Монах. Путь к цели

Евгений Щепетнов, 2013

Учить драконицу летать – что может быть сложнее? Особенно если ты бескрылый человек, умеющий только лишать жизни врагов. А их столько! Ткни пальцем – и угодишь во врага, умного, хитрого, умелого. Не просто избавить мир от Зла. Но надо стремиться к этому, тем более, если тебя, как ты думаешь, для того и забросили в параллельный мир. И снова идет по миру Андрей, бывший спецназовец, бывший наемный убийца, бывший монах, а теперь – учитель драконов и борец со Злом. Что ждет его в конце пути?

Глава 2

— Видишь? А ты говорил — гораздо старше. — Олра, улыбаясь, потеребила его волосы, стянутые кожаным ремешком в хвост на затылке. — А вот подстричься бы не мешало, тебе не кажется? Ну хоть подровнять. Хотя тебе и так хорошо.

— Погоди. — Андрей мягко отстранил ее руку, опрокинулся на спину, обнимая женщину, и она ойкнула, а потом свернулась в комочек, прижавшись к его боку и глядя в лицо хитрыми глазами. Олра в этот момент почему-то так напоминала Шанти, что Андрей невольно улыбнулся и погладил ее по гладкому бедру. Женщина прижалась еще теснее и замерла, сопя ему в подмышку. — Скажи, Олра, как так получилось, что ты не можешь иметь детей? — начал он осторожно, ожидая любой реакции, вплоть до скандала и ругани.

Но ничего не произошло, она лишь на мгновение прекратила сопеть, а потом спокойно, даже очень спокойно ответила:

— Ты и вправду хочешь знать? Зачем тебе это?

— Вероятно, чтобы знать… разве знания бывают лишними?

— Некоторые — да. — Она отстранилась от Андрея и села на краю кровати, держась за спинку и глядя в пустоту. — Я расскажу тебе. Только после этого захочешь ли ты иметь со мной дело?

— А это уже предоставь решать мне, ладно? — хмыкнул Андрей.

— Мне было двенадцать лет. Была очередная война с Балроном. И меня изнасиловали пятеро пьяных солдат. Я еле выжила. А еще они наградили меня дурной болезнью. После этого я стала бесплодной. Где был мой отец в этот момент? Лежал в углу, с разбитой головой. Они ворвались к нам под утро, когда не было посетителей. Отец потом долгие годы болел, и его мучили припадки, поэтому он три года назад и скончался. Последние несколько лет я сама вела все дела, без него. Ну а я… я лечилась. Избавилась от дурной болезни. Шрамы на теле и внутри зажили. Вот только в душе шрамы остались да детей я больше не могу иметь. Хотел рассказа? Ты его получил. Теперь как? Прикоснешься к такой женщине, с дурными болезнями и ранами?

— Это были солдаты Балрона? — сглотнув, спросил Андрей.

— Нет. Наши, славские. Мы потом подавали жалобу, их искали, но не нашли. Вроде как не нашли. Да и что бы это изменило? Мы с отцом снова стали бы здоровыми? Нам вернули бы отнятую радость жизни? Если бы могла, я бы нашла их и убила — мучительно, страшно. Вот, смотри. — Олра подошла к столу, достала шкатулку и вынула из нее какой-то значок. — Это принадлежало одному из них. Он обронил, когда насиловал меня. Я отбивалась, как могла, но что двенадцатилетняя девчонка может сделать против здоровенного бугая? Я только помню тяжелый гнилостный запах из его рта и красный, с прожилками сосудов нос. От него воняло перегаром, чесноком, и из его рта капали слюни прямо мне на голую грудь… брр…

Андрей встал, подошел к женщине, обнял, прижав к себе, и взял ее руку в свою. Внезапно его прошибло чем-то вроде электрического удара, он даже вздрогнул — Андрей увидел владельца значка! Его грубое лицо с красным носом, его толстые губы и кривые желтые зубы, ощеренные, как будто он хотел укусить. Картинка исчезла, но лицо человека запечатлелось в памяти.

— Что с тобой? — обеспокоилась Олра. — Тебе плохо? Ты так вздрогнул…

— Нет, все нормально. А что с лечением, почему тебя не смогли вылечить?

— Не знаю. Болезнь вылечили. А потом оказалось — не могу зачать. Я уже всяко пробовала — думала, дело в партнерах. Но нет — во мне. Это точно. Лекари только руками разводили. И все.

— А живот иногда болит? — вскользь поинтересовался Андрей.

— Болит. А ты откуда знаешь? — удивилась она. — Побаливает, да.

— Так… чувствую. Сейчас тоже болит?

— Болит… немного… Но я к этому уже привыкла.

— А хочешь, я попробую тебя вылечить?

— Ты что, лекарь? — Женщина удивленно вскинула брови.

— Нет. Но я тоже кое-что умею. Ну так как? Хочешь иметь детей или только прикидываешься? Решай быстрее, мне некогда, пора идти!

— Издеваешься? — отшатнулась Олра. — Не ожидала от тебя!

— Перестань. Никакой издевки. Иди ко мне! — Андрей подхватил закусившую губу женщину на руки и отнес на кровать. — Расслабься. Сейчас боль пройдет!

Он погладил Олру вдоль тела, женщина расслабилась и прикрыла глаза. Андрей коснулся ее ауры возле живота, где полыхал красный комочек боли. Его прошибло потом, но он сдержался и не отдергивал руку до тех пор, пока красное свечение не исчезло. Олра протяжно вздохнула и прошептала:

— Как хорошо… ох, как хорошо… мне давно не было так хорошо! И ничего не болит… Какие у тебя ласковые руки. Наверное, самые ласковые руки на свете!

Андрей криво усмехнулся, глядя на свои огромные кисти, свободно ломающие подкову и шею противника, и продолжил лечение.

Теперь предстояло самое сложное — убрать черноту. Хорошо, что там, где была нарушена структура тела, не было костей — их пришлось бы ломать. А спайки, рубцы могут легко рассосаться, если на них воздействовать как надо. А он умел — как надо.

Чернота медленно переходила на его ауру, светящуюся ярко и сочно, растворялась в ней, и на долю секунды аура потускнела, но затем снова засияла ровным, сильным светом. Андрей задумался над тем, какой силы должна быть болезнь, чтобы его аура потухла совсем, и не влияет ли вот этот принятый на себя недуг на здоровье.

Прислушался к себе, но ничего плохого не ощутил, никаких болезненных явлений, ни уколов, ни ломоты. Как было все, так и осталось.

Наконец последние остатки черноты ушли из Олры, блаженно закрывшей глаза. Андрей еще немного понаблюдал за ее аурой и добавил над животом оранжевого цвета, нагнетая его до полной яркости. Он не знал, почему так сделал, просто послушался интуиции.

Олра протяжно застонала, и вдруг ее живот стал дергаться, а все тело свело судорогой, не проходящей несколько минут. Это был мощный оргазм, такой, какие у нее были этой ночью, а может, даже сильнее.

Через минут пять она успокоилась, широко открыла глаза и хрипловатым от возбуждения голосом сказала:

— Кто ты такой?! Ты демон! Я никогда еще не испытывала такого наслаждения, думала, сейчас умру! Я потеряла сознание? Нет? У меня перед глазами точки плавают… ох ты… у меня слов нет. Может, не пойдешь никуда, поваляемся? Ну пожалуйста! Ну хоть полчасика! Успеешь к своим друзьям, никуда они не денутся! Ну пожалей меня, останься, мне так мало радости в жизни досталось!

— Спекулянтка! — хмыкнул Андрей и решительно потянул с себя сапог…

С Олрой он расстался только через час. Она была ненасытна, как течная кошка. И только когда он решительно оторвал от себя ее руки, женщина сдалась, но пригрозила, что, если он не придет вечером, найдет его и искусает до полусмерти. На том и сошлись.

Кстати сказать, одним из аргументов заманивания было обещание взять Андрея вместе со всеми друзьями на постой, на полное обеспечение — лишь бы делал то, что сегодня ночью. В устах другой женщины это прозвучало бы вульгарно, как будто ему предлагали отрабатывать постой своим телом, но в устах Олры это звучало весело и непринужденно — на нее трудно было обижаться. Она была откровенным и чистым человеком, настолько чистым, что даже трудно представить что-то такое чистое в этом черном, злом мире.

Он зашел в мойню и только потом направился в свою комнату. Проголодавшаяся Шанти извергла на него фонтан ругани. Она шипела, будто прохудившаяся шина, и чуть не плевалась от ярости.

— Ты — мерзавец! Я подозревала, что ты мерзавец, но не до такой степени! — Шанти скакала как мяч и норовила тяпнуть партнера за ногу. — Ты там совокуплялся, как бродячий кот, а я… а я… у меня последний глоток молока был вчера! Почти месяц назад!

— Какой месяц? Ты с ума сошла? Ты же вчера вечером налопалась печенки, напилась молока так, что пузо раздулось, неужели так проголодалась?!

— Проголодалась?! Да я сейчас тебя сожру, если ты не обеспечишь мне кусок печенки и литр молока! А еще… а еще… я потом придумаю. Пошли скорее! — Шанти, задрав хвост трубой, бросилась в коридор.

Ну что же, она заслужила право на раздражение — гулянки гулянками, но о тех, кого приручил, забывать нельзя. Андрей, усмехаясь, направился следом.

В зале было тихо. Следы вечернего безумства убраны, а из столиков занято только два — за одним сидят вчерашние купцы, а за другим… за другим Шанти, с урчанием пожирающая свежую печенку. Устроившаяся рядом Олра с улыбкой поглядывала на «кошечку», поглощающую угощение, как мусороуборочная машина.

— Привет! Давно не виделись! — поприветствовала она любовника. — Сейчас принесут пироги. Они сегодня удались. Эй-эй, не лезь за деньгами, в самом деле! Я, наверное, себе могу позволить угощать тех, кого хочу. Надеюсь, ты не задушен предрассудками насчет того, что мужчине не пристало принимать подарки от женщин? Ну и славно. Ешь скорее. Мадра, принеси еще яблочного сока. С утра пить пиво совсем не аристократично, не правда ли, мой дорогой? — обратилась она к Андрею.

Тот фыркнул, а Мадра, вытаращив глаза, побежала исполнять заказ и обсуждать важную новость с товарками: «Хозяйка нашла себе нового мужика! Да такого красивого! Вот же везет!» — «Будет у тебя гостиница — тебе тоже так повезет».

— Ты найдешь купеческий квартал? Может, тебя проводить? — озабоченно спросила Олра, поводя хитрыми глазами.

— Не сбегу я, — ухмыльнулся Андрей. — Клянусь, что обязательно вернусь сегодня вечером. Если надо, конечно.

— Ну вот зачем так сказал? — возмущенно фыркнула Олра. — Надо, конечно. А! Ты должен был услышать длинную тираду о том, что я не могу без тебя жить, и что ты обязательно должен оказаться со мной в постели, и лучшего, чем ты, любовника у меня не было? Ну считай, ты услышал. Кстати, забыла спросить: а что с лечением? У тебя получилось?

— Ты чувствуешь, чтобы что-то болело? И вообще, прислушайся к организму — как он себя ощущает? То-то же… я думаю, что у тебя теперь все в порядке. Но не обольщайся — пройдет какое-то время, прежде чем ты убедишься в том, что все получилось как надо. Не жди молниеносного результата.

— Я разве дала основания считать меня дурой? — вздохнула женщина. — Знаю, все знаю. Буду ждать. Ох, как я буду ждать! А ты постарайся… пока не уехал, ладно? Пожалуйста… Что касается купеческого квартала — я имела в виду, не послать ли с тобой проводника? Сейчас кликну кухонного парнишку, и пусть тебя проводит. Он рад будет поотлынивать от дела. А мне надо заняться приемом товара, сейчас должны вино привезти, мясо, зелень, муку… да много чего. Не уследишь — эти идиоты мясные туши на мешки с мукой взгромоздят, а зелень бросят под ноги и будут топтаться. Народ у нас совершенно бестолковый и безответственный.

— Думаешь, только у вас? — рассмеялся Андрей. — Это во всех мирах… хм… во всех городах такой. Меня всегда раздражало то, что человек дает обещание и не выполняет его. Или договаривается о встрече и опаздывает на полчаса, а то и больше. Ну почему я должен ждать этого придурка? Почему он не ценит мое время и так ценит свое?

— С такими убеждениями трудно жить, — грустно улыбнулась Олра. — Я сама такая. Иногда просто хочется взять палку и побить этих паразитов. Вам, мужикам, легче — взял да и отлупил негодяев. А нам сложнее, приходится быть изощренными интриганками, воздействуя кнутом и пряником, уговаривая, взывая к совести… и проигрывая. В некоторых случаях все-таки надо прибегать к силе.

— Есть такое выражение: добро должно быть с кулаками, — усмехнулся Андрей, засовывая в рот последний кусок пирога, запивая его соком и нацеливаясь встать с места. — Ну все, нам пора. Пошли, моя ласковая подруга!

Он поднял Шанти, посадил на левое плечо, где она с удовольствием и устроилась. Олра поцеловала его в щеку, чем вызвала бурный всплеск эмоций кухонного персонала, выглядывающего в окошко раздачи.

Андрей вышел на улицу, направляясь к центру города. Через минуту его нагнал пацаненок лет четырнадцати, вертлявый и шустрый, как большинство городских пострелят, и сообщил, что хозяйка отправила его показать, где находится купеческий квартал. И что лучше идти туда не через центр, а вот по этой боковой улице, потому что она кривая и выведет на другую улицу, которая поведет к… В общем, лучше нанять извозчика, и тот за пару серебреников довезет куда надо, и не нужно будет сбивать ноги. А он, если господин не против, побежит по своим делам — он же не может оставить трактир на такое долгое время без надлежащего присмотра?

Андрей шибко сомневался, что мальчуган тут же побежит в трактир таскать воду и чистить овощи, — скорее всего, сдернет к своим уличным друзьям и займется чем-нибудь поинтереснее, но его идея по поводу извозчика была совершенно верной. Тем более что один из представителей местного племени таксистов обнаружился на перекрестке, уныло стоящим на «пятаке» в ожидании выгодного клиента.

Бросив обрадовавшемуся мальчишке медяк, Андрей подошел к пролетке и растолкал ошеломленного «водилу», уснувшего в своем «рено».

— Что?! А?! Как?! Да-да! В лучшем виде! Поехали! И-э-эх!

Ехать до купеческого квартала оказалось довольно далеко — с полчаса пролетка петляла по кривым улочкам, громыхая окованными железом колесами и с трудом разъезжаясь со встречными телегами и конкурентами «таксера» — с одним он даже крепко поругался, проскакивая мимо и норовя врезать по тому кнутом. Как понял из их перепалки Андрей, второй «таксер» был нарушителем конвенции и забрал клиента вне очереди, из-под носа первого. За что его ожидала кара при первой же их встрече. Сейчас просто некогда, так как он везет господина. Но вот потом…

Что будет потом, Андрей не узнал, потому что второй извозчик ускользнул, нахлестывая бодрую лошадку, а через минуту они уже въехали в квартал, состоящий из добротных домов, являющихся в основном лавками для продажи товара. Андрей расплатился и, выйдя из пролетки, оказался посреди незнакомого города, не зная, куда идти и с чего начать поиски.

В конце концов он зашел в первую попавшуюся лавку, над которой висел на цепях металлический сапог, поскрипывающий на легком утреннем ветерке.

— Приветствую, господин! — встретил его улыбкой пожилой человек, сидящий в углу комнаты, заставленной полками с сапогами и башмаками различных видов и расцветок. — Вам подобрать что-то достойное вашей мужественной внешности? Такому красавцу не пристало ходить в простых, стоптанных сапогах!

— Нет, благодарю, — улыбнулся Андрей. — Я бы хотел кое-что спросить. Вы случайно не знаете тут дом, где живут мужчина по имени Федор, его жена Алена и девочка Настя? Они не так давно прибыли в город, а я друг их семьи. Хотелось бы навестить, а как найти — не знаю.

— Хм… жаль, конечно, что вы не покупатель… но что поделаешь. Может, и на нашей улице когда-нибудь перевернется телега с золотыми. В общем, так: слышать про вашего друга я не слышал — видимо, он недавно сюда прибыл, но спрашивать нужно Симона. Симон — агент по недвижимости. Ваш друг обязательно или снял жилье, или купил. А все сделки или проходят через Симона, или он знает, кто и что купил-продал. И не только — его связи простираются очень, очень далеко, и знает он многое, если не все. Только должен предупредить: он человек… хм… любящий деньги, скажем так, и за просто так ничего рассказывать не будет. А найти его можно, если пройти вот по этой улице два квартала, там будет серый дом в два этажа, с вывеской «С». Его легко узнать, не ошибетесь. На двери звонок, дерните три раза подряд — так обычно звонят местные, что приходят насчет покупки недвижимости. Он, даже если в сортире сидит, сразу выбежит, даже не подтерев зада, — ну как же, деньги могут уйти! Удачи вам в поисках.

— Благодарю. Я вам что-то должен за информацию?

— Да перестаньте! Я же не Симон! — Старик весело фыркнул и снова уселся в свое кресло, положив ноги на табуретку. — Лучше, как надумаете купить башмаки или сапоги, придите ко мне. Я вам хорошую скидку сделаю за то, что вы приятный, уважительный человек.

— Взаимно. Обязательно, как буду менять обувь, приду к вам. Обещаю! — Андрей улыбнулся и вышел из лавки. В последнее время ему почему-то везло на хороших людей, и он даже слегка обеспокоился — как бы не исчерпать лимит.

Но нет, Симон сразу восстановил баланс, так как оказалось, что это совершеннейшая гнида, мечтающая лишь о том, чтобы клиент пришел, отдал деньги и… ушел. Все. До следующего раза — чтобы повторить пройденное.

Маленький человечек с кудрявой головой и торчащими из носа толстыми черными волосами, он напомнил Андрею одного знакомого адвоката, выжигу и аферюгу. Тот защищал бандитов и прочих подозрительных типов — главное, чтобы у них были деньги. Андрей столкнулся с ним на заре своей деятельности, когда еще числился в рядах Вооруженных сил, но уже не очень чтобы так — числился, но выполнял задания, совсем несовместимые с честью военного. За это ему уже платили деньги.

Однажды он вляпался в непонятку, попав в милицию со стволом на руках, и занимался им вот этот самый адвокат, в считаные дни вытащивший его из застенков.

В порыве откровенности адвокат пояснил Андрею, когда отвозил его на своем «бентли» из СИЗО, что главная работа адвоката — это не витийствовать на суде, забыть надо всяких там Плевако и Ария. Главное — наладить контакты. Чтобы знать, кому сколько дать. Берут все. Не берут только мертвые. А если попадешься на взятке, молчать и никого не сдавать — ни судей, ни прокурорских, ни ментов. И тогда ты и на зоне будешь жить как человек, и выйдешь раньше, и бабла при посадке не лишишься, и можешь снова быстро заняться той же деятельностью.

Адвокат был слегка пьян — он любил хорошие, дорогие вина. Вел машину водитель. Почему он разоткровенничался перед незнакомым клиентом? Да кто знает — может, хотел произвести впечатление из тщеславия. Да и почему нет? Он же ничего нового не сказал, это и так известно каждому.

— Информация будет стоить пять золотых! — сразу безапелляционно заявил Симон. — Или ищите другого информатора! Мало ли зачем вы их ищете — может, грохнуть хотите? А я потом проблем получу. Пять. Все.

— И если вы знаете, что я хочу их убить, все равно дадите мне информацию? — спросил Андрей, чувствуя дрожь в руках от желания свернуть шею дерьмецу.

— А что вы так возбудились? — усмехнулся Симон. — Если хотите их убить — ваши проблемы. Не я же их убиваю. Все стоит денег. И вот эта информация стоит пять золотых. И я вам дам адрес. И я гарантирую, что те, кого вы ищете, находятся по этому адресу. По крайней мере, последние несколько дней они были там. Без меня вы будете искать их долго. Найдете, да. Потратите время, деньги, силы и найдете. Или же пять золотых — и скоро вы обнимаете, или убиваете, тех, кто вам нужен.

— Скажите, — поинтересовался Андрей, ласково улыбаясь Симону, — почему вы до сих пор живы? Вот я сижу и думаю: а может, ему шею свернуть?

— А невыгодно. Я всем нужен. И вам нужен. Вот понадобится вам какая-то информация или же контакт с каким-нибудь высокопоставленным негодяем — куда вы пойдете? Что будете делать? Ко мне пойдете. Зачем резать курицу, несущую золотые яйца? Смысла нет. Ну да, я негодяй. И что? Это как-то повлияет на качество информации? Я всегда держу слово, если я дал информацию — она на сто процентов точна. Зачем меня убивать?

— Сука ты, — буркнул Андрей. — Один золотой, и ни серебреником больше.

— Четыре.

— Два!

— Три, и не меньше! Последнее слово. Меньше не будет, и то только потому, что ты не собираешься их убивать. А так было бы дороже.

Через десять минут Андрей шел вниз по улице и думал о том, что все-таки с такими откровенными циниками и подлецами иметь дело легче, чем с теми, кто внешне ставит себя ангелами, а в спину шипит гадости и исподтишка строит козни. Эти ясны как божий день, а вторые — опаснее всего. Тут все просто: отдал бабла — гони товар. Честная сделка.

На перекрестке стоял давешний извозчик, который обрадовался клиенту и вмиг домчал его до нужного дома. И всего за серебреник. После долгого объяснения про трудности жизни и дороговизну овса.

Простой дом — добротный, одноэтажный, с крепкими воротами. Там ли Федор? Сколько он уже его не видал? Несколько месяцев? Уже и не упомнить, сколько он не видел друга — пока был в плену у графа, потом путешествовал к Драконьей горе, потом добирался до столицы…

Андрей решительно подошел к воротам и забарабанил в калитку. Никто не ответил, и тогда он усилил напор. Опять ноль. Неужто обманул Симон? Он уже долбил ногой, когда калитка открылась и хриплый голос грозно спросил:

— Какая сука тут ломает калитку? Вот я сейчас башку-то снесу! Там же есть веревочка — дернуть что, ума не хватает?

— Не-а… глупый я совсем, — признался Андрей. — Привет, друг. Как вы тут без меня?

— Андрюха, ты?! — Федор выскочил из калитки, принял Андрея в медвежьи объятия и поднял, сдавив так, что хрустнули кости. — Наконец-то! Я знал, что этим козлам тебя не погубить! Скорее заходи! Только у нас беда… — Он вытер глаза левой рукой, в правой же Гнатьев держал неизменную саблю.

— Что такое? Что случилось? — похолодел Андрей. — Кто-то напал, обидел вас? Исчадия?

— Нет. Чума. Тсс… а то нас тут запрут в доме, а дом спалят. Скорее заходи! — Федор втащил Андрея во двор и, оглядевшись по сторонам, не видел ли кто, запер калитку. — Не знаю, где они подцепили — вначале Алена, потом Настенка. Буквально два дня как. Они на базар ходили, возможно, подцепили от кого-то из приезжих. Тут это бывает. Смертность пятьдесят процентов. Обычно, как кто заболеет, из дома не выпускают, окна-двери забивают, только через месяц заглядывают — если выжили, значит, выжили. Нет — значит, нет. А дом сжигают. Я пока не заболел, держусь. Ухаживаю за ними. Они уже нарывами покрылись — смотреть страшно.

— Ни хрена себе… Во ты меня радуешь. Веди к ним. Они в сознании?

— Уже нет — бредят в горячке. Андрюха, спаси их, а? Ты же сможешь, Андрюх? — Федор беззвучно заплакал, и по его щекам потекли крупные, прозрачные слезы.

Всегда страшно, когда близкие тяжело болеют… а уж чума…

Андрей никогда с ней не сталкивался, на Земле эта болезнь давно была уничтожена, но раньше, в Средние века, она косила людей сотнями тысяч. Миллионами. Даже выражение такое появилось «пир во время чумы», когда люди, зная, что все равно умрут и спасения нет, пускались во все тяжкие: пили, гуляли, совокуплялись с кем попало — терять-то все равно нечего! И действительно, многие умирали в считаные часы.

Кстати сказать, земная чума отличалась от здешней: та убивала людей быстро — два-три часа, и труп. А тут — два дня, и только лихорадка, выживаемость пятьдесят процентов. У земной чумы смертность более девяноста процентов, это он знал точно. Как-то попалась статья о «черной смерти», так он с удивлением узнал, что некогда от чумы полегло более пятидесяти миллионов человек, и это при том, что населения-то было не как сейчас — миллиарды, а гораздо, гораздо меньше.

— Пошли-пошли, ничего страшного, сейчас все решим! — Андрей подтолкнул друга в сторону дома.

В комнатах пахло тленом, смертью и затхлостью, как и всегда рядом с тяжелобольным человеком.

Андрей посмотрел на Шанти и спросил:

— Может, погуляешь на улице? Во дворе? Чего ты со мной будешь болтаться — иди подыши воздухом.

— Я не против, — кротко ответила драконица, — тем более что мне надо сходить по нужде. Только дверь не закрывай, чтобы я могла войти.

— Не закрою. Федь, она просит не закрывать двери, чтобы могла потом сама войти. Оставь открытой, заодно пусть тут немного проветрится, а то запах ужасный.

— Ты разговариваешь с кошкой? И она отвечает? — вяло удивился Федор. — Впрочем, рядом с тобой ко всему можно привыкнуть. Нам в эту комнату, тут они.

Алена и Настя лежали, накрытые теплыми одеялами, и тряслись в лихорадке. Их лица были красными, а когда Андрей откинул одеяла, то увидел несколько черных, с фиолетовым оттенком нарывов — в подмышечных впадинах и на груди, животе, шее. Зрелище было отвратительным, чума — это не то зрелище, которое радует глаз. А тем более нос.

Обостренным обонянием Андрей ощутил такую вонь, что у него чуть не помутилось в голове. Андрей пошатнулся, и Федор с испугом поддержал его под руку:

— Что с тобой? С тобой все в порядке?

— Норма. Понимаешь, у меня нос стал как у собаки… я запахи чую, как охотничий пес… вот и получил заряд запахов по носу. Ничего страшного, привыкну. Дай мне стул и молчи, не мешай.

Андрей осмотрел пациенток — над ними клубились сполохи черного и красного, охватывая их буквально со всех сторон.

Начать он решил с Насти, как с более слабой. Протянув руки вперед, Андрей коснулся ауры девочки, и его пронзил удар такой боли, что он не смог удержаться и скривился. Справившись с собой, он стал всасывать черную энергию болезни. Аура светлела, красного становилась все меньше, черное серело… и через пять минут на постели лежала розовая, вполне на вид здоровая девочка. Нарывы исчезли, рассосавшись, и не оставили на ее теле даже следа. Настя спала, дыша ровно и глубоко.

Теперь настал черед Алены — тут болезнь зашла глубже, и монаху пришлось потрудиться больше. Он всосал в себя ее болезнь минут за пятнадцать, не оставив в организме женщины ни следа от страшной «черной смерти».

Федор молча стоял рядом, вцепившись в спинку стула, а когда все было закончено, обнял Андрея и уткнулся ему головой в грудь. Плечи его тряслись, и Андрей смущенно приговаривал:

— Ну чего ты, все кончилось, все хорошо, перестань! Буди их — пусть прибираются, всю эту дрянь надо сжечь в печи, а комнату залить спиртом, вымыть всю — пол, стены, потолок. И дай-ка я на тебя погляжу — с тобой-то все в порядке? Нормально. Здоров как бык. Видать, так проспиртовался, что болезнь тебя напугалась. Помоги мне, я что-то приустал…

Андрей тяжело встал и вдруг ощутил боль в животе. Он побледнел и побежал к выходу — только успел перешагнуть порог, как его вырвало пирогами, которые он недавно ел. Федор, побледнев, с ужасом смотрел на него.

— Так начинается чума! Неужто и ты заразился?! Тебя-то чем теперь лечить? Ты сам никак не можешь себя вылечить?

— Сейчас все устроим, — усмехнулся Андрей и, отойдя от опоганенного места, стал снимать с себя одежду и обувь. Потом подал импульс и быстро, в считаные секунды, перекинулся в Зверя.

Сделав несколько прыжков, он обернулся к ошеломленному Федору, никогда не видевшему его в этой ипостаси, и помахал ему лапой, отчего тот еще больше обалдел.

Неожиданно в дверях показалась Настена. Она спросонок терла кулачками глаза и, увидев Зверя, радостно пропищала:

— Собачка! Пап, какая собачка хорошая! Ты купил собачку?!

— Доча, иди в дом, иди! — Прогнав Настю, Федор махнул Андрею рукой.

Тот снова перекинулся в человека и быстро оделся. Чувствовал он себя отлично, его не тошнило, а тело было так наполнено энергией, что хотелось бегать, скакать, кричать.

Андрей подавил порыв и тут же сильно захотел есть — трансформация есть трансформация, так просто не дается. Он немного посидел на скамейке во дворе и пошел в дом, где уже полным ходом шла уборка. Алена, увидев Андрея, подбежала к нему и, обхватив за шею, поцеловала.

— Наконец-то! Как ты вовремя! Почему-то ты всегда так вовремя, если бы не ты… Не ревнуй, Федя, он мне дорог, как брат!

— Я знаю, — усмехнулся Федор. — Эй, Настенка, глянь, кто пришел!

— А-а-а! Дядя Андрей! Ура-а-а! А где собачка? Это твоя там собачка была? Куда собачку дели? Пап, собачку!

— Нет собачки. Зато есть кошечка — глянь, какая славная! — Федор кивнул на входящую в дом Шанти, и Настенка с визгом бросилась к драконице.

— Осторожнее! — всполошился Андрей. — Это очень сердитая кошечка! Она может поцарапать!

«Глупец, — сразу отреагировала Шанти, — я младенцев не трогаю! Они всяко лучше вас, взрослых, чище вас и порядочнее. Впрочем, если она будет дергать мой хвост, я ее выпорю!»

Шанти аккуратно отбила мягкой лапой руку Насти, тянущуюся к ее драгоценному хвосту, и благосклонно дала погладить себя по голове. Потом легко вспрыгнула девочке на плечо, где и устроилась, как экзотический воротник обернувшись вокруг шеи.

— Славная кошечка… — Алена восхищенно посмотрела на разлегшуюся Шанти и заторопилась: — Мужчины, идите разденьтесь! Одежду давайте сюда — я ее всю выстираю. Как бы зараза не впиталась. Вообще, я бы выехала из этого дома, не зря дома сжигают после того, как в них заболевают чумой. Нет, мы вот как сейчас сделаем: кровати — во двор! Одеяла, подушки — на кровать! Раздевайтесь! Дочка, выйди, папка с дядей Андреем тут будут голыми задами сверкать, тебе пока рано на голых мужиков смотреть. Давай-давай отсюда, я сказала! Иди покажи кошечке куколок, домик для них, поиграй с ней, а то ей скучно. Андрей, я видала голых мужиков, не сомневайся, так что можешь раздеваться. Вынесли? Ага, одежду долой! Сейчас я вам Федины штаны принесу и рубахи. Только прежде вымойтесь, сейчас корыто будет. Отмывайтесь хорошенько — это вам не что-то, это «черная смерть»! Я пока что комнату водкой ототру. Надо будет ее еще окурить — потом куплю на базаре специальные коренья, есть такие для окуривания после болезней.

Андрей натянул чистые Федоровы штаны, надел рубаху и заметил:

— Жена-то у тебя боевая стала. И куда делась та нерешительная, напуганная женщина, которую мы встретили на дороге?

— У тебя что-то с памятью, — хмыкнул Федор. — Она и тогда была бой-баба. Вспомни-ка, как она выступила против толпы односельчан и собиралась пойти в лес биться за Настену с кикиморой? То-то… а говоришь — нерешительная. Она мне вина пить не дает: я только бутылку в руки — она в драку! Знаешь, я забыл, когда уже и вина-то как следует пил. И еще — ты знаешь, она ведь беременна…

— Поздравляю! — искренне порадовался Андрей. — Значит, у вас на самом деле так все серьезно? Это здорово, я рад за вас.

— Пока не видать живота, но уже… Что касается серьезности — я и сам не думал не гадал. Это я настоял: хочу ребенка, и все тут. Она не хотела, говорит, непонятно, что впереди. Но ведь если все время ждешь и ждешь, когда заживешь спокойно, можно и не дождаться счастья, не так ли? Мне уже за сорок, и ничего за душой, кроме старого дома да сумасбродного друга, влипающего в неприятности. На старости лет встретить любовь — надеюсь, ты меня поймешь.

— Пойму… — усмехнулся Андрей, и перед его глазами почему-то встало лицо Олры. — Наверное, пойму.

— Андрей, какие у нас планы? — осторожно поинтересовался Федор, расчесывая деревянным гребешком мокрые волосы. — Ты по-прежнему собираешься в Балрон? Или решил обосноваться тут, в столице?

— Да, собираюсь. И надеюсь, что вы последуете за мной. Почему? Потому что тут оставаться опасно. Потому что за нами тянется такой вонючий хвост, что его вонь может перебить все запахи жизни вокруг нас. Потому что… в общем, ты и сам все знаешь. Дом купил или снимаешь?

— Купил, — грустно ответил Федор, поглядывая в окно. — Ты прав, конечно. Я сам все понимаю — вдруг сюда дойдет информация исчадий… Кстати, а как ты с графом разобрался? Как вырвался от него? Расскажешь?

— Расскажу. Я тебя тоже понимаю: дом, достаток, любимая женщина — и вдруг пускаться в неизведанное путешествие, в какое-то чужое государство, неизвестно как там пойдут дела. С беременной женой и маленькой приемной дочкой… Федь, я тебе одно скажу: там, где нет исчадий, какое бы оно государство ни было, все равно лучше, чем там, где они есть. Согласись, что это так. Деньги у нас есть… кстати, ты не все еще истратил? Нет?

— С ума сошел — там столько, что истратить трудно. Впрочем, если постараться — можно. Просто масштабы у нас не те. Я только на дом взял да на проживание — и то из своих. Твои все целы, я не трогал. Там еще украшений на круглую сумму, хватит на все.

— Федь, ну чего ты ерундишь? Мне деньги нужны только для того, чтобы о них не думать. Бери столько, сколько тебе надо, не стесняйся. Это проклятые деньги, и чем быстрее они уйдут, тем лучше. Твое, мое… ерунда какая.

— Ты взрослый человек, тебе тоже нужны деньги на обзаведение в этом мире, ты не обязан нас кормить-поить. Я тоже взрослый, должен обеспечивать свою семью сам, а не рассчитывать на друга, иначе это не по-мужски получается, — нахмурился Федор.

— Ну что ты за упрямый осел! По-мужски, не по-мужски, чего ерунду порешь! — рассердился Андрей. — Говорю тебе: надо денег — бери! Если так тебе будет спокойнее, потом сочтемся. Считай, в долг взял, если тебе так легче. Все, вопрос закрыт, а то мне тебя уже треснуть хочется!

— Эй, вы чего тут ругаетесь? — В комнату заглянула Алена. — Обедать пошли. Только прежде подпалите кровать с барахлом. Я там дровами обложила, бутыли с крепкой водкой рядом поставила — польете, все нормально и сгорит.

— Может, когда будем уезжать, этот дом подпалить? — предложил Андрей. — Пропади пропадом эти деньги, зато никому чумной дом не достанется. А то вселятся люди и подцепят заразу. Кстати, второй раз ею болеют? После того как переболели?

— Нет. Больше не болеют, — отрицательно мотнула головой Алена и нахмурилась. — Все-таки уезжать? Я знала, что так будет… — Она тяжело вздохнула, потом встрепенулась и добавила: — А подпаливать не надо. Я хорошо вымыла, а потом окурю все. Жалко дом. Мы тут так хорошо жили… — Она взглянула на Федора, и ее глаза затянуло поволокой, как будто она что-то вспомнила. — Ничего, еще лучше дом купим. Правда, мужики?

— Правда, — усмехнулся Андрей. — Федор, тебе не баба, а клад достался. Береги ее! Не будешь беречь — я сам на ней женюсь! Такие бабы на дороге не валяются!

— Но-но! — рассмеялся друг. — Такая самому нужна, особенно с тем, что у нее в животе!

— Ну вот, все выболтал, — покраснела Алена. — Я на третьем месяце уже, Андрей. Федор настоял…

— И правильно настоял! — заверил монах. — Нечего откладывать, надо сейчас жить. А мы постараемся, чтобы твоему будущему ребенку было где жить. Вот переберемся в Балрон, купим дом, хороший дом, лучше этого, и будете в нем жить-поживать, добра наживать.

— Все, хватит болтать, пошли за стол. Федь, сходи подожги эту заразу, а то забудем.

— Вместе сходим, — ответил за друга Андрей. — Вы с Настеной пока садитесь ешьте, а мы через пару минут придем, хорошо? А то девчонку уж голодом заморили, ребенку надо хорошо питаться, особенно после болезни.

Алена кивнула и ушла, а мужчины отправились во двор, где стояла деревянная кровать, на которой раньше лежала Алена. На этой кровати стояла вторая кровать — Настина, и на них уже было навалено барахло Федора и Андрея — штаны, куртки, сапоги. Андрей вовремя вспомнил про пояс с деньгами — чуть не отправил его к небесам с черным дымом.

Они обошли кучу, полили ее из больших стеклянных бутылей крепкой водкой, практически спиртом. Потом Федор пощелкал кресалом (Андрей так и не освоил в нужной степени это искусство — зажигать огонь с помощью таких древностей), и вскоре голубое пламя взметнулось вверх, занялись сухие дрова, облизывая языками пламени заразные матрасы, одеяла, уничтожая «черную смерть», въевшуюся во все поры одежды, белья и дерева кроватей.

Мужчины немного постояли у огня, глядя на языки пламени, как будто не в силах оторваться от зрелища, и Федор спросил:

— Ты у нас, конечно, ночуешь? Кроватей нет, но мы постелем на полу — матрасы найдем!

— Нет. Я в гостинице ночую, — слегка смущенно ответил Андрей.

— Чего это в гостинице? Зачем? Деньги тратить! Мы что, чужие тебе? Ты чего, стесняешься? Даже и не думай! Ночуешь тут! Никаких вариантов больше.

— Я обещал, что буду ночевать в гостинице, — усмехнулся Андрей.

— Кому обещал? Чего это ты обещал… Э-э-э… друг мой, неужто свершилось? Монах — и завел себе женщину? Ну-ка, ну-ка, с этого места поподробнее! Как ее звать, кто такая, где живет и чем занимается?

— Ну щас прям! — рассмеялся Андрей. — Может, тебе еще рассказать, в каких позах мы занимались любовью?

— И это можно, — невозмутимо парировал Федор. — Вдруг я что-то новое узнаю. Может, у вас там, в параллельном мире, какие-то особые выверты есть, так нам с Аленой, может, они и по ндраву придутся! Она любит все экзотичное.

— Это чего ты там про меня рассказываешь, охальник? — послышался веселый голос Алены. — Только оставишь этих мужиков одних, и тут же начинаются сплетни! Вы в конце-то концов пойдете обедать?! Я сейчас вот вас веником погоню!

— Погонит, погонит, злостная баба! — забеспокоился Федор. — Пошли за стол, там и расскажешь. Слышь, Ален, наш-то Андрей себе женщину тут уже нашел! Вот тебе и Андрей, вот тебе и скромник!

— А что, он мужик видный, почему бы и нет? Он еще как будто и помолодел с тех пор, как мы его видели. Красавчик, да и только! Смерть бабам. Если бы не ты, мой корявый, любимый муж, то… Ну пошли, пошли, щи стынут, а теплые щи — это уже извращение!

Они прошли на кухню, пересмеиваясь и подшучивая друг над другом, и сели за стол. На его краю важно сидела Шанти, которую с рук кормила Настена, громко восхищавшаяся статью и красотой кошки, отчего та млела и мурлыкала, как настоящая. Исходили ароматным паром тарелки с красным борщом, именуемым здесь то щами, то собственно борщом, стояла бутылка с вином, к которой Федор тут же радостно протянул руки с криком: «Повод есть! Есть повод — друг приехал!»

Они выпили за встречу, шумно заедая горячим борщом. Он был просто огненным, поэтому приходилось дуть на ложку, благо что ложки были деревянными и не обжигали губы.

Несколько минут они насыщались молча, потом Федор приподнял бровь и пожаловался жене:

— А ведь ускользнул от ответа! Что за женщину встретил, где, кто такая, как звать! Ален, а ведь все тихоней прикидывался. Я уж, грешным делом, стал подумывать — может, он не женщин любит…

— Тьфу на тебя! — фыркнул Андрей. — Ну женщина как женщина. Олрой звать. Хозяйка гостиницы. Очень хорошая, приятная… Но вряд ли с ней что-то серьезное получится — зачем ей я, перекати-поле, злобный, побитый жизнью мужик…

— Не знаешь ты себя, Андрей, — усмехнулась Алена, поглядывая на него исподлобья. — Многие женщины были бы готовы прожить рядом с тобой всю жизнь. В тебе есть стержень, ты не согнешься и не сломаешься. Ты настоящий мужчина, а женщины всегда к таким тянутся.

— Красотка небось, — лукаво подмигнул Федор, — и богатая притом! Может, и не поедем никуда? На кой нам этот хренов Балрон? Когда нам и тут хорошо.

— Мы уже говорили с тобой об этом, — посерьезнел Андрей. — Ты лучше скажи, что это такое? — Он полез в карман и достал завернутый в тряпочку значок, который ему показывала Олра.

— Хм… откуда это у тебя? — настороженно спросил Федор, угрюмо рассматривая значок, на котором были изображены череп со скрещенными костями и сабля. — Это знак полка императорской гвардии, в которой служат только дворяне. Паскудный, я тебе скажу, полк. Как воевать — их нет. А вот на парады да по трактирам — это самое то. Напакостят, напоганят, потом родители их выкупают. Ты-то как с ними столкнулся? Лучше от них держаться подальше — себе дороже.

— А как их можно найти?

— Ну как? В казармах императорского дворца, конечно. Только тебя туда не пустят. Ты в своем репертуаре, да? Опять? Пора фургон готовить? Ну чего ты мне моргаешь? Она все знает. Я же не могу скрывать от своей жены. Мы по жизни вместе, и она имеет право все знать. Настен, поела? Иди, доченька, уложи кошечку поспать. Иди. Мы тут взрослые разговоры разговариваем, тебе неинтересно будет. Иди, моя хорошая.

Взрослые замолчали, а Настена побежала в другую комнату, откуда вскоре послышался ее веселый голосок — она разговаривала с Шанти.

— Что они натворили, сразу говори, — нахмурился Федор. — И к чему нам готовиться?

Андрей вздохнул, пожал плечами и начал свой рассказ. Когда умолк, Алена сидела бледная, прижав ко рту платок, а Федор — туча тучей, постукивая ножом по столешнице.

— Что тебе могу сказать… — сказал он хмуро. — Да, таких тварей надо убивать, однозначно. Но как тебе подступиться к этому делу — не знаю. И тем более, что ведь, уверен, ты хочешь, чтобы она их убила, чтобы отомстила за отца и за себя? А она решится на это? А если решится, как вы с ней будете после этого выстраивать отношения? Ведь она, похоже, думает, что ты что-то вроде солдата, наемника, а не… И не проболтается ли она после этого? И где-то надо будет держать этих уродов после того, как ты их похитишь. И еще: мы рассуждаем, что будет после того, как ты их похитишь, но надо еще ведь их найти — и как ты это сделаешь? Прошло… сколько? Ей было двенадцать лет. Сейчас около тридцати. Восемнадцать лет! Им сейчас лет по сорок, если не больше, скорее всего, они уже в чинах, а может, и вышли в отставку — и где ты их найдешь? Я понимаю, что для тебя нет ничего невозможного, знаю тебя как облупленного, но мне кажется, что это и для тебя уже слишком.

— Есть у меня одна задумка. Дело в том, что я знаю, как выглядел один из них. Тот, кому, собственно, и принадлежал этот знак. У тебя найдется уголек и лист бумаги?

— Хм… сейчас поищем. Ален, найди, пожалуйста, а то я сейчас буду полчаса ползать. Ты вечно уберешь куда-то, найти не могу.

— Да куда я уберу? Всегда в одном и том же месте лежит — ты все запомнить не можешь. Вот, на тумбочке. А уголек сейчас принесу.

Алена вышла, а Федор внимательно посмотрел в лицо Андрею и негромко спросил:

— Зачем тебе это надо? Ну исчадия — ясно. Но эти-то? Они зачем? Прошло столько лет, уже все устаканилось — зачем?

— Федь, не городи ерунды. Представь, что то же самое сделали с Аленой — и что ты бы сделал?

— Честно — не знаю. — Федор задумался. — За мной теперь еще и Настена, и тот, кто сидит в животе Алены. Не знаю… Хм… а ты попался! Ален, он попался! Он сравнивает свою… как ее? Олру с тобой! Похоже, втюрился наш недотрога, попался в ласковые сети. Вот так вот. Сколько ни бегай, а все попадешься. Я, старый карась, думал, так и помру в своем тихом пруду, не оставив наследника, а вот поди ж ты! Судьбу не обманешь… на вот тебе бумагу, на — уголь. Что, рисовать будешь? А ты умеешь?

— Баловался когда-то в детстве. Даже в художественный кружок ходил, — рассеянно отозвался Андрей.

— Куда ходил? — не понял Федор.

— Школа такая… для детей. Где художествам учат. Не мешай, мне сосредоточиться надо.

Андрей взял в руки знак и стал впитывать его ауру. Перед глазами снова встало лицо человека, вначале показавшегося ему взрослым, но теперь он видел, что это парень лет двадцати — двадцати пяти. Двенадцатилетней девчонке он показался старым, конечно, но на самом деле он был вполне молод. Лицо носило следы распутной жизни — красный нос с синими прожилками, нечистое дыхание, желтые зубы, толстые, мокрые губы… Андрей несколькими штрихами набросал лицо, подчеркнув губы, широкие брови, глаза с немного раскосым разрезом…

Через пару минут перед ним лежал готовый портрет, по которому можно было легко узнать этого человека.

— Да ты талант… — с изумлением протянул Федор. — Ты мог бы прославиться как художник! Тебе бы портреты рисовать, а ты железками размахиваешь! Ну и ну…

— Портреты мне удавались всегда, это точно, — усмехнулся Андрей. — Учитель рисования был в восторге. Но жизнь как-то так сложилась — ушел в армию, а там… пошло-поехало. И уже из этой колеи не выскочить.

— Да, знаю по себе, — кивнул друг, — я и то вон еле-еле выскочил… впрочем, не до конца. Как же ты будешь разыскивать этого гада? Есть мысли?

— Есть.

Андрей изложил свой план, а Федор и Алена поохали, дивясь его придумке. Вскоре Андрей засобирался и, уже поднимаясь из-за стола, вдруг спохватился:

— Слушай, такое дело — мне нужно купить набор медицинских инструментов, самый лучший, самый дорогой. Где это сделать? Вряд ли они тут на дороге валяются.

— Что, ты хочешь этих уродов по кусочкам резать? — не понял и нахмурился Федор.

— Надо будет — порежу, — резко возразил Андрей, — и скальпели мне для этого не понадобятся. Мне для другого дела надо. Для лечения.

— Кстати, ты так и не рассказал, что с тобой было после того, как мы расстались! — попенял ему Федор. — Уперлись в твою личную жизнь да негодяев обсуждали. А самое-то интересное осталось в стороне. Не-е-ет… пока не расскажешь, никуда не уйдешь. Ну-ка, Алена, подопри дверь! Успеешь к своей красотке — мы дольше ждали. Колись давай — где был, чего делал.

Андрей закрыл глаза и снова сел на место, тяжко вздохнув.

— И не фиг вздыхать! Совесть нужно иметь! Появился через полгода, где был, чего делал — ничего не ясно. Притащился с какой-то кошкой, ничего не рассказывает, и тут же убегать. Нет уж, сиди. Ален, налей-ка нам чаю. А может, еще винца выпьем?

— Хватит тебе винца! — отрезала Алена. — Повода уже нет. Все. А чаю сейчас устрою. Андрюш, ты рассказывай пока, рассказывай — я слушаю.

Рассказ затянулся более чем на час. Андрей описал все, что с ним произошло до того, как он пришел в гостиницу.

— Остальное вы знаете, — закончил он.

Наступило долгое молчание. Потом Федор откашлялся и негромко сказал:

— Если бы мне рассказал кто-то чужой, я бы не поверил. Но ты?! Драконы, чудеса… я просто в шоке. И ты хочешь лечить это существо? В голове не укладывается.

— Ален, я не хочу при Настене, ты не могла бы ее уложить поспать после обеда? — попросил Андрей. — Она ребенок, мало ли где случайно сболтнет — могут быть большие неприятности. Уложишь?

— Сейчас попробую. Если удастся. Впрочем, она уже и сама спит, — сообщила Алена, вернувшись. — С твоей «кошкой» обнялась и спит.

— Шанти, иди сюда. Только не разбуди ребенка, — попросил Андрей.

Драконица тут же появилась в дверях и независимо прошла к столу. Запрыгнула на него и села, поглядывая на людей. На нее упал луч из окна, и глаза «кошки» засверкали, как два изумруда.

— Видите, какая она у меня красотка! — усмехнулся Андрей. — А еще — вредина, злыдня и обжора.

— Сам-то кто? — невозмутимо парировала Шанти. — Как ты вчера лопал — это надо было видеть. Как два дракона, жрал!

— Она говорит, что я не лучше. Шанти, покажи нам свой реальный вид, только реальный не по размерам — стол сломаешь.

Черная кошка на столе замерцала, и через пару секунд на ее месте остался небольшой дракончик, переливающийся в лучах солнца всеми цветами радуги и сияющий, как драгоценный камень. Люди выдохнули от восторга, как будто получили под дых, а Андрей, глядя на сидящих с вытаращенными глазами Федора и Алену, с удовольствием сказал:

— Теперь вы понимаете, почему я попросил увести Настю? Такое забыть нельзя! Эта красотка навсегда западает в душу.

— Вот теперь хорошо говоришь! — хихикнула Шанти. — Говори, говори дальше.

— К этому телу да характер бы попроще, — продолжил Андрей, подмигнув дракончику. — Теперь видишь, Федор, что мне предстоит сделать. Смотри. — Он оттянул перевитые, изломанные крылья Шанти. — Надо сломать кости, выправить их, связать шинами, срастить… а потом ждать, сможет ли она летать. Пока только бегать может, и то плохо. Ленивая, да и засиделась в своей дыре. Все, перекидывайся в кошку.

Шанти замерцала, и через секунду на столе уже сидела обычная черная кошка, с блестящей антрацитовой шерстью, изумрудными глазами и нервно подергивающимся хвостом.

— Вот так вот, друзья. Ну все, нам пора. — Андрей встал и, оглядев себя, с усмешкой сказал: — Придется в лавку заходить. Не буду же я в твоем барахле шастать. Оно мне на пару размеров шире, чем надо.

— Это в талии, — уточнила Алена, — а в плечах вон трещит все. Кое-кто отрастил себе слишком большой живот, ты не находишь? Ничего, скоро будет худым и стройным, как и ты.

— С тобой станешь! — проворчал Федор. — Поднимает с утра — то дай, это дай, то сделай, это сделай, и выпить не дает!

— Бунт? Будем пресекать! Сегодня ляжешь на кухне! — засмеялась Алена.

— Чего сразу на кухне-то? Чего сразу репрессии? — забеспокоился Федор. — Айда, Андрюх, провожу тебя. Заодно расскажу, где инструменты продают. Я видал там, когда моим за лекарствами ходил. Это лавка лекаря-травника — как выйдешь, сразу направо, потом…

Андрей толкнул дверь, зазвеневшую колокольчиком, тут же за стойкой образовался невысокий старичок с белой окладистой бородой. Что-то вроде сказочного звездочета, каким его рисуют на картинках.

Андрей усмехнулся про себя: длинная борода, седины — непременный атрибут местного лекаря, как он уже понял. Ну кто пойдет лечиться к юнцу, не разбирающемуся в жизни по причине малого жизненного опыта. А раз не разбирается в жизни, как он может разбираться в болячках?

— Приветствую вас! Что хотели бы купить? Есть возбуждающие мушки — для всех возрастов. Выпить настой на растолченных мушках, и будете заниматься любовью всю ночь напролет. Или вот — корень дерева эффог, привезли из-за моря. Натереть его немного вашей даме в вино — она не отойдет от вас целый день и всю ночь! Очень, очень хвалили кавалеры!

— Хм… я как-то и без мушек справляюсь, и корнем мою даму не надо тыкать, чтобы она от меня не отходила, — рассмеялся Андрей.

— Да, скорее всего, справляетесь… — задумчиво протянул старичок, окинув взглядом поджарую фигуру с широкими плечами и мужественное лицо посетителя. — И дама ваша, скорее всего, и так от вас не отходит… Эх, где мои двадцать лет? Ну так что вас привело ко мне, молодой человек? Порошок от изжоги? От поноса? Может, наговоренный амулет для привлечения женщин? Ах, ну да, ну да… забыл.

— Мне нужен набор хирургических инструментов, — попробовал вклиниться в рекламу медицинских препаратов Андрей, опасаясь, что старик сейчас продолжит перечисление средств от поноса и он застрянет в этой лавке надолго.

— Интересно, очень интересно. — Старик приставил к глазу монокль и вперился в лицо пришельца. — И с какой же целью вы хотите приобрести этот набор, я могу узнать?

— Нет, не можете, — отрезал Андрей, не без оснований подозревая, что сейчас начнутся долгие и нудные расспросы. — Если у вас есть такой, я куплю. Если нет — уйду и поищу в другом месте.

— Не сердитесь, простите уж старика. Мне скучно, сижу тут один — приходит симпатичный молодой человек, и мне хочется поговорить. Есть такой набор, да. Но он очень, очень дорогой. У вас хватит на него денег? Вы уж простите меня, но он правда качественный, из лучшей стали, из которой делают булатные сабли, и он на самом деле дорогой. Их мало покупают, а я как-то по случаю прикупил и теперь не могу его продать. Покупают все больше дешевые, легко тупящиеся. А наши лекари — народ жадный, глупый, им бы все подешевле да понекачественнее. Да-да, не хмурьтесь, уже несу!

Старик достал с полки небольшой ящичек, инкрустированный серебром и костью, положил его на прилавок и раскрыл. В ящичке размером сорок на шестьдесят сантиметров лежали хирургические инструменты, каждый в своем гнезде, прижатые специальными захватами.

— Видите, как сделано? Даже если уроните, они не сорвутся с места и не поцарапают друг друга! Не затупятся и не выпадут из ящичка! А ящик можно переносить за ручку — вот тут. — Аптекарь показал приделанную сбоку кожаную ручку. — А сталь какая! Смотрите, какой скальпель — да он прорежет все что угодно и даже не затупится! Их и точить не надо, они сами затачиваются. Говорят, — он понизил голос, — здесь применена какая-то магия! Разве могут быть ножи и скальпели такими острыми? А вот зажимы, расширители, ножницы — и все посеребренные, все острые, все высшего сорта! Сто пятьдесят золотых. Меньше — нет. Простите. Если честно, я этот набор за сто пятьдесят и взял, клянусь. Он завис у меня, клиентов не нашлось. Может, плохо искал… но вот так. Дешевле не будет. И кстати сказать, это дешево! Понимающий лекарь отдал бы и тысячу за него. Вот только нет понимающих. Одни болваны пошли. Только денег взять, а работать не хотят. На днях один знакомый жаловался: лечили от простуды, горло болело. Он косточкой рыбной подавился, и она у него в горле застряла! Ну это ли не идиоты? Достал ему кость, что поделаешь. Вы скажите лучше — для кого набор хотите взять? Если собираетесь делать кому-то операцию, и, как я понимаю, тайно, так, может, я чем-то помогу? Много не возьму — двадцать золотых добавите, и все. Зато я качественно сделаю.

«Нет уж! — подумал Андрей. — Потом вся округа будет знать, что и как делалось. Сам сделаю».

Через каких-то двадцать минут Андрей выходил из лавки, став беднее на сто сорок золотых (он все-таки сбил десятку — старик точно врал про сто пятьдесят, у Андрея чутье на вранье развилось просто феноменальное). Кроме инструментов он купил хирургических ниток, спирта в бутылке (настоящий спирт, горит без запаха и копоти — проверил). В общем, к операции он был готов. Теперь нужно было навестить еще кое-кого.

— Я же сказал, что ты вернешься! — Обезьянья физиономия Симона выражала полное удовлетворение жизнью. — И что теперь? Надеюсь, не с претензиями, что твои друзья съехали? Нет? Ну и хорошо. Значит, ты принес мне еще денег. Ведь ты же не поздравить пришел старого доброго Симона? С подарками и приветственными одами? Нет? Вас хрен дождешься, что бы вы просто так чего-нибудь дали. Заходи, не торчи тут как столб!

Пройдоха повернулся, запахнув цветастый шелковый халат, и пошел в гостиную, где уселся в кресло перед камином. Хотя столица и находилась южнее, чем Нарск, но осень и тут уже вступала в свои права, медленно, но верно, поэтому на улице было прохладно и ветрено.

Потрескивали дрова, перед Симоном на столе стояла кружка, от которой исходил аромат горячего вина и специй, и в гостиной было тепло и уютно. Мужчина взял в руки кружку, невозмутимо отхлебнул из нее и ворчливо сказал:

— Ну так есть у тебя дело или нет? Мне некогда с тобой рассиживаться!

— Мне надо найти человека…

— Вот как? Неужели? А я думал — дракона!

— Почему дракона? — Андрей чуть не вздрогнул, насторожился и наклонился вперед, глядя хозяину дома в лицо.

— Да это выражение такое, — пожал плечами Симон. — Найти дракона — значит, найти то, чего нет на свете.

«Вот мерзкая тварь! Я бы ему показала, кого нет на свете! — возмутилась Шанти. — Это такой дряни, как он, я думала, нет на свете. Такой пакости, как этот мерзкий человечишка, даже на помойке не найдешь! Крысы и те краше!»

— Кстати, — продолжил посредник, — кошка твоя очень даже симпатичная — не хочешь продать? Я хорошо заплачу.

— Ты любишь кошек? — вскинул бровь Андрей и подумал о том, что ничего удивительного нет — Гитлер же любил собак, но это не мешало ему планировать уничтожение целых народов.

— Нет. Мне лекарь прописал кошачьим жиром натирать ноги. Болят в непогоду, кости ломит. Только надо, чтобы кошка, когда из нее вытапливают жир, была свежей, только что забитой. А лучше — живой. Чего ты так на меня смотришь? Ну не хочешь — не продавай. Я найму людей, мне бродячих наловят. Твоя жирненькая, ухоженная, много жиру бы получилось, и качественного.

«Нет, ну правда — откуда такие твари берутся? — ошеломленно подумал Андрей. — А если бы ему прописали человеческим жиром натирать? Страшно и подумать…»

«И ты теперь скажешь, что ваш человеческий род добрый и хороший? — угрюмо спросила Шанти. — Давай ему башку оторвем, а? Ну зачем эта тварь живет?!»

— Вот, — Андрей положил перед Симоном написанный углем портрет, — этого человека мне надо найти.

— Род деятельности? Где предположительно может находиться? Как давно там был последний раз? Сколько лет? Сословие? Давай всю информацию, что есть. — Симон насторожился, как охотничий пес, и его умные маленькие глазки зашарили по портрету.

— Гвардеец императора. Был таковым восемнадцать — двадцать лет назад. Сейчас ему лет за сорок или около сорока. Все, больше ничего не знаю. Нужно его имя, где он сейчас находится, где живет, где бывает, его друзья и родственники — вся информация, которую можно получить. Сможешь?

— Смогу, конечно, — усмехнулся Симон. — Двести золотых.

— Обалдел? В прошлый раз ты взял всего три!

— В прошлый раз ты искал обычных людей. Которые на хрен кому сдались. Я что, не видел этого? Сейчас ты ищешь одного из элиты этой страны, дворянина. И ищешь не с целью пожать ему руку — или я не Симон. К этому делу нужно подходить осторожно — обставить все так, чтобы он не заподозрил о слежке, чтобы не перекрылся. Для этого нужны люди высшей квалификации, а они стоят денег. В общем, за меньшую сумму я не возьмусь.

— Сроки?

— Неделя, не меньше. Через неделю можешь зайти и узнать, как продвигаются дела. Деньги с собой?

Андрей кивнул, со вздохом вытряс из пояса последние золотые и отсчитал нужную сумму. Симон аккуратно пересчитал монетки, выдвинул ящик стола и небрежно скинул стопку вниз.

— Все. Можешь идти отдыхать. Заказ будет выполнен.

Андрей встал, пошел к выходу, но на пороге оглянулся и посмотрел в глаза хозяину дома длинным, тягучим взглядом.

— Надеюсь, не надо говорить, что никто не должен знать о том, что я ищу этого человека или когда-нибудь искал?

— Ну я же не идиот, — усмехнулся человечек. — Или ты меня убьешь за длинный язык, или они убьют. Нет уж, я намерен пожить подольше. Чтобы воспользоваться заработанными деньгами. Я не выдаю заказчиков, и все это знают. Можешь не сомневаться. У-у-у… какая жирненькая кошечка… а-а-а! Гадина! Вынеси эту тварь! Через неделю жду!

Симон захлопнул дверь, ухватившись за окровавленный палец, а Андрей, негромко похохатывая, пошел вниз по ступенькам крыльца.

— Молодец, подруга, наказала подлеца! — закончив хохотать, похвалил он драконицу.

— А пусть свои поганые пальцы ко мне не тянет! — ответила довольная Шанти, тоже хихикая и щеря белые кошачьи зубы. — Ну что, пошли к твоей подружке? Что-то печенки захотелось. Ты ей скажи — пусть печенку выбирает посвежее! Вчера не совсем свежая попалась, не очень сочная была.

— А ты дала мне как следует поблагодарить ее за печенку? Вот будешь мне мешать — тебе вообще тухлую будут давать! Что заслужишь своим поведением, то и получишь. Кто вчера хулиганил, носился по коридору и скребся в нашу дверь? И в самый интересный момент! Ведь неспроста, зараза, ты этот момент выбрала! Ты что, можешь подслушивать мысли?

— Ну так, чуточку, — ухмыльнулась Шанти. — Да вы так там шумели, и без подслушивания было все слышно! И вообще, мне было скучно, хотелось компании. Вы только о себе думаете, а я скучаю в одиночестве!

— Ну и посидела в запертой комнате одна. Вот зачем ты там обои ободрала? Вот как мне теперь отчитываться перед Олрой?

— Да ладно… залезешь на нее пару раз, вот и отчитался. Делов-то… Должна же я была показать тебе, что ты не прав?

— Вот ты маленькая гадина! — фыркнул Андрей. — Ладно, пошли печенку жрать, проглотка. Сейчас только извозчика поймаю — отсюда тащиться все ноги собьешь…