Извращённые умы

Евгения Олеговна Кочетова, 2023

На новом рабочем месте инспектор Бэйтс знакомится с молодым констеблем Питом, вместе они расследуют исчезновение сына одного из самых богатых господ. Напарники погружаются в пучину событий и загадочную атмосферу города, жители которого хранят свои тайны. Им предстоит трудный путь к истине. Смогут ли отчаянные сыщики распутать клубок и выяснить, куда ведут нити? И выстоят ли они после всего, что найдут?..

Глава 5

В назначенный судьёй час новым днём инспектор отправился в его дом, как и договорился Пит. Лежебока любил поспать, поэтому назначил встречу в десять часов. Бэйтс не мог просто сидеть дома и отправился раньше. Ему пришлось подождать, походить вокруг автомобиля и выкурить сигарет.

Ровно в десять он подошёл к закрытым воротам.

‒ Отлично! И как я должен зайти?.. ‒ возмутился он.

Из кустов некто появился, от неожиданности Бэйтс вздрогнул. «Что-то я стал слишком пугливым», ‒ подумал он и вспомнил лекарство доктора Найджела, которое помогает успокоиться. У ворот показался охранник, видимо, отходил по нужде. Он открыл ключом замок и снял цепь.

‒ Входите, сэр Маккордал вас ожидает, ‒ сказал работник.

Инспектор направился к красивому трёхэтажному дому, не хуже, чем у семьи Левингтон. Парадные двери стояли закрытыми. Он вновь оказался вынужден ждать.

Понимая, что ему никто не собирается открывать, Бэйтс поднялся на крыльцо и постучал сам. Ленивый судья его уже заранее начал раздражать. Наконец дверь открыл лакей в сюртуке и пригласил гостя.

‒ Прошу, пройдёмте в столовую, сэр. Лорд-судья сейчас завтракает, ‒ произнёс лакей.

Инспектор раздул от недовольства ноздри, но молча пошёл. Увидев гостя, очень упитанный судья тяжело и нехотя поднялся с мягкого стула с высокой спинкой. Остальные же стулья обладали обычной спинкой. Сразу видно, какого о себе мнения хозяин не только дома, но и человеческих судеб.

‒ Присаживайтесь, инспектор, ‒ предложил судья, прожёвывая пищу.

Бэйтс натянул легкую улыбку и присел справа от хозяина дома. Он задел рукавом пиджака стол и заметил, как подцепил частицу каши, что вылетела из тарелки судьи. Край рукава немного испачкался. И это ужасно раздражило инспектора, стало брезгливо и противно. Весь вид пузатого старика с огромной блестящей лысиной был противный. Опустив руку, Бэйтс скорее завёл разговор, дабы скорее же его закончить.

‒ Лорд-судья, согласно вашему разговору с констеблем, вы можете дать мне дело отца мальчика Саймона ‒ мистера Браунинга…

‒ Да, да… ‒ ответил, чавкая, Маккордал.

Он велел лакею принести папку.

‒ Но только я не могу его вам отдать, посмотрите здесь, ‒ поставил условие сэр.

‒ Я думал его забрать в Управление и там изучить, а потом вернуть… ‒ хотел было переубедить Бэйтс, но судья его тотчас перебил, махнув мясистой ладошкой.

‒ Нет! ‒ на повышенном тоне заявил он. ‒ Там нечего изучать такому, как вы, констеблю. Я ‒ главный судья в этом городе, я ‒ высшая инстанция, и я принял единственное верное решение, за мной ничего изучать и проверять не надо, ‒ потеряв былое приветствие, сказал брюзгливый сэр.

Бэйтс понимал, что он назвал его просто констеблем нарочно, дабы указать место. Очень хотелось одёрнуть ещё одного выскочку и дать леща по сытой морде, но пришлось держать себя в руках и терпеть.

Лакей положил рядом с гостем папку. Инспектор взглянул на жадно поедающего кашу судью вроде как для разрешения открыть.

‒ Читайте, ‒ произнёс Маккордал и из его рта выпала мокрая крошка хлеба.

Бэйтсу стало трудно дышать, едва не стошнило прямо тут. Он суетливо открыл папку, там было всего два листа. Миссис Элис Браунинг заявила на супруга, мистера Роджера Браунинга, обвинив его в непотребстве в сторону их общего сына Саймона. Миссис Браунинг привела суду в качестве доказательства найденное в кармане мужа нижнее бельё ребёнка. Она написала, что очень напугана, как и ее сын, и просит защиты от мужа, а также разрешение на развод. В качестве компенсации дама попросила у суда оставить ей с сыном дом, автомобили и перевести на ее банковский счет солидную сумму от доходов мистера Браунинга, который занимается виноделием. В свою очередь она не будет требовать суда над мужем и не придаст огласке случившееся.

На второй странице было написано от имени судьи. Он принял все требования миссис Браунинг, мистер Браунинг получит запретительный указ, который будет запрещать ему видеть сына и подходить к дому, а также к самой миссис Браунинг. В случае если мистер нарушит указ, то над ним начнётся суд по делу о растлении малолетнего сына.

Прочитав, Бэйтс сразу подумал о странном доказательстве в виде нижнего белья мальчика. Ведь то, что оно лежало в кармане одежды отца Саймона, видела только дама, исходя из материалов дела. Инспектора отвлёк судья.

‒ Что там насчет моего заявления об анонимных записках?

Как бы ни хотелось, но Бэйтсу пришлось проявить интерес. Лакей принёс все сохранённые записки. Инспектор сразу решил, что это, скорее всего, писал мистер Браунинг, ведь его лишили всего, за исключением деятельности.

‒ А отец мальчика согласился на все условия и не оспаривал? ‒ вдруг спросил инспектор.

Судья посмеялся, хрюкая носом.

‒ А кто его спрашивал! Обвинение в столь тяжком преступлении привело бы его к пожизненному заключению в сырой темнице или вовсе к казни… ‒ заявил он.

Будучи представителем закона, инспектор не смог промолчать и, как можно сдержаннее, напомнил:

‒ Ведь ещё с девятнадцатого века у нас существует список преступлений, за которые положена казнь…

Это крайне не пришлось по нраву важному судье. Негромко, но напоказ он бросил ложку на стол и ответил:

‒ Вам не стоит забываться, констебль, а также забывать о полномочиях и возможностях Палаты лордов, судов и высшего духовенства… когда того требует дело…

Показалось, судья даже пригрозил, что лишь больше разозлило Бэйтса. Он развернул первую анонимку. Дело тотчас осложнилось ‒ текст был напечатан на машинке.

‒ Когда пришла первая записка? ‒ уточнил Бэйтс.

Видимо, судья уже не помнил, но за всем обязан был следить лакей.

‒ Четыре года назад в октябре, сэр, ‒ ответил слуга.

Инспектор и не ожидал, что так давно, он не изучал дело судьи.

‒ И как часто записки приходили? До сих пор?

‒ Они приходили в абсолютно разное время и разные дни, с разной периодичностью, сэр. Было затишье, но не так давно записка снова пришла.

Бэйтс попросил дать ему новую записку. Стиль текста не поменялся, слова и фразы повторялись, а значит, это пишет всё тот же человек. Что в первой, что в последней было написано, что судья продажный, лживый человек, с чёрной душой, его ждёт страшный суд после смерти, его ждёт страшная и мучительная смерть за содеянное. Пусть судья ходит и оглядывается, потому что возмездие идёт за ним по пятам и никогда не отпустит.

Признаться, инспектору даже понравились угрозы такому, как Маккордал. Хоть кто-то нарушает сытую и беззаботную жизнь властного богача, который определённо нечто натворил, коли человек столь усердно его преследует.

‒ Сэр Маккордал, а вы можете предположить, кто бы это мог быть? ‒ не питая надежд на правду, решил спросить инспектор.

Судья, естественно, развёл руками.

‒ Я ‒ человек строгий, но справедливый. Если кто-то обижен на приговор, то это лишь мыльный пузырь. Вы должны найти этого негодника, который смеет такое творить… ‒ сказал он.

Бэйтс вынужденно кивнул и ответил согласием.

‒ Каким образом записки попадали к вам? ‒ далее уточнил он.

Ответил лакей:

‒ До того, как хозяин нанял охрану, записки клали прямо у парадных дверей либо в дверную щель внизу, а затем несколько записок пришло в суд, но и там усилили охрану. И вот уже после затишья новая записка пришла прямо вместе с почтальоном. Он сказал, что склеенная и подписанная печатным текстом записка была положена в почтовый ящик для писем на Квин стрит. Соответственно, почтальон не знает, кто ее принёс, но не мог не доставить по адресу, так как адресовано сэру Маккордалу. Лорд-судью знает весь город.

Бэйтс заметил кое-что на записках и попросил несколько забрать. Это судья ему благосклонно позволил. Затем инспектор попрощался на сегодня.

В кабинете его уже давно ожидал Пит. Он, как обычно, подскочил со стула и бодро поприветствовал.

‒ Я был на автомобильной станции и допросил работников, как вы велели, сэр. Двое подтвердили, что в то утро водитель семьи Левингтон прибыл к ним в восемь сорок пять. А Тима водитель отвозил в школу к восьми тридцати. У него было свободного времени пятнадцать минут, сэр, ‒ на одном дыхании отчитался констебль.

Инспектор первым делом вновь попросил Пита перестать подпрыгивать и суетиться. Он присел за стол, выложив записки для судьи. Юноша тоже занял место.

‒ Пятнадцать минут маловато для чего-либо, ‒ заключил Бэйтс.

‒ Скорее всего, сэр. Я также узнал, где теперь работает тот водитель после ухода от семьи Левингтон, ‒ приятно удивил инспектора проведённой работой Пит.

‒ И где же?

‒ Теперь он водитель лорда Малкольма.

Бэйтс резко поднял глаза на констебля.

‒ Неужто… Отомстил Левингтону, уйдя к его недругу? Или же он с самого начала был связан с лордом? ‒ в подозрительности рассуждал инспектор.

Пит тоже стал рассуждать.

‒ А что, если водитель всё-таки замешан… Если замешана школа, то и лорд. Водитель мог вовсе не высаживать Тима у школы, а поехать дальше и по пути до станции высадить ребёнка и кому-то передать…

‒ Это хорошая идея. Молодец, констебль, ‒ похвалил Бэйтс.

Пит расплылся в улыбке с сомкнутыми губами. Инспектор указал на одну и ту же букву в записках судье и сказал:

‒ «Д» нечётко пропечатана с одной стороны.

Пит внимательно поглядел и согласился.

‒ Узнай, какие здания стоят на Квин стрит, какие там есть салоны, офисы и прочее, ‒ дал новое задание Бэйтс. ‒ Записка была положена в уличный письменный ящик, а он один на весь город.

Инспектор вознамерился уйти.

‒ А вы куда? ‒ подскочив, в очередной раз спросил Пит, но быстро сообразил, что ляпнул лишнее.

В дверь постучали. Бэйтс уже был у порога и открыл. Там стояла Изола и передала, что главный констебль и старший инспектор хотели видеть мистера Бэйтса в кабинете главы. Пит взволновался, изобразив губами кольцо. Инспектор принял сообщение и поблагодарил.

Ему пришлось направиться на неприятную встречу. Кабинет начальника Управления напомнил Энтони кабинет леди в школе. Джентльмены вели беседу и курили заморские сигары. Изола им уже принесла и разлила по бокальчику вина. Увидев вошедшего Бэйтса, старший инспектор сразу замолчал и уставился. Он знал о доблестной службе и остром уме Бэйтса, а также о случившемся на его прежней работе. Сэра Престона даже радовало падение негласного соперника по должности, ведь они шли по карьерной лестнице очень близко друг к другу. И если бы его недавно не повысили, то это он был бы в подчинении у Бэйтса.

Большой начальник с большими рыжими усами, как у таракана, улыбнулся Бэйтсу. Жестикулируя рукой с сигарой, он весело сказал:

‒ Инспектор, наконец-то мы встретились! Я много слышал о тебе…

Бэйтс был вынужден вести себя вежливо и отвечать фальшивой взаимностью.

‒ Благодарю, сэр Роули, я очень рад работать под вашим руководством.

Престон произнёс ироничное «кхм», ухмылкой показывая своё недоверие сказанному.

‒ Не желаешь сигару, Бэйтс? ‒ прямо-таки услужливо предложил начальник.

Тот с натянутой улыбкой отказался. У него не было времени прохлаждаться в отличие от сих господ.

‒ Может, бокальчик красного? ‒ вмешался колкий Престон. ‒ Я слышал, ты особенный ценитель алкоголя… ‒ выдал он злую шутку, напомнив о запое.

Бэйтс с трудом держал себя в руках. Очень хотелось взять бутылку и стукнуть ею по голове мерзавца. Глядя как раз на нее, Энтони вдруг уловил название напитка. Это было Уэльское вино, а значит, почти местное. Виноделием в городе не занимались из-за неподходящего климата. Бэйтс смекнул, что единственный винодел и поставщик ‒ это мистер Браунинг, отец мальчика Саймона. К тому же в деле судьи он прочитал, что Браунинг сам родом из Уэльса.

‒ Крайне приятно получить от вас сие предложение, старший инспектор, однако я предпочитаю виски… Вы должны были об этом знать, коли слышали, что я ценитель… ‒ выдавил из себя колкий ответ Бэйтс. Он внезапно воодушевился, точно действительно пропустил стаканчик.

Престон ухмылялся, раздумывая, как же ещё словесно стукнуть по деловой морде Бэйтса. Но вмешался начальник.

‒ Констебль должен был передать тебе дела. Ты взялся за дело судьи и лорда?

Сей вопрос очень заботил сэра Роули, ибо больших шишек расстраивать нельзя, иначе можно потерять тёплое местечко. Колко бросил шутку старший инспектор:

‒ Этот констебль в детском пиджаке… ‒ закатил глаза.

Бэйтс сделал вид, что не заметил прилетевший камень в Пита.

‒ Конечно, сэр. Я уже занимаюсь делом судьи, а сейчас как раз собирался заняться делом лорда. Если вы позволите, ‒ ответил Энтони, желая как можно скорее уйти.

‒ Позволяю, ‒ ответил начальник, махнув рукой. Пепел с сигары упал на пол.

Сэр Престон же вновь ухмыльнулся. Он прекрасно понимал, что такие дела ‒ это самая настоящая пощёчина некогда высокопоставленному инспектору, резкий спуск с горы почти на дно. Бэйтс направился на выход. Ему вслед крикнул старший инспектор:

‒ Передавай от нас привет многоуважаемому лорду!

Дверь закрылась. Наедине сэр Роули указал сигарой в сторону инспектора и сказал:

‒ Не переусердствуй, Престон. Он ведь может даже с помощью таких мелких дел втереться в доверие к лорду или судье…

‒ Не переживайте об этом. Такие люди, как лорд и судья, никогда не будут дружить с таким, как Бэйтс… Они из слишком разного теста, а Бэйтс своенравный и считает себя самым умным. Такого выскочку не потерпит ни лорд, ни судья, ‒ уверенно ответил бодрый инспектор. ‒ Кстати, вы ведь идёте на благотворительный приём Лорд-председателя? Лорд и леди Малкольм там тоже будут.

‒ Куда без меня… я ещё тот благотворитель! ‒ ответил начальник, и оба засмеялись.

Бэйтс отправился переговорить с миссис Браунинг, и если удастся, то с Саймоном тоже. Проезжая по дороге, он резко затормозил и закрутил головой. Позади оказался ювелирный салон с большой вывеской «Салон Левингтона». Инспектор решил припарковать автомобиль, а затем направился по тротуару обратно.

На стеклянных витринах были выложены некоторые драгоценные изделия, камни блестели ярче солнца. Бэйтс открыл дверь, вверху зазвенел колокольчик. Внутри царила приятная, комфортная обстановка для богатых посетителей. Стояли белые софы, чайный столик, а вокруг открытые и закрытые ‒ за стеклом полки с украшениями. Из выхода появилась прилично одетая женщина молодого возраста и вежливо обратилась к посетителю. Бэйтс повернулся. На него взглянула дама и мимолетно выказала негативную эмоцию. Судя по всему, ей не понравился обычный внешний вид мужчины, намётанным глазом она сразу распознала, что это не один из посетителей салона ‒ небогатый джентльмен.

‒ Я ‒ инспектор Бэйтс, мне нужно поговорить с мистером Левингтоном. Он здесь? ‒ перешёл к делу Энтони.

По пути сюда он заметил за углом салона дорогой автомобиль светлого окраса, нечто от крем-брюле или сливок, и решил, что это должен быть транспорт хозяина.

‒ О, инспектор… ‒ сначала в удивлении произнесла дама. ‒ Да, сэр Левингтон здесь, я сейчас его приглашу, ‒ добавила она и удалилась.

Вскоре появился солидный мужчина зрелого возраста, однако приятной наружности и ладной фигуры. Его тёмные волосы не выдавали седины, как и короткая бородка, что весьма удивило Бэйтса. Волосы были зачесаны назад, высокий лоб оставался открытым. На господине красовался бархатный пиджак, выглаженные брюки и кожаные, натёртые до блеска туфли. Доносился аромат парфюма и ещё какой-то, скорее всего, масла для тела. Этакий холёный возрастной красавец поприветствовал слегка смятенного инспектора и пригласил присесть на софы.

Присев, Бэйтс заметил на мизинце господина перстень, но ещё ярче сверкали пуговицы пиджака в виде кристаллов. Бэйтс почему-то вспомнил Терри. Она женщина тоже привлекательная, но ее муж побил все рекорды. Энтони вдруг подумал, что на лице Леопольда присутствует лёгкий макияж. Показалось, подведены брови и наложен румянец, а бородка вовсе крашеная. Подобное ухаживание за собой Бэйтсу было чуждо, чересчур. Затем он мимолётно вспомнил здешнюю молодую даму, напросилось предположение, что она может быть любовницей, иначе зачем себя так прихорашивать на работу, даже если хозяин.

Думы перебил сэр и спросил о визите. Инспектор пришёл в себя и ответил:

‒ Я новый сотрудник Управления и взялся расследовать дело о вашем пропавшем сыне.

Не сказать, что Леопольда тронули слова о новом расследовании или о ребёнке. Он молча слушал.

‒ Не могли бы вы ответить на вопросы? ‒ добавил Бэйтс, почему-то ощущая себя не в своей тарелке.

‒ Конечно. Задавайте, ‒ спокойно произнёс сэр, поднеся руку к нагрудному карману.

Бэйтс наблюдал за его необычным перстнем с чёрным камнем и вдруг среди прочего тёмного ему бросился в глаза светлый платок в кармане, который Леопольд поправил. Уголок скрылся внутри, и это выглядело некрасиво, по его мнению. Инспектор увидел очень похожий платок на тот, что нашёл в расщелине в школьной кладовой Тимми.

‒ У вас превосходный вкус, сэр, ‒ вдруг выдал Бэйтс первое, пришедшее на ум.

Леопольд улыбнулся.

‒ Вы, видимо, о перстне… ‒ произнёс он в ответ.

‒ И о нём тоже. Никогда не видел таких носовых платков… ‒ добавил инспектор, стараясь не вызвать подозрений.

‒ Это не носовой, он из шёлка. Это просто карманный платок для красоты, так сказать, разбавить образ в чёрных тонах, ‒ пояснительно ответил мистер Левингтон, подёргав двумя пальцами кончик платка, при этом манерно расставив остальные пальцы веером.

‒ Наверняка и ваши дети переняли у вас столь тонкий вкус… ‒ нарочно и вынужденно подыгрывал Бэйтс.

Леопольд слегка задумался.

‒ М-м, если только Моргана, она стильная, современная дама, ‒ ответил он.

Инспектору показалось странным слово «дама» от отца в сторону совсем юной дочери. Это взялось во внимание.

‒ А Тимми? Каким был он? ‒ решил поинтересоваться далее.

Леопольд глядел вниз, о чём-то размышляя. На его омоложенном лице всё ещё не проявлялись никакие подходящие эмоции вроде скорби или печали, или боли от потери сына. Он был необычайно спокоен, как удав, и будто равнодушен, как статуя или герой картины без лица, но с маской.

‒ Сын предпочитал одиночество, любил побыть наедине, сочинял стихи или мог просто долго смотреть на природу. Она и была его лучшим другом. Но лучше всех сына знает моя супруга, она всегда была рядом с ним, но умела не мешать своим присутствием, она тонко чувствует настроение и душевное состояние… ‒ таким образом представил отец ребёнка и заодно Терри.

Инспектор вновь вспомнил эффектную даму. Он тоже подметил ее проницательность помимо прочего. А вот насчёт Тимми сложилось впечатление, что Леопольд говорил не о ребёнке, а о взрослом человеке. Мальчик определённо был развит не по годам, вероятно, поэтому он привлёк чьё-то нездоровое внимание. Вспомнив выцарапанный крест под партой, Бэйтс спросил:

‒ Были ли вы прихожанами в церкви, что рядом со школой?

‒ Нет. Я ‒ человек современных взглядов, атеист, а Терри, как верная жена, следует порядкам в нашей семье.

‒ То есть она тоже атеистка?

‒ Скажем так, она просто не ходит туда, куда не хожу я. Мы не ведём религиозных разговоров.

Речь смущала Бэйтса, даже несмотря на то, что он и сам не особо верующий. Но вот так твёрдо признавать себя атеистом ‒ звучало почему-то странно из уст сего человека. В Бога не верит, сына толком не знает, внимания, похоже, уделял мало. Или же своеобразный отец темнит, нечто скрывает за маской с крашеной бородой? Он показался инспектору чудным. «А быть может, такова современность?» ‒ подумал Бэйтс.

‒ Мистер Левингтон, ваша супруга сказала, что в то утро, когда пропал Тимми, вы уехали раньше…

Леопольд кивнул.

‒ А во сколько вы вернулись домой и где были?

Подобные вопросы должны были не понравиться сэру, однако он не отпустил спокойствия, не подал виду и ответил:

‒ Я вернулся около пяти. Для меня это раннее время, у меня всегда много дел, но мне пришлось, потому как позвонила Терри и сообщила, что сына не было в школе… Я находился на фабрике.

Инспектор в понимании кивал.

‒ Значит, после водителя первой узнала о пропаже миссис Левингтон… ‒ заключил Бэйтс.

Леопольд моргнул, но промолчал. Судя по всему, не любил лишний раз тратить свои силы и что-то уточнять.

‒ А что, по вашему мнению, могло случиться с Тимми? ‒ решил задать такой вопрос инспектор.

‒ Думаю, его давно нет в живых… ‒ вместо прочего выдал сэр.

Такой ответ не мог не задеть даже постороннего Бэйтса.

‒ Вы думаете, его убили? С какой целью? ‒ стал он спрашивать дальше.

‒ Самый свирепый зверь ‒ это человек. Он убивает, даже если не голоден… ‒ вновь выдал мистер Левингтон, чем вовсе поразил инспектора.

Однако его намёки были уловлены. Он хотел сказать, что мотивы ему неизвестны, да и мотивом может быть что-либо даже самое невероятное…

‒ Значит, у вас нет конкретных подозреваемых? ‒ надумал Бэйтс всё-таки додавить сей диалог, заодно проверить, насколько у сэра хватит терпения. На самом ли деле он такой выдержанный или притворяется.

‒ Каждый человек хотя бы раз в жизни думал об убийстве… ‒ произнёс Леопольд.

‒ А что, если Тимми похитили не с целью убийства?

‒ Некто сделал то, о чём нельзя поболтать с людьми за чашкой чая…

Бэйтс не выдержал и вдруг усмехнулся. Чудной разговор с чудным отцом несчастного ребёнка, которого нет три года, а вместо скорби или, наоборот, надежды, сэр раздаёт ироничные выражения. Приправив усмешку лёгким кашлем, Энтони добавил:

‒ А вот у меня, как и у вашей супруги, много подозреваемых…

Бэйтс надеялся, что «горюющий» отец наконец скажет хоть слово о лорде или соседе-растлителе. Последовала речь:

‒ Лезвие Оккама…

Инспектор в непонимании прищурился. Леопольд сообразил, что сей мистер не осведомлён, а значит, неинтересен, как собеседник. Он равнодушно поделился:

‒ Это такой принцип, гласящий, что не следует множить сущее без необходимости.

Энтони уловил настроение Леопольда в свою сторону, как и его утомление. Признаться, это задевало, Бэйтсу не пришёлся по нраву притворный чудак, как он его уже прозвал. Как же любят некоторые, особенно богатые, мнить себя остроумными. Но уместно ли это, когда речь идёт о пропавшем сыне?..

‒ В таком случае соболезную вам… ‒ сыронизировал Бэйтс, хоть и вовсе не хотел, ему даже стало противно. Но коли отец считает, что сын давно мёртв, тогда что ещё тут сказать…

Теперь сложилась полная картина, почему выскочка Престон оставил дело нераскрытым. Раскрытие ограбления салона было важнее пропажи собственного сына.

Бэйтс встал, за ним спокойно поднялся Леопольд, поправляя помявшийся после сидения пиджак. Пиджак, точно у артиста театра или цирка, думал с внутренним возмущением Энтони. Появилась та же молодая дама. Левингтон попросил ее проводить инспектора, а сам направился во вход.

Бэйтс случайно повернулся влево и вдруг увидел за стеклом на бархатной подушечке брошь ‒ точно такую же, какую украла Дебора у леди Фрай. А ниже, на другой полке красовалось колье с серединкой в виде рубиновой розы, как описала леди свое второе украденное украшение. Это поразило инспектора, возникла хлопотливость.

‒ Э-э… ‒ даже позабыл он имя притворного чудака. ‒ Сэр! ‒ воскликнул вслед.

С округлёнными глазами повернулась дама. Леопольд остановился во входе. Когда он не спеша повернулся, Бэйтс указал на брошь и колье и спросил:

‒ Откуда у вас эти два украшения?

Молодая в недоумении хлопала глазами и метнула взор на хозяина.

‒ Вы не знаете? Разве вы здесь не в статусе консультанта? ‒ в прищуре, недоверчиво задал ей наводящие вопросы Бэйтс.

Дама растерялась. Послышался голос сэра.

‒ Эта брошь принадлежала ещё герцогине Кент, а затем герцогине Сорфлок, она датируется одна тысяча семьсот девяностым годом, изготовлена была известным на то время голландским ювелиром Виллемом Липпе… ‒ говорил Леопольд, но его болтовню резко перебил уже очень недовольный инспектор.

‒ Не надо мне зубы заговаривать! ‒ заявил на повышенном тоне он. ‒ Вы прекрасно поняли мой вопрос, мистер Левингтон… с вашим-то умом… ‒ добавил укоряющую колкость.

Леопольд аккуратно и будто нарочно медленно погладил свою бородку, наблюдая за кипящим инспектором, затем сделал шаг навстречу. Но продолжал молчать.

‒ Эти украшения принадлежали леди Вайолет Фрай и были у нее украдены. Вы наверняка слышали, ведь украла их Дебора, сын которой напал на вашего сына в школе, ‒ не желая тратить время, сам озвучил Бэйтс.

Поразительно, как спокойно на всё реагировал Леопольд. «Он вообще живой?» ‒ случаем подумал инспектор. Молодая дама опустила взгляд и стояла смирно, точно боялась, что Бэйтс снова обрушится на нее с расспросами. А она не настолько равнодушная.

‒ Вы столько всего сказали, инспектор, я, право, даже не знаю, на какой именно вопрос вам отвечать… и обязан ли я… ‒ произнёс наконец сэр.

Бэйтс твёрдым шагом приблизился к Левингтону и, пристально глядя в его тёмно-карие, почти чёрные, как у ворона, глаза, нарочно спокойно произнёс:

‒ Вопрос только один ‒ откуда они у вас?..

Леопольд сделал вдох и ответил:

‒ Это не секрет и не преступление, что я приобретаю разные украшения, а потом вновь продаю их… Эти появились у меня таким же образом. Предугадывая ваш следующий нарочитый вопрос, я сразу поясню, что украшения мне принесла одна дама, представившись Мэй. У неё умерла тётушка и оставила ей наследство, она предпочла продать два изделия, чтобы пожертвовать приличную сумму в школу для мальчиков. Меня это устроило. В школу, где учился Тим, многие вносили пожертвования.

Перво-наперво Бэйтс обратил внимание, что отец назвал сына не ласкательным именем, каким его называли члены семьи. Подозрения усиливались.

‒ Мэй, значит… ‒ вымолвил в задумчивости Бэйтс, помня рассказ доктора Найджела о смене имени Мэй на Дебору. ‒ И сия дама вам никого не напомнила? ‒ уже совсем не доверяя Левингтону и ожидая лжи либо остроумного ухода от ответа, спросил далее Энтони.

‒ Нет, ‒ коротко произнёс сэр. ‒ У меня много дел, вы позволите…

Бэйтсу ничего не осталось, кроме как тоже уйти. После разговора с данным человеком появился неприятный осадок. Насколько приятная и открытая Терри и насколько ей противоположность ее супруг. Это удивляло Энтони. Как они живут? Она ему полностью подчиняется? Но при всей его чудаковатости и закрытости он вроде бы не похож на мужа-тирана, как бывает в семьях. Бэйтс пока не мог понять.

Он медленно подъезжал к дому миссис Браунинг и увидел, как она наклонилась к автомобилю и заглядывала в окно, при этом игриво поднимая одну ногу или покачивая бёдрами. А в парадных дверях стоял Саймон со школьной сумкой и в школьном пиджаке. Бэйтс посмотрел на ребёнка, наблюдавшего за мамой, вслед вернул внимание к даме. Она уже заметила подъезжающего и быстро изменилась в лице. Былая улыбка сошла, возникло непонимание. Дама хлопнула по крыше автомобиля, и водитель поехал.

Бэйтс вышел и подошёл ближе, сразу представившись.

‒ Миссис Браунинг… ‒ начал говорить он, но дама поправила.

‒ Элис. Можете называть меня Элис.

Бэйтс с улыбкой кивнул. Саймон уже скрылся из виду. Ярко накрашенная, с модной короткой стрижкой, в лёгком просвечивающем платье Элис кокетливо поправила кудри и пригласила инспектора в дом.

В гостиной она взяла дамскую курительную трубку, вставила туда сигарету и зажгла.

‒ Чем я могу помочь, инспектор? ‒ с игривой улыбкой спросила она.

Вид её впрямь кричал о желании, чтобы на неё обратили внимание. Он был даже вызывающим. Не выказывая лишнего, Бэйтс стал спрашивать о бывшем муже и отце Саймона ввиду того, что идёт расследование пропажи соседского ребёнка.

‒ Тимми?! ‒ вдруг на повышенном тоне вырвалось у Элис. ‒ Эта рыжая ведьма уже давно тыкает пальцем… ‒ выдала она.

Инспектора крайне заинтриговали такие слова о Терри, он, конечно же, попросил разъяснить. Дама манерно или, лучше сказать, фривольно поправила юбку, пропустив ткань между ног, и ответила:

‒ Ещё когда мы жили с мужем и ничего не произошло, рыжая бестия вдруг запретила дружить Тимми с нашим сыном. А потом до меня стали доходить слухи, что она распустила обо мне сплетни…

Элис недоговорила, однако инспектор убедительно попросил досказать, ибо важна каждая деталь, каждое слово.

‒ Мне неудобно такое озвучивать… такое могла придумать только настоящая ведьма, ‒ упиралась дама, но всё-таки поведала: ‒ Она сказала, что я звонила ночью в их дом ее мужу, а потом я якобы перед ним нагибалась в платье, через которое видно бельё… А ещё её дочь якобы видела из своего окна меня с неким мужчиной в доме. Однако кто он и как выглядел, обе сказать не смогли, когда их спросил мой муж. Когда я пришла на беседу, рыжая вовсе не вышла, испугалась…

Бэйтс внимательно слушал, а перед его глазами всплыла картинка, как Элис только что нагибалась к окну автомобиля и явно заигрывала. У него возникли сомнения в сторону сей фривольной дамы. Дыма без огня не бывает.

‒ А можно узнать, что за автомобиль был у вашего дома? ‒ решил поинтересоваться инспектор.

‒ Мой. То есть наш с сыном. Остался от бывшего мужа. За рулём был наш водитель, он привёз Саймона из школы, ‒ пояснила дама, совершенно не понимая, в чём тут может быть подвох, или же притворяясь непонимающей…

Бэйтс вновь кивнул, имея при себе другие мысли.

‒ Значит, дружба между мальчиками прекратилась ещё до того, как вы обратились в суд?..

‒ Да.

‒ Миссис Браунинг, вернее, Элис… ‒ поправил себя инспектор, хотя называть сию почти незнакомую, да ещё и столь вызывающую даму личным именем ему было некомфортно. ‒ Вы замечали за бывшим супругом ещё какие-либо странные вещи или поведение в сторону сына, а также в сторону других?.. Помимо найденного вами белья Саймона в кармане пиджака.

‒ А разве этого мало? ‒ сначала выказала она недовольство, вслед добавила: ‒ Роджер часто проводил время с сыном, он закрывал дверь его спальни и мог часами там находиться. Когда приходил Тимми Левингтон, Роджер тоже проводил с мальчиками время. Я не раз замечала, что он обнимает чужого ребёнка уж больно крепко. Если в сторону Саймона меня это не удивляло до поры до времени, то в сторону Тимми вызвало подозрения. Об этом я никому не рассказывала, не хотела большого скандала с известной семьей Левингтон. Впрочем, скандал всё равно получился… Из-за ведьмы.

‒ А что говорил вам Саймон про отца?

‒ Ничего… Я уверена, что Роджер запугал его и запудрил ему голову. Он якобы учил его становиться настоящим сильным мужчиной, который никогда не жалуется, особенно мамочке. У них были какие-то свои мужские секреты, которые Саймон хранил и до сих пор хранит.

‒ Как вы думаете, Роджер мог навредить Тимми?

Элис суетливо затушила сигарету, отбросив трубку, и на вдохе ответила:

‒ Теперь думаю, что мог. У Роджера определённо есть какие-то наклонности…

Бэйтс в прищуре решил уточнить свои догадки:

‒ Вы имеете в виду интимную составляющую?

‒ Мне неудобно о таком говорить, инспектор, но вы правы… Когда Саймон подрос, Роджер совсем потерял ко мне интерес… Он даже ночевал в спальне сына, а не со мной. Какие ещё тут нужны доказательства.

Бэйтс вроде бы и склонялся поверить, вроде бы уже достаточно красных флажков, однако его всё равно нечто смущало.

‒ Вы показывали сына доктору? Было ли над ним насилие какого-то рода? ‒ спросил он.

‒ Слава богу, доктор не увидел следов от прямого насилия, но на теле Саймона были найдены странные отпечатки, будто от губ, понимаете?..

Бэйтс попросил сказать, как есть. Элис вздохнула, словно произвела стон, потрогала прическу и вымолвила:

‒ Засосы…

Ей стало неловко, дама поднялась с места и направилась к камину, на котором стояли фигурные сосуды с алкоголем и стаканы. Она начала наливать. Инспектор уловил, что стакана два.

‒ Простите, слишком неприятный разговор, ‒ объяснилась Элис и отпила.

Бэйтс ответил, что ничего страшного, он понимает.

‒ Вы позволите побеседовать с вашим сыном? ‒ попросил далее он.

Однако такая затея Элис не понравилась.

‒ Инспектор, я никому не позволяю допрашивать Саймона. Я не хочу, чтобы он вспоминал прошлое. Надеюсь на понимание.

Бэйтс попробовал пояснить, что хотел бы поговорить о Тимми, но и это не одобряла дама из-за случившегося между ней и рыжей ведьмой, как назвала Терри.

‒ Мы хотим держаться в стороне от всех плохих событий, тем более уже прошли года. Вам тогда лучше побеседовать с Роджером, это ведь он подозреваемый, как я понимаю…

Понимание дамы, которая больше похожа на женщину лёгкого поведения, вызвало у Бэйтса иронию. Он был вынужден попрощаться.

Когда Энтони вышел и шагнул с крыльца, откуда-то сверху раздался негромкий и неумелый свист. Он поднял голову и увидел в окне второго этажа Саймона. Мальчик вдруг нечто бросил, а следом скрылся внутри, закрыв окно.

Бэйтс огляделся, быстро подошёл и подобрал выброшенное, затем направился к автомобилю. Будучи на месте, он хотел развернуть скомканный лист, чем оказалась вещица, однако на крыльцо вышла Элис и поглядывала в его сторону. Энтони отложил листок, завёл автомобиль и поехал. За углом дома он уловил припаркованный транспорт, у которого стоял мужчина ‒ водитель и курил, будто в ожидании. Судя по всему, в ожидании отъезда инспектора.

Дом Левингтонов стоял неподалеку, и Бэйтс внезапно надумал свернуть к нему. Возле сада перед домом он заметил Моргану с юношей в инвалидном кресле. Энтони оставил автомобиль дальше и направился навстречу.

‒ Инспектор, какой сюрприз… ‒ ещё издалека громко обратилась улыбающаяся Моргана.

Бэйтс приветственно помахал рукой. Подойдя, он произнёс:

‒ Гуляете с братом…

‒ Да, я часто вывожу Эндрю подышать свежим воздухом. Братик, поздоровайся с инспектором… ‒ сказала девушка, наклонившись к нему.

Она мягко похлопывала его по плечу и указывала ладонью на гостя. У юноши не двигалась рука, застывшая на весу, голова была слегка наклонена, а рот перекошен. Глаза его казались вовсе безжизненными, смотрящими в непонятном направлении, цвет их также был мутным, каким-то серо-голубым. Эндрю что-то промычал, но вряд ли он осознавал о происходящем. Бэйтс понимал, что юноша очень болен и ничего не может делать сам, похоже, развитие его давно остановилось, хоть и являлся он самым старшим.

‒ Можно узнать, Эндрю всегда был таким или что-то случилось при жизни? ‒ насмелился задать не совсем этичный вопрос Бэйтс.

Моргана отреагировала совершенно спокойно и ответила, что брат таким родился. Инспектор кивнул с легкой улыбкой в знак понимания. Он взглянул наверх, это заметила юная и спросила, что же ищет инспектор.

‒ Да так… изумляюсь красотой вашего дома.

‒ Это да… у папочки превосходный вкус, ‒ ответила Моргана.

‒ Этот дом выбрал мистер Левингтон?

‒ Он самый. Когда родители папы умерли, он продал их особняк, потому что ему было тяжело там жить, да и особняк далеко от города. И вот мы здесь, ‒ рассказала юная.

Она казалась общительной и открытой, довольно-таки простой, но Бэйтс уже понял, что простота ей присуща не всегда, по желанию.

‒ А вон там несколько окон в моей спальне, ‒ вдруг показала Моргана на окна с зелеными портьерами на втором этаже.

Бэйтс взглянул и похвалил красивые портьеры.

‒ Зеленый ‒ мой любимый цвет, ‒ поделилась юная.

Конец ознакомительного фрагмента.