Бытие на фоне событий – 2. Испорченный властью

Селена Гелиос

В государстве под названием Мегаполис технические достижения современности совмещаются с рабовладельческим строем. Молодой бездельник получает в подарок на день рождения долгожданную рабыню, но остается недоволен. Ведь подаренная невольница оказывается не смазливой красоткой, а ученой дамой неброской внешности.Что же делать самой рабыне? Попытаться найти общий язык с капризным, избалованным, недалеким юношей? Или проучить его?

Дизайнер обложки Селена Гелиос

© Селена Гелиос, 2023

© Селена Гелиос, дизайн обложки, 2023

ISBN 978-5-0060-4324-4 (т. 2)

ISBN 978-5-0060-4325-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1. Доминик Оркус — несостоявшийся рабовладелец

Восемнадцатилетний Доминик Оркус был обычным студентом колледжа. Как все жители республики Мегаполис он поздно взрослел, но рано начал считать себя взрослым. Как большинство его сверстников, любил кататься на роликах, играть в компьютерные игры, слушать современную музыку, на каникулах летать в экзотический Эротполис, а после возвращаться в родной шумный Мегаполис. Не любил готовить уроки, думать о дальнейшем обучении в университете и слушать нудные нотации старших.

Но больше всего на свете Ник Оркус ненавидел уроки математики и свою мачеху Агнию Афродитскую.

Родной матери Ник не помнил.

Его отец Плутонар Плутосович Оркус был женат несколько десятков раз. Но не один его брак не длился дольше полугода. Словно бабочки-однодневки, молодые жены влетали в роскошный дом мегапольского олигарха и тотчас же вылетали из него. Все, кроме последней.

Когда Плутонар Плутосович женился на Агнии, ему было уже далеко за семьдесят, ей же немногим более тридцати. Поначалу Нику казалось, что эта красотка, как и все ее предшественницы, задержится у них не дольше молодого месяца.

Но его старика угораздило втюриться не на шутку. Первый раз в жизни старый развратник был в полном восторге от женщины. Абсолютно все в ней его восхищало. Даже измены жены оставались незамеченными. Олигарх даже ничего от нее не требовал, кроме исполнения супружеского долга.

В первый и единственный раз старый муж обратился к молодой жене с просьбой уже со смертного одра. Он просил воспитать Ника так, чтобы мальчишка не вырос похожим на отца.

Получив роскошное наследство, Агния, видимо, почувствовала себя обязанной выполнить последнюю волю старика, обогатившего ее. Ведь в этой легкомысленной особе в последнее время начало пробуждаться нравственное чувство. Овдовев, она всерьез взялась за воспитание пасынка.

А тот с нетерпением ждал, когда ему исполнится двадцать пять лет. Ведь в этом возрасте по законам республики Мегаполис он будет признан совершеннолетним и сможет поделить с мачехой отцовское наследство.

Больше всего Ника бесило то, что учила его мачеха отнюдь не собственным примером. Сама она проводила дни в праздности — его заставляла часами сидеть за уроками под бдительным присмотром строгих гувернанток. Сама частенько возвращалась домой под утро, при этом изрядно навеселе — пасынку позволяла гулять лишь до заката. А после тщательно обнюхивала беднягу (не пробовал ли пива или сигарет?) Сама объездила все ночные клубы города — Ника же не всегда отпускала даже на студенческие дискотеки. Сама приводила в дом всякий пьяный сброд, а своему подопечному позволяла общаться лишь с приятелями по его элитному колледжу. Сама каждый месяц красила волосы в разные цвета, а бедному (хотя и богатому) пареньку ни за что не разрешала сделать креативную прическу и пирсинг в брови.

Лишь в одном Агния Афродитская была последовательна и сама жила по установленным ею правилам: в том, что была ярой противницей рабства. Она не только не позволяла пасынку завести личного раба, но и во всем доме не держала ни одного невольника. Эта особа даже состояла в Обществе защиты рабов и раза два участвовала в пикетах против произвола рабовладельцев.

Всех доставшихся ей в наследство людей Агния распустила на волю. С тех пор в доме работала лишь наемная прислуга, с которой особо не забалуешься.

Свободные люди требовали к себе уважения. Даже за лишний окрик любой челядинец мог уйти от хозяина. А за малейшую оплеуху — подать на него в суд.

Ну, как после этого чувствовать себя хозяином в собственном доме?!

И без того в Мегаполисе рабский труд применялся почти исключительно в быту, в сфере обслуживания и развлечений. Вся производственная сфера давно была механизирована.

Ну, хотелось мегапольцам чувствовать себя господами! Иначе что бы значили привычные обращения «господин» и «госпожа»? Над кем господин? Над кем госпожа?

Однако разрушающее вековые устои Общество защиты рабов стремилось уничтожить привычную социальную иерархию и вернуть народ в состояние варварства. Эти опасные мечтатели пытались лишить мегапольцев одного из главных прав свободного гражданина — права на владение людьми.

Почему-то дом, автомобиль, компьютер, даже самолет можно было иметь в собственности. Но почему же тогда нельзя приобрести человека, если средства позволяют? Он ведь такой же материальный предмет. А интеллект — понятие относительное. У многих машин он выше. Такие аргументы в телевизионных диспутах приводили сторонники рабства из числа ученых.

Впрочем, в последнее время проблема рабства и его отмены слишком уж часто становилась темой телевизионных передач и научных статей.

В общем, начали обсуждать то, что на протяжении многовековой истории не вызывало сомнений. Старики говорили о падении нравов и видели в этих разговорах предзнаменование недобрых перемен. С легализацией наркотиков и проституции защитники нравственности еще кое-как смирились. Но… свобода рабам?! По мнению самых влиятельных мыслителей Мегаполиса, это бы просто разрушило общество.

А Доминик Оркус плевал на все аргументы за и на все аргументы против рабства. Он просто с самого детства мечтал о первом собственном рабе. Мальчик видел его приятелем по играм, который будет во всем тебя слушаться, и которого можно безнаказанно поколотить, если он вдруг обыграет тебя в салки.

А когда Ник подрос, то стал мечтать о рабыне. Рабынями отца ему не дозволялось пользоваться. (Впрочем, как и самому отцу после появления в доме Агнии).

Старик обещал сделать сыну живой подарок к шестнадцатилетию, но не успел. А от сумасшедшей мачехи, распустившей на волю всю челядь до последнего поваренка, этого ожидать не приходилось.

Ник с завистью смотрел на своего приятеля Макса. Тот привел однажды во двор колледжа на позолоченной цепочке, прикованной к замшевому ошейнику, роскошную блондинку с умопомрачительным бюстом.

— Ну, как вам моя игрушка? — с напускной небрежностью спросил Макс, хлопнув блондинку по заду. — Вчера предки подарили.

Он разрешил каждому из пацанов лишь по одному разу дотронуться до его рабыни и тотчас же увел ее.

А вот двоечник Алекс разрешал приятелям только смотреть на свою рабыню или кормить ее остатками бутербродов. Потрогать же ее можно было лишь за предоставление Алексу права списать контрольную. Так что Ник не мог здесь ни на что рассчитывать. Он ведь и сам искал, у кого бы списать.

Ребята в колледже рассказывали, что один студент выпускного курса по праздникам делился своей рабыней со всеми лучшими друзьями. А таковых у него набиралось около десятка. К сожалению, Ник не входил в их число.

К своему стыду, он в свои восемнадцать лет продолжал оставаться девственником. Ему мнилось, что — последним во всем колледже, и что все вокруг только об этом и шепчутся.

Ну, как такой лох, как он, мог надеяться на внимание Сюзанны, первой красавицы в их группе, имевшей в личном пользовании шестерых рабов и двух рабынь? А ведь Ник целый год мечтал пригласить эту красавицу в кафе. Но получалось лишь промямлить: «привет».

Отец Сюзанны был деловым партнером покойного Никового отца. После смерти партнера он выкупил у его вдовы почти весь ее бизнес и приумножил капиталы.

Каждое утро шикарная красавица Сью подъезжала к воротам колледжа в супермодной открытой коляске, в которую были впряжены два атлетических гиганта-раба. Еще четверо бежали рысью за коляской. В одной руке Сюзанна держала мороженое, в другой — кожаную плетку. На ногах ее звенели браслеты из золотых диадем, снятых с голов варварских князей.

Когда экипаж останавливался, двое из рабов склонялись перед его дверцами на колени и упирались лбами в землю. Таким образом, они делали из себя живые ступени для маленьких ножек хозяйки. Другие двое, также стоя на коленях, делались для нее с двух сторон перилами. Свои всегда перепачканные в мороженое руки девушка вытирала об одежду первого подвернувшегося раба, словно об тряпку.

Затем Сью перепрыгивала в паланкин, который гиганты водружали на свои мощные плечи. Словно королева она была вносима в ворота колледжа. Сюзанна единственная среди студентов пользовалась этим правом, как дочь самого влиятельного олигарха в городе.

В холле юная госпожа, усевшись на скамейку, небрежно ставила ножки на склоненные головы двух рабов. В это время другие двое спешили снять с нее туфельки на высоких каблуках и надеть на ее ножки кеды. При этом Сюзанна ни на минуту не выпускала из рук плетки, как символа власти.

В течение всего учебного дня четыре ее раба были прикованы у дверей аудитории на четыре цепи. Если хозяйка получала на уроке не устраивавшую ее оценку, на перемене все они получали по первое число. Остальные двое в течение учебного дня оставались при коляске, в которую были впряжены.

Следует отметить, что в последнее время в Мегаполисе стало особым шиком на небольших расстояниях ездить либо на лошадях, либо на людях. Ученые пропагандировали последний вид транспорта, как самый экологически чистый. Ведь люди, в отличие от лошадей, даже не оставляли грязи на дороге.

Ездить на людях было особо модно, возможно, и еще по одной причине. В последние годы цены на рабов подскочили. Ведь их приток заметно уменьшился. Все больше захваченных в диких землях варваров успевали покончить с собой до обращения в рабство.

Потому вдвойне ценным было обещание Агнии Афродитской подарить пасынку на девятнадцатилетие одну из самых дорогих невольниц Мегаполиса. Но лишь с условием, что он исправит двойку по математике.

Ник, предвкушая наслаждение, засел за книги.

В конце семестра он с горем пополам получил за итоговую контрольную работу тройку с минусом.