Волчонок

Егор Мельшин

Хороший римский воин беспощаден. Он не ведает ни страха, ни пощады, ни жалости к врагу. Но что заставило римлян пощадить «волчонка» – мальчика-варвара? И зачем он трибуну-всаднику Гаю Ремигию Регулу? Что движет военачальником – желание использовать ребенка в своих интересах или все-таки милосердие?

III

Колонна легионеров маршировала уже несколько часов. Становилось ясно, что к наступлению темноты отряд будет еще далеко от разгромленного гарнизона. Регул, ехавший верхом, был мрачнее тучи, несмотря на то, что в отличие от рядовых солдат его ноги не кровоточили от мозолей.

Так вышло, что с самого момента сбора Ксантипп всегда был рядом, и трибун уже привык к его постоянному присутствию. Грек был значительно ниже рангом, но ангустиклавий и до этого знал его, так как фессалиец был вхож в компанию высокопоставленных офицеров благодаря хорошо подвешенному языку, образованности и навыку рассказчика. Регул сочувствовал его потере, хотя сам Ксантипп еще надеялся найти брата живым.

— Как получилось, что вы с Филиппом оказались в разных подразделениях? — спросил Регул.

— Из-за возраста, разумеется. Он поступил на службу на несколько лет позже меня. Решил доказать, что такие, как он, не трусливее таких, как я.

— Такие, как он? — переспросил трибун.

— Ну да, идеалисты, верящие в Единого, Логос, Беспредельное и всякую подобную чушь. Он даже хотел сбежать из дома в Италию к чудаку Плотину¹⁷, чтобы жить в его городе философов. Наверное, жаль, что у него не получилось.

— Возможно, он жив и в плену, — Регул попытался поддержать в декурионе надежду.

— Если так, может, он хоть поймет, что война сильно отличается от философских сказок про «стражей»¹⁸, — с горечью ответил грек.

Ксантипп и ангустиклавий ехали с угрюмыми лицами, но бойцы контуберниев Канута и Марка Лигна были еще угрюмее. Они думали только о виноградных лозах, которые ожидали их по окончании этого короткого похода.

— Вот надо было тебе сцепиться с Фритгерном, а? — бурчал Канут, обращаясь к Диею и злясь из-за испорченного дня рождения.

— Тебе-то что? Свет на нас клином сошелся?

— Да если бы не ваша потасовка, не пошли бы мы с теми ауксилариями «поговорить» и получили бы только за опоздание. А теперь трибун нам и драку припомнит.

— У тебя что с головой, Канут? Откуда он узнает? Кавалерист никому не сказал. Он нам еще и помог! — бодрился Лигн.

— Не он, так еще кто-нибудь нашепчет, — не унимался Канут.

— Тише там, болтуны! — прикрикнул на бойцов центурион Тимей, огромный лаконец под два метра ростом.

Колонна легионеров продолжила движение, уже в молчании. Прошагав еще несколько часов, солдаты увидели, как садится солнце. Регул смотрел на закат, но не видел его красоты. Оне еще не решил, стóит ли сейчас останавливаться на привал. Ради их же безопасности делать этого не следовало. Правда, традиция обязывала разбивать лагерь для ночевки и не устраивать ночных маршей в первую очередь потому, что в темноте почти невозможно разглядеть засевших в засаде воинов противника. Но ночевать в едва укрепленном временном лагере, когда крупнейший в округе гарнизон был абсолютно пуст, а граница открыта, было не менее опасно. Трибун посмотрел на небо — круглый лунный диск уже стал виден, а облаков почти не было. Что ж, тем лучше. Когда солнце почти закатилось за горизонт, Регул скомандовал остановку:

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

17

Плотин (204/205—270) — античный философ-идеалист, основатель неоплатонизма. Пытался воплотить в жизнь идеи Платона — основать город философов Платонополь.

18

Платон в своем диалоге «Государство» выделяет, в частности, сословие стражей (воинов), обеспечивающих внутреннюю и внешнюю безопасность государства.