Ты моя Рабыня

Евгения Майер, 2023

– Танцуй! – приказывает подчиняющий бархатный бас Багира.– Не буду! – возмущено шепчу в ответ, а сердце сжимается от страха.Теперь он не отступит, раз приказал силой привести к себе в комнату.Я стою склонив голову, не решаясь поднять взгляд. Ураганный яростный блеск черных как самая глубокая ночь глаз встретил еще на пороге.Я знаю что меня ждет.Нелюбимая дочь. Лишняя в жизни своей семьи. Меня продали в слуги одной из наложниц самого богатого мужчины в Касабланке… И он решил сделать меня своей рабыней.

Глава 3

Багир стоит, рассматривая золотистый закат с яркими всполохами багряного на небе. Солнце медленно заходит за бескрайний горизонт Атлантического океана.

Странное чувство, которое разливалось двумя противоречиями: злость и необъяснимая магнитная энергетика от ее страстного танца с мечом. Девчонка была самой обыкновенной — черные длинные волосы, впрочем, как у большинства арабских женщин, карие глаза и кожа цвета топленого молока.

Он вспомнил, что видел ее еще пару дней назад, утром, когда Джамил вел ее к особняку. Скорее всего, из бедной семьи, которая решила избавиться от лишнего рта. Нелюбимая дочь, приносящая только хлопоты и дополнительные траты отцу.

Багир вырос в семье, где достаток и материальные блага были вдоволь, но общаясь со сверстниками, узнавал порой страшные тайны других семей. Один из мальчишек рассказывал, как отец продал сестру бедуинам, а ей на тот момент было только десять лет. Другие рассказывали, что могли издеваться над сестрами, несмотря на их возраст. Старше или младше — они считали их своими служанками, людьми, которые выполняли любое поручение или просьбу и не имели права отказать.

От воспоминаний, холодящих сердце, Багир начал ходить по комнате, пытаясь прогнать из памяти все те ужасающие истории, что повествовали в детстве друзья. Он не мог даже представить, чтобы отдать или продать собственную дочь. И если бы она была хоть капельку похожа на Ханну…

Багир инстинктивно сжимает кулаки.

Дерзкая девчонка решила устанавливать свои правила. Он не собирался вести ее силой. Интерес, насколько она прогнется, испугается, исчез. Видимо, ее танец так сильно напомнил Ханну, что чувство собственничества взметнулось песчаной бурей.

Но эту своенравную танцовщицу надо обязательно проучить.

И губы Багира тронула саркастичная улыбка.

Сладко-томительное чувство легким флером разлилось в ночном воздухе, пропитало энергетикой ожидания чуда.

— Джамил, завтра приведешь ко мне служанку Ясмины, — произнес Багир в динамик смартфона, и его верный слуга лишь подтвердил исполнение приказа.

***

С яростью снимаю наряд танцовщицы и переодеваюсь в свободную джалабию.

Первым желанием было пойти к Ясмине и поговорить о произошедшем. Но уже на пороге останавливаюсь, понимая, что сделаю только хуже. Вряд ли она поймет меня. Страшно представить эмоции влюбленной девушки, которая вдруг услышала столь резкие слова от Багира.

На улице сквозь ажурные ставни окна просматривается лунный свет.

Я завороженно рассматриваю глубокую темноту ночи, окруженную теплым светом спутника Земли. Мысли в голове клубятся роем пчел, но больше всего начинает пугать страх того, что и здесь я стану изгоем. Вдруг Ясмина, под влиянием обиды на любимого мужчину, решит меня прогнать, и тогда…

Вспоминаю, как Багир сказал, что если не приду сама — приведет охрана, но, видимо, Амира постаралась, и теперь меня ждет невеселая участь.

Утром слышу негромкий стук в дверь, и сердце начинает колотиться как сумасшедшее. Наверное, пришла служанка или Джамил, чтобы выпроводить из дворца.

“Спасибо хоть дали переночевать” — язвительно подмечаю про себя.

— Да! — откликаюсь, и дверь тихонько приоткрывается.

На пороге стоит Ясмина, одетая в белое платье, словно невеста. Бирюзовые узоры, украшающие лиф и низ юбки, делают яркий акцент на светлой ткани.

— Можно? — одними губами произносит она и заходит ко мне в комнату.

Как только подходит ближе, замечаю красные, опухшие от слез, щеки и невыносимую тоску в глазах.

— Ясмина, я не танцевала для него… — начинаю тараторить, чтобы хоть как-то успокоить ее. Жалость ядовитым аперитивом стекает по венам. Сейчас не просто чувствую себя виноватой. Кажется, что Ясмина готова обвинить меня во всех грехах.

— Нет? — растерянно переспрашивает она и садится на кровать.

— Нет! — чуть ли не кричу от желания доказать собственную невиновность — Меня остановила Амира со служанками и силой утащила сюда в комнату. Никто больше не приходил за мной.

Ясмина вдруг закрывает лицо и мотает головой.

— Ясмина, Ясмина, что с тобой?! — ошарашенно падаю перед ней на колени, хватаю за запястья.

Она убирает ладони, и мне становиться жутко. Ее лицо скривила гримаса не то плача, не то нервного смеха.

— Я не смогу… Не смогу больше так… Я умру без него… Умру! — захлебывается от бегущих слез, и тут же губы растягиваются в безумной клоунской улыбке.

Через пару минут истерика проходит, и Ясмина приходит в себя.

— Ты так сильно любишь его?

Для меня такое поведение, словно она умалишенная, кажется диким и неестественным.

— А ты никогда не влюблялась? — задает она встречный вопрос.

Отрицательно мотаю головой.

— Ты еще молодая, — обреченно вздыхает Ясмина — придет время, и ты поймешь, что это такое.

Я усмехаюсь. “Хотела бы я, чтобы таких припадков со мной не случалось” — саркастично замечаю, но вслух не решаюсь произносить. Ясмина сейчас в подвешенном эмоциональном состоянии, и кто знает, как отреагирует.

— Пойдем завтракать, — она поднимается, вытирая влажные щеки руками. Поправляет подол платья, волосы и глубоко вздыхает, — сейчас меня ждет куча издевательств от этих змей. Служанки Амиры быстро разносят сплетни по всему особняку.

Мы проходим по коридору, спускаемся ниже по лестнице в просторный холл. Здесь — общая женская комната, которая является и столовой, и помещением для совместного времяпрепровождения.

Я, как и Ясмина, не ждала ничего хорошего. Надменно-насмешливые взгляды встретили ледяной лавиной. Мы присели на огромный диван, и моя хозяйка постаралась сосредоточиться на популярной телепередаче, которая шла по ЖК-телевизору.

— Ясмина, ну расскажи нам всем, как так получилось, что Багир решил выбрать твою нищенку, а не тебя? — издевательский тон Раяны раздался прямо над нашими головами.

Ясмина молчала, полностью игнорируя оппонентку. Я с тревогой смотрю на нее, и хочется ее обнять, закрыть от циничных издевок.

— А как так получается, что, подходя к нам, ты превращаешься в ядовитую кобру? — выдаю я, готовясь к тому, что сейчас будет стихийная буря эмоций.

Но Раяна лишь расплывается в довольной ухмылке.

— Дурная, думаешь, что Багир тебя позвал станцевать для него, потому что понравилась? Ты всего лишь служанка, даже не наложница. Попользуется тобой пару ночей, а потом вернется к нам, — и она самодовольно вздергивает подбородок, убирает с показной легкостью тяжелые пряди кипельно черных волос с плеча.

Я понимаю, что, если начну дальше огрызаться — будет драка, а это могло означать только одно — меня выгонят из особняка за дерзкое поведение, а Ясмине найдут другую служанку. Смотрю на Ясмину, но она будто в другой реальности. Бледная, с опухшими веками, не обращает внимание на разгорающийся скандал.

— Сколько в тебе яда, мегера, — шепчу я, ощущая обиду за себя и Ясмину, — какая же ты…

— Девушки, доброе утро! — прерывает меня громкий возглас Джамила.

Он заходит в просторную комнату, учтиво кланяется и сразу же направляется к нам.

— Лейла, сегодня вечером к тебе придет Мариам. Будь готова, — произносит он.

Я удивленно оглядываю евнуха. Даже Ясмина отвлекается от телевизионного шоу и нахмуривается.

— Зачем?! — спрашиваю его.

— Все потом узнаешь, — и Джамил отходит к другим девушкам.

Мы переглядываемся, и она покрывается красными пятнами, предвестниками женских слез.

— Ясмина, держись, это еще ничего не значит, — хватаю ее за руку и чуть сжимаю.

Она мотает головой.

— Мариам — служанка Амиры. Странно, что вечером посылают к тебе ее. Это неспроста.

Она глубоко вздыхает, будто хочет забить невыносимый клубок душевной боли, спрятать его подальше.

— Глупости, — отмахиваюсь я, — как бы меня совсем не увезли отсюда!

Сама же не верю, что наш властный Господин решил в наказание заставить меня станцевать для него. Больше пугает, что служанка придет от Амиры, а это могло значить одно — сестра Багира решила отомстить непокорной прислуге.

***

Вечером в мою комнату заходит девушка. В руках у нее роскошное платье цвета топленого молока. Лиф и низ подола украшены витиеватыми узорами из золотых нитей люрекса. И что-то еще…

— Привет, меня зовут Мариам, — она так тепло улыбается, что тревога отступает.

Я думала, что Амира послала служанку отомстить мне за дерзость. И готовилась к худшему.

— Зачем ты здесь? — недоверчиво смотрю на наряды и чувствую, как по коже бегут ледяные мурашки.

— Лейла, не бойся. Я не сделаю тебе ничего плохого, — словно читает мои мысли Мариам. — Господин Альми Арнара приказал привести тебя вечером к нему…

— Что?! — взвизгиваю и от эмоциональной новости подпрыгиваю с кровати — Я никуда не пойду! Пусть лучше тогда выгонят из дворца, — подхожу к шкафу, открываю его и ищу свою старую джалабию, в которой приехала сюда.

Но Мариам подходит ближе и касается моей руки.

— Тебе нужно радоваться, а не злиться. Багир может сделать тебя наложницей, если подчинишься ему. А это значит, что у тебя будет абсолютно беззаботная жизнь, как у других девушек.

— Я не собираюсь становиться рабыней у богатого мужика! — дерзко парирую в ответ ей.

Мариам снисходительно улыбается.

— Почему ты считаешь, что станешь рабыней? Может, все обернется гораздо лучше.

Я останавливаюсь и рассматриваю служанку Амиры. В ней нет той злобы, что в двух других, швырнувших меня в комнату будто омерзительную тварь.

— Ясмина рассказывала историю о том, что Багир был женат, но жена ушла от него, — произношу задумчиво.

Мариам кивает, и в ее взгляде вдруг появляется грусть.

— Я была личной служанкой Ханны, первой жены Багира. Ханна была замечательной. Сумасбродной, но никогда не позволяла себе лишнего. Не чета Амире. Возможно, потому что она была европейкой. Девушка из США, которая воспитывалась в другой религии, в другой среде.

Завороженно слушаю и удивляюсь. У Багира наложницы все исключительно девушки нашей религии — мусульманки со строгими моральными ценностями. Я однажды видела фильм, который смотрел мой старший брат, где девушки из США вели себя откровенно развязно.

— Тебя никто не будет принуждать. Багир не такой, — тихо добавляет Мариам и закрывает мой шкаф, давая понять, что надевать мне придется то, что она принесла — Пойдем. Сначала в хамам, потом только одежда.

Протест в душе резко пошел на спад. После слов Мариам мне вдруг захотелось верить, что и вправду Господин Альми Арнара не будет силой принуждать меня к близости.

— Мне нужно лишь станцевать для него? И все? — понимаю, что мой вопрос звучит по-детски наивно.

Мариам смеется, но без циничного равнодушия.

— Лейла, ты мне нравишься. Если все-таки ты станешь наложницей, я бы хотела быть твоей служанкой, а не Амиры…

От ее слов в груди становится горячо. Мне дико слышать обращение к себе как к “хозяйке”. Всю жизнь мной только пользовались, а тут…

— Спасибо, Мариам, — краснею от приятного обращения, — но я бы хотела быть свободной, а не чьей-то наложницей…

Она загадочно улыбается, но ни слова не произносит. В ее улыбке словно намек на неоспоримую удачу, расклад на беспроигрышную победу.

— Пойдем, время идет, — говорит она, и я подчиняюсь.

Пройдя по коридору, заходим в небольшой холл. А после я набираю полные легкие воздуха, чуть ли не взвизгнув от потрясающего великолепия хамама. Величественные колонны, стены отделаны бежевыми камнями, которые казались слишком грубыми, если вдруг нечаянно прикоснуться. Но проведя рукой, я поняла, что не чувствую острых граней. Стена под ладонью невероятно гладкая, как тонкая поверхность льда. Бежевые камни чередовались с камнями молочного, белого и светло-серого цвета. Это я увидела, только подойдя ближе. Витиеватые узоры на вершинах колонн были словно финальной изюминкой в хамаме.

— Раздевайся, — командует Мариам.

— Ты, что ли, будешь помогать мне мыться? — чуть ли не прыскаю со смеху.

— Да, — кивает с деловитой серьезностью служанка Амиры, и я не выдерживаю.

Хохочу так, что живот сводит от смеха. Ловлю себя на мысли, что не смеялась уже, наверное, больше года. Постоянные тиранические нападки братьев, упреки мамы, хладнокровие отца — все это не способствовало веселью.

— Нет, спасибо, не надо! — отсмеявшись, говорю Мариам.

Но она настаивает.

— Я не привыкла_ чтобы за мной кто-то ухаживал, — смущенно бормочу, видя, как служанка Амиры подготавливает масла и гель для тела.

— Я могу помочь помыть тебе волосы, нанести питательную маску, — говорит Мариам.

Тут я вынуждена согласиться. Густота черных прядей всегда доставляла мне кучу хлопот. Мыть и расчесывать их приходилось очень долго.

Заботливые руки Мариам убаюкивали с каждым прикосновением. Я блаженно закрыла глаза, сидя в огромной купальне с красными лепестками роз.

Не хотелось думать о том, что будет дальше, но тревога все равно кралась в сознание. И все бы хорошо: уверения Мариам подействовали на меня успокаивающе, но последние слова Амиры горели в сознании красным всполохом предзакатного знамения.

***

— Амира, почему ты не хочешь замуж? — спрашивает Лиара, старшая жена Ахлана, брата Багира.

Но кажется, что ее золовка не слышит вопроса. Она крутится перед зеркалом и примеряет на себя новое колье, что недавно купила в одном из дизайнерских бутиков.

Младшая и средняя жены, Карима и Жанила, улыбаются рассеянности их родственницы.

— А может, ты влюбилась? — неожиданно задает вопрос в пустоту Лиара, смотря, как остальные начинают посмеиваться.

Амира вдруг вспыхивает и резко оборачивается.

— Что за глупости?! — ее лицо приобретает багровый оттенок злости — Я кое-как справилась с потерей мужа, а тут вы со своими шутками!

Амира демонстративно отворачивается к зеркалу, и ее мимика приобретает трагично-надрывный оттенок.

Женщины замолкают, перестают улыбаться, лишь переглядываются. Жанила начинает расспрашивать одну из служанок Амиры про подготовку самого ожидаемого праздника — дня рождения Багира.

Сама хозяйка уходит из общей женской комнаты и уединяется в своей просторной спальне.

Губы Амиры довольно растягиваются в улыбке, когда она достает платье персикового цвета, расшитое по лифу белыми узорами. Чуть приталенное, с рукавами три четверти. Прислоняет к себе, кружится около зеркальной стены в гардеробной и мечтательно закрывает глаза.

— Теперь бы избавиться от этих глупых куриц, и можно вздохнуть спокойно, — говорит она вслух, — никто из вас не знает и никогда не узнает.

Ее тайна останется только с ней. Лишь бы брат не решил выгнать ее.

Это будет провал. Провал всех мечтаний.

Но и распускать девиц из гарема, чтобы они стали хозяйками здесь, во дворце брата, нельзя. Как только одна из них станет законной женой, все тайные страсти выйдут наружу, и тогда…

Амира открыла глаза и посмотрела в зеркало. В глубине карих глаз мелькнул безотчетный страх.

Что сделают братья, если узнают ее страшную тайну?

***

— Ну и как? — придирчиво оглядываю себя в зеркало и чувствую, как сердце колотится в бешеном ритме.

— Лейла, ты замечательно выглядишь! Настоящая принцесса! — восторженно говорит Мариам и улыбается добродушно, с нежной заботой.

Я только сейчас понимаю, что Ясмину видела лишь с утра, а потом…

Потом я вызвалась помочь слугам на кухне, а позже пришла ко мне Мариам.

— Пойдем! Осталось две минутки, а опаздывать нельзя. Господин Альми Арнара не любит этого. — Мариам распахнула дверь в коридор, и я поспешно последовала за ней.

Пульс ускорился до невероятного темпа, когда мы перешли женскую половину дома и оказались в просторных покоях Хозяина особняка.

— Дальше я не пойду. Тебя проводит Джамил, — Мариам, словно тень, исчезает за прозрачной завесой, и появляется евнух.

— Пойдем, — строго произносит он, — долго вы собирались. Господин будет недоволен.

Мне хочется ответить, что плевать на это — доволен-недоволен. Я — обыкновенная прислуга, а не наложница, которой нужно являться по первому приказу. Сдерживаюсь от хамства и проглатываю слова недовольства.

Массивные двустворчатые двери распахиваются, и передо мной открывается невероятных масштабов комната. Современное убранство, которое гармонично сочеталось с колоритным арабским, привело меня в первые секунды в замешательство.

— Проходи! — недовольно шикнул Джамил, и я сделала несколько шагов.

Мои легкие туфли на ногах тут же утонули в мягком длинном ворсе ковра.

Негромкий стук, и сзади створки двери закрылись.

Я с ужасом обернулась и ощутила, как страх с новой силой хлынул беспрерывным потоком прямо по нервным рецепторам.

— Проходи, — грубый окрик заставил вздрогнуть.

Откуда-то из-за широкой ширмы появился Багир.

На нем темно-синяя рубашка с металлическим оттенком, расстегнутая на три пуговицы, обнажая мускулистую грудь. Рукава, закатанные до локтей, открывают татуировку, от которой у меня начинают подкашиваться колени. Жуткий скорпион, держащий в клешнях змею, извивающуюся в предсмертной агонии.

Ранее я не замечала, да и в семье у нас ни у кого не было татуировок. Отец считал это тяжким грехом и даже старшему моему брату запретил делать, хоть тот и был у него любимчиком.

— Ну, и что ты стоишь, — насмешливо летит где-то над ухом, и мне хочется присесть, обнять коленки и сжаться в комочек, как в детстве, когда отец был зол на мои провинности.

Багир вырастает передо мной как громадный утес. Вовремя успеваю отвести взгляд, чтобы не встречаться с вожделенно-яростным рассматриванием моей фигуры в полупрозрачном платье.

— Тебе рассказали, кто ты, — он отступает назад, махнув рукой.

Иду за ним, а сама смотрю, что может помочь мне защититься, если вдруг Мариам ошиблась, решив, что этот громила будет просто смотреть, как танцую.

— Я — служанка Ясмины, вашей наложницы, — говорю, а голос предательски вибрирует от накатывающего беспокойства.

Багир садится на широкий диван, расставляет ноги, кладет руку на спинку. Поза победителя: властного, не любящего противоречий, пустых разговоров.

— А может, хочешь стать наложницей? — уголки губ хищно приподнимаются вверх.

— Не хочу! — решительно поднимаю взгляд и тут же жалею об этом.

Тянущее неприятное чувство в животе порождает желание согнуться от страха, убежать прочь от адского рассматривания черных, как бездонная пропасть, глаз.

Делаю невольно шаг назад, но знаю, что сегодня отсюда точно не сбежать. Если только бежать прочь из дворца…

— Мои приказы не обсуждаются, — откликается Багир.

В пространстве спальни его слова разлетаются угрожающим эхом.

— Если я решу сделать тебя своей наложницей, то не приму отказа.

В моей груди начинает кипеть раскаленная лава ярости. Я не думала, что здесь мне придется подчиняться мужчине. Женские истерики я готова была терпеть, но мужские, и тем более становиться его любовницей…

— Я не буду Вашей наложницей. Лучше убейте меня! — рычу ему в ответ, но не поднимаю взгляда, иначе от ужаса, пробирающего от затылка до пяток, рухну без чувств.

Легкая усмешка касается слуховых рецепторов и исчезает, растворившись в вечерней тишине.

— Договорились. Как только я придумаю казнь для тебя — твое желание исполнится, а пока что посидишь и подумаешь над своими словами. Времени у тебя остается немного, — чеканит Багир, а мне кажется, будто сверху на меня льют расплавленный металл.

Слова отца как плетка огревают раз за разом.

Меня убьют.

За неподчинение.

Сцепляю только сильнее руки в замок, а глаза начинает жечь набегающая влага.

— Джамил, отведи ее вниз. Пусть посидит пару суток, потом придумаем, что сделать.

Рядом со мной появляется как призрак евнух и кивком головы показывает идти за ним.

Мы выходим из комнаты, и мысли несутся ураганным вихрем.

Бежать?

Но куда? Здесь не просто дом, а дворец с кучей охраны, которую хоть и не видно, но она есть!

Идти покорно за Джамилом и ждать расправы за неповиновение?

Я оглядываюсь по сторонам. Но вокруг ни души.

Кто сейчас в состоянии мне помочь? Кто готов нарушить суровый приказ Господина?

Удушье накрывает черной необъятной волной.

Никто.