Диахар

Евгения Телицына, 2016

Всем нам после смерти уготовлено распределение: в Рай или Ад. Окончательное и бесповоротное. В идеале. Но случилось так, что лично я в Раю отчаянно заскучала, и добрые Ангелы предложили мне отправиться на каникулы в… Ад. Я была бы не я, если бы отказалась от уникальной возможности попутешествовать по миру чертей. А черти были бы не черти, если бы не превратили мои каникулы в настоящее приключение. Какое? Сейчас узнаете…

2013. День 5

Ева

Собственно, что это вызов, я поняла гораздо позже. А сначала очень даже испугалась. Представьте сами: на вас наваливается темнота и тишина, затем вы ощущаете себя в невесомости, а потом вдруг резко возвращаются все краски и звуки.

За мгновение до перехода Иер умудрился сделать меня невидимой и приказать молчать.

Мы переместились в просторную комнату практически без мебели. Маленький столик да хозяин комнаты, застывший оригинальным изваянием — вот и весь интерьер.

Помещение было довольно темным — окна закрывали тяжелые шторы, высокий потолок успел обзавестись серыми разводами от сажи.

Мы с искусителем стояли в красивом, но абсолютно непонятном узоре на потрескавшемся паркетном полу. Пентаграмма была начерчена белым мелом, и на завершениях особо длинных линий стояли черные и белые свечи. Всего шесть штук.

— Зачем ты призвал меня, смертный? — чужим, холодным и властным голосом спросил черт, аккуратно выпихивая меня из череды белых полос.

Я хотела было возмутиться такой наглости и «смертности» самого Иера, но вовремя вспомнила, что меня здесь как бы нет.

И хорошо, что нет, потому что я, наконец, присмотрелась к «фигурному столбику» и узнала его… Хозяином комнаты был мой отец!

— Я прошу тебя, порождение тьмы, верни мне мою дочь, — с горем пополам выдавил мой родитель.

Меня охватила паника, грозящая перетечь в истерику. Я, с большим трудом взяв себя в руки, жестами старалась объяснить Иеру, что происходит. И, судя по едва сдерживаемому смеху, он ничего не понимал. Леший, ну нельзя же быть таким недогадливым!

— Как зовут твою дочь, смертный? — все тем же замогильным голосом ответил черт.

— Ева.

Одновременно с вопросом меня осенило, что можно попробовать использовать нарукавник (для чего ж он нужен). И когда папа ответил, надо мной засияла надпись: «Я его дочь!».

Иер опешил. Первое же наше совместное задание мы выполнить не можем. Лукавый лихорадочно думал и заговаривал моему родителю зубы.

Отец был убит горем. Таким я не видела его никогда, и теперь видеть не хотела. И уж тем более запоминать его таким. Поэтому я посчитала, что выпутываться из этой ситуации следует искусителю, и просто ушла. Когда еще выпадет возможность погулять по когда-то родному городу…