Амнезия

Евгения Константинова (2024)

Палата реанимации, тишина, пустота. Прийти в себя и обнаружить, что потеряна память. В состоянии ли человек без прошлого, без знания о том, кто он, адаптироваться и жить в мире, где все обязаны быть кем-то. Книга о поиске себя, о выборе и случайных неслучайностях.

Глава 3

Окружающая пустота медленно рассеялась, наполнившись ритмичными хлопками, резким запахом и белым цветом.

Что-то подобное уже было…

— Зови доктора!

— Ага, сейчас!

Звуки убегающих шагов, стук двери и вновь шаги, теперь приближающиеся, и чьё-то лицо.

— Здравствуйте! Я врач, вы в больнице.

— Боль-ни-ца…

— Как вы себя чувствуете?

— Чувст-вую себя… себя… Кто я?

— Хм, а это третий вопрос, который я хотел задать. Вы ничего не помните?

— Помнить…

— Я врач-реаниматолог. Сейчас осмотрю вас и вызову невропатолога — это уже по его части.

Говоривший пробежался глазами по пищащим штукам, бормоча под нос, что пульс в норме, давление тоже, остальные показатели его тоже устраивают и повышенной температуры нет. Он ощупывал руки-ноги, поднимал, опускал, а потом сообщил, что он готов выдать согласие на перевод из реанимации в обычную палату после заключения невропатолога.

«Куда он? А кто мне ответит, кто я?»

* * *

Время тянулось катастрофически медленно. Монотонный звук датчиков приобретал зловещую интонацию. Всё внимание было поглощено одной единственной целью — дождаться врача, но тем не менее неожиданно открывшаяся дверь заставила вздрогнуть. Вошла женщина в белом халате, что-то держа в руках.

— Здравствуйте, — сказала она. — Я сейчас сниму с вас катетеры. Вот вам больничный халат, нужна помощь одеться?

— Халат…

— Сейчас вас будет осматривать врач, вы без одежды. Если захотите одеться, и будет нужна помощь, нажмите на кнопку вызова, — сообщила она и, разобравшись с катетерами, вышла.

«Помощь», «халат»… Что вообще происходит?

Тело не слушалось, с трудом удалось вдеть руки и натянуть плохо поддающуюся ткань.

— Здравствуйте! Меня зовут Абрамов Генрих Львович, — приветствовал вошедший человек в белом халате и, не дождавшись ответа, продолжил. — Мне нужно вас осмотреть. Вы можете сесть?

— Сесть…

— Поднимаетесь, — врач потянул на себя непослушное тело и расположил его вертикально, — и садитесь. Вы сели. Можете вытянуть руки вперёд?

— Руки…

— Вот так, — и он продемонстрировал, что надо сделать.

И странное дело: по мере того как врач называл слова, белая пустота, мягко и уютно обволакивающая собой всё вокруг, отступала, и непонятные слова обретали смысл, форму, цвет.

— А теперь закройте глаза… Вот так… Подождите, откройте. Знаете, где у вас нос? — и в отсутствие хоть какой-то реакции он показал на свой. — Надо будет вот этим пальцем, это указательный, кстати, палец, дотронуться до своего носа… Нет, подождите, именно это и надо будет сделать, но после того, как вытянете руки, правильно, вот так, и закроете глаза. Вот именно… Ага, прелюбопытнейший момент… А указательным пальцем другой руки… А теперь можете открыть глаза, нога на ногу. Вот так… И сейчас молоточком я чуть дотронусь, не переживайте… Хорошо… Очень хорошо. А теперь будьте добры повторить, как меня зовут?

— Абрамов Генрих… не помню.

— Львович. Бог с ним, с отчеством. Что мы с вами делали? Просто перечислите.

— Сесть… дотронуться до носа.

— Хорошо. А названия пальцев знаете?

— Указательный… мизинец?

— Та-а-к, это замечательный мизинец. А какие ещё названия помните?

— Вот этот вроде… средний? И большой! Странно, а почему он большой… Он же размером с мизинец…

— Значит, не всё так плохо с универсальными знаниями. Вы знаете, кто вы?

— Нет…

— Сколько вам лет?

— Лет?

— А в каком городе находитесь?

— Не знаю…

— Какое сегодня число?

— Не знаю…

— Время года?

Палата располагалась не очень высоко, за окном было видно дерево. Оно растопырило ветви навстречу солнцу, будто пытаясь набраться солнечного света впрок. Лёгкое дуновение ветра пробегало по листьям, и казалось, что дерево подставляет каждый листочек солнцу то с одной стороны, то с другой.

— Возможно, время года вы не помните, — усмехнулся врач, проследив за взглядом пациентки, — но направление избрали правильное. Так, что за время года?

Слово вертелось на языке, солнечное, яркое, когда припекает так, что обжигает кожу, когда сухо во рту, а живительная влага возвращает к жизни. Это слово плясало разными бликами сквозь зелёную листву, откликалось ароматами всего цветущего и растущего… И все эти образы складывались отдельными яркими пятнами в единую картину. Их названия вспоминались не сразу: деревья, листва, цветы, трава, а вот самое главное — оно всё вертелось, вертелось и никак не хотело вспоминаться.

— ЛЕТО!

— Точно! — обрадовался врач, радостно потирая руки, словно получил правильный ответ в викторине, и они на двоих выиграли кучу денег.

— Что со мной?

Врач посерьёзнел.

— По всей видимости, мы имеем дело с амнезией. Я бы не стал сейчас делать окончательные выводы о том, какая конкретно форма имеет место, но смею предположить, что речь идёт о ретроградной амнезии. Наблюдается потеря биографической информации, есть проблема и с универсальной памятью. Однако при определённых усилиях эту информацию удаётся восстановить. Осторожно предположу, что это дело наживное, а вот с личной, то есть биографической памятью — здесь медицина бессильна; никто не знает, вернётся она или нет.

— Почему?

— Позвольте уточнить, что вы имеете ввиду? Почему это произошло?

— Да.

— Скорее всего, потеря памяти связана с травмой, так как есть признаки сотрясения мозга, и на голове у вас с правой стороны гематома. Но вы не переживайте, ничего серьёзного.

— А как я… здесь?

— Так, — произнёс врач, листая карту. — Вы здесь уже третий день… Были всё это время в реанимации… Вас нашли без сознания на обочине дороги рядом с брошенной машиной, которая угодила в дерево. По всей видимости, она вас и сбила, но это дело полиции, которая тоже ожидает, когда вам станет лучше, чтобы пообщаться.

— Что дальше?

— Переводим вас из реанимации в палату. Полный покой как минимум на две недели, проведём обследования и назначим лечение. Конечно же, сообщим в полицию о том, что вы пришли в себя. Когда найдут ваших родных и близких, то общение с ними даст положительный эффект. После лечения вас выпишут под амбулаторное наблюдение невролога, а пока отдыхайте. Лучшее лекарство сейчас — покой и здоровый сон. Ещё есть вопросы?

В ответ последовало отрицательное движение головой.

— Вот и замечательно.

И снова пустота: ни людей, ни звуков. Закрыть глаза и провалиться в сон.

День 2. Среда

Палата, куда перевели утром следующего дня, была такой же белой и пустой, как и предыдущая, и только одно яркое пятно контрастировало с окружающей безликостью: фиолетово-розовые волосы сидящей на кровати у окна девицы, склонившейся над чем-то, что она держала в руках. Медсестра указала на вторую свободную кровать.

— Привет, я Марьяна! — сразу же оживилось фиолетово-розовое облако.

— Привет.

— Как тебя зовут? — не отставала она.

— Не знаю.

— В смысле не знаешь? Забыла?

— Вроде того.

— Ух ты! У тебя амнезия?! — воодушевилась Марьяна.

Но ответа не последовало.

— Ну, не хочешь говорить, не надо, но, если что, обращайся, — и соседка вернулась к своему занятию.

В комнате была кровать девицы и та, что была свободной, то есть одна и ещё одна, получалось две. Интересно, знать, что кроватей две — это прогресс или это ничего не значит? Или взглянуть в первый раз на фиолетовый и розовый цвет и вспомнить их название. Это, однозначно, прогресс. Значит, чем больше этого прогресса, тем лучше должно быть что-то, определение которого пока не приходило на ум.

Раздался лёгкий стук в дверь.

— О, сейчас будет обход, — сообщила Марьяна, отложив то, во что она всё время смотрела.

— Здравствуйте, барышни! Марьяна, как у нас дела? — спросил вошедший Генрих Львович.

— Здравствуйте, Генрих Львович! У вас не знаю, а у меня норм, — и оба заулыбались.

Марьяна нравилась Генриху Львовичу своей живостью, непосредственностью, будущностью. Вот именно это слово — «будущность»! Ставший циничным к своим годам врач, пропустивший через свои руки и фонендоскоп тысячи человеческих тел и душ, при одном взгляде на человека мог определить эту будущность. Эти фиолетовые волосы Марьяны, её горячность и безапелляционность выводов — они, по сути, о том, что у этой девочки всё будет. У неё будут и свои печали, и даже горести, но будет и жизнь. А вот о новой своей пациентке он так сказать не мог. О том, что не только вокруг неё пустота, но и внутри — это было видно в широко распахнутых глазах с жизнью в них, поставленной на паузу.

— А как дела у вас? Как разместились? — спросил её врач.

— Меня нашли?

— Ну, полноте, не всё так быстро. Мы только вчера сообщили в полицию. Ожидаем, — врач научился убирать категоричность из своих слов, и, если бы раньше сказал, что никакой информации нет, то со временем он перешёл на более обтекаемые фразы.

— Ожидаем…

— И не стоит на этом акцентировать внимание, прошёл всего лишь один день. Так как диагностировано лёгкое сотрясение мозга, то наша сейчас главная задача — полный покой и лечение. Две недели постельного режима, ни читать, ни писать, ни смотреть телевизор, ни слушать громкую музыку. Дайте я вас осмотрю… на мой палец… сейчас молоточком. Хорошо. Медсестра будет приносить утром таблетки, их надо будет принимать. Я назначил МРТ, за вами подойдут. Как ваша голова?

— Нормально. А что за МРТ?

— Магнитно-резонансная томография — исследование для уточнения потенциальных травм головного мозга. Вы уже познакомились с соседкой?

Последовало неопределённое движение плечом.

— Как зовут вашу соседку?

— Марьяна…

— Очень хорошо.

— А документы были? — оживилась соседка, как будто ей предоставили слово, упомянув её имя.

— Ну, были бы документы, дело бы разрешилось, — вздохнул Генрих Львович.

— Одежда? — не отставала Марьяна.

— Одежда да… есть…

— Можно взглянуть? Вдруг вспомнит что…

— Так, Марьяна, предлагаю взять паузу. Речь всё-таки идёт не о тебе. У нас как-никак и врачебная тайна есть, и тайна частной жизни, — ласково пожурил Генрих Львович и спросил, не обращаясь ни к кому конкретно. — Есть ещё вопросы ко мне?

В ответ только Марьяна мотнула головой, и врач вышел.

— Ну, вот о какой врачебной тайне идёт речь, коли врачи одного пациента спрашивают в присутствии другого? Надо тогда отдельно принимать у себя в кабинете. Слушай, а я знаю, что надо делать!

–?

— Надо самим тебя найти!

–???

— Ну, полиция не будет тебя искать. Вернее, как она это делает? Она просто сверяет список найденных людей с амнезией со списком пропавших. Если о твоей пропаже кто-то заявит, то хорошо, а если нет, то на полицию рассчитывать смысла нет.

— Почему… обо мне… не заявят?

— Ты в больнице уже четвёртый день, так?

— Откуда знаешь?

— Да я вчера всё про тебя выяснила, когда сказали, что тебя переведут, — и Марьяна махнула рукой, мол, забудь эту малозначащую информацию. — Если бы у полиции был запрос на твои поиски, то она бы ещё четыре дня назад установила твою личность по спискам неизвестных, поступивших в больницы и морги. Следовательно, не стоит рассчитывать на этот вариант.

— Я… так… не думаю.

— Ну-у-у, не знаю, — протянула Марьяна. — Но я бы задумалась над другими вариантами, чего сидеть и время терять.

— Какими?

— Можно обратиться в передачу «Жди меня». Я видела, как там людей с амнезией показывали, а их потом родные узнавали. Эх, жалко, что меня через два дня выписывают, так интересно, как тут дела разворачиваться будут! — воскликнула Марьяна.

— О моей пропаже заявят! Меня найдут! Полиция сообщит! Ничего интересного. Интереснее другое… про память…

— А, ну это просто, гугл попытать.

— Кого пытать?

— Ха-ха-ха! Ты и про гугл забыла? Или тебе пытать его не на чем? — спросила Марьяна, быстро набирая что-то в своём устройстве. — Начнём с Википедии. Это что-то вроде энциклопедии… Ну, где всё обо всём написано. Сама прочтёшь или я?

— Ты.

— Да, тебе же врач запретил. Давай ложись и слушай!.. Значит, «амнезия» от греческих слов «отрицательная частица» и «память». Это заболевание с симптомами потери памяти, особенно на недавние события. Воспоминания возвращаются в хронологическом порядке, начиная с самых старых.

— Потише… Нет, не так. Помедленнее… — впервые услышанные слова сначала казались неизвестными, но потом ощущение новизны сменялось узнаванием. Вот только Марьяна слишком быстро тараторила, не хватало времени на то, чтоб новое слово превратилось в знакомое.

— Окей! «Воспоминания о последних событиях, предшествовавших амнезии, зачастую не возвращаются никогда…»

«НИКОГДА!» — вдруг стало жарко и трудно дышать.

— Всё норм?

— Норм?

— Ну, нормально?

— Да… Продолжай…

— «Причины органические, в частности, травма головы; психологические, например, вытеснение воспоминаний о психической травме. Типы амнезии. Первое: ретроградная амнезия — больной не помнит события, происходившие до начала амнезии…» Похоже на твой случай?

— Вроде… — тем более и врач что-то подобное произносил.

— «Антероградная амнезия — больной теряет способность запоминать события, происходящие после начала заболевания». Вот почему Генрих тебя пытал, как меня зовут. Значит, вычёркиваем, не твой случай.

«Антероретроградная амнезия — сочетание антероградной амнезии с ретроградной амнезией. Больной может страдать одновременно ретроградной и антероградной амнезией из-за повреждения средних темпоральных зон и особенно гиппокампа». Жесть какая-то. Вот ударишься так головушкой, и как потом жить?

«Фиксационная амнезия — нарушение памяти на текущие (больше, чем на несколько минут) события.

Конградная амнезия — полная или частичная амнезия, которая ограничивается только событиями острого периода болезни. Встречается при онейроидном синдроме, некоторых формах делирия, коме, сопоре, оглушении…» — чёрт! Да что это всё такое? Хорошо, что я решила не идти в медицинский, тут ещё такой длинный список, как это всё запоминать-то?

Дальше: «синдром Корсакова — тяжёлая фиксационная, антероградная и ретроградная амнезия из-за недостатка витамина В1 в мозгу, в сочетании с другими симптомами». Не зря бабуля говорила есть больше витаминов.

«Причиной чаще всего является алкоголизм, хотя и другие причины, например сильное недоедание, могут приводить к тому же синдрому,» — Марьяна критично оглядела соседку. — Так, у нас вроде пока дежурная версия с ретроградной, явно у тебя это не связано с алкоголизмом, недоеданием или авитаминозом.

— Чего?

— Короче, не твой случай. Дальше: «диссоциативная амнезия — амнезия, при которой забываются факты из личной жизни, но сохраняется память на универсальные знания; обычно является результатом психической травмы». Так, а стоит взять на заметку…

Дальше: «избирательная — больной забывает некоторые из событий, которые произошли в течение какого-то ограниченного периода времени, но сохраняет память на универсальные знания. Как правило, подобные случаи бывают связаны с психическими травмами, полученными в результате этих событий.

Генерализованная амнезия — больной забывает всё, что происходило в какой-то ограниченный период времени и некоторые события, происходившие до того.

Диссоциативная фуга — более тяжёлое заболевание, чем диссоциативная амнезия. Больные диссоциативной фугой внезапно уезжают в другое место и там полностью забывают свою биографию и личные данные, вплоть до имени. Иногда они берут себе новое имя и новую работу. Диссоциативная фуга длится от нескольких часов до нескольких месяцев, изредка дольше, после чего больные так же внезапно вспоминают своё прошлое. При этом они могут забыть всё, что происходило во время фуги». Забавненько, жаль, что тоже не наш.

«Постгипнотическая амнезия — неспособность вспомнить, что происходило во время гипноза». Кстати, а можно наоборот? Загипнотизировать и заставить человека вспомнить, как его зовут? Надо будет у Генриха спросить!

«Кататимная амнезия — больной забывает только определённые лица и события, связанные с особыми переживаниями». Так у избирательной амнезии тоже самое определение!

«Стационарная амнезия — стойкая потеря памяти, при этом не происходит никаких изменений». Всё! Закончилось, наконец. Ну, что думаешь?

— А последнее?

— Стационарная амнезия? Стойкая потеря памяти.

— А как часто память возвращается или не возвращается?

— Ага, поняла! Статистика?

— Наверное…

— Так-с, что у нас тут со статистикой, — бубнила Марьяна, пальчики которой быстро двигались по экрану. — Статистика… статистика… Хм, нашла кое-что интересное, хоть и не про статистику: цифровая амнезия — эффект технологической зависимости, подавляющей способность запоминать, также называемый «эффектом Google». Кстати, тот самый гугл, который я предлагала попытать. Человек перестаёт запоминать номера телефонов, которые вбиты в записную книжку, перестаёт складывать цены в магазине, потому что касса сразу выдаёт готовую цифру, и всё это ведёт к снижению способности запоминать требуемые вещи». Хм, а я не помню ни один номер телефона по памяти, только родителей… И помню, как в детстве медяки соберёшь и считаешь, хватит тебе на леденец и маленькую шоколадку или нет, а сейчас ни медяки складывать не надо, ни сдачу считать — карточкой расплатился и напрягаться не надо…

Так, ладно. Не ищется статистика, зато нашла истории людей с амнезией. Читать?

— Читай.

— Саша, двадцать девять лет. Шатурский район. Биографическая амнезия, он не помнит несколько последних лет, хотя что-то частично и восстановилось.

Хм, странно, в Википедии не было про биографическую амнезию. Сейчас выясним, что за зверь.

Не помнит из своей жизни ничего до момента потери памяти. «Я очнулся в Москве, на лавочке в сквере, ничего не зная о селе Кривандино в Шатурском районе. Обнаружил у себя несколько купюр, но не было ни документов, ни телефона, ни личных вещей. Я ничего помнил, в том числе и как меня зовут. Я понимал только то, что у меня болит нога, то ли сломана, то ли ещё что, но наступить не могу. Прохожие вызвали скорую. В больнице диагностировали перелом. Вылечили и перевели в психиатрическую больницу. Кто-то окрикнул Сашу, и я понял, что меня так зовут».

А это идея! Давай список имён будем перечислять?! На какое-то ты откликнешься!

Так, дальше историю продолжим: «Постоянно себя накручивал, пытался вспомнить хоть что-то. Бесполезно. Да и зачем, если не было никакого результата. Применяли детектор лжи, может проверить, не симулирую ли, так как вернуть память точно не вернуло. Пробовали и гипноз, только оказалось, что я ему не поддаюсь. Использовали и таблетки, но от них я не мог нормально говорить, вернее говорил всё, что на языке вертелось, но по делу всё равно ничего. Я пробыл в клинике около полугода. Память всё не возвращалась. Потом мне и говорят: «Так и будешь сидеть? Тебе надо в «Жди меня»». Вот родня меня из передачи и узнала».

Вот, со «Жди меня» всё-таки хорошая идея!

— Что это?

— Передача такая по телеку. Там показывают твою фотографию, мол, потерял человек память, может, кто узнает.

«Я встретился с мамой, сестрой и братом. То никого не было, пустота, а то появилась целая семья. Было интересно о себе всё выслушивать, кто я, как детство прошло, какие случаи были, словно фильм какой смотрел. Только я так и не вспомнил ничего, а со временем безразличие какое-то пришло. Родня рассказала, что в Москве снимал комнату со знакомыми ребятами, раз в полгода приезжал в Кривандино, поэтому никто и не хватился, когда я пропал, а в телевизоре меня соседи увидели. Ещё рассказали, что с девушкой встречался, но никто не знает, где я жил, как ребят зовут и как эту девушку. Не знаю, может и к лучшему, потому что трудно жить в мире, где тебя все знают и всё про тебя знают, а ты — ничего. Бывало, кто-то заскочит, начнёт рассказывать очередную историю, мол, Санек помнишь? Я в ответ только плечами пожимаю.

Мне и фотографии показывали, и даже видео, но память не восстанавливается. Да я уже и не сильно стремлюсь узнавать. Я как будто жить заново начал. Может, по какой-то причине мозг отвергает ненужную информацию, тем самым защищая меня. И я уже не сопротивляюсь».

«Трудно жить в мире, где тебя все знают и всё про тебя знают, а ты — ничего… Память так и не вернулась… А если и моя никогда не вернётся?»

— Так, биографическая амнезия — это, значит, личная. Список имён, гипноз, «Жди меня», — подвела итоги Марьяна.

«Никогда… НИКОГДА!» — продолжало пульсировать в мозгу.

— Фотография! Как мне себя увидеть?

— В смысле, нужно зеркало? — спросила Марьяна.

— Ну да, зеркало.

— В туалете есть. Это чтобы увидеть себя и вспомнить? — не останавливаясь ни на миг, тараторила Марьяна. Она не переставала говорить, даже когда дверь в санузел закрылась перед её носом. — Это же гениально! И почему врачи сразу не показали?

Прямо глаза в глаза смотрела незнакомая девица со взлохмаченными волосами. Короткая стрижка, русые волосы. Обычная внешность, если бы не настороженный и колючий взгляд карих глаз из-под растрёпанной чёлки. Обычная и совершенно незнакомая. Вообще ничего не шевельнулось.

— Да кто ты такая? Ну же! Давай! — зашипело лицо. Ущипнула себя за щёки, чувствуется, значит, это не чьи-то чужие, а собственные…

В дверь забарабанила Марьяна:

— Эй, ну что? Даже если память не восстановится сразу, тебя найдут родственники, всё встанет на свои места.

— Ты же говорила, что не ищут…

— Да мало ли, что я там говорила! Сидят там в своей полиции и особо не торопятся, а может у них дел невпроворот, и до тебя очередь пока не дошла. Давай выходи, я ещё историю нашла, — продолжала уговаривать за дверью Марьяна.

Дверь отварилась:

— Продолжай.

— Чуваку тридцать четыре года, — Марьяна словно забыла про паузы. — «Я проснулся на конечной остановке автобуса. Никаких вещей и документов при себе не было. Знал, кто я, где находился, но какой конкретный был день — не знал. Интуитивно куда-то шёл, но не понимал куда.

Это был дом родителей. Их давно не стало, теперь там живёт моя сестра. Когда она открыла дверь, я сразу вспомнил её.

Сестра рассказывала истории из детства, показывала фотографии. Память о тех событиях быстро восстанавливалась, я вспоминал, но только без деталей и подробностей, никаких красок. И только тогда, когда мне про них рассказывали. Меня подташнивало, мы обратились в больницу, там диагностировали сотрясение мозга. Сделали компьютерную томографию головы. Ничего серьёзного не обнаружили, только травму кожных покровов.

Восстановив события с полицией, мы выяснили, что я уехал с работы домой в понедельник, но до дома так и не добрался; очнулся на автобусной остановке в четверг с большим белым пятном в голове. Следователь, который занимался моим делом, выдвинул несколько криминальных версий. С сестрой проработали все возможные варианты, да, была у меня недорогая машина, куда делась, так и не выяснили, а ничего другого ценного с собой не было. Глупо потерять часть своей жизни из-за этого…

Сначала восстановили документы, основные воспоминания с подачи сестры вернулись, но не все. Забытая информация о жизни напоминает матрёшку: открываешь её, а там ещё одна, эту вторую открываешь и так далее. Я вспоминал близких и друзей по фотографиям, смотрел видео, завёл ежедневник, куда вносил всю информацию, которую удалось восстановить.

С людьми, которых не вспомнил, приходилось знакомиться заново. Потом выяснился интересный факт: я вспоминал какие-то незначительные моменты, которые они забыли, но мой мозг очень активно за них цеплялся, пытаясь восстановить всю картину целиком. И ещё выяснился интересный момент: по этим отдельным кусочкам паззла складывалась одно впечатление о каком-то событии, например, как на новый год на даче друга пошли искать ёлку. Вроде забавное начало, а когда всё восстановилось, то оказалось, что с собой захватили алкоголь, заблудились и еле вышли, когда уже начало темнеть. И думаешь, вот что за дурость? Ведь могли там упиться, заснуть и замёрзнуть.

А ещё все говорят, что я стал другим.

Мне удалось восстановить всю свою жизнь, кроме последних пары лет. Сестра утверждает, что у меня были проблемы с бизнесом, депрессия, а врачи предполагают, что из-за этого и могла появиться амнезия, своего рода защитная реакция мозга».

После того, как Марьяна закончила читать эту историю, в голове сразу же выстроились ключевые моменты: компьютерная томография головы, восстановлены события с полицией, ежедневник, защитная реакция мозга… Какая разительная перемена от ужасного «никогда» к активному поиску выхода. Мозг цеплялся за любой шанс, что не всё потеряно.

А у меня есть сестра или брат? А мама? Папа…

— Ещё есть история: «Я очнулась на лавочке в парке под утро. Сидела какое-то время в прострации, пока до меня не дошло, что я не только не понимаю, что это за место, и что я тут делаю, но и как меня зовут. С собой был рюкзак, в котором обнаружила разряженный мобильный телефон, банковские карты и паспорт с незнакомой фотографией, именем и фамилией. Вот тут-то паника и накрыла: стало ясно, что нужна помощь.

В больнице зарядили телефон, осмотрели меня; травм нет, подозрительных веществ в крови тоже не обнаружили. В телефоне нашли контакт «мама», я посмотрела на её фотографию и вспомнила, а потом и все детские годы. Мама оказалась далеко, за Уралом, а я жила в Москве, снимала квартиру с подружкой и работала в айтишной компании.

Подружку я не узнала. Мы с ней вместе уехали из нашего родного городка в Москву искать работу. После амнезии она помогала мне адаптироваться и много рассказала о нашей московской жизни. Мне поставили диагноз «психогенная амнезия», вызванная психологическим стрессом потеря памяти».

Так, стоп! Опять какая-то амнезия, которой не было в Википедии. Вот и зачем там писать что-то наполовину? Не доводите дело до конца, не беритесь! — возмутилась Марьяна.

«Скорее всего, всё из-за жёсткого дедлайна. Я пропустила все сроки сдачи проекта — можно было вылететь с работы, поэтому работала днями и ночами. Мозг просто не выдержал. Подсознание отказывалось дружить с сознанием, но подкидывало старые рефлексы: включила компьютер и на автомате набрала пароль.

Все мои воспоминания после переезда в Москву «синтетические» — это, когда их тебе рассказал кто-то другой. Они мне напоминают файлы в компьютере, разложенные по папкам. Мне рассказывают что-то, это формируется в файл и укладывается в нужную папку. Я могу мысленно открывать папки, просмотреть файлы, даже вспомнить, что в них, но пока целостной картины моей жизни в Москве, состоящей из одного единственного файла, нет.

Нравится ли мне моё прошлое? Придя в себя после амнезии, я думала о себе лучше, а на деле так сильно накосячила с работой. Сейчас стараюсь относиться к ней ответственнее и хочу быть лучше, чем была.

Подруга считает, что я изменилась после болезни, стала более задумчивой, спокойной и рассудительной. Почти все дружеские отношения удалось наладить, но какие-то из них сошли на нет. С одной стороны, хочется всё вспомнить, потому что это часть моей жизни. Там должны быть и приятные, и не очень приятные моменты, интересные, романтичные, поучительные, забавные, хочется уже вернуть этот период одним файлом, а не кучей разрозненных, но с другой стороны — нет воспоминаний, где мне было плохо или больно. Я не оглядываюсь назад, а иду вперёд».

После амнезии я думала о себе лучше…

Нет воспоминаний, где мне было плохо или больно. Я не оглядываюсь назад, а иду вперёд…

Либо «синтетическая» память, либо ничего.

Какой интересный выбор! А ведь уже возникло согласие на синтетическую память при наличии альтернативы «ничего».

— Ну, ты как? — спросила соседка.

— Нормально. Хочу отдохнуть.

Просто отвернуться, повернуться на бок, закрыть глаза и забыть…

— Точно всё нормально?

— Точно…

— Только не спи! Скоро обед, проспишь!

Закрыть глаза и всё забыть… Забыть, что всё забыто, чтобы погасить пульсирующий страх: «А если я тоже никогда? Никогда не вспомню?!»

* * *

Серая стена… Серый потолок… За окном сумерки.

— Стой! Вернее, лежи! Вообще ничего не делай, закрой глаза и слушай. А я буду говорить: Августа, Авдотья, Аврора, Агата…

— Что это?

— Полный список женских имён. Не перебивай, дослушай до конца: Агапия, Агафья…

Ну, человек старается, почему бы пару минут не подождать…

–… Ярина, Ярослава. Всё! Имена закончились. И… ничего?

— Ничего.

— Странно. Хотя нет, ничего странного. В той истории имя резко прозвучало, когда окрикнули другого, эффект неожиданности сработал, а тут монотонный бубнёж… Точно! Я буду резко имена называть!

— Сейчас?

— Сейчас смысла нет, потом. Пока ты спала, я кучу историй в интернете откопала. Вот одна: в Канаде в больницу обратился парень лет двадцати, неизвестные напали на него на улице и сломали ему нос. Он не знал, кто он и как его зовут, его прозвали «Мистер Никто». Врачи поставили диагноз «посттравматическая глобальная амнезия». После больницы он попал в приют для бездомных, несколько раз менял имена, последним было Сивальд Скейд. Его проверяли и по фотографии по всем базам, и по отпечаткам пальцев — результата не было. Потом он встретился с юристом для оформления гражданства, подсуетился и женился на дочери юриста, а спустя время признался, что вся история с амнезией была выдумкой. Он был выходцем из бедной румынской семьи и устроил это «представление», чтобы получить гражданство в Канаде.

— Хм, поэтому в одной из историй на полиграфе проверяли? Почему меня не проверяют?

— Слушай! — воскликнула Марьяна. — Ты знаешь, что такое «полиграф»! Потому что в той истории он назывался «детектор лжи», то есть это ты сейчас только для вида так тупишь, а на самом деле с мозгами-то у тебя всё нормально!

— Хотелось бы верить…

— И хорошая идея проверить твою фотографию в интернете.

— Это как?

— Просто! Замри, сфотографировала, а теперь говорим гуглу найти похожие фотографии… М-да, здесь тупик. Ну ладно! Не сдаёмся. Так, что у нас остаётся? «Жди меня», гипноз, а ещё в холле есть пианино, можно раздобыть гитару и пойдём узнавать про твои вещи, — затараторила Марьяна, и сложно было понять, где просто болтовня, а где реальная команда к действию.

— У меня же постельный режим…

— Ты весь день спала! Тебя же не в космос вне графика отправляют, а просто предлагается спокойная прогулка на свежем воздухе, что тоже полезно.

В животе возникло неприятное ощущение, а следом раздалось урчание.

— Блин, ты голодная! Говорила же — не засыпай! Мало того, что обед проспала, ещё и ужин. Тут он рано, в шесть часов. Вот тебе банан, ешь давай. Давай-давай, для мозгов полезно. А в коридоре в холодильнике у меня йогурт и кефир. Что будешь?

— Не знаю…

— Пойдём, на месте разберёмся.

Из стоящего в холле холодильника Марьяна достала какую-то пластиковую бутылку:

— На, пей! Нет, стой! Садись сюда за пианино. Руки клади на клавиши. Ну, проведи в одну сторону, потом — в другую… Ну, как? Ничего? Ладно! Пошли дальше.

На первом этаже она подёргала закрытую дверь с надписью «Гардероб» и махнула охраннику: «Мы на улицу прогуляться».

Кругом, в насыщенной изумрудной листве деревьев, зелёной траве, тихом стрёкоте насекомых — стояло лето. И было так спокойно, как бывает летними вечерами. На паузу была поставлена больничная суета с её круговертью. Если бы не обстоятельства личной жизни, можно было бы и насладиться этим моментом.

Марьяна огляделась:

— Вон за углом две девчонки. Я их знаю. Пошли к ним!.. Всем привет! Настя, дай сигаретку. Не, я не курю. Эксперимент надо провести: вот человек память потерял — проверяем, курила ли она когда-нибудь.

Стоявшие спиной девчонки в спортивных костюмах с дымящимися сигаретами обернулись и сначала с сомнением, а потом с интересом слушали Марьяну. И вот уже все трое давали советы:

— Держи между указательным и средним, вот так…

— В первый раз не глубоко затягивайся, вдруг и правда не курила…

И на последовавший кашель последовал тройной вердикт:

— Не курила!

— Только зря сигарету испортили.

— А вот и не зря, — возразила Марьяна. — Это как раз тот случай, когда отрицательный результат тоже результат.

И что даст информация, что курила или не курила?

— Девчонки, спасибо!

— Зови, если ещё какие эксперименты, — хихикнула одна из них.

— Давай прогуляемся, не в палату же идти киснуть. А ты пока можешь йогурт выпить.

И не хотелось с ней никуда идти, но Марьяна вдруг замолчала… За больницей оказался даже не парк, а целый лес из устремившихся в небо высоких сосен. Здесь оказалось так тихо, и тревожный, бивший по вискам вопрос: «Кто я?», постепенно уступил место… не безразличию, нет. Спокойствию…

День 3. Четверг

Белые стены, белый потолок…

Кто я? Я Никто, как тот Мистер Никто из Марьяниной истории. А я даже не мистер, я просто Никто.

— Маша? — вдруг раздалось рядом. То была Марьяна.

— Что за Маша?

— Выходит, что не Маша… — разочарованно протянула Марьяна.

— А-а-а, имена подбираешь? А Маша почему?

— Если опять с Авдотьи и Авроры начать, можно до морковкиного заговенья перебирать, поэтому я с популярных начала.

— До морковкиного чего?

— М-м-м… Бабушка так говорила, вот и прилипло. Ну, это такая фраза, которая означает, что хрен знает, когда это событие произойдёт, потому что на деле морковкино заговенье никогда не может случиться, так как говеть — это поститься. В пост не ели мясо и рыбу, а морковь никогда не относилась к запрещённым продуктам.

— А почему морковь-то? Почему не картошка или репка?

— Ну, так как выражение народное, уже никто точно не скажет. По идее любой овощ мог быть подставлен.

Какая говорливая девица, хотя… неизвестно, что было бы без неё.

— Смотри, ещё одну интересную историю нашла, — пробормотала Марьяна, быстро двигая пальцами по экрану. — Борн, знаешь такого? А, ладно. Есть такой фильм, даже несколько, там главный герой — шпион, который потерял память. Оказывается, в девятнадцатом веке был реальный Ансель Борн, его случай диссоциативной фуги считается одним из первых задокументированных. Вот и назвали киношного героя в честь него. Короче, тот Борн был священником; однажды он отправился в другой город, представился Брауном и открыл магазинчик. Через два месяца очнулся и не понял, где находится, мало того, не помнил, что делал эти два месяца. Он вернулся домой, его изучали психологи: под гипнозом они могли общаться то с Борном, то с Брауном; ни одна личность про другую не знала.

Жаль, что у меня не эта фуга: целых две личности на выбор!

— Девочки, доброе утро! Завтрак будете? — в дверях появилась женщина в белом халате.

— МарьСтепанна, доброе утро! А что на завтрак?

— Манная каша с омлетом, чай с бутербродами.

— Ой, нет, у меня йогурт есть, — отозвалась Марьяна.

— А потеряшка будет? — спросила женщина почему-то у Марьяны.

Потеряшка…

— Будет, — уверенно кивнула Марьяна, принимая тарелку, а потом и чашку с бутербродами.

На огромном просторе манного моря плавал одинокий айсберг из омлета. Это была удивительно вкусная каша, очень жидкая, но при этом нежная, так приятно обволакивающая своим теплом, а омлет — чуть солоноватый на контрасте со сладкой кашей, плотный, отдающий какой-то синевой — был самым вкусным омлетом на свете.

— Хм, никогда не думала, что это может быть съедобно, но, глядя на тебя, стала сомневаться, — удивлённо проговорила Марьяна. — Хочешь добавку? Я сейчас.

Марьяна вернулась со второй тарелкой, а потом не спускала глаз с поглощения моря и уничтожения айсберга.

В дверях показался Генрих Львович:

— Здравствуйте-здравствуйте! Как у нас дела?

— Здравствуйте, Генрих Львович! У вас не знаю, а у меня норм, — улыбнулась ему Марьяна.

— А как дела у нашей новой пациентки?

— Меня нашли?

— Ещё нет.

— Кстати, а как называют человека, пока его имя неизвестно? — в образовавшуюся паузу сразу встряла Марьяна. — А то вон даже Марья Степановна «потеряшкой» начала называть.

— Ну, обычно в течение нескольких дней приходил ответ от полиции, а до того времени, как правило, пациент из такой-то палаты.

— А мы-то как будем? В нашей палате как минимум двое пациентов, — не унималась Марьяна.

— Марьяна, но тебя-то все знают, сложно с кем-то перепутать. А что, есть предложения? — поинтересовался доктор.

— Давно бы придумали специальное, как в американских фильмах: мужчин — Джон Доу, а женщин — Джейн Доу, — сказала Марьяна.

— Можно придумать какой-то временный вариант, — предложил доктор.

— Можно, конечно, но так неинтересно, — пробурчала Марьяна, но тут же оживилась. — А кто будет давать имя?

— Кто будет давать… — задумчиво произнёс доктор. — Есть изречение про то, что первым именем нарекают родители, а совсем другое имя даёт жизнь, но подлинное имя мы даём себе сами, и не все готовы признаться в подлинном имени даже себе.

— О, доктор, да вы философ!

— Ну, допустим не я, а…

— Юлька!

— Какая Юлька?

— Назовём Юлькой. Вместо Джейн Доу, а то Марья Степановна не поймёт.

— Да, почему Юлька-то? — удивился Генрих Львович.

— На мою одноклассницу Юльку похожа.

— А-а-а, ну если на одноклассницу, — протянул доктор.

— Так, и ещё один вопрос: какой вид амнезии у нас имеет место быть? — важно спросила Марьяна.

Генрих Львович тяжело вздохнул, присел на стул и начал свой рассказ:

— Хотя медицина достигла значительных высот в своём развитии, но память ещё до конца не изучена. Причины, по которым человек забывает, разные. Это может быть травма, например, в результате сотрясения головного мозга человек не помнит, и как она произошла, и события, предшествующие этому. Может быть избегательная амнезия — своего рода защитная реакция мозга, когда забывается всё, что связано с психотравмирующим фактором. Вообще, забвение было знакомо нашим далёким предкам, что и отражается в мифах, сказках, былинах и легендах, в которых встречаются и дурманящий мак, и цветы лотоса, и сон-трава. Самое древнее упоминание встречается в «Одиссее», а это в восьмом веке до нашей эры написано, между прочим. Если помните, Одиссей попадает в страну лотофагов, которые отведав лотосы, всё забывают. Мотивы внезапного забвения разные, например, герои на своём пути встречают разные испытания, одно из которых — забыть прошлое. Или река забвения Лета, которая отделяла мир живых и мёртвых. Испить из Леты означало забыть.

В кино и сериалах часто используется вариант с диссоциативной фугой, когда человек переезжает на новое место, полностью забывает свою прежнюю жизнь и начинает новую, а затем резко всё вспоминает. На самом деле это сложное психотическое расстройство.

— О, только сегодня вычитала про чувака по фамилии Борн, его имя потом использовали в фильме про шпиона.

— Верно, — кивнул в ответ Генрих Львович. Они вели разговор словно в палате их было двое, и не было рядом третьего, чьё состояние и было предметом их разговора. — Ретроградная амнезия…

— Забываются прошлые воспоминания, а при антероградной — новые, — быстро выпалила Марьяна.

— И опять, верно. А, может, ты дальше продолжишь? — поинтересовался Генрих Львович.

— Не, давайте лучше вас проверим, — и Марьяна сделала благодушное выражение лица под усмешку Генриха Львовича.

— Память может как улучшаться, так и ухудшаться. Например, ухудшение происходит во время алкогольной интоксикации. Посталкогольная амнезия случается, когда люди не могут вспомнить, что с ними было во время алкогольного опьянения, а патологическое опьянение — это острое психотическое расстройство, которое заканчивается сном, на фоне приёма алкоголя и не зависит от его количества. После пробуждения развивается амнезия.

— Доктор, а что вы так на алкоголь упор делаете? Нашли что-то в крови? — с прищуром спросила Марьяна.

— Кстати, в крови ничего не найдено, — и Генрих Львович поднялся с места.

— Фу-ф, а то такая подробная лекция. Так, что сейчас делать, чтобы восстановить память?

— Лечиться! И полный покой! Все назначенные лекарства, которые будет выдавать медсестра, обязательно принимать.

— А если больше лекарств? Ну, дозу увеличить?

— Больше не надо. Есть установленные дозировки, им и следовать.

— Генрих Львович, а где нашли нашу Юлию?

— Это уже личная информация, которая сообщается только пациенту.

— Да какая разница? Мне этот пациент потом всё расскажет!

Но так как никто Марьяне не собирался ничего говорить, она продолжила наступление дальше, словно ей эта информация и не была особенно нужна.

— А травмы? Ударилась головой? Да видно же, как вы голову осматриваете. А если долбануть ещё раз?

— Что? — глаза Генриха непроизвольно округлились.

— Ну, смотрите, в первый раз человек ударился и потерял память, так?

— Допустим…

— А если он опять долбанётся, тогда есть вероятность, что память вернётся? Ну, типа, минус на минус даёт плюс…

— Так, стоп! Я всё понял. Минус на минус — это в математике. С человеческой головой всё по-другому, можно добить остатки разума. Чтобы ничего подобного я больше не слышал. Марьяна, ты поняла?

— Да, ладно…

— И почему вас вчера видели на улице?

— А здесь концлагерь что ли?

— Здесь постельный режим и полный покой. Отдыхать, лечиться, восстанавливаться.

— И свежий воздух! На улице… — но потом Марьяна, очевидно, вспомнила, что за эксперимент проводился вчера, и миролюбиво добавила. — Ну ладно-ладно.

В дверь просунулась голова в белой шапочке:

— Марьяна, на физиотерапию.

— В самый неподходящий момент! — воскликнула Марьяна.

— Я уже ухожу, — успокоил её Генрих Львович и улыбнулся.

Так, подведём итоги: что обо мне известно? Не могу себя даже «я» назвать. Я что-то неоформленное, неизвестное. Женский пол — это факт. Ну, можно проверить себя на опознавательные знаки, или как они называются. В туалете!.. Ни татуировок, ни пирсинга, ни шрамов, и, что интересно, я знаю эти слова и их обозначение. А вот мелкие шрамики на правой коленке есть. И дырки в ушах, но серёжек нет.

— Отправить тебя в «Жди меня»? — раздался в палате голос Марьяны. — Эй, ты здесь?

— Здесь. Отправляй, — было ей ответом из санузла.

— А доктор-то наш — философ! Река Лета, Одиссей… — бормотала Марьяна под мелькание пальцев на экранчике телефона.

В дверь палаты постучали.

— Войдите, — важно ответила Марьяна.

— Добрый день, оперуполномоченный Скворцов, — в проёме двери стоял высокий парень с русыми волосами и голубыми глазами. На нём были джинсы и белая футболка. Он чуть улыбнулся, обнажая ямочку на щеке. — Кто тут с потерей памяти?

— А вот к Юльке, — быстро отреагировала Марьяна.

— Память вернулась?

— Нет-нет, это мы просто придумали имя… чтобы как-то обращаться.

— А-а-а, жаль. Почему Юлька?

— Да, что ж это такое? — деланно возмутилась Марьяна. — Потому что на Юльку похожа.

— Хорошо, — осторожно проговорил Скворцов, пытаясь понять, кто здесь на деле не дружит с головой, и поинтересовался. — Где мы можем пообщаться?

— Здесь и общайтесь. Я в курсе всего!

— Не положено, пойду у персонала спрошу.

— Да стойте, я выйду, — разочарованно протянула Марьяна. — Только напрасно это, я потом всё узнаю.

— Собственно, я должен снять показания, но, как понимаю, фиксировать нечего: вы ничего не вспомнили?

В ответ ему были только отрицательные покачивания головой.

— А что говорят врачи?

— Ничего… Никаких прогнозов… Лечиться и покой.

— Ясно, — вздохнул Скворцов. — А давайте я хотя бы вашу фотографию сделаю. У нас есть от врачей, но там вы с закрытыми глазами ещё без сознания. Вот так, хорошо.

— А где меня нашли?

— Так, — он расстегнул папку и зачитал, — пять дней назад в субботу в шестнадцать часов тридцать пять минут вас обнаружил на обочине дороги водитель проезжавшей мимо машины. Предположительно вас сбила брошенная рядом машина, водитель которой скрылся с места аварии.

— А чья машина?

— Арендованная. Кто был за рулём мы пока не знаем, но обязательно узнаем. Ждём ответ.

— Что дальше?

— Сейчас сниму у вас отпечатки пальцев, пробьём по ним. Ну, и ждём ответа по машине и разбираемся с ДТП.

— ДТП?

— Дорожно-транспортное происшествие.

— А много у вас… таких случаев?

— С потерей памяти? У меня лично первый. В отделении были, конечно… Находят либо по базам, либо объявляются родственники. Не переживайте, и вас найдём, а пока на сканер по одному пальцу прислоняйте, чуть из стороны в сторону, загорелся зелёный, значит, отпечаток снят. Следующий палец… Вот так, закончили. Если больше нет вопросов, разрешите откланяться. И да, поправляйтесь!

— Спасибо.

Как только Скворцов вышел, пулей влетела Марьяна.

— Ну, что? Как?

— Ничего… Нет ничего…

— А нашли-то тебя как, спрашивала?

— На обочине дороги, рядом брошенная машина, она сбила, водитель скрылся…

— Ух ты! Так это хоть какая-то зацепка! И что по машине?

— Она арендованная, ищут.

— Ну вот! Узнают имя водителя!

— Ну, найдут его, а он может и не знать моё имя…

— А вещи твои: сумка, документы?

— Не спросила…

— Смотри, в больницу без них доставили, но могли найти и потом, когда аварию оформляли. Хотя… у Скворцова они бы уже были, — задумчиво произнесла Марьяна.

— Всё! Хочу спать.

— Не-не, стой! Сейчас обед будет, потом — тихий час, тогда и поспишь.

— Хочу отдохнуть, — не сколько хотелось спать, сколько свернуться в клубок и осмыслить сказанное этим оперуполномоченным. Если никогда не найдут, то и на синтетическую память нельзя будет рассчитывать. То, что раньше казалось не таким уж привлекательным после того, как стало менее достижимым, вдруг стало таким желанным.

— Ну, ладно, — разочарованно протянула Марьяна. — Отдыхай. Да, а в «Жди меня» отправлять?

— Отправляй.

— А в гардероб пойдём? А то опять закроется.

— Можешь сама сходить.

— Ну, окей…

Вошла неизвестная женщина в белой одежде, держа карту больного, со стопкой которых раньше приходил врач.

— Кто тут с потерей памяти? — спросила она.

— Она, — быстро среагировала Марьяна, словно её соседка имела не только проблемы с памятью, но и со слухом и речью.

— Пройдёмте со мной на МРТ.

Женщина провела на другой этаж, показала куда ложиться, рассказала, что будет шумно, поэтому надо надеть наушники, не двигаться, взять пульт; и объяснила: если будет дискомфортно — нажать кнопку.

А вдруг в голове что-то найдут, это починят, и память вернётся?

Мозги отключились на ритмичные звуки МРТ-сканера. Когда кушетка выехала обратно, появились сомнения: а вдруг ничего не найдут, что можно будет вылечить и вернуть память?!

— Результаты будут у лечащего врача. Вас проводить?

— Нет… дойду.

То есть даже на этаж спуститься не доверяют…

Марьяна сидела в наушниках, уткнувшись в телефон.

— Как прошло? — спросила она.

— Нормально…

— Прикинь, а я в гардероб-то сходила узнать о твоей одежде, а её твой Скворцов забрал! Мог бы предупредить, вдруг, чего недосчитаемся. И вообще, что за человек? А вдруг, ты бы увидела её и что-то вспомнила?

Эта мысль раньше почему-то не приходила в голову.

Марьяна, не дождавшись хоть какой-то реакции, снова уткнулась в телефон, а минут через десять недовольно цыкнула:

— Блин! Наушники разрядились. Не будешь против, если я свою аудиокнигу «вслух» послушаю?

— Слушай…

Появившееся вначале лёгкое раздражение сменилось интересом: звук был едва различим, но, если закрыть глаза, то становился громче. Сказать Марьяне, чтобы прибавила звук, было неудобно. Для этого надо было переступить через что-то внутри, что было глухой стеной.

В льющейся по воздуху истории какие-то люди что-то хотели, куда-то стремились, пытались найти отгадку и выпутаться из скверной истории. Звуки складывались в слова, слова превращались в действия, и вот уже мимо проезжала девушка на шикарной машине шефа, которую она взяла без спроса. Шеф попросил её, свою подчинённую, перегнать машину из аэропорта на стоянку, а девушке захотелось покататься на машине в последовавшие выходные дни, пока она не обнаружила в багажнике труп человека. Было не сколько интересно, как героиня выпутается из истории, а то, как слова превращались в предметы: машина, дорога, багажник — всё становилось осязаемым. Постепенно пустота заполнялась предметами, вкусами, звуками…

И вроде сочувствуешь главной героине, но что-то мешало в полной мере переживать за неё. Это было сродни тому, как безногому слушать причитания другого, что у него не было обуви. Так и тут, подспудно повисла в воздухе… зависть. Главная героиня могла участвовать в приключениях, спасать себя потому, что у неё было главное — ПАМЯТЬ! Она знала, кто она!

— Обед! Девчата, будете есть!

— Конечно, МарьСтепанна! Некоторые и две порции согласны! — улыбнулась Марьяна. — Будет добавка-то?

— Будет, а чего не быть-то! Тут не женское отделение, а сплошь какие-то сухофрукты подобрались, то суп не будут, то второе им не второе. Рассольник сегодня и макароны с курицей. Всё накладывать?

— Всё! — бойко отозвалась Марьяна, принимая тарелки.

— Я дальше по коридору пойду, на обратном пути зайду добавки накладу.

— Спасибо!

Суп, называемый рассольником, сильно отличался от манной каши: он был вкусный и другой. Это единственное определение, которое приходило на ум. Неизвестно были ли рассольники в прошлой жизни, но в этой он стал первым супом. И возникла неразрешимая проблема: как есть курицу, так как она была одним куском?

— Ой, а я просто рукой беру! Мы же руки помыли. Обожаю ножки, прям рукой держу и откусываю, вот так, — и Марьяна аппетитно вонзила зубы в куриную ножку.

После обеда стало клонить в сон, но очень хотелось узнать продолжение истории. Марьяна включила аудиокнижку погромче — не нужно было замирать и додумывать пока хрупкий воссоздаваемый мир. Оказалось, шеф подставил главную героиню, попросив отвезти машину на стоянку. Он убил любовника своей жены, а главная героиня должна была стать подозреваемой, но вместо того, чтобы поставить машину на стоянку, она решила покататься на ней, ага, с трупом в багажнике.

* * *

— Наташа!

— Ничего…

— Слушай, а ты прям чётко следуешь предписаниям Генриха: лечение и полный покой! Глядишь, такими темпами восстановишься, и всё сама вспомнишь. Я тут нарыла интересную информацию — есть такие волонтёры, которые занимаются поисками пропавших людей; на самом деле таких организаций много: в каждом регионе что-то своё создаётся, но самая известная — «Лиза Алерт». Я им про тебя тоже отправила. Пока ты дрыхла, я прочитала историю «Лизы Алерт», даже фильм посмотрела. Слушай:

«Лиза жила с родителями подмосковном городе Орехово-Зуево. Тридцатого сентября две тысячи десятого года Лиза со своей тётей и двумя собаками ушли гулять в лес и заблудились. Родители Лизы обратились в полицию; их начали искать, но без особого рвения, так как подозревали родителей в пропаже. Тогда коллега Лизиного папы разместила объявление в интернете с призывом о помощи. В Орехово-Зуево стали приезжать добровольцы, никто толком не знал, что надо делать: добровольцы били во все колокола, просили СМИ помочь, рассказать о поисках. В третьи выходные сентября, в день города Орехово-Зуево, с поиска отозвали всю полицию. Добровольцы, которые на тот момент ещё не умели прочёсывать лес, руководствуясь только желанием найти и спасти, действовали по наитию. Нашли следы в лесу, похожие на следы пропавших, призвали кинологов и усиленный наряд полиции. Тело Маши, Лизиной тёти, обнаружили в буреломе почти без одежды — оказалось, она отдала её ребёнку, чтобы как-то согреть. Полиция выгнала добровольцев из леса на весь день, пока работали кинологи. В это время десятки волонтёров звонили знакомым, умоляя помочь, все понимали, что у ребёнка последний шанс. Кинологи в лесу ничего не нашли. В ночь на двадцать третье сентября, скупив фонари во всей округе, люди огромной цепочкой снова зашли в тот самый лес и продолжили поиски. На утро Лизу нашли. Погибшей. А рядом лежала собака, которая пыталась спасти девочку до последней минуты её жизни…»

Показалось или нет, что бодрый голосок Марьяны чуть дрогнул?

— Короче, потом, эти самые добровольцы создадут поисковый отряд и назовут в честь девочки, которую не успели спасти. Алерт — название международной системы оповещения AMBER Alert. Лизе было всего пять лет…

У «Лизы Алерт» есть и обратный поиск, когда не людей ищут, а когда находят человека, потерявшего память, и пытаются установить его личность. Они сняли документальный сериал о своих поисках, я посмотрела первый фильм о том, как всё начиналось. Хочешь продолжим вместе?

— Ну-у-у, давай…

— С ноута будет удобнее. Смотреть необязательно, тебе же нельзя, достаточно слушать. Каждая из серий самостоятельная, можно в любом порядке смотреть, называется «Вернувшиеся», если потом захочешь досмотреть.

Верным оказалось то, что достаточно было слушать: фильм был построен в форме рассказа о том, как человек пропал, и как его искали. В серии речь шла о молодой девушке. Представители «Лизы Алерт» рассказывали, что чем раньше будет объявлен поиск, тем эффективнее будет результат. Обращение в первые часы после пропажи повышает шанс найти человека живым до девяноста процентов, далее эта цифра неуклонно падает. Маленького ребёнка важно найти как можно раньше, с подростками же, которые могут уйти по своей воле, нужно действовать осторожнее, чтобы не спугнуть и не спровоцировать на бегство ещё дальше. Они часто выбрасывают сим-карту или даже сам телефон, чтобы их не отследили. Подростки могут покинуть дом из-за навалившихся проблем, они не понимают, что с ними происходит, и у них может сложиться впечатление, что если они физически уйдут из дома, то уйдут и от проблем, а толчком к тому может стать какая-то мелочь. Примерно тридцать процентов детей после скитаний ищут возможность, чтобы их вернули. Так случилось и с героиней серии: она на попутках добралась до Санкт-Петербурга, но через две недели заскучала по дому, где сходили с ума её мама и бабушка.

Конец ознакомительного фрагмента.