Тайны малых народов. От басков до бушменов

Евгений Яровой, 2019

С каждым новым поколением народы утрачивают свою самобытность, втягиваясь в процессы мировой глобализации. Особенно трудно нациям, которые так и не создали своего государства. Находясь под угрозой ассимиляции, они тем не менее пытаются сохранить свою идентичность, язык и традиции. Малочисленный народ – всегда загадка. Баски, маори, бушмены, айны… Откуда они взялись и как живут сегодня? Об этом рассказывает книга известного ученого-археолога, доктора исторических наук, профессора Московского государственного областного университета (МГОУ) Евгения Васильевича Ярового.

Оглавление

Хваткие пришельцы в Запечорье

Зыря́не, или коми-зыряне, — коренной финно-угорский народ, проживающий в Республике Коми и некоторых других регионах России. Показательно, что коми себя считают не только зыряне, но и пермяки. И это неслучайно. Ведь слово «пермь» переводится с финского (pereдmaa) как «задняя сторона», с зырянского (perjema) — как «унаследованная земля», а с пермяцкого (рддrma) — как «украйна». Но ряд специалистов производят название народа от русских слов «зыря, зырить, вызырить», что означает «много пить». Как бы там ни было, но вопрос о происхождении слова «зыряне» до сих пор можно считать открытым.

Когда-то зыряне сами пришли в девственные леса Запечорья. Судя по преданию, в момент их переселения здесь жила чудь, которая гостеприимно приняла пришельцев. Остатки чудских слов до сих пор встречаются в языке зырян. Через определенное время к ним стали переселяться и некоторые самоедские роды, а затем и русские крестьяне. В XV–XVI вв. под давлением славяно-русской колонизации этнический массив коми сдвинулся в восточном направлении. Завершение формирования коми-зырян относится к XVII–XVIII вв., и они стали первым финно-угорским народом, перешедшим под власть Москвы.

Природная смекалка с врожденной хитрецой

Показательно, но когда-то у зырян не было не только воровства, но даже слова «вор». Их избы (керки) и кладовые никогда не замыкались. Если хозяева выходили из дома, то вместо замка клали на скобку дверей палку, означающую, что дома никого нет. И этого было достаточно, чтобы никто в него не вошел ни под каким предлогом. Если зверь был подстрелен одним охотником, а добит вторым, то по первому же требованию добычу возвращали первому стрелку. Вся добыча поступала в складчину и делилась без каких-либо споров поровну между охотниками. Ни один из них не пользовался зверем, попавшим в капкан товарища. А если же брал чужие запасы еды, оставленные в лесу, то обязательно оставлял за это часть своей добычи. Однако с посторонними зыряне всегда держались недоверчиво и были не прочь поднадуть инородца. Поэтому уже в начале ХХ в. в местных судах дела о воровстве стали обыкновенным явлением. Но у себя дома эти люди всегда были гостеприимны и доступны.

Переселившись, зыряне оседали по берегам рек и первоначально ограничивались сенокосами, рыбной ловлей и расчисткой лесов под пашни. Но, вступив в отношения с самоедами, они очень быстро поняли все выгоды оленеводства и стали обзаводиться оленями. Одновременно с ними в тундру через зырян стала проникать водка.

Журналист и писатель Василий Иванович Немирович-Данченко, старший брат знаменитого режиссера, откровенно писал об этом народе: «Зырянин на первый взгляд покажется вам и глуповатым, и дубоватым, но вы не верьте этой располагающей к доверию внешности. В конце концов он оказывается таким пройдохой, который наверное раз двадцать обернет вас кругом пальца, пока успеете вы заметить это». И действительно, смышленость и практическая хватка пришельцев нигде так хорошо не выразились, как в их отношениях с простодушными самоедами, владетелями громадных оленьих стад. При помощи водки и торговли, обманывая на каждом шагу, зыряне сделались хозяевами тундры и почти всех домашних оленей, принадлежавших ранее самоедам. Последние были вынуждены наниматься к ним батраками и сезонными работниками.

Мало того, предприимчивые зыряне стали оттеснять и торгующих по реке Печоре купцов, захватив всю торговлю в крае. Они развили у себя замшевое производство, построили по течению реки Ижмы села и даже стали появляться на крупнейших в России ярмарках, вплоть до Макарьевской. До революции многие современники отмечали, что украшения зырянских храмов отличались таким богатством, с которым не сравнилось бы убранство ни одного храма в северорусских городах.

Христианский апостол против березы

Зыряне всегда были язычниками, и принятие ими христианства связано с одним человеком — Стефаном Пермским. Будущий святитель и просветитель Перми родился около 1340 г. в городе Устюге в семье причетника Симеона. Когда его будущей матери, Марии, было еще три года, устюжский юродивый Прокопий предсказал ей рождение святого сына. Эти слова оказались пророческими. В молодости Стефан принял постриг в монастыре в Ростове, где решил обратить зырян ко Христу, составил азбуку их языка и перевел на него несколько церковных книг.

В 1379 г. будущий святитель явился в Москву к епископу Коломенскому Герасиму и получил от него благословение на миссионерскую деятельность. Когда Стефан достиг поселения зырян, его встретили крайне враждебно: его связали и окутали соломой, чтобы сжечь, но кроткий вид и бесстрашие святителя обезоружили язычников, и никто из них не посмел поджечь пленника.

Зыряне поклонялись силам природы, но особо благоговели перед громадным по толщине и высоте деревом — так называемой «прокудливой (причудливой) березой». Она росла на возвышенном месте, где приносили в жертву добытых зверей. Стефан поставил рядом с ней свою келью, а через какое-то время срубил березу и сжег. Зыряне были возмущены и вновь решили убить христианина. Однако он обратился к ним с проповедью и сумел остановить гнев язычников.

Вскоре крестившиеся зыряне сами стали рубить священные деревья и сокрушать идолов, которым еще недавно поклонялись. Однако главное испытание апостолу только предстояло. В дремучих лесах жил главный жрец зырян — Пама. Люди не только уважали, но и боялись его, так как были уверены, что оттуда он управляет Пермской землей. Узнав о появлении Стефана, Пама пришел в Усть-Вымь и стал говорить о ненужности новой веры. Чтобы показать силу язычества, он предложил проповеднику испытание огнем и водой. Однако, когда был зажжен дом и Стефан пошел к пожару, жрец отказался идти за ним, заявив, что «сгорит, как сушеная трава». Тогда народ потребовал второго испытания. Но и здесь Пама не рискнул нырнуть в ледяную прорубь и был прилюдно посрамлен. Раздосадованные зыряне потребовали его казни, но Стефан отверг это предложение. Тогда зыряне изгнали главного волхва из Пермской земли, и он ушел со своим родом за Урал в Западную Сибирь.

После этого миссия Стефана стала намного успешнее и множество местных жителей приняли христианство. В начале 1396 г. по приглашению митрополита Московского Киприана он с нехорошим предчувствием отправился в Москву. Там неожиданно заболел и 9 мая умер. Прошел даже слух, что его отравили. Но авторитет Стефана был столь велик, что по приказу Василия I — сына Дмитрия Донского — его похоронили в Кремле, в храме Спаса на Бору — фамильной усыпальнице Рюриковичей. И это сделали несмотря на то, что он был простолюдином по происхождению.

Подвижническое дело Стефана закончил митрополит Сибирский и Тобольский Филофей Лещинский. В 1713 г. он по Иртышу и Оби добрался до мест, где жили потомки зырян-пермяков, ушедших в конце ХIV столетия вслед за жрецом Памой. Два дня Филофею даже не давали пристать к берегу, но на третий день проповеди местные зыряне приняли христианство.

Охотники, рыболовы и… франты

Зыряне не ограничивались хлебопашеством, оленеводством и торговлей. Огромную роль в их жизни играли охота и рыболовство. В охоте они ловко использовали самопальные винтовки, в дуло которых едва входила пуля с горошину, чтобы не портить шкурки зверя. Вместо ружейного ложа нередко использовались простые и кое-как обтесанные поленья, а пули охотник делал сам, откусывая куски от свинцового прута зубами. Основными объектами охоты были белки, горностаи и рябчики. Их не только стреляли, но и ловили силками и ловушками. Изредка объектом охоты становился медведь, но его побаивались и не ходили на него в одиночку.

Много времени уделялось и рыбалке. Рыбу ловили как в реках, так и в озерах. Предпочитали ловить семгу, которую солили и продавали затем в Казани, Перми, Ирбите и Тобольске. Весной, после вскрытия рек, рыбу ловили ночью наметами в оврагах. Таким образом добывались сиги, хариусы, голавли, ерши, окуни и щуки. Крупные реки весной разливались и затапливали огромные пространства. Наступало самое удачное время для рыбаков, так как рыба попадала в заводи и тихие заливы. Здесь зыряне ловили ее, запирая выход неводами, заборами и другими способами. Пойманную рыбу потом вялили и продавали в громадном количестве. Рыбаки всегда работали безотходно. Русские поражались, когда видели, как проголодавшиеся зыряне с аппетитом ели живую сырую рыбу, выдавив из нее лишь кишки и соскоблив ногтем чешую.

Еще столетие назад зырянина можно было легко отличить от русского. Они носили малицы, совик и пимы. Малица — род мешка из хорошо выделанных шкур молодого оленя, шерстью внутрь, с отверстием для головы и рукавами. Поверх нее надевали ситцевую рубаху. Воротник малицы, рукава и подол украшались мехом. Зимой поверх малицы надевали совик (парка) — то же, что и малица, но шерстью наружу, с капюшоном из оленьего меха. Пимы — сапоги из оленьего меха, шерстью наружу, затейливо украшались кусочками красного сукна и различными мехами. Но в конце ХIХ в. зыряне летом носили уже совершенно русский крестьянский костюм, а кто побогаче — даже и импортное «немецкое платье». Но верхом франтовства считалось носить, несмотря на погоду (даже в жару!) зонт от дождя в комплекте с резиновыми калошами и ярким гарусным шарфом на шее. Такие щеголи у односельчан считались не только франтами, но и записными красавцами!

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я