких аватаров?

Депутат жестом пригласил меня к столу, и мы уселись на вдохновляюще мягкие диваны.

Если выстроить шкалу под условным названием «деловитость» и выстроить на этой шкале носителей этой самой «деловитости», то выглядеть это будет примерно так. С одной ее стороны будут те типы, которые постоянно спешат сделать дело, этакие суетливые суслики с двумя без передышки звонящими мобилами наперевес. Они производят много лишних движений, звонков, электронных писем и встреч. Все время спешат, ничего не успевают и имеют крайне низкую эффективность всей этой свистопляски. На другой стороне шкалы располагаются персонажи, у которых «все схвачено», причем настолько, что, по большому счету, им можно совсем ничего не делать. Поэтому каждое их действие, направленное на развитие собственного благосостояния, производится ими без спешки, а точнее сказать, беспощадно долго. Они могут часами рассуждать на отвлеченные темы на деловых переговорах, долго и с удовольствием есть на деловых ужинах и пить коньяк в своем кабинете половину рабочего дня, если вообще добираются до офиса. Честно говоря, меня раздражали как первые, так и вторые, но вторые все-таки больше. Терпеть не могу их пространные узколобые рассуждения с претензией на житейскую и деловую мудрость. Особенно с учетом того, что большинство из этой группы под условным названием «все схвачено» являются, как и мой собеседник, чиновниками, и их успех в бизнесе зиждется отнюдь не на их умственных способностях или деловой хватке, а всего лишь на влиянии, которое они получили вместе с возможностью принимать решения о распределении бюджетных денег. Причем чем ближе по шкале к этому полюсу, тем выше процент чиновников, а область, близкая к абсолютной «всесхваченности», состоит из них на сто процентов.

Как и ожидалось, первый час в обществе депутата прошел за поглощением — этим самым депутатом — обширного обеда в неторопливой беседе на совершенно не интересующие ни одного образованного человека темы. После того как депутат употребил, наконец, все заказанные им блюда и вальяжно развалился на диване с третьим по счету бокалом коньяка в руках, начался разговор, ради которого я и терпел его общество. Причем не просто терпел, но и делал все необходимое, чтобы находиться с подобным презираемым мной персонажем в приятельских, даже дружеских и почти что доверительных отношениях.

— Ну так что, Андрей Владимирович, пора и о деле поговорить, — обрадовал меня мой собеседник.

— Поддерживаю, — коротко ответил я, опасаясь, что в более пространный мой ответ может случайно попасть смысловой элемент, который уведет чиновника по пути риторического словоблудия.

— Вот документы на земельный участок, о котором мы с вами договаривались. Все полностью оформлено, все чисто, ты уж мне поверь, — депутат протянул мне папку с бумагами.

— У меня нет никаких причин сомневаться.

Я принял папку, без каких-либо притязаний заглянуть внутрь, демонстрируя тем самым доверие своему подельнику. Документы я положил в портфель, из которого тут же извлек увесистый кирпич из туго скрученных между собой пачек купюр достоинством в сто евро и передал их депутату. Тот в свою очередь также не посчитал нужным проверять ни их количество, ни их подлинность.

У нашего совместного доверия было как минимум три причины: во-первых, ни документы, ни деньги не достались нам слишком тяжело, чтобы из-за них особенно суетиться, во-вторых, ни я, ни, по-видимому, он не знали, каким вообще образом можно на месте проверить подлинность юридических документов и денежных купюр, и, в-третьих, это была не первая и, как мы в тот момент оба думали, не последняя наша сделка, и быть честными друг перед другом было гораздо выгоднее, чем таковыми не быть.

Вот только последнему аргументу было суждено раствориться в Большой Игре спустя всего лишь несколько мгновений. И причиной этому послужили трое вошедших в комнату мужчин.

С учетом того, что на входе стояла охрана, которая не оказала никакого сопротивления, и того удивленно-растерянного выражения лица депутата, прозрачно свидетельствующего о том, что это отнюдь не те люди, которых пропускает его охрана без вопросов, вывода могло быть только два. Это или пришли за мной из Агентства, или за депутатом — из менее таинственной организации. Ответом на мой вопрос послужило удостоверение с фотографией в форме, которое продемонстрировал один из вошедших.

Что ж, это было вполне логичное продолжение игры депутата. Вот только мои дальнейшие планы с времяпрепровождением в тюрьме никак связаны не были. Было очевидно, что облава тремя вошедшими персонажами не ограничивается. Вряд ли посетившие нас сотрудники просто проезжали мимо и ничего не знали о вооруженной охране, которая всегда сопровождала моего собеседника, а значит, подготовились соответствующим образом. Я не большой знаток в методах задержания, но обычная логика и отрывки оперативных съемок, демонстрируемые иногда в программе новостей, позволяли предположить, что в операции наверняка участвует ОМОН с автоматическим оружием, что несколько усложняло дело. В подтверждение моей правоты в комнату вошло еще четверо мужчин в масках при полном вооружении и с автоматами наперевес.

Главное — никого не убить! Ведь если мне ненароком случится прервать игру одного из сотрудников правоохранительных органов, это наверняка будет иметь крайне неприятные и далеко идущие последствия. По крайней мере, мне так кажется. Ведь должна же у них быть какая-то профессиональная солидарность. Более того, желательно, чтобы они вообще об участии моей персоны в данной сцене забыли. Ну или хотя бы в дальнейшем посчитали факт моего присутствия незначительным. При этом, если я просто сбегу, особенно покалечив по пути некоторое количество работников органов внутренних дел, сомнительно, что память обо мне потонет в бюрократии никем не читаемых отчетов так скоро, как мне бы хотелось. Поэтому задача стояла исчезнуть таким образом, чтобы ни у кого не было желания меня искать. Но стереть память сразу семерым игрокам не получилось бы даже у Антивируса.

Все эти размышления пронеслись у меня в голове за те несколько мгновений, в течение которых вошедший тыкал удостоверением в растерянное лицо депутата, а помещение наполнялось вооруженными людьми.

Ситуация была критической, поэтому я остановил Игру.

Точнее, поставил ее на замедленное воспроизведение. На самом деле я точно не знаю, как это работает: вряд ли я замедляю всю Большую Игру, скорее сам начинаю играть настолько быстро, что по сравнению со мной все остальное почти стоит. В таком состоянии я могу даже видеть движение пули, что делает меня практически неуязвимым. Главное — успеть вовремя перейти в этот режим. Беда в том, что такое действие вызывает возмущение в программных кодах Большой Игры размером с ядерный взрыв, и уже сегодня вечером при плановом сканировании контора о нем узнает. А значит, уже сегодня ночью пространство на несколько километров вокруг будет забито ее сотрудниками. Более того, есть подозрение, что они даже будут знать, кто стал причиной этой аномалии. Потому как не многие — я даже думаю, что вообще больше никто, кроме меня, — не могут вызывать изменения в программе Игры таких масштабов. Ведь я что-то типа антивируса-мутанта с точки зрения правил Большой Игры.

Другими словами, начиная с текущего момента у меня было всего несколько часов, чтобы убраться от точки возмущения как можно дальше. Но для начала необходимо было выбраться из ресторана.

Я оглядел окружающую меня картину из медленно двигающихся человеческих фигур. Трое вошедших минуту назад определенно меня видели, но вряд ли надежно запомнили. Судя по направлению взглядов, автоматчики если и успели меня заметить, то только в качестве абстрактной угрозы. Значит, мое исчезновение сильно удивит троих, удивит на уровне «показалось» еще четверых, ну и, конечно, удивит на уровне пожизненного шока моего депутата.

При этом особенность ситуации в том, что никто из присутствующих здесь людей, включая будущего участника коррупционного скандала, меня не знает. После своего исчезновения я окажусь призраком, которого непонятно как искать. В результате, даже несмотря на то, что призрак этот являлся источником того самого факта коррупции, на основании которого будет построено дело против депутата, большого раздела в рапортах я едва ли удостоюсь. Более того, авторы документальных упоминаний обо мне будут крайне скупы на подробности, не в силах внятно объяснить, каким образом мне удалось скрыться.

Скорее всего, наличие крупной суммы денег при задержании будет достаточным основанием для того, чтобы если не посадить депутата, то по меньшей мере подержать его какое-то время. Поэтому я не стал жадничать и оставил портфель с евро рядом с депутатом, иначе у сотрудников, организовавших операцию, совсем не останется улик. А люди все-таки работали. Разумеется, и документы, которые принес мне депутат, я тоже не взял, тем более что они уже не представляли никакой ценности после того, как информация об афере стала достоянием правоохранительных органов. Поэтому из ресторана я вышел налегке.

Как я и ожидал, на улице несколько застывших омоновцев стояли над лежащими на земле депутатскими охранниками, руки которых были закованы за спиной в наручники.

Перед рестораном стоял мой автомобиль. Уехать на нем я не мог, поскольку тот стоял на паузе вместе со всей Игрой и перемещать его в пространстве с той же скоростью, что двигался я, было невозможно. Сесть в автомобиль, запустить Игру и дать по газам на глазах удивленных омоновцев тоже не выглядело искрометной идеей. Неизвестно, какие им были даны установки перед задержанием, вдруг в них входило что-нибудь вроде «при попытке к бегству стрелять без предупреждения». Пришлось оставить мою автомобильную гордость на растерзание следователям — все равно им не удастся найти ничего путного. Машина записана не на меня, личных вещей я в ней не храню, моих отпечатков пальцев в базе нет. Есть, конечно, риск, что теперь они там появятся и об этом узнает Агентство. Но после моих манипуляций с постановкой на паузу это уже было неважно.

Я вышел на дорогу и побежал. Не потому что куда-то спешил, а просто потому, что преодолеть необходимое мне расстояние шагом было бы слишком долго и поэтому скучно.

Я бежал и думал о том, что я весьма авантюрным образом зарабатываю себе на жизнь вполне приличные деньги. Что при моих возможностях я мог бы зарабатывать не меньше более спокойным и солидным способом, не включающим в себя заискивающее общение с чиновниками местного значения и марш-броски с целью избежать уголовной ответственности.

Более того, при желании, легальным способом я мог бы зарабатывать и вовсе астрономические суммы. Вот только желание это было ограничено необходимостью оставаться в тени. Не было никаких сомнений, что Агентство продолжает меня искать. Фамилию я, разумеется, сменил, поэтому информация, которую бы порождала моя легальная публичная экономическая активность, никак не смогла бы ко мне привести. А вот фотография в каком-нибудь средстве массовой информации — другое дело. Она вполне могла бы послужить причиной встречи с сотрудниками конторы. В прошлую такую встречу мне удалось избежать ущерба, но учитывая, что большую часть этого успеха обеспечил факт неожиданности, не уверен, что мне удастся этот успех повторить.

Я бежал и злился оттого, что не могу себе позволить иметь ту жизнь, которой я достоин. Даже этот убогий депутат, максимальный пик фантазии которого не может родить идею более оригинальную, чем левое оформление земельных участков, может себе позволить открыто бравировать своим статусом: разъезжать с охраной, скупать элитную недвижимость и вращаться в высшем обществе, пусть даже им в России зовется скопище такого же скудоумного ворья.

Хотя, если честно, это не единственная причина. Правда еще и в том, что мне это не особо интересно. Существует некий уровень достатка, после которого размер твоего капитала превращается просто в сумму баллов, измеряющую превосходство над другими. Это когда все, что хотелось, уже куплено и позволено, и дальше остается лишь уровень влияния, то есть превосходства над себе подобными. Но от превосходства трудно получать удовлетворение, если оно дается так легко, как в моем случае. Поэтому я застрял на уровне «могу все себе позволить» просто из утилитарных соображений: если уж я и торчу в этой Игре, то хочу в ней пользоваться всем, что можно купить за деньги. А для этого мне достаточно перебиваться всякими сомнительного рода коммерческими предприятиями вроде депутатских махинаций с землей. Все их я, разумеется, завершаю без каких-либо последствий в виде частной собственности. Мне остаются только деньги, моим партнерам — все что угодно, только не информация о моей личности.

Поэтому я бежал через застывшее виртуальное пространство Большой Игры подальше от места своего провала. Разумеется, мой сегодняшний дом находился далеко отсюда. Я не работаю там, где живу.

Спустя несколько часов я уже сидел в самолете. Три пересадочных рейса, билеты, купленные по разным паспортам, — и размотать ниточку, ведущую от очередного взрыва программных кодов, который я устроил, к моему местоположению, будет невозможно. Я в безопасности.