Сладкий сон АСМР

Евгения Райнеш, 2022

«Так сладко, что даже больно», – такой была последняя смс-ка, которую Тори получила перед исчезновением Олеси Никифоровой, её лучшей подруги. И перед тем, как пропасть, Леся вела себя несколько странно. Тори выяснила, что последнее время девушка сутками зависала на ютубканале «Сладкий сон». И ай-пи, с которого велась трансляция, и последняя смк-ка от Леси имели один адрес. Тори едет в маленький город Лебель, чтобы узнать, зачем подруга отправилась туда, и столкнуться с тайной прошлого покойной Леськиной мамы.

Глава вторая. Шоколадная нежность

Автобус, выгрузив последних пассажиров, с облегчением фыркнул пару раз и радостно скрылся из вида. Очевидно, хмурый водитель торопился домой к ужину. Самое время: еще немного, и ночь накроет дорогу и окрестности. Солнце уже упало за деревья, но не ушло совсем, цедилось сквозь ветви сказочным оранжевым закатом. Пришло умиротворение: все у Тори получится.

Они с Лелем в одиночестве стояли перед небольшим, аккуратным домиком, на котором крупно белело: «Лебель». Стилизованный под славянские мотивы лебедь опустил лопатообразный клюв. Его изогнутая шея венчала название города, словно вопросительный знак.

Тори прочитала вслух и поразилась:

— Слушай, а почему не «Лебедь»? Ну, название такое странное. Проще же — лебедь?

— Почему проще?

— Лебель — не по-русски что ли. Словно хорошее слово исковеркали.

Кажется, Лель наконец-то немного обиделся:

— Проще, не всегда лучше. И лебедей этих, наверное, по всей стране — завались. А вот Лебель — единственный и неповторимый.

Тори подняла обе руки.

— Сдаюсь. Ты прав. Так проводишь до Приозерной?

— Пошли, — он вскинул свой рюкзак на плечи. — Тут недалеко, пешком напрямки быстрее, чем объезжать на такси.

Они в три минуты пересекли миниатюрную площадь перед зданием автовокзала и оказались на тянущейся в бесконечную даль дороге.

Улица с рядком стоящими особняками эпохи раннего модерна показалась Тори уютной. Причудливые магазинчики, аккуратные домики и большие зеленые деревья. Несмотря на то, что город явно готовился ко сну, Тори чувствовала: и дневной его ритм уютен и спокоен. В витрине цветочного магазина, который попался им по дороге, цвели всеми возможными красками бутоны и соцветия, хозяин фруктового павильончика заботливо укладывал на ночь фрукты в небольшие холодильники. Две пожилые женщины остановились на тротуаре и негромко обменивались какими-то милыми новостями. Они так замечательно и по-доброму улыбались, что Тори вдруг захотелось стать частью этого спокойного, почти идеального мира.

— Странно, — сказал Лель, вглядываясь в пока еще бледные огни.

Тори показалось, что он прочитал ее мысли.

— И в самом деле, странно, — согласилась она. — Никогда не мечтала жить в подобном сонном месте.

— Ты о чем? — не понял Лель.

Видимо, он все-таки не умел читать мысли. Или делал это невнимательно.

— Я ЭТО имею в виду, — сказанное точно не относилось к внезапному желанию Тори остаться в Лебеле вдруг и навсегда.

Она старательно вытаращила глаза в начинающиеся сумерки, но ничего такого уж странного не увидела.

— Эта шоколадница, — кивнул ее спутник.

Она посмотрела в ту сторону, куда Лель махнул рукой, не просто старательно, а внимательно. Может, по чистой случайности, но именно в этот момент в дальних сумерках, мигнув два раза, зажглась вывеска «Шоколадная нежность». И было в ней нечто такое, от чего Тори поежилась. Вокруг слова «нежность» вызывающе красным горели пронзенные стрелами сердечки, превращающие вывеску в нечто, вроде магазина «для взрослых». Из тех, что называются «Ты и я» или «Соблазн», как-то так.

— Это не секс-шоп? — на всякий случай удостоверилась она.

Лель улыбнулся и покачал головой:

— Шоколадница, — повторил он.

— Она и в самом деле странно выглядит, — подтвердила Тори, что бы он ни подразумевал под этим словом.

— Да нормально, — махнул Лель рукой. — Сколько себя помню, всегда так выглядела. А странно то, что она открыта. Потому что «Шоколадная нежность» открывается только раз в году.

— А она — это что? — спросила все-таки Тори, и, понимая, что сейчас он опять повторит это непонятное «шоколадница», быстро добавила. — Ну, там магазин или кафе? И почему — раз в году?

Ей вообще не могло прийти в голову, за каким лядом держать заведение, если открывать его раз в году. Это же не елка, которую срубил, нарядил, отпраздновал и выбросил. Платить за коммуналку все равно нужно, и содержать тоже.

— И магазин, и кафе, — сказал Лель, решительно направляясь к «Нежности». — Открывается раз в год — 14 февраля.

Тори поплелась за ним, стараясь не отставать. Коленка, с которой сползал бинт, заныла растревоженной раной.

— Почему 14 февраля?

— Ты чего? — он резко остановился. — Не знаешь? 14 февраля — день всех влюбленных. Это магазин…

— Все-таки секс-шоп, — Тори, кажется, правильно отразила новые вводные.

— Да нет же, — Лель не раздражался, просто констатировал факт. — Это магазин всяких шоколадок. Всегда неожиданных и интересных. Можно даже самому вылить любую форму. Мы в детстве с таким нетерпением ждали дня, когда «Нежность» открывалась. Весь год копили деньги.

— А, — Тори всегда была несколько равнодушна к шоколаду.

Не то, чтобы прямо вот ненавидела, но вполне могла без него обойтись. Не страдала от отсутствия.

— Может, сначала ты меня проводишь? А потом пойдешь… выливать формочки.

Наверное, не стоило хамить симпатичному молодому человеку, который делал ей одолжение. Но Тори устала. И еще немного пугала неизвестность впереди.

— Извини, — Лель внезапно остановился. — Но всю мою жизнь шоколадница открывалась только вечером 13 февраля. И закрывалась через сутки. А сейчас какой месяц?

— Август, — привет, кэп очевидность.

— Ты не понимаешь?

Тори не понимала. Лучше бы яичницы с колбасой, а вовсе не выливать шоколад в дурацкие формочки.

Конец ознакомительного фрагмента.