Яйца с камнями не танцуют

Евгений Шибаев

Название книги предопределило стиль изложения материала. Краткие, в несколько строк тексты дают представление о непростых отношениях главного героя и его друга с любимыми женщинами, а причудливо разветвлённые семейные хроники двух друзей проникнуты иронией, изрядной долей юмора и магией любви.

Как Эдик начинял презервативы

В школе у меня тоже был только один настоящий друг, звали его Эдик Колокольчиков. Круглолицый, с наивно-бесхитростным взглядом, вводящим в заблуждение окружающих своей простотой. Эдик был самым маленьким в классе, но, несмотря на свой малый рост, мог всегда постоять за себя, поэтому с ним никто не связывался. Мы жили неподалёку друг от друга, вместе ходили в школу и обратно домой, часто делили досуг.

Учились мы оба так себе, больше дурака валяли. Но если я всё-таки старался вызубрить то, что задавали учителя, то Эдик брал чаще хитростью. Как-то задали нам выучить таблицу умножения — так Эдик взял набор карандашей и все грани исписал этой таблицей. Классы тогда были большие, в нашем 45 человек числилось, и учителя, как правило, знания проверяли контрольными работами. Правда, в первый раз с таблицей умножения у Эдика ничего не вышло. На контрольной он запутался в своих карандашах, разбирался с ними до самого звонка, так и не успев ничего написать, но потом он эту практику довёл до совершенства. Карандаши у него были разных цветов — главное, запомнить цвет, да карманы не перепутать, где какие карандаши лежат. Бумажные шпаргалки-гармошки учителя быстро обнаруживали, а вот проверять карандаши — до такого они не додумались. Да и как додумаешься? Только учитель к парте Эдика подойдёт, так он карандаш сразу в рот вставляет и делает вид, будто в зубах ковыряется. Сергей Петрович, наш физик, однажды даже замечание сделал: «Ты что Колокольчиков, уголь там добываешь?» — «Да нет, дёсны чешутся», — отвечал Эдик. «Понятно, — резюмировал Сергей Петрович, — наверное, зубы скоро вторым рядом выйдут».

Случались у Эдика и серьёзные неприятности с этими его карандашами-шпаргалками. Перед контрольной по химии записал он таблицу Менделеева на карандаши и ушёл гулять. А у Эдика был брат Серёга, на три года старше, очень собак любил. Как-то привёл домой одну такую, породы «двор-терьер». Где уж он её подобрал, не знаю, но это было какое-то стихийное бедствие. Грызла всё, что попадало в зону её доступа. Поэтому вся обувь у них хранилась на уровне посуды, а стулья на столе стояли кверху ножками. Так эта тварь к соседям дыру прогрызла, пока дома никого не было! И вот она, как рассказывал Эдик, запрыгнула на стол, стащила и изгрызла все карандаши с таблицей Менделеева. Серёга домой пришёл раньше и решил, во избежание скандала, быстренько сбегать в магазин и купить новые. Эдик, не открывая коробки, принёс карандаши на химию. Открывает, а таблицы-то нет! Сидит — красный, злой. Пыхтел минут пятнадцать, а потом стал по памяти писать. И ведь написал! Всё вспомнил и первый раз честную пятёрку заработал.

Эдик вообще был очень изобретательным парнем, и шутки его были далеко не всегда безобидными. Придумал он как-то презервативы засовывать в телефонные аппараты, точнее, в окошечко для возврата монет. Когда кто-то не мог дозвониться, то засовывал два пальца в малюсенькое окошечко с закрывающейся металлической крышечкой и забирал свою монетку обратно. Но даже если кто-то и дозванивался, то всё равно, на всякий случай, проверял, не вернутся ли его две копейки обратно — и часто, из-за неисправности автоматов, эти попытки были небезуспешными.

Презервативы Эдик таскал из дома. Впоследствии, правда, его мать обнаружила недостачу и закатила папке Эдика такой скандал, что дело чуть до развода не дошло.

Итак, мы с Эдиком клали наживку, устраивались поудобнее в кустах и наблюдали бесплатный спектакль. Многие люди были озадачены столь нежданным сюрпризом и такой многофункциональностью телефонного аппарата. Кто-то сразу бросал добычу, другие негодовали и возмущались, но находились и такие, кто, подсчитав разницу в цене в пользу презервативов, возвращались снова, клали монету, но потом, разочарованные, уходили, не получив ни подарка, ни денег.

Затем Эдик решил усложнить опыт. Принёс из дома канцелярский клей и с моей помощью, аккуратно, чтобы не запачкаться, заливал клей внутрь презерватива, а затем засовывал всё это в телефон. Реакция людей на мокрый и липкий презерватив теперь у всех была нервной, но нам это казалось забавным. Мужики, как правило, матерились, вытирали руки о траву, словно перепачкались грязными следами чужого блуда. Женщины доставали платки, с изрядной долей отвращения аккуратно избавлялись от подозрительных пятен, а затем, оглянувшись по сторонам, быстрым шагом уходили прочь. Но особое удовольствие нам доставляло наблюдать за молоденькими невинными девушками. Как менялись их оскорблённые лица! Некоторые вскрикивали, словно голыми руками схватились за чужие экскременты. Тут же с гадливым выражением лица пытались сбросить презерватив, но с первой попытки сделать это не удавалось — начиналась суетливая борьба, которая приводила нас в дикий восторг.

Наш звёздный час настал, когда мы увидели, что в сторону телефонной будки направляется училка по русскому из 5 «б» — Аркадия Дормидонтовна. В школе её не любили. Она по каждому поводу «стучала» на учеников. У неё даже кличка была: «Шестерёнка». За малейший проступок или невинную шутку беспощадно ставила двойку, независимо от того, выучил ты урок или нет. Это была злая старая дева, тощая и костлявая, по внешнему виду напоминающая Бабу Ягу. И вот — Аркадия Дормидонтовна заходит в телефонную будку, набирает номер, долго ждёт соединения, и, так и не дождавшись ответа, выскакивает из будки, держа в двух пальцах вытянувшийся и капающий на её одежду мутной жидкостью презерватив.

Аркадия Дормидонтовна впала в ступор. Самое отвратительное, самое мерзкое, что только можно было представить в затворнической жизни старой девы, она держала в вытянутой руке, и мысли отнюдь не романтические роились в её голове. Тут взгляд её упал на землю, где валялось множество других мокрых презервативов, и воображение старой девы принялось рисовать ещё более грязные картинки происходящего в этом злачном, адовом месте, куда её привело страстное желание доложить в гороно о падении нравственности в её школе!

Неизвестно, сколько бы ещё простояла так Аркадия Дормидонтовна с видом человека, про которого говорят, что у него за одно мгновение промелькнула вся его жизнь, если бы не проходивший мимо пьяный мужик: «Ты чего, дура, на гондон уставилась? Первый раз видишь?» — Только тогда женщина пришла в себя, её лицо исказила брезгливая, полная отвращения гримаса, и она принялась яростно избавляться от презерватива. Но не тут-то было. Сбросить липкий презерватив не удавалось — оторванный от одной руки, он тут же приклеивался к другой!

Тем временем со стороны школы стали появляться ученики. «Здравствуйте, Аркадия Дормидонтовна!» — вежливо приветствовали её дети, но, отметив странное занятие учительницы, переглядывались и прыскали смехом.

Аркадия же Дормидонтовна не видела ничего вокруг. Случись в тот момент затмение солнца, она бы и его не заметила. Сосредоточенно, с завидным упорством, почти на грани помешательства, женщина пыталась избавиться от этой гадкой мерзости, свисавшей с её пальцев. Наконец она нашла решение. Со всей силы наступила туфлей на презерватив — и быстрым шагом, почти бегом, устремилась к себе домой.

А презерватив вялой тряпочкой ещё долго болтался у неё на каблуке.