Записки композитора на шпагате. Секреты из жизни типичных творческих

Евгения Евпак

Лучшая биография композитора – это биография, воссозданная читателями из подборки его/её собственных литературных опусов. Задача книги – в некоторой степени приоткрыть творческий мир композитора Евгении Евпак. Все совпадения случайны, автор просит читателей не додумывать неназванные имена.

Письмо Соавтору и со-творцу

Привет, мой дорогой!

Прочла почти все твои рассказы и даже стихи на одноимённом ресурсе. Поначалу хотелось написать много рецензий, прокомментировать каждое твоё произведение, но в нашей переписке ты сам сказал мне о том, что мне следует больше отдыхать и «не отвлекаться […]». Но я увлеклась. Несомненно, ты пишешь очень образно и увлекательно. Поэтому моя реакция вполне логична и объяснима. По крайней мере, в системе координат женской логики. Обдумав несколько раз мысль про «не отвлечение», решила не отвлекать тебя, и поэтому оставляю свой эпистолярный опус максимально безымянным, в надежде, что просто выговорюсь/выпишусь здесь, а ты так никогда этого и не прочтёшь (тогда зачем пишу? Скорее, для самоуспокоения и в попытке выплеснуть ту энергию, которая может вдальнейшем при неправильном моём с нею обращении изменить направление нашего со-творчества, чего уж точно не хочется, ибо наш творческий союз прекрасен!).

У тебя была божественной красоты и наивысшей степени откровенности серия писем об односторонней любви к даме сердца. Читала их, и вспоминала истории из своей жизни. Как сняла и выпустила документальную комедию с нулевым бюджетом о своей любви к одному преуспевающему молодому российскому учёному, которого люблю уже семь лет; как сейчас, спустя этих семь лет, «закрывая гештальт» с учёным, с твоей подачи услышала слова о «зеркальных отражениях» и определила тебя как своего духовного близнеца. И всё это на фоне совершенного осознания, что любимого учёного мне ни в коем случае нельзя отвлекать от его единственной возлюбленной Науки, а тебя ни за что нельзя опускать на уровень бытовых взаимоотношений мужчины и женщины, ибо это всё уже и так многократно было и есть в твоей жизни. А в нашем взаимодействии, которое хочется продолжать и не прекращать, я вижу себя в роли вечно юной девочки, играющей (нет, не на лютне! а скорее на волшебных клавишах, что и стараюсь делать), тебя же (в отличие от твоего лирического героя, который, усомнившись в уместности домработниц почтенного возраста и инфантильных дев, не способных совмещать быт с высокими искусствами) хочу видеть всегда в роли активного Творца, воплощающего свои истории в причудливые сюжеты спектаклей, мюзиклов, клипов, кино. Да, кино! Очень хочу вместе с тобой делать детское кино! Да так, чтобы мы всегда радовались результатам такого творческого взаимодействия и делали мир вокруг нас лучше, радостнее и добрее, помогая развиваться детям и всякому, кто обратится к нам с тобой за профессиональной помощью.

Вот только сейчас я, как и твой лирический герой из той самой серии писем, общаюсь с воображаемым образом, не будучи уверенной в том, что такое общение даст какие-либо конструктивные плоды, кроме того, что возникший эффект магнетизма и сопутствующие энергии земных вибраций могут частично самопоглотиться в процессе литературного творчества (хотя очень на это надеюсь!).

В любой истории важен конфликт. Тогда понятно, зачем она создаётся: герой проходит испытания, преодолевает препятствия, и выходит либо победителем, либо побеждённым. Но моя история здесь и сейчас с открытым концом. Я не знаю наверняка, удастся ли мне разгорающуюся влюблённость в твою харизматичную личность Творца успокоить и перевести в мирное русло рабочих отношений, или же найти какой-то компромисс, обсудив с тобой открыто в диалоге то, что начало происходить в моей душе или в моём сознании после погружения в созданный тобою мир образов. Да и как переключиться «в оффтоп», и начать занимать твоё внимание моими внутренними переживаниями и душевными волнениями? Не нужно это всё двум профессионалам! Я точно знаю, и оттого вдвое тщательнее стараюсь подбирать слова. Будет ли это открытое сочинение точкой невозврата? Не знаю. Но ты сам просил меня быть предельно честной. И, выполняя обещание, данное тебе, я предельно честна с тобой как с соавтором и с человеком, за несколько дней сумевшим завоевать безраздельно всё моё внимание.

Если бы сам Фрейд консультировал меня сейчас, он либо начал бы меня расспрашивать о моих скрытых желаниях и их первопричинах, и мы бы доковырялись с ним до моей детской влюблённости в мальчика по имени А., который был старше меня на семь лет, и на даче (наши дачи были по соседству) играл со мной и своим младшим братиком по имени К. в семью, а после уехал в Германию с родителями, успев признаться мне в любви, поцеловать меня восьмилетнюю в губы и проучить обидевшего меня одноклассника в школе, где мы вместе учились, и перед самым своим отъездом влюбиться в девочку из параллельного восьмого класса и в день собственных проводов рассказывать мне об этом своём приключении. Или почтенный Зигги мог услышать от меня душещипательную историю моего успеха в изучении английского языка через неразделённую любовь к преподавателю-практиканту, В.М., который знал моего старшего брата, был ему ровесником (старше меня на девять лет), и помогал мне десятилетней освоить тонкости поэтического перевода песни популярной в середине 90х группы Scorpions «Since You’ve Gone» / «Lonely Nights». Сейчас вот вспоминаю эти истории из детства, и прихожу к мысли о том, насколько силён эффект синестезии в освоении чего угодно! Вот, взять к примеру английский. Ну, скажи, стала бы я его с таким рвением изучать, будь условный В.М. не красавцем, и не предложи он мне интересное индивидуальное задание? Возможно, и стала бы, но по своим собственным убеждениям, которые всё равно имели бы отсылку к моим желаниям и целям. Но ведь, согласись, делать что-то в порыве страсти и по любви куда эффективнее?! Вот так у нас с тобой, творцов, и происходит отсев неинтересных проектов…

Возвращаясь к старику Фрейду — он ведь мог убедить меня во время нашей воображаемой консультации в том, что «иногда банан — это просто банан». Сделаю себе с утра смузи с бананом, манарином и имбирём, чтобы проверить гипотезу! В случае моего предполагаемого диагноза «острой повышенной влюбляемости в со-творцов» такое истолкование означало бы, что я элементарно продолжаю искать сильного мужчину, который был бы готов меня поддерживать как женщину. Но здесь логическая цепочка снова раздваивается, и, если рассматривать неудобный в контексте профессионального общения личный аспект, дальше следовал мой совершенно не тактичный вопрос о том, какой у тебя резус-фактор (мне нужен отрицательный!); а по второй логической линии мы бы определили сферы профессиональной ответственности в совместных проектах (но это мы и так можем сделать!).

И тогда, мой дорогой Творец, раз уж я зашла так далеко, и ты теперь знаешь, чего я опасаюсь, наверное, с моей стороны будет справедливым попросить тебя — успокой меня, пожалуйста. Ведь мы оба знаем, что историю личных взаимоотношений именно мне и именно с тобой поднимать и развивать никак нельзя. И тогда, сложив из всего предыдущего повествования моего (кое так сильно напоминает современную трактовку письма пушкинской Татьяны) образ уязвимой, ранимой девочки, всели в меня уверенность, что я справлюсь с этим переживанием, или давай его переживём вместе, ведь твоей житейской мудрости на десять с хвостиком лет больше, чем моей, а в совокупности с твоим креативным потенциалом так и вообще может хватить на то, чтобы «наставлять на путь истинный» тысячи таких юных и нежных дев, как я…

Пора заканчивать. На часах 04:54. Уже сегодня утром мне снова на работу. А ты, надеюсь, немного выспишься перед новым плодотворным днём.

Хочу пожелать нам с тобой продолжать вместе творить, а себе — уже вывести за скобки то, что меня стало отвлекать от продуктивного процесса со-творчества.

Безмерно и безгранично люблю тебя и верю в Нас, мой дорогой со-творец!

Искренне твоя,

композитор в шортах