Большая Полянка. Прогулка по Замоскворечью от Малого Каменного моста до Серпуховской площади
Замоскворечье – особое, заповедное место, в котором сохранился дух старой Москвы. Безусловно, не обошлось и без новых построек, особенно в советские годы, когда по Генеральному плану реконструкции Москвы облик города должен был измениться до неузнаваемости. Утрата старинных строений куда больше затронула Большую Полянку, чем Большую Ордынку, но, к счастью, перепланировка остановилась до того, как все историческое наследие этой улицы исчезло с лица земли. И даже те здания, которые были возведены советскими архитекторами, заслуживают отдельного внимания, и их история ничуть не менее увлекательна, чем их старинных собратьев. Сейчас, увы, невозможно увидеть на улицах Первопрестольной давно утраченные церкви и дома, но благодаря включенным в эту книгу старинным фотографиям можно окунуться в прошлое и увидеть эти здания глазами их современников. На страницах этого труда оживает не только история домов, но и история их жителей – от обывателей до знаменитейших людей эпохи. Богато иллюстрированное издание сделает прогулку по Большой Полянке по-настоящему незабываемой. Эта книга будет интересна всем любителям истории и конечно же жителям Замоскворечья. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Оглавление
- История Большой Полянки
- Происхождение названия улицы
- Малый Каменный мост
- Разоренные дворянские гнезда Трубецких и Прозоровских
- Мордвиновский гигант. (Большая Полянка, № 1)
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Большая Полянка. Прогулка по Замоскворечью от Малого Каменного моста до Серпуховской площади предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Художественное оформление Е.Ю. Шурлаповой
Автор современных фотографий О.П. Анурина
© Дроздов Д.П., текст, 2021
© «Центрполиграф», 2021
© Художественное оформление, «Центрполиграф», 2021
Новая книга Дениса Дроздова позволяет вдумчивому читателю познакомиться практически со всеми зданиями Большой Полянки, и в этом, на мой взгляд, несомненная ценность этой работы. Переходя от одного владения к другому, от дома к дому, узнаешь множество подробностей из истории каждой постройки. Казалось бы, автор повествует о разных домах и этим ограничивается. Но на самом деле эти рассказы образуют многослойную картину жизни большой старинной улицы и всего Замоскворечья как исторической местности. Конечно, невозможно описать прошлое и настоящее улицы и оставаться беспристрастным, холодным регистратором истории. В книге Дениса Дроздова мы видим собственный взгляд автора, его оценку как архитектуры, так и истории, взгляд человека нашего времени. Это тоже одна из привлекательных черт книги про Большую Полянку.
Замоскворечье — тот редкий район в центре Москвы, о котором его старожилы говорят, что он проще и веселее, чем другие столичные места. Здесь вас окликают на улице знакомые, местные хозяйки встречаются в привычных магазинах, а по вечерам жители домов все еще выходят посидеть во двор. Замоскворецкие улицы сохраняют дух этого заповедного места, воспетого А.Н. Островским: по ним не только ездят, ходят и гуляют — на них живут…
Читателю предоставляется замечательная возможность прогуляться по заречным «большим полям», куда приглашает Денис Дроздов. Его новая книга повествует об одной из интереснейших улиц Замоскворечья — Большой Полянке. Улица эта хранит в себе свидетельства истории Москвы, великолепные дома, украшающие наш город своей самобытностью, судьбы москвичей хорошо известных и давно забытых. Здесь, на небольшом отрезке Первопрестольной, сосредоточено множество архитектурных и исторических памятников, мимо которых мы проходим ежедневно, а настоящую судьбу их редко знаем достоверно.
Книга, представленная вашему вниманию, поможет узнать через историю одной улицы множество тайн нашего города, а также познакомит вас с москвичами, внесшими значительный вклад в духовную, культурную и политическую жизнь Москвы, в формирование неповторимого облика ее. За век двадцатый изменилось здесь многое, но, как ни странно, сохранилась старая и уютная Москва, и почувствовать это совсем не сложно благодаря книге «Большая Полянка» Дениса Дроздова.
История Большой Полянки
История домов бывает подчас интереснее человеческой жизни. Дома долговечнее людей и бывают свидетелями нескольких людских поколений. Я уверен, что если бы восстановить во всей полноте историю какого-нибудь дома, проследить жизнь всех его обитателей, узнать их характеры, описать события, какие в этом доме происходили, то получился бы социальный роман, может быть, более значительный, чем романы Бальзака.
«Остановится ли путник на высоте кремлевской, привлеченный неописанной красотой Москвы, — и он глядит на Замоскворечье, как на волшебный мир, населенный сказочными героями „Тысячи и одной ночи"»[1], — писал о Замоскворечье его уроженец Александр Николаевич Островский. Этот район будто самой природой был намеренно отрезан с помощью Москвы-реки от Кремля и Китай-города. Рельеф Замоскворечья значительно отличается от рельефа на противоположном берегу. Здесь мы забываем, что Москва — город на семи холмах. Обособленность предопределила самобытное развитие этой местности. Даже сегодня благодаря реке и Садовому кольцу Замоскворечье — единственный район столицы с четко обозначенными границами.
Первые поселения в Замоскворечье возникли возле берега и вдоль сухопутных магистралей, которые соединяли Москву с крупными городами. Большая Якиманка — участок Калужской дороги, а трассу Большой Полянки определила дорога в Серпухов. В результате быстрого развития района появились дублеры главных улиц — Малая Якиманка и Малая Полянка. Уже в XIV и XV столетиях описываемая местность была заселена: здесь располагались загородные села Хвостовское, Голутвино и Колычево. Память о них до сих пор хранят Хвостовы и Голутвинские переулки. Москвовед Петр Васильевич Сытин отмечал солидный возраст Большой Полянки: «Улицами, зародившимися в XIII веке, надо считать современные улицы 25 Октября (Никольская) и Разина (Варварка) в Китай-городе, улицы Фрунзе (Знаменка), Дзержинского (Большая Лубянка) и Калинина (Воздвиженка) в Бульварном кольце, улицу Серафимовича и Большую Полянку»[2].
Вид на Замоскворечье с колокольни Ивана Великого. Фотография 1884 г.
Замоскворечье — южная окраина средневековой Москвы. Главные враги Руси, татары, приходили в столицу с юга. Они двигались к Кремлю через Замоскворечье и каждый раз «обрекали мечам и пожарам» эту местность. В начале XVI века по приказу великого князя Василия III недалеко от Крымского брода, который использовали татары, чтобы перебраться через реку, был создан военный городок — Нали, или Наливки. Здесь поселились воины-пищальники, защищавшие Москву от набегов татар. Иностранные путешественники называли их «телохранителями» Василия III. В конце XVI столетия Замоскворечье укрепилось деревянной стеной Скородома, проходившего приблизительно по линии современного Садового кольца. Улицы устремились к воротам Скородома. Венцом Большой Полянки стали Серпуховские ворота на месте одноименной площади.
Ф. Бенуа. Панорама Замоскворечья. Фрагмент. 1850-е гг.
Появление стены сделало жизнь в Замоскворечье более безопасной, но набеги крымских татар не прекращались, и военные, как и раньше, оставались важными жителями района. Еще при Иване Грозном в Замоскворечье разместилось стрелецкое войско — предтеча регулярной пехоты.
Годунов чертеж Москвы. 1613 г.
Две слободы стрельцов находились близ Большой Полянки. Стрельцы первой из них пришли на смену «телохранителям» Василия III. В середине XVII века в приходе церкви Спаса Преображения в Наливках числилось несколько сотен стрельцов и членов их семей. Другая стрелецкая слобода располагалась на территории старинного села Хвостовского. Приходским храмом этих воинов считалась церковь Петра и Павла, стоявшая на углу 1-го Хвостова переулка и Большой Якиманки. К сожалению, культовое сооружение XVII столетия не уцелело: оно стало частью советского жилого дома.
План Москвы Маттеуса Мериана. 1638 г.
Вот как описывает Замоскворечье иностранный путешественник Бернгард Леопольд Франциск Таннер, посетивший Москву во второй половине XVII века: «Прямо против Кремля, на той стороне реки, лежит Стрелецкая слобода, населенная княжескими солдатами и разделенная, ввиду их многочисленности, на восемь кварталов. Их обязанность — охранять великого князя; каждому из них из княжеской казны дается ежегодно и жалованье, и одинакового цвета одежда… Так как для незнающих число их может показаться превышающим вероятие, то я счел лучше умолчать о нем; скажу только одно, что солдат, охраняющих Москву, свыше пятидесяти тысяч. Этот солдатский город крепок столько же силой и множеством воинов, сколько и своим положением. С одной стороны обтекает его полукругом река Москва, с другой защищают двойным рядом стены»[3].
Значительную часть населения допетровской Москвы составляли тяглые люди (тягло — система денежных и натуральных государственных повинностей). В основном это были ремесленники, трудившиеся на нужды государева двора, и жили они в слободах — специальных поселениях. Слободы подчинялись единым законам и имели схожее административное устройство, но отыскать среди них две одинаковые — задача не из легких. Иноземный путешественник вспоминал, что у него в одном поселении за большие деньги купили табак, а в другом — побили палками за это же дымное зелье.
А.М. Васнецов. Стрелецкая слобода (эскиз декорации к опере М.П. Мусоргского «Хованщина»). 1897 г.
Самая известная замоскворецкая ремесленная слобода — Кадашевская. В ней жили хамовники — ткачи. Она тянулась от Ордынки до Якиманки, и часть ее располагалась в начале Большой Полянки. Ткачи прославились искусным мастерством, благодаря которому они получили государственный заказ: их скатерти накрывали на стол, когда к московскому царю приезжали заморские послы. Хамовники старались сохранить секрет производства, поэтому строго-настрого запрещали дочерям выходить замуж за молодых людей из других слобод. На территории Кадашевской слободы построили четыре храма: Космодамианский, Иоакимоаннинский, Никольский и Воскресенский. Церковь Космы и Дамиана стояла в начале Большой Полянки. По ней до первой половины XIX века улицу называли Космодамианской. В середине XVII столетия ткачи возвели пятиглавый каменный храм, который сохранялся до 1930-х годов. Сегодня на его месте стоит советская шестиэтажка (Большая Полянка, № 4/10). Рядом с Космодамианской церковью (в середине современного Старомонетного переулка) располагался Кадашевский Хамовный двор — крупная мануфактура XVII века. Благодаря мощному производству ткачи были людьми зажиточными и могли позволить себе иметь каменные дома (большинство московских ремесленников довольствовалось деревянными зданиями).
Ф.Ф. Солнцев. Стрелец (из книги А. Олеария «Путешествие в Московию» 1630-х годов), середина XIX в.
Стрельцы Московских стрелецких полков в 1674 г.
Помимо Кадашевской в окрестностях Большой Полянки в XVII веке существовали и другие слободы — Толмачевская и Казачья. В первой жили толмачи — устные переводчики с татарского и других языков, во второй — воины-казаки с семьями. Толмачевские и Казачьи переулки и сегодня не дают забыть об этих жителях исторического Замоскворечья.
Ф.Я. Алексеев. Вид в Замоскворечье на Кадашевский Хамовный двор и колокольню церкви Космы и Дамиана. 1800-е гг.
Одним из центров притяжения жизни района был Полянский рынок, на котором ремесленники продавали свою продукцию. Со всех концов стекались на небольшую площадь возы с посудой, изделиями из кожи и шерсти. Чтобы торговля вышла удачной, слобожане заходили в церковь Григория Неокесарийского — поставить свечку и помолиться. Рынок располагался напротив храма — на противоположной стороне улицы. Григорьевская церковь отличалась от других роскошным убранством. Деньги на ее строительство в 1660-х годах выделил не стрелецкий полковник, не богатый купец, а сам царь Алексей Михайлович. Храм по государеву приказу возводили и украшали лучшие мастера того времени. Он и сегодня остается главной достопримечательностью Большой Полянки.
Церковь Григория Неокесарийского на Полянке. Фотография 1890-х гг.
После переноса столицы из Москвы в Санкт-Петербург ремесленники, работавшие на нужды государева двора, разорились, а слободы потеряли административное значение и самостоятельность. В начале XVIII века по приказу царя Петра I в здании Кадашевского Хамовного двора разместили Монетный двор (современный Старомонетный переулок напоминает об этом событии). К 1720-м годам было ликвидировано стрелецкое войско. Земли, занимаемые прежде ремесленниками и воинами, стали переходить в руки военных чинов, дворян и купцов. Они приобретали сразу несколько бывших слободских дворов, чтобы устроить на их месте городские усадьбы. Среди собственников Большой Полянки встречались представители титулованного дворянства: Барятинские, Горчаковы, Вяземские. К сожалению, до наших дней не сохранился дом генерала Ивана Ивановича Прозоровского. Над созданием этого произведения архитектуры трудились лучшие зодчие эпохи классицизма: в 1773 году его построил Василий Иванович Баженов, а в конце XVIII столетия Матвей Федорович Казаков переделал особняк для Прозоровского. Сегодня на месте прекрасного здания, разрушенного в 1930-х годах, автостоянка перед советской многоэтажкой в самом начале нечетной стороны Большой Полянки.
В первой половине XVIII века главные дома замоскворецких усадеб чаще располагались в глубине владений. Возле них стояли образующие пространство хозяйственные корпуса — конюшни, каретные сараи, погреба и помещения для хранения припасов. В годы царствования Екатерины II под влиянием классицизма особняки перестали прятаться от городской жизни во дворах и вышли на красные линии улиц. После издания в 1762 году указа «О даровании вольности и свободы всему российскому дворянству», освободившего представителей высшего сословия от пожизненной государственной службы, хозяева владений на Большой Полянке получили возможность спокойно заниматься хозяйством. Во второй половине XVIII столетия уплотнилась застройка усадеб, появилась сложная композиция дворов, состоящих из главного дома и множества хозяйственных флигелей. К концу века границы кварталов были четко отрегулированы в соответствии с Прожектированным планом 1775 года.
Замоскворечье, состоявшее в основном из деревянных зданий, сильно пострадало в огне пожара 1812 года. По сообщениям очевидцев, объятый пламенем район «представлялся взволнованным огненным морем». Бедствие усугублялось грабежами, побоями оставшихся в городе жителей и повсеместным осквернением храмов. В Якиманской полицейской части, к которой принадлежала Большая Полянка, из четырехсот семидесяти четырех домов сгорело четыреста тридцать пять. Огонь уничтожил все деревянные постройки улицы, сохранилось лишь несколько жилых и торговых зданий. Дед главного героя «Пошехонской старины» Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина говорит о пожаре 1812 года: «У меня до француза в Москве целая усадьба на Полянке была, и дом каменный, и сад, и заведения всякие, ягоды, фрукты, все свое. Только птичьего молока не было. А воротился из Юрьева, смотрю — одни закопченные стены стоят. Так, ни за нюх табаку спалили»[4].
Великий московский пожар. 1810-е гг.
После изгнания Наполеона количество владений на Большой Полянке увеличилось. Бывшие обширные дворянские усадьбы делили на части с разными хозяевами. Новыми жителями района стали преимущественно купцы и мещане. После пожара 1812 года в городе действовала Комиссия для строений Москвы, разработавшая ряд типовых проектов. Для Замоскворечья были характерны невысокие небогато украшенные особняки с мезонинами. Купечество оставило самый глубокий след на Большой Полянке. Почти все сооружения так или иначе связаны с дореволюционными предпринимателями: это жилые и торговые здания, доходные дома, сдававшиеся в аренду, и церкви, деньги на строительство и содержание которых также выделяли состоятельные прихожане.
К середине XIX столетия среди жителей Большой Полянки уже почти не осталось представителей знатных дворянских фамилий — они перебрались на противоположный берег Москвы-реки. Уютные кварталы с маленькими особняками, садами и огородами походили на провинциальный городок. Такие полусельские владения часто встречались на участке улицы от церкви Григория Неокесарийского до Серпуховской площади. Помимо главного дома и необходимых хозяйственных строений здесь стояли коровники, собачники и даже навозники. Часто хозяин с семьей занимал особняк с мезонином, а расположенный рядом жилой флигель сдавал в аренду студентам, мелким чиновникам и мещанам.
Замоскворецкие усадьбы привлекали внимание драматурга Александра Николаевича Островского. Он вполне мог увидеть на Большой Полянке будущих героев своей пьесы «Не было ни гроша, да вдруг алтын»: «Слева от зрителей угол одноэтажного каменного дома. На сцену выходят дверь и каменное крыльцо в три ступени и окно с железной решеткой. От угла дома идет поперек сцены забор, близ дома у забора рябина и куст тощей акации. Часть забора развалилась и открывает свободный вход в густой сад, за деревьями которого видна крыша дома купца Епишкина. На продолжении забора, посереди сцены, небольшая деревянная овощная лавка, за лавкой начинается переулок. У лавки два входа: один с лица с стеклянной дверью, другой с переулка открытый. С правой стороны, на первом плане, калитка, потом одноэтажный деревянный дом мещанки Мигачевой; перед домом, в расстоянии не более аршина, загородка, за ней подстриженная акация. В переулок видны заборы и за ними сады. Вдали панорама Москвы»[5].
Н.А. Мартынов. Панорама Замоскворечья от церкви Николы Заяицкого и Раушской набережной. 1850-е гг.
Низкоэтажное Замоскворечье. Вид с храма Христа Спасителя.
Фотография 1867 г.
Ж.И. Акари-Барон. Панорама Москвы с колокольни Ивана Великого. Южная часть города. (Вид в сторону Замоскворечья). 1847 г.
Купцы, обитавшие на Большой Полянке, отличались друг от друга достатком. Встречались среди них миллионщики — обладатели огромных состояний. Но в основном здесь жили предприниматели средней руки — владельцы нескольких лавок на Ильинке. Как было сказано выше, какой-нибудь герой Островского (Самсон Силыч или Истукарий Лупыч) мог иметь домик на Большой Полянке. «Я ужо, как стану водку пить, так закушу апельсиком»[6], — говорит Карп Толстогораздов из пьесы «Не сошлись характерами». Такого купца легко представить жителем улицы. Полянский рынок не отличался широким ассортиментом товаров, но совсем недалеко, на Болотной площади, располагался крупнейший московский торг, где продавали мясо, хлеб, овощи и фрукты. Даже диковинный «апельсик» (видимо, нечто среднее между апельсином и персиком) отыскать не составляло труда.
П. Бруни. А.А. Григорьев. 1840-е гг.
Купцы целыми днями пропадали в лавках и конторах, лишь к вечеру возвращаясь в Замоскворечье. Их жены и дочери оставались в усадьбах и скучали. Героиня пьесы Островского «Правда — хорошо, а счастье лучше» говорит: «С ума сойдешь от такой жизни! Раз пять дом-то обойдешь, пыль сотрешь, лампадки оправишь, только и занятия. Бродишь одна по пустым комнатам — одурь возьмет. Муха пролетит, и то слышно»[7]. В окне какого-нибудь особняка на Большой Полянке можно смело представить Липочку из пьесы «Свои люди — сочтемся». Она томится, вспоминает о танцах и ждет сваху Устинью Наумовну с вестями о женихе — благородном, рослом, «одетом по-журнальному». В типичном замоскворецком доме с мезонином мог жить другой известный герой Островского — мелкий чиновник Михаил Бальзаминов. Из развлечений — только поиск богатых невест и Полянский рынок. «Пройду по рынку мимо лавок лишний раз — сейчас тебе прозвище дадут, кличку какую-нибудь. Почти у всяких ворот кучера сидят, толстые, как мясники какие, только и дела что собак гладят да играют с ними; а собаки-то, маменька, как львы»[8], — сетует Бальзаминов.
Бывший дом поэта Аполлона Григорьева на Малой Полянке. Фотография 1920-х гг.
В XIX и начале XX столетия среди жителей Большой Полянки и ее окрестностей было немало представителей творческой интеллигенции. Главный певец этих мест — поэт и критик Аполлон Александрович Григорьев, которого называют «Гамлетом из Замоскворечья». Он описал Большую Полянку в книге воспоминаний «Мои литературные и нравственные скитальчества»: «При первом входе вас встречает большой дом итальянской и хорошей итальянской архитектуры. Долго идем мы по этой жиле (улице. — Д. Д.), и ничто особенное не поражает вас. Дома как дома, большею частью каменные и хорошие, только явно назначенные для замкнутой семейной жизни, оберегаемой и заборами с гвоздями, и по ночам сторожевыми псами на цепи; от внезапного яростного лая которого-нибудь из них, вскочившего в припадке ревности и усердия на самый забор, вздрогнут ваши нервы. Между каменных домов проскачут как-нибудь и деревянные, маленькие, низенькие, но какие-то запущенные, как-то неприветливо глядящие, как-то сознающие, что они тут не на месте на этой хорошей, широкой и большой улице»[9].
С раннего детства Григорьев жил в Замоскворечье. В середине 1820-х годов он перебрался с родителями на Болвановку (окрестности современных Новокузнецких переулков), а в 1831 году — на Малую Полянку. Поэт писал, что Замоскворечье его «воскормило и возлелеяло». В 1839 году в доме Григорьевых поселился Афанасий Афанасьевич Фет — «Горацио Гамлета из Замоскворечья». К друзьям на Малую Полянку приезжали их единомышленники — историк Сергей Михайлович Соловьев, правовед Константин Дмитриевич Кавелин и поэт Яков Петрович Полонский. В 1856 году Фет вышел в отставку и вернулся на улицу своей юности. Он обосновался с супругой в доме № 3 по Малой Полянке. В некоторых стихотворениях Фета угадывается Замоскворечье:
Был чудный майский день в Москве;
Кресты церквей сверкали,
Вились касатки под окном
И звонко щебетали.
Я под окном сидел, влюблен,
Душой и юн и болен.
Как пчелы, звуки вдалеке
Жужжали с колоколен.
В 1855 году в один из небольших деревянных особняков на Большой Полянке въехал живописец Василий Андреевич Тропинин. В Замоскворечье он провел последние годы жизни. Еще один известный русский художник Виктор Михайлович Васнецов жил в 1884–1885 годах во 2-м Спасоналивковском переулке. Здесь он создавал эскизы декораций для оперы Николая Андреевича Римского-Корсакова «Снегурочка». Почти все московские адреса Василия Осиповича Ключевского — в Замоскворечье. В 1870 году историк поселился на Большой Полянке, 28, а через некоторое время переехал в дом № 18 на этой же улице. В 1877–1896 годах ученый жил на Малой Полянке. В 1915 году в квартире № 7 доходного дома Хлудовых (Малая Полянка, 7, стр. 5) поселился писатель Иван Сергеевич Шмелев. Через семь лет он уехал отсюда в эмиграцию.
И.С. Шмелев с семьей. 1910-е гг.
В 1868 году из семидесяти трех владений на Большой Полянке одно принадлежало княжеской семье, одно — крестьянской, четыре — мещанам, двенадцать — чиновникам, двенадцать — храмам и церковным служителям и сорок три — купцам. После либеральных реформ императора Александра II характер застройки улицы изменился. Некоторые здания стали сдавать в аренду для разных коммерческих нужд. Владельцы домов открывали в них лавки и магазины. В бывших жилых усадьбах устраивали небольшие фабрики. Освобожденные от крепостной зависимости крестьяне давали Москве дешевую рабочую силу, и предприимчивые люди пользовались возможностью запустить производство и заработать состояние. Патриархальная купеческая жизнь, описанная Островским, постепенно заканчивалась.
В конце XIX и начале XX столетия Москву захватил строительный бум. В городе в массовом порядке возводились высокие доходные дома, хозяева которых получали солидную прибыль, сдавая помещения внаем. Архитекторы разного статуса и таланта создавали проекты зданий на любой запрос: от простых, лишенных украшений до презентабельных, оснащенных последними достижениями техники (например, телефонами и лифтами). В это время даже богатые москвичи не видели необходимости жить в особняке, предпочитая роскошные многокомнатные, удобно распланированные квартиры. Большая Полянка не стала исключением из правил: в конце улицы доходные дома появились в большинстве владений. Сады, которые прежде были неотъемлемой частью городского пространства, тоже застраивались. Громады многоэтажек нависали над скромными особняками с мезонинами.
И.С. Шмелев. 1925 г.
В последние предреволюционные десятилетия Большая Полянка перестала быть только жилой и торговой. Улицу украсили общественные здания, например, комплекс Иверской общины сестер милосердия, состоявший из больницы, амбулатории, аптеки и домовой церкви во имя Иверской иконы. В общине жили подвижницы, которые заботились о больных в хирургическом отделении и совершали другие богоугодные дела. В 1872 году Министерство народного просвещения приобрело владение в конце Большой Полянки для размещения Московского учительского института. В 1908 году по проекту архитектора Александра Алексеевича Никифорова для учебного заведения было построено современное трехэтажное здание.
Купец. Русские типы.
Фотограф Уильям Каррик. 1860-е гг.
Б.М. Кустодиев. Купец в шубе. 1920 г.
Б.М. Кустодиев. Купец. 1920 г.
Б.М. Кустодиев. Купчиха на прогулке. 1923 г.
Б.М. Кустодиев. Купеческий двор. 1921 г.
В начале XX столетия сформировались новые принципы городских усадеб: индивидуальный характер жилья, максимальная взаимосвязь внутреннего пространства и архитектурного объема, композиционное деление владения на жилую, дворовую и садовую зоны. Представители передового московского купечества следили за строительными тенденциями. На Большой Полянке такие собственники встречались редко. Единственный дом, отвечавший требованиям архитектурной моды тех лет, принадлежал предпринимателям Алексею и Вячеславу Васильевичам Новиковым. Они пригласили популярного архитектора Сергея Михайловича Гончарова, который построил в 1907 году оригинальный псевдоготический особняк с изящными башенками, эркерами и балкончиками.
Б.М. Кустодиев. Купеческое гулянье. Начало XX в.
Б.М. Кустодиев. Эскиз декорации к пьесе А.Н. Островского «Не было ни гроша, да вдруг алтын». 1917 г.
Наводнение на Большой Полянке. Фотография 1908 г.
Советская эпоха принесла Большой Полянке много разрушений и утрат. Уже в первые послереволюционные десятилетия улица стала одним из символов реконструкции. В путеводителях тех лет с гордостью говорили о ценности преобразования столицы: «Сейчас Москва — новый мировой социалистический город-гигант — приковывает внимание туристов небывалыми темпами строительства, поразительными изменениями в своей внешности, эпохальными сдвигами своего социального быта, своей экономической жизни. Рушатся ветхие древние стены, чтобы дать простор широким прямым проспектам, пневматические ломы расчищают место для новых, невиданных зданий из стекла, металла и бетона, для широких аллей, для дворцов культуры… Лики московской старины рядом с тем новым, что вырастает в генеральной перестройке Москвы, создают потрясающие исторические контрасты»[10].
После Октябрьской революции и Гражданской войны население Москвы стремительно росло и в 1926 году преодолело отметку в два миллиона человек. При этом в первые советские годы новые здания в городе почти не появлялись. В 1920-х годах началась массовая национализация жилого фонда. Доходные дома и частные особняки Большой Полянки передавались жилтовариществам и становились коммуналками. Бывшие владельцы недвижимости оказывались на улице, в лучшем случае хозяевам оставляли пару комнат в принадлежавших им некогда зданиях. Пресловутый «квартирный вопрос» не просто испортил москвичей, но загнал их в безвыходное положение. Значительная часть застройки Большой Полянки была занята густонаселенными коммунальными квартирами. Жилтоварищества занимали церковную недвижимость, общественные здания, бывшие конюшни, каретные сараи и хозяйственные корпуса. Только в конце 1920-х годов на улице стали возводить новые многоэтажные дома, которые помогли решить острую жилищную проблему.
Большевики несколько раз намеревались лишить Большую Полянку идентичности. Почти сразу после Октябрьской революции улица получила новое название — Советская, однако в 1922 году ей вернули прежнее имя. Все церкви Большой Полянки были закрыты в 1930-х годах, и в течение шести десятилетий богослужения в них не совершались. Храм Космы и Дамиана в Кадашах с великолепной колокольней разрушили, остальные культовые сооружения пострадали и находились на волоске от гибели. В это же время руководство города избавилось от еще одного символа дореволюционной улицы — Полянского рынка. В 1935 году Совет народных комиссаров утвердил Генеральный план реконструкции Москвы, согласно которому предполагалось замкнуть Бульварное кольцо: наличие у него двух концов вызывало серьезные транспортные проблемы.
Вот как описывались предполагаемые изменения: «От Устьинского моста Бульварное кольцо продолжается в Замоскворечье и выходит на Комиссариатский мост через Водоотводный канал. Весь отрезок магистрали от Водоотводного канала до Новокузнецкой прокладывается путем сноса ветхих одноэтажных строений и одного небольшого четырехэтажного дома. Продолжение кольца от Новокузнецкой запроектировано шириной в семьдесят метров до Большой Ордынки, где на пересечении с вновь запроектированной парной магистралью Большой и Малой Ордынок создается новая площадь. От Большой Ордынки новая трасса кольца шириной в семьдесят метров прокладывается до Большой Полянки по кварталам Большого Толмачевского переулка. В этой части кольца перед зданием Третьяковской галереи образуется озелененная площадка. На пересечении кольца с Большой Полянкой и Большой Якиманкой создается новая площадь. От нее кольцо прямым направлением по новым мостам через Водоотводный канал и Москву-реку выходит на Малую площадь Дворца советов и к Гоголевскому бульвару»[11].
Генеральный план реконструкции Москвы. 1935 г.
Начало Большой Полянки стало своеобразным парадным подъездом к Бульварному кольцу. Ширина улицы от Малого Каменного моста до пересечения с кольцом увеличилась с двадцати до пятидесяти метров за счет застройки с обеих сторон. Бульвары в Замоскворечье не появились, но в начале Большой Полянки успели разрушить исторические сооружения и расширить улицу. На оставшемся отрезке от кольца до Добрынинской (Серпуховской) площади также планировались значительные перемены: спрямление и увеличение ширины до сорока метров. По первым домам можно судить, какой могла стать Большая Полянка, если бы Генеральный план был реализован в полной мере. Эти здания — достойные памятники советской архитектуры, построенные лучшими мастерами того времени, но за ними всегда будет тянуться шлейф безжалостных сносов и варварских изменений исторических кварталов.
Великая Отечественная война приостановила реконструкцию Большой Полянки. Улица и ее жители перешли на военное положение. В подвалах создавались бомбоубежища, люди заботились о светомаскировке домов, в общественных зданиях устраивались сборные пункты для отправки мужчин на фронт. В бывших лечебных корпусах Иверской общины сестер милосердия не прекращала работу больница, большинство врачей и медсестер которой ушло на войну. Ближайшая к Кремлю местность часто подвергалась авианалетам, поэтому персоналу и пациентам приходилось прятаться в подвалах Иверской церкви. Осенью 1941 года немецкие самолеты нанесли мощные удары по Замоскворечью. Фугасная бомба попала в Третьяковскую галерею и значительно повредила один из корпусов музея. На Большой Полянке особенно сильно пострадал дом № 50, где располагался райком партии: вражеский снаряд разрушил северное крыло здания.
Начало Большой Полянки. Фотография 1940-х гг.
Послевоенная жизнь тоже складывалась непросто. Жительница Замоскворечья поэтесса Л.Е. Миллер на страницах книги воспоминаний «А у нас во дворе» рассказывает о том времени: «Родина моя — Большая Полянка. Наверное, никогда не забуду свое исходное положение в пространстве: Большая Полянка, дом 10, квартира 2. Родина моя — купола, „Ударник", Москва-река, Ордынка, Якиманка… Послевоенный магазин — костыли, палки, культяпки, хриплые голоса, орущие дети. Магазин назывался „инвалидный". В него стекались инвалиды со всей округи. Но я была уверена, что он звался „инвалидным"потому, что по обеим сторонам прилавка стояли однорукие скульптурки мальчика и девочки. У каждой на локте уцелевшей руки висела корзинка с фруктами. Не за горами 1 Мая. Скоро будут муку давать. И вдоль домов поползут огромные очереди, напоминающие многоглазое, многорукое, многоногое доисторическое чудовище. И тогда мы, дети, будем нарасхват. Мы прогуляем школу, и нас будут брать напрокат, чтобы получить лишний паек муки»[12]. В этой прекрасной книге воспоминания из детства усиливаются яркими поэтическими образами:
Московское детство: Полянка, Ордынка,
Стакан варенца с Павелецкого рынка —
Стакан варенца с незабвенною пенкой,
Хронический кашель соседа за стенкой,
Подружка моя — белобрысая Галка.
Мне жалко тех улиц и города жалко,
Той полудеревни, домашней, давнишней:
Котельных ее, палисадников с вишней,
Сирени в саду, и трамвая-«букашки»,
И синих чернил, и простой промокашки,
И вздохов своих по соседскому Юрке,
И маминых бот, и ее чернобурки,
И муфты, и шляпы из тонкого фетра,
Что вечно слетала от сильного ветра.
В конце 1940-х годов Большая Полянка была заасфальтирована и лишилась трамвайных линий. Новым транспортным символом улицы стал троллейбус. От положений Генерального плана, которые несли фатальные перемены, после войны отказались, однако в 1960—1970-х годах Большую Полянку ждал второй этап масштабных реконструкций. В 1969 году, чтобы пробить Якиманский проезд, разрушили кварталы исторической застройки Замоскворечья, в том числе церковь Иоакима и Анны XVII столетия. В образовавшемся из-за сноса особняков сквере установили памятник болгарскому коммунисту Георгию Михайловичу Димитрову. Примерно в это же время в середине улицы произошли самые значительные изменения. На месте дореволюционных жилых зданий и торговых лавок Полянского рынка в 1971–1973 годах воздвигли два монументальных четырнадцатиэтажных дома.
Трамвай на Большой Полянке. Фотография 1947 г.
Безжизненные гиганты, занявшие пару огромных кварталов от 2-го Полянского практически до 1-го Спасоналивковского переулка, были лишены любых стилистических признаков и стали главной архитектурной болью улицы. «Кажется, будто, раздувая серые паруса, на кучу мелких лодочек наступает армада исполинских фрегатов», — писали путеводители тех лет. В нижние этажи новопостроенных зданий въехали популярные магазины «Ванда» (польские товары), «София» (болгарские товары) и «Молодая гвардия» — знаменитый книжный, который и сегодня открыт для посетителей. Эта часть улицы приобрела особенную популярность, когда в 1986 году возле дома № 26 открыли станцию метро «Полянка» Серпуховской (сегодня Серпуховско-Тимирязевской) линии.
В 1990-х годах началось возрождение храмов Большой Полянки. Постепенно все церкви были отреставрированы и возвращены верующим. В наши дни многие здания, имеющие архитектурную или мемориальную ценность, получили статус объектов культурного наследия. В последнее время жилых домов становится все меньше и меньше: удобное расположение улицы сделало ее привлекательной для предпринимателей. Здесь открылись банки, рестораны, магазины, гостиницы и офисы разных компаний. Совсем недавно на Большой Полянке закончились работы по благоустройству в рамках городской программы «Моя улица». В последние годы эта часть Замоскворечья пользуется популярностью у застройщиков, занимающихся элитной недвижимостью, что делает состав жителей района еще более пестрым.
Якиманский проезд. Современная фотография
Большая Полянка. Современная фотография
Большой Полянке трудно состязаться с Пятницкой или Ордынкой за право называться главной улицей Замоскворечья. Но не стоит забывать, что ее соперницы не понесли таких существенных потерь. Идеально сохранившая Большая Полянка была бы одной из самых красивых улиц в современной Москве. Даже с учетом катастрофических утрат она остается привлекательной для туристов и местных жителей. Известный актер Алексей Владимирович Баталов так выразил преданность и любовь к району: «Странным образом распорядилась судьба, всю жизнь я привязан к одному пятачку Замоскворечья. Жил на Ордынке, жил на Полянке, теперь вот — в доме, подпирающем боком Большой Каменный мост. Как подумаю, огромный город, столько вариантов одолеть обжитое пространство, поменять его — ан нет, по ту сторону Москвы-реки так и не занесло. Помните журавлиный клин, торопящийся к дому, в картине „Летят журавли"? Должно быть, это про меня. Неумолимо, неистребимо тянет караван к родным гнездовьям. Так и мне, живому и грешному, уготована такая же птичья привязанность к местам обитания»[13].
Оглавление
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Большая Полянка. Прогулка по Замоскворечью от Малого Каменного моста до Серпуховской площади предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
