Трубадур: Начинающий артефактор

Егор Валерьевич Лошкарев, 2022

Он думал, что у него будет одна из самых скучных историй о попаданце. Никаких революций, сражений, превозмоганий. В принципе, он даже был и не против этого. Любил Вито комфорт, и не любил физически напрягаться. Думать – да. Это его было. Поэтому вместо карьеры великого воина, он решил делать карьеру великого музыканта. Интриги, соперничество, черная зависть и крепкая команда. Это история о первом звукозаписывающем лейбле в рамках другого мира!Обложка сделана с помощью нейросети, путем генерации по текстовому описанию.

Глава 8

Тяночку бы

— Утро красит нежным светом стены древнего Кремля, — хрипловатым голосом проговорил я, сев на кровати. — Тяночку бы…

Зевнув и надев штаны с рубашкой, пошлепал умываться. Эхъ, у меня походу в последнее время гормоны расшалились. Чувствую себя мартовским котом — тоже хочется сесть и тупо орать, в ожидании кошечки. Мдя–м… В том мире у меня не было ни того этого, ни даже девушки. Не заморачивался я с этим никогда. А хотелки устранял по–старинке, если вы поняли, о чем я. В этом мире, кстати, что–то даже и не тянуло… До сегодняшнего утра.

Умывшись, завязал конский хвост. Надо бы подстричься — неудобно мне с такими длинными волосами. Да и не особо смотрится это, по–моему.

В комнату постучали.

— Да, войдите, — зашнуровывая ботинки крикнул я.

Вошла Гертруда, ну, как вошла — дверь приоткрыла.

— Доброе утро, тебя мэтр Ларион к себе зовет.

— Но я ж еще не завтракал даже. Чего так рано? — удивился я.

— К нам какая–то важная особо приехала, — заговорщицким тоном поведала мне старая служанка. — Вот он и хочет тебя проинструктировать.

— А–а–а, — понятливо протянул я. — Ясненько. Сейчас приду тогда.

Ларион был в кабинете один. Сидел за столом, что–то читая. Видимо, доклад.

— Утречко, — поздоровался я, входя в комнату.

— И тебе, Вито, — мужчина отложил в сторону листок, и сцепил в руки в замок. — Садись.

Че–то он какой–то напряженный. Руки подрагивают, глаза опущены. Неужто гость настолько важный?

— Урок истории придется отложить, — заговорил он, после слегка затянутого молчания. — На заставу приехал инспектор, гиппарх Эйтон, для проверки боеготовности моры, расквартированной на заставе.

— Гиппрах, мора, что? — глупо похлопав глазами, переспросил я.

— Ну, — Ларион мучительно замялся. — Гиппарх — это командир конной филы, а мора — ну, около семи сотен солдат, составляют мору.

— Фила — это…

— Три тысячи человек.

— Три тысячи всадников? — удивился я.

— Да. Они делятся на моры, а те на лохи.

— Чего? Лохи?

— Да, а командует лохами…

— Пха–ха–ха–ха, — дико заржал я, скрючившись в кресле. — Лохи, мля… Хы–хы–хы…

— Эй, что смешного?! — возмутился мужчина. — Лохос — это боевое подразделение!

— Прости, прости, — пытаясь отдышатся, сказал я. — Просто у нас лох — это несколько иное.

— Лохос, а не лох, — поправил меня Ларион. — А что это означает, ну, на вашем языке?

— Глупый человек, это означает. Если, конечно, совсем просто.

— Ясно… так, мы с тобой что–то совсем отошли от темы, — встрепенулся Ларион. — Чего я тебя позвал–то, если бы, кстати, не вчерашний ночной разговор, этого разговора бы не было, слишком уж ты вчера вел себя вызывающе с мастером Энрике, тебе повезло, кстати, что он оказался не высокомерным снобом, как иные его коллеги, что кичатся тем, что они, видите ли…

— Ближе к сути, — не очень вежливо перебил я ставшего неожиданно словоблудливым мужчину.

Ларион на некоторое время замер, после чего тяжело вздохнул, резко как–то постарев.

— Да, прости, — устало проговорил он. — Разволновался, что–то. Эйтон очень придирчивый, вот и беспокоюсь, как бы не наказали.

— А есть за что?

— Да вроде нет…

— Ну вот, нечего волноваться тогда.

— Ты прав, конечно, но все же…

— Так зачем ты меня вызвал? — в очередной раз напомнил я Лариону, о цели визита.

— А, точно. В общем, как я уже и говорил, ты слишком неучтив с вышестоящими. С Энрике тебе повезло, но вот с людьми по типу мэтра Эйтона, это может обернуться неприятностями. Большими неприятностями.

— Тогда, может я лучше в комнате посижу? Дабы не навлечь на себя праведный гнев благородного гиппарха Эйтона?

Мужчина снова тяжело вздохнул.

— Теперь я верю, что у вас не было дворянства. Да, я как раз и хотел попросить тебя об этом. Постарайся как можно реже выходить из комнаты. И не появляйся в общих залах. А если тебе «повезет», и ты все же напорешься на кого–то незнакомого — не нарывайся. Вспомни, как по этикету нужно общаться с вышестоящими. Я учил тебя этому. А лучше, если можешь, скройся. Не нужны тебе такие встречи.

— Понял, принял, — кивнул я, вставая. — Сидеть в комнате и не отсвечивать. Сколько, кстати, он здесь пробудет?

— Дня три, четыре.

— Приемлемо, — слегка поморщился я. — Но после, будешь обязан рассказать мне все, что знаешь об этом мире. В книгах почти ничего нет, — предвосхищая вопрос уже открывшего рот мужчины, добавил я. — Лишь физические и магические законы. Ну, еще пара женских романов.

На лице мужчины отразился вопрос.

— У Лукины взял, — пожал я в ответ плечами. — «Ночь с благородным рыцарем» и «Марш к сердцу». то еще чтиво, если честно. У авторов совершенно нет понимания женской психологии и физиологии.

— Но ведь это… — начал краснеть мужчина.

— Да, там огромное количество постельных сцен. Весьма, кстати, однообразных и скучных.

— Но… — совсем потерялся Ларион. — Тебе же нельзя такое читать!

— Пф, — закатил я глаза. — Давай только ты мне про запретность пестика и тычинки втирать не будешь, ок? Мне уже сеструха твоя этим мозги вынесла.

— Но…

— Аривидерчи! — помахал я рукой, выходя из кабинета. — А книги эти скучные! У меня на родине есть «50 оттенков серого», вот это прям огонь–книга!

***

Ларион остался сидеть, глупо хлопая глазами и периодически открывая, и закрывая рот. Потом, придя в себя, хмыкнул.

— Во парень дает. Все уже знает, а по бабам не ходит. Или ходит, но скрытно. Надо бы поспрашивать…

Мужчина встал из–за стола и размял спину.

— А теперь за работу.

***

Я, естественно, о подобных мыслях старого извращенца не знал, и спокойно шел в свою комнату. Вообще, по обычному сюжету, с этим Эйтоном должна приехать какая–нибудь красивая особа женского полу, знатного роду, без доли свободы. Потом, мы должны с ней встретится, она должна в меня такого великолепного и потрясающего влюбиться, затем бурный роман, страстная страсть, постель свадьба, гарем, королевство, империя, МИР! Кхм, кхм. Пожалуй, гарема будет достаточно. Ну, или пару на крайняк, ибо, какой–же я попаданец в магические миры без гарема? Ну?

Но несмотря на надежду встретить какую–нибудь девушку, любую, абсолютно, хоть какую–нибудь, ну, пожалуйста… О! Блин, это Миранда, средняя из сестер. Кисло кивнув на ее приветствие, поплелся дальше в комнату. И дошел. Прикиньте, без происшествий, любви с первого взгляда, и даже проблем! Который просто обязаны появится в связи с приездом этого Эйтона. Надеюсь, у него хоть какая–то девушка есть, в том смысле, что в свите. А то кроме Лукины, сестер, да пары служанок, женщин я в этом мире больше и не видел. А хочется. Чисто из научного интереса. Честно.

А если серьезно, то я действительно девушек в этом мире практически не встречал. В том, в родном, у меня не было отношений, от слова совсем. Несмотря на мою божественную харизму, неотразимую внешность и исключительное чувство юмора, я труслив и нерешителен, за что ненавижу себя. В школе была девушка, которая мне очень нравилась, и которой, надеюсь, нравился я. Мы были знакомы с детства, наши мамы работают вместе, поэтому хорошо знали друг друга. Ну, вот просто типикал лав стори. Была бы, если бы я, как настоящий ровный пацан не зассал. А ведь тогда был просто идеальный момент…

Был тот редкий день, когда мне предложили погулять. И так совпало, что настроение было как раз подходящее, чтоб как следует повеселиться. Это было летом, в августе. День не вспомню. Предупредив родителей, что вернусь поздно, а может и вообще под утро (на всякий случай, гуляем–то мы так, что ого–го!), ушел. Мы обычно собирались на квартире Сумы — Васи Сумакова, у которого родителей почти никогда не было дома. Ну, просто идеально. Собралось нас прилично — человек пятнадцать. Пять или шесть девушек, остальные парни. И естественно, повинуясь подростковым маргинальным традициям некоторые принесли по стяжке пива. Я, человек хоть и не особо пьющий, но выпить любящий. А что? Если не до беспамятства и по праздникам, почему бы и нет. Главное ведь знать меру.

Стяжка была успешно высосана, при моем активном участии. Музыка долбила по ушам, громкий смех, комичные, но зажигательные танцы от особо расслабившихся. Весна юности, праздник жизни просто. Я сидел на диване, мне тоже дало в голову, но пока недостаточно для того, чтобы пускаться в пляс, но достаточно, чтобы творить незначительные глупости. Парочки разошлись по комнатам, несколько пацанов пошли за добавкой. В гостиной остались пятикапельные — те, кого унесло уже после первой, и трезвенники. Среди которых была и моя зазноба, хех.

Марина была очень симпатичной. Я знаю многих, кто по ней безответно сохнет. Но несмотря на такое внимание, у нее еще не было никого, что и давало мне определенную надежду. Даже сейчас к ней пытался подкатывать Сема, выпивший больше всех и которого, соответственно развезло сильнее.

— Маринка, — отрывисто, стараясь скрыть заплетающуюся речь говорил он. — Ты мне прям о–очень, нр… нравишься. Го встречаться!

Он сидел рядом с ней, на подлокотнике мягкого кресла и пытался обнять.

— Ну давай! — настаивал он. — Че ты?

В один момент уставшая такого внимания девушка встала и вышла на балкон. Я же, истуканом просидевший все это время, пошел вслед за ней.

— Надоел, — буркнула она.

Я промолчал в ответ. Меня охватило напряжение, словно перед прыжком с парашютом. В животе стали порхать бабочки, а в голову лезть ерунда. Скованно облокотившись на перила, подставил лицо прохладному ночному ветру. В доме перед нами уже не горели окна, безлунная ночь, казалась жуткой и завораживающей одновременно. Звезды были закрыты облаками, поэтому было ощущение, что остального мира нет. Будто мы стоим в последнем в этом мире островке света и наслаждаемся последними минутами своей короткой жизни. И раз уж это последние минуты, почему не исполнить то, чего желаешь больше всего? Например, обернуться и поцеловать самую красивую и желанную? Не думаю, что ей будет неприятно. Да, так и сделаем.

Повернувшись, увидел, что Марина стоит совсем близко. Мы почти касаемся друг друга. Неотрывно смотря в мои глаза, она сделала небольшой шажок вперед и встала на носочки. Я резко протрезвел. Прикрыв глаза, она тянулась ко мне, уже начав поднимать руки, дабы положить их мне на плечи. Казалось бы, ну сделай ты шаг вперед, наклонись чуть, и она твоя. Но нет.

— Погода хорошая да? — ляпнул я, поворачиваясь обратно.

Наступила тишина. Балкон был закрыт, поэтому музыка не сильно досаждала нам, хоть и долетала до слуха. Пожалуй, только благодаря ей я не умер от тяжести молчания.

— Да. Неплохая, — последовал холодный ответ.

А через неделю я узнал, что она встречается с Семой. М–да… И ведь все из–за чертовой подростковой нерешительности. Вот что мне мешало просто неуклюже тыкнуться в ее губы? Все лучше, чем спросить про погоду… И самое неприятное, несмотря на то что с того случая прошло полтора года, и что я сейчас совершенно в другом мире, мои чувства к ней не исчезли. Поутихли, но не потухли. Да и вряд ли когда–нибудь потухнут. Первая любовь — это память на всю жизнь. Какой бы она не была.