Мистические истории услышанные в парной. Сезон 1

Евгений Семенов, 2021

Несомненно, любому человеку всегда есть, что рассказать. Да что там рассказать? Поведать в мемуарах. Те самые истории, которые и не всегда-то и рассказать можно. Но для того и есть старые друзья, которые могут выслушать при встрече, что там у тебя накопилось. А они просто дурачились. Словно не хотели уходить из детства. Вернее из детства вышли уже давно, но умудрились оставить маленькую, им одним видимую дверцу, в которую, время от времени, проникали всей компанией на один-два дня. Проникали, чтобы просто почувствовать себя снова мальчишками из их общего непростого, но вместе с тем счастливого детства. Его уже нельзя было вернуть, но в него можно было вернуться. Что же является правдой, а что вымыслом в дальнейшем повествовании никому точно неизвестно. Но добрая половина, несомненно, правда. Почему? Старые друзья выдумывать не будут. Если старый друг обманет, то какой он после этого друг? А дружбу, пронесенную из детства разрушить непросто. Так, что все правда. И не сомневайтесь.

История первая. История Математика. «Три дня в запасе».

Баня располагалась на берегу реки, метрах в сорока на небольшом искусственном возвышении. И, несмотря на это, время от времени весной ее затопляло при сильном наводнении. Они расположились в предбаннике. Предбанник! Место, где истории обретали слушателей. Он, конечно, не был большим и удобным, но за тот период, когда они тут собирались, больше пятнадцати лет, мы очень даже привыкли к этим размерам, и он нам казались наиболее уютным из всех возможных. Вероятно, даже предложите им сменить его на более удобный, некоторые бы еще задумались, стоит ли оно того.

Ширина предбанника не превышала полутора метров, но если вычесть ещё и скамейку, стоящую вдоль правой стены, то места было совсем мало, поэтому часть компании расположились на невысоких одноместных скамейках друг напротив друга с теми, кто сидел на скамейках. Их было шестеро.

Уже успели два раза попариться и искупаться. Немного выпили и Ессентуки сказал.

— Наверное, пришло время прослушать захватывающую историю?

Он вытащил из кармана спички, перемешал их и зажал между большим и указательным пальцем.

— Тянем.

Первым начал Святой. В задумчивости глядя на спички, будто от его выбора зависело, что-то неимоверно важное, и расчесывая подбородок, замер.

— Коля «Ipu» унес, — продекларировал нашу общую шутку Ессентуки.

— Коля — наглый, — послышалось со стороны.

Святой улыбнулся и вытащил спичку.

— Длинная, — сказал он и продемонстрировал.

— Чо то, Роман, залагал? — Дядюшка осекся, — сто рублей с меня.

Вторым тянул дядюшка.

— Аналогично.

Он продемонстрировал всем свою длинную спичку.

Теоретик тянул третьим.

— Моя очередь, — сказал он с задержкой и показал всем короткую спичку.

— О чём будет рассказ? — спросил Ессентуки.

— Мой рассказ будет про отца, — ответил Теоретик.

Все взяли по баночке пива и по возможности удобно устроились в ожидании рассказа. Послышалось шипение открывающихся банок.

— Вот тварь, — послышался громкий шлепок, и Сид убил одинокого комара, которому удалось прорваться и укусить страдальца, — я же дальше всех от двери сижу!

Теоретик прокашлялся, сделал глоток пива я начал вести монолог.

***

Звонок.

Снова звонок.

Телефон завибрировал. Не громкий шум наполнил тишину класса. Я подошёл и нажал кнопку звука. Телефон продолжал звонить, но уже в тишине. Я посмотрел на часы, висящие над школьной доской. Две минуты до конца урока. Контрольная подходила к концу.

— Ну что седьмой «А», пора сдавать тетради.

Я стал проходить между рядами, собирать тетради с работами учеников.

Один из них поднял руку и спросил.

— Можно на перемене ещё немножко дописать?

— До пяти минут разрешаю.

Зазвенел звонок. Ребята стали вставать, собирать свои принадлежности и уходить. Осталось два ученика, которые дописывали.

— Напоминаю, что только пять минут, — сказал я.

Телефон снова завибрировал. Перемена. Могу взять.

Я подошел к столу и взял телефон в руку. На экране не было номера. Странно. Телефон звонил. Символ зелёной трубки подпрыгивал, указывая направление поднятия звонка. Вместо номера были чёрточки. Меня это насторожило. Обычно, если телефон не известен, высвечивается надпись «неизвестный номер», а вот такого я еще не видел.

Я поднял трубку.

— Алло.

В телефоне послышались несколько щелчков, а затем до боли знакомый голос мне сказал.

— Папа умер.

Я замер, это было похоже на розыгрыш. Голос мне был знаком, но я не мог вспомнить, кому он принадлежит.

— Как? Когда?

Я хотел ещё спросить что-то, но в горле встал комок.

— Сегодня. Его сбила машина. Приезжай.

— А ты приедешь?

— Я уже здесь.

В трубке послышались гудки.

«Скорее всего, это звонил Семён», — подумал я, брат.

Я смотрел на экран и понимал, что я не могу сейчас перезвонить, потому что номер был не определён. Но я всё равно попробовал, нажав на символ звонка, но в телефоне не осталось информации об этом звонке. Телефон показывал, что последним звонком был вчерашний разговор с супругой.

Очень подозрительно, наверное, какая-то программная ошибка. Я присел за стол, меня как будто облили водой прямо перед классом. Я посмотрел на ребят, которые оставались на перемене. Они уже собирались. В дверь стал входить следующий класс. Скоро звонок на урок.

У меня остался ещё один урок и дополнительное занятие.

Мне надо ехать.

Ехать далеко почти 700 км, где-то около возьми часов в дороге, может быть даже больше. Я уже не помню, как отвёл последний урок, но с дополнительных занятий детей отпустил. Я помню, как пришёл к ответственному за составление расписания, и сказал, что случилось, чтобы она внесла изменения. Я сказал, что сейчас пойду, напишу заявление на четверг и пятницу, а затем два выходных, времени должно хватить.

Завуч по расписанию Антонина Михайловна сказала, что сочувствует и пожелала удачной дороги.

Предстояло ехать половину дороги ночью. Я выехал около четырех вечера. Была поздняя осень, и около девяти уже было темно. Дорога, несмотря на то, что была ещё среда, была заполнена. Встречный поток тоже был большой, поэтому пары постоянно слепили меня. Оставалось ещё ехать около трех часов, когда я заехал на заправку. Я помню, что я залил там полный бак, купил что-то перекусить и энергетик, и снова отправился в путь.

Знаете с самого начала, как только я сел в машину, я отключился от своих повседневных забот. У меня была одна только единственная мысль, конечно же, связанная с отцом. Она билась у меня в голове и возможно из-за неё дорога показался мне короче. Я постоянно думал о том его больше не увижу и что мне не хватило времени узнать о нём что-то такое, что он мог мне ещё рассказать и кроме него никто не мог. Последнее время, приезжая к отцу, я часто его просил рассказать о его детстве, о чём-то интересном, что происходило с ним в жизни. Он немного рассказывал, но иногда рассказывал. Пока я был не с ним, не дома, я думал, о чём же ещё спросить. И вот теперь спросить больше было ни у кого. Это меня приводило в какой-то ступор. Сознание это понимало, но сердце отказалась принимать эту информацию. Всё это уже произошло, я пытался откинуть эти мысли. Подумать о чем-нибудь другом не получалось. За окном была уже кромешная темнота. На дороге стало заметно меньше машин, ехать стало спокойнее. Асфальт без выбоин. Можно сказать, что ехать одно удовольствие, если бы не одно но, я ехал хоронить отца. Очередной знак населенного пункта был синим, можно не снижать скорость. Дорога проходила в полукилометре от деревни. На единственной остановке общественного транспорта стоял автомобиль такси на аварийке. Я обратил внимание, что у неё спущено колесо и нет водителя. На заднем сидении сидело два человека. «Может быть, им нужна помощь», — подумал я и притормозил. На той скорости, с которой я двигался, я пролетел метров триста и на обочине припарковался. Сдал задом и подошел к машине. Заглянув в открытое окно водительской двери, я спросил.

— Вам помощь не требуется, что-нибудь случилось?

На заднем сидении сидела девушка, а рядом с ней, облокотившись головой о стекло и завернувшись в темное одеяло, как мне показалось, спал молодой человек, но он как-то странно дёргался во сне. Я подумал, что наркоман, но не стал задавать вопросов по этому поводу.

— У нас колесо спустило, — ответила девушка, — водитель пошёл в деревню, у него домкрат не работает, как оказалось. Я посмотрел через крышу машины в сторону населенного пункта, видневшегося недалеко от дороги. Ни одного фонаря, ни одного света в окнах. Почему-то я думал, что в этой деревне давно уже никто не живёт.

— А давно он ушёл?

— Да уже как минут десять. У вас есть домкрат?

— Есть, — сказал я, но тут же подумал, что тороплюсь, с другой стороны хотелось бы помочь этим людям.

— Я подожду пять минут, — сказал я, — я просто очень сильно тороплюсь. Может быть водитель успеет подойти.

Отойдя от машины на пару шагов, я стал всматриваться в темноту, ожидая прихода водителя такси. Мимо нас, в направлении, противоположном нашему проехал автомобиль. Он немного сбавил скорость, может водитель решался предложить помощь, а может показалось. Я обернулся. В темноте было не разобрать, но он был такой ж марки, что и мой. Даже модель та же самая.

Всматриваясь в темноту, краем глаза я заметил, что молодой человек опять сильно задергался. Девушка обняла его и стала успокаивать. Прошло минут пять семь. Мне нужно было ехать. Тогда я решил все же помочь этим людям, и вытащив из машины домкрат, поднес к их машине.

— Девушка, я оставлю вам домкрат, мне просто, правда, очень нужно ехать. Надеюсь, что у меня колёса не спустят.

Если спустит, то мне тоже придется как-то выходить из этой ситуации.

— Вы не дождётесь?

— Я не успеваю. Знаете, я оставлю его рядом со спущенным колесом. Думаю, в этой деревне водитель всё равно ничего не найдет.

— Может быть, вы оставите телефон, а потом водитель с вами созвониться и передаст вам домкрат каким-то образом.

— Сомневаюсь, что мы где-то поблизости живём, поэтому ничего страшного, если он останется у вашего водителя, но если хотите, запишите.

Она достала из сумки свой телефон, листочек не нашла, но достала салфетку, на которой написала Дмитрий и номер.

Я попрощался сел в машину и поехал.

И снова дорога те же самые мысли как я себя поведу, когда увижу отца, я не знал. Оставалась ещё пара часов в дороге, оставшаяся часть была намного хуже, чем вся предыдущая. Сотня километров грунтовки, и сейчас, поздней осенью, она была просто убита лесовозами. Даже на своих пятнадцатидюймовых колесах ехать было неприятно, и скорость больше шестидесяти давала шанс не доехать. Эти сто километров я знал наизусть, каждый поворот, практически каждый знак, я знал, где участке лучше немного притопить, знал где лучше заранее сбросить скорость, потому что большие ямы. Много раз я здесь ездил самого детства с отцом. Потом самостоятельно, стараясь каждые пару месяцев съездить домой в гости, и вот теперь я последний раз ехал, чтобы увидеть отца и похоронить.

Я начал вспоминать, когда я был последний раз дома. В конце августа, как раз перед началом занятий в школе. Если не ошибаюсь, то я уехал двадцать четвертого в воскресенье. За день до этого мы были с отцом на рыбалке. И этого больше не повторится, снова появилась такая мысль у меня. Горло сжималось от желание заплакать, даже не заплакать, а просто зареветь.

Да что это меняет!?

Кому предъявить претензии? Господу создателю?

Странная ситуация, если он всё-таки существует. Предположим, накажет он кого-то, кто нагрешил, закончит его земной путь. Но этим он наказывают всех его родственников, ближайших. А если среди них есть кто-то, кто абсолютно не грешен, совершенно чист перед ним. Он тоже наказан? Конечно, я себя не считал таким. Просто вот такие мысли бродили у меня в голове.

Я проехал мимо незаметного с дороги ответвления. Его было сложно заметить, пролетая мимо, а ночью мог заметить только тот, кто знал, что оно там есть. Я знал это. Укутавшись ветками нависших деревьев, из темноты на меня смотрел лесная дорога, путь до озера. «Кривое» озеро. Сколько же раз мы были здесь? Наверное, не сосчитать. Я остановился и вышел из машины. На всякий случай включил аварийную сигнализацию. Эти последние полчаса на дороге мне не встретилась ни одна машина, я почти уверен, что за оставшиеся двадцать километров никого больше не встречу. Я встал перед входом в импровизированный, образованный свисающими ветками берез, осин и елей тоннель. Высокие деревья шелестели надо мной остатками листьев и хвоёй. Идти до озера сейчас я не собирался. Пешком дорога заняла бы около двадцати минут, а на моей машине тогда не проехать. Я просто стоял и вспоминал о том, уже никогда повторится. Самое обидное, что НИКОГДА! Это не тот случай, когда можно позвонить и сказать: «Блин, пацаны, я в этом году никак не могу приехать на ежегодную рыбалку. Извините, в следующем году». НИКОГДА!

Когда-то здесь была гать, которая вела к озеру. По ней можно было проехать на машине с высокой посадкой, как на легковой, так и на грузовой. Потом она перестала быть необходимой, про неё забыли, она гнила, пока не превратилась в труху. Теперь о ней напоминали только скрутки толстой железной проволоки, торчащие то там, то здесь из земли. Сначала дорога была довольна ровной, а перед самым озером резко уходила вниз. На машине нельзя было добраться до берега, только пешком. Я здесь был обычно с отцом в детстве на машине, позже, уже подростками на мопеде с друзьями.

Наверное, я бы с удовольствием прошёлся туда прямо до озера, послушал бы его тишину, полюбовался бы ночным пейзажем, но не сейчас, позже. Сейчас у меня другая задача. Я мысленно попрощаться с озером, сел в машину и двинулся в сторону родной деревни.

И вот закончилась эта бесконечная дорога, я въехал в деревню. Машина зашуршала по асфальту под гору. Сколько раз я здесь был, но каждый раз одно и то же чувства, его не описать словами. Чувство того, что я часть этого места, если меня нет здесь, то остается какая-то пустота. Я свернул на дорогу, ведущую к дому, проехал вдоль реки, не торопясь, наслаждаясь каждым моментом, если конечно можно было так думать в моей ситуации.

Но нет, я должен остановиться, пара минут уже ничего не решает. Я уже здесь, я уже дома. Заглушив машину, я вышел на улицу. Между песчаной деревенской дорогой и речкой было метров двадцать, заросших высокой травой. Мало кто косит траву на сено теперь. В то время, когда я был ребенком, найти нескошенный участок было проблематично.

Несмотря на то, что трава была обильно покрыта росой, я, раздвигая ее руками, двинулся к речке. Штаны тут же промокли, ну и черт с ними, высохнут. На противоположном берегу шумели высокие ели, высоко над ними на безоблачном тёмном небе висела луна. Чёрные воды реки медленно текли мимо меня. Чувство ностальгии настолько окутало, что я забыл причину приезда. Я вдохнул холодный воздух, вспомнил отрывок из стихотворения:

«…

По той берёзе люди часто

Село дорогу применяли.

Вот там было наше счастье,

Но мы его не замечали».

Я уже не помню, где прочитал это стихотворение, но сразу вспомнил берёзу, стоящую прямо у дороги километрах в трех от села. Я не знаю, почему её не срубали дорожные службы, все остальные деревья были срублены метров на пять по обе стороны от дороги, и вправо, и влево, но эту березу не трогали. Однажды она рухнула, но я её до сих пор помню. Уверен ни один я.

Когда я первый раз прочитал это стихотворение, то вспомнил её. Последняя фраза о счастье на самом деле воспринимается серьезно только будучи взрослым. В возрасте ребёнка ты не понимаешь этого.

Я ещё раз грустно вздохнул, мысленно поздоровался с лесом и рекой, попросил прощения, что не могу остаться подольше, сел в машину и проехал оставшиеся триста метров до дома.

Наш дом стоял на небольшой горе. Увидев, что около крыльца стоит машина отца я не стал подниматься, а заглушил свою внизу. Взяв с торпеды телефон и допив остатки энергетика, я стал пешком двигаться в гору. Окна в доме не горели, значит мама с братом спят. У меня не было ключа, тем более что дверь закрывалась на крючок изнутри, придётся стучать или звонить. Немного постояв на горе, любуюсь ночным пейзажем, я громко постучал в дверь. От входной двери до двери в сам дом было приличное расстояние, поэтому нужно стучать было громко. Я подождал пару минут, было тихо, затем я увидел, что в комнате загорелся свет. Послышался скрип открывающейся двери на кухню, затем кто-то прошёл к входной двери. Металлический звук открывающегося крючка и дверь со скрипом открылась.

— Женя? — мама явно Была удивлена.

— Да мам, я приехал.

— Почему ты не предупредил? Я тебя не ждала, заходи, — такое чувство, что она не понимает, что происходит.

— Мне Сема позвонил, сказал, что надо ехать.

— Сёма?

— Да, он здесь?

— Нет, его нет, что он должен был тоже приехать?

Я не понял что происходит, я был уверен, что мне позвонил брат, но теперь я понял, что это не так.

Закрыв дверь на крючок с обратной стороны, я прошел за мамой в дом. В доме было тепло, видимо недавно топили печь.

— Мама, мне Сёма позвонил, сказал, что надо приезжать, умер отец.

— Как?

Она присела на стул.

— Как умер?

— Он в комнате спит.

Теперь была моя очередь удивляться. Я даже не знал, что сказать дальше.

— Он спит?

Я не поверил, и так, не снимая обуви, прошёл в комнату отца.

— Папа ты здесь?

Он зашевелился на кровати и приподнялся.

— Привет, сынок.

Он встал, протянул мне руку, а я его обнял.

У меня было странное, непонятное чувство. Это был какой-то розыгрыш со звонком? Кто-то пошутил, и должен поплатиться за это.

— А ты чего так неожиданно приехал. У вас что, каникулы в школе?

— Да нет, получилось так.

Честно говоря, я не знал, как сказать ему о причине моего приезда.

— Будешь кушать — спросила мама.

— Да не, мама, не хочу.

— Наверное, надо мной кто-то пошутил, — сказал я.

— Давайте ляжем спать, а утром поговорим.

— Хорошо, — сказала мама, — ложись на диван.

Все разошлись по кроватям, а я ещё долго не мог уснуть. Я услышал, как захрапел отец, я был очень рад, что он дома и что он жив.

Со спутанными мыслями я заснул.

Из объятий сна меня вывел запах свежей выпечки. Мама негромко что-то делала на кухне.

— Доброе утро, мам.

— Ну чего? Рассказывай, что у тебя там случилось?

— А папа где?

— Чего-то в машине ковыряется.

— Мам, мне позвонили вчера, что отец попал в аварию и погиб. Я был уверен, что это Сёма.

— А получается что не он?

— Он мне сказал, что он здесь. Наверное, это был розыгрыш, дурацкий-дурацкий розыгрыш. Пойду с отцом пообщаюсь.

Я вышел на улицу. Около открытого капота «Нивы» стоял отец.

— Что там случилось у тебя? — спросил он.

– — Пап, глупость полная, мне позвонили и сказали, что ты попал в аварию, вот я и приехал. Наверное, это кто-то так жестоко разыграл.

— Скорее всего, я уже неделю никуда не езжу.

— А что случилось?

— ШРУС рассыпался. Сегодня планирую поменять, — он показал рукой на пассажирское сиденье, где лежали две новых коробки.

— Я помогу, у меня теперь три дня свободных, в воскресенье я уеду.

Я решил, что нужно позвонить брату, спросить всё-таки, причастен ли каким-то образом он к вчерашнему звонку. Он ответил сразу.

–Здорово!

— Привет, ты мне вчера не звонил?

— Не звонил, а что случилось?

— Да нет, ничего. Так, какой-то непонятный номер прошел, неопределенный.

— Я не звонил. А ты что мне звонишь сейчас, у тебя же сейчас уроки?

— Я в деревне.

— Деревня? Каникулы что ли?

— Да нет, так решил сорваться.

— Понятно. В следующий раз решишь сорваться, меня заранее предупреди. Я тоже с тобой сорвусь.

— Хорошо, договорились. Ладно, давай тогда, пока.

— Пока, звони, если пиво пить будешь, поговорим.

— Хорошо, пока.

Я повесил трубку.

Вдвоём на замену обоих ШРУСов у нас ушло почти три часа. Когда закончили, я спросил у отца, чем он планирует сегодня дальше заниматься.

— Не было никаких планов. Так по дому что-нибудь.

— Может, съездим на рыбалку, — спросил я.

— Сейчас рыба не клюет, если только по ручью поплавать, полУчить с острогой.

— Давай съездим ближе к вечеру, а завтра баню топим?

— Поехали.

Оставшееся время до семи вечера пролетело незаметно, мы убрали колотые дрова в сарай, я залез, поправил конёк на бане, потом собрали все необходимые принадлежности, лодку и, загрузившись в машину, поехали на рыбалку.

По лесной дороге с огромными ямами и лужами мы добрались до старого моста, по нему проехать было уже нельзя. Взяв рюкзаки с лодкой, острогу и всё остальное, мы пошли дальше, через полчаса были на месте. Довольно широкий лесной ручей, по которому мы планировали порыбачить, не был сильно глубоким, но в нем водилось довольно много форели.

— Ну что, по пятьдесят грамм? — спросил отец.

— А кто ж против?

Мы выпили, закусили.

— Кто лодку качает, а кто за дровами, — спросил я.

— Я за дровами, а ты пока лодку собирай.

Он взял топор ушёл в темноту.

И тут у меня снова зазвонил телефон, я глянул на часы. Восемь пятьдесят. Достав телефон из внутреннего кармана, я снова увидел непонятные черточки вместо номера.

— Опять?

Я поднял трубку.

— Я вас слушаю, — грубо сказал я.

— Так что ты приезжаешь? Тебя не отпустили с работы?

— Кто ты? — спросил я.

— Прикалываетесь? Если это шутка, то она очень несмешная.

В трубке раздалось короткое молчание.

— Жека, это я Семён. Ты приедешь?

— Что случилось, опять?

— Отец умер, ты же знаешь.

— Когда? — с сарказмом спросил я, но почувствовал что-то неладное.

— Вчера, я ночью приехал.

Я замолчал. Семён явно не шутил.

— Ты дома? — спросил я.

— Да. Завтра нужно забирать тело.

— Я тоже в деревне, — сказал я, — я на рыбалке с отцом.

В трубке послышались щелчки и она выключилась. Телефон сел.

Из кустов вышел отец с охапкой сушняка.

— Что с лодкой?

— Я не успел. Сейчас сделаю, — ответил Я.

Пока я качал лодку, отец развел костер, поставил на него котелок с водой и разложил на полиэтиленовом пакете небольшую закуску. Хлеб, два огурца. Открыл банку кильки в томатном соусе. Это было традицией, несмотря на то, что говорят «рыбу на рыбалку не берут». Он порезал головку лука на кольца и несколько кусочков колбасы. Когда закипела вода, отец насыпал туда горсточку заварки.

— Наверное, пора к столу, — сказал он, увидев, что я закончил приготовление лодки.

Мы сели, налили в крышки от старых термосов чай или ещё по стопочке.

— Ну как там у вас дела вообще? — спросил отец, — как дети?

— В целом всё в порядке, учатся, ходит на занятия.

— На Новый год приедете?

— Скорее всего, да, как получится.

— Что у вас нового? Как работа?

— А что у нас нового? У нас всё как всегда, — ответил отец, — работа есть, платят только немного, но нам хватает с мамой.

— Машина не часто ломается?

— Да чему в Ниве ломаться? Хорошая машина, долго ездит.

Мы разлили остатки водки, выпили. Закусили огурцами и рыбой. Доели все бутерброды, что осталось, собрали в рюкзак и повесили его на дерево. Всё равно возвращаться через это место. Плавали около двух часов. Было достаточно много воды в ручье, а вот рыбы встретили немного. В итоге, когда поехали домой, у нас была одна щука килограмма на полтора и три небольших форели. Небольшой улов.

Дома были около половины второго ночи. Поставив машину, мы решили разобрать всё завтра, и пошли спать.

Засыпая, я переваривал информацию, полученную сегодня по телефону. Мой брат говорил мне, что он в деревне. Это был он, несомненно. Что он врал, я не верил. И в такие сложные розыгрыши тоже. Значит, что-то происходит, что-то непонятное мне. Может быть это всё сон? Слишком это не похоже на него. Во всяком случае, я не помнил таких и реалистичных снов.

Я не мог позвонить на тот номер, который звонил мне, потому что он не высвечивался, но возможно он позвонит завтра снова, нужно было сформулировать вопросы, которые я могу задать ему. Я составлял вопросы. Во-первых, надо спросить, когда он приехал, не говорила ли мама, что я приезжал, во-вторых, подробно спросить о том, что если он утверждает, что отец погиб то как это всё произошло. Может быть, попросить дать трубку маме, а самому в это время находиться рядом с ней, если повезёт и брат позвонит, когда я буду дома. С этими мыслями я заснул.

Проснулся утром я раньше всех, на часах было ещё половина седьмого утра. Я вышел из дома и пошел на речку. Было зябко, всё-таки конец октября. Сегодня была уже пятница, у меня оставалось еще два дня, нужно чем-то заняться. Сегодня было бы неплохо пройтись по друзьям. Но это ближе к вечеру, когда они все будут дома.

Я вернулся на гору, мама уже встала, видимо я разбудил. Отец тоже поднялся.

— Ты что сегодня так рано?

— Это… Не спится что-то. Есть чем заняться?

— Давай разберем, сначала, вчерашний улов, лодку повесим сушиться, и вроде всё. Можно прицеп покрасить на тракторе, у меня краска есть, всё равно зимой испортиться может на морозе.

Какое-то время мы красили прицеп, я всё ждал, когда же зазвонит телефон. И он зазвонил. Чтобы не пропустить, я быстро снял перчатки и поднял трубку.

— Алло.

— Жек, мы сегодня поедем отца забирать с морга, приедешь?

— Я в деревне. Скажи мне, пожалуйста, когда ты приехал и какой сегодня число.

— Четверг, ответил Семён, 23 октября.

— Всё правильно.

— Ты трезвый? — спросил меня брат.

— Абсолютно, я нахожусь в деревне, сегодня четверг, 23 октября.

— Ты сейчас где?

— И я в деревне.

— Конкретно, где ты находишься? — спросил я брата.

— Курю на скамейке у крыльца.

Я выбежал из-за сарая и подбежал к крыльцу. Никого не было.

— Сёма я тоже на крыльце, нет, никого здесь нет.

— Жека, тебя очень плохо слышно, — голос в трубке начал затихать.

— Алло, алло, — закричал я в трубку.

Несколько не связанных между собой предлогов раздалось в трубке, затем речь снова затихла, связь оборвалась. Я посмотрел на телефон, чтобы проверить дату. Он показывал пятницу. Всё сходится.

Как же брат мог находиться у крыльца? Я его не видел?

— Что происходит вообще?

Подошёл отец. Он поставил остатки краски на скамейку и замочил кисточки в растворитель.

— Звонил то кто? Сёма?

— Да, — ответил я.

Я стал набирать его номер. Ну почему-то не мог с ним связаться.

— Попробуй позвонить с моего телефона ему, — предложил папа.

Он достал телефон и набрал Семёна. Тот почти сразу ответил.

— Сема, привет. С тобой хочет поговорить Женя.

Я взял телефон.

— Сем, привет, ты где?

— На работе.

— В Питере?

— А где ещё? Это что у тебя за странный вопрос. Выпил что ли?

— Да нет. Ты сюда не собираешься?

— А надо? В ближайшее время не собирался. Что-то случилось?

— Да какие-то глюки со мной происходят. Ладно, давай потом поговорим.

— Ладно, всё пока.

— Пока.

— У него всё нормально? — спросил отец.

— Да всё хорошо, — задумчиво ответил я.

— А у тебя?

— Какой сегодня день недели? — ответил вопросом на вопрос.

— Вторник, — ответил мне отец.

— Вторник 20 октября?

— Да вроде так. А что у тебя такой странный вопрос возник?

Я показал ему телефон.

— Может быть, он у тебя разбился? Ну, в смысле повредился.

— Может быть. Но вот здесь я не уверен. Пап, ты веришь, в перемещение во времени?

— Как-то нет. Почему у тебя такой странный вопрос?

Теперь у меня сложилось устойчивое чувство, что перемещение существует. Я уехал в среду, вчера мы были на рыбалке. Это был четверг, сегодня пятница, а мой отец говорит, что сегодня вторник. Значит, я приехал в понедельник. «Хрень» какая-то. Я, что, каким-то образом переместился на три дня назад, и что же, теперь в этом промежутке времени существует два меня? И возможно я могу позвонить сам себе. Могу попробовать объяснить самому себе тому, который сейчас где-то в школе ведет уроки?

— Ко скольки баню затопим? — спросил меня отец.

Я посмотрел на часы. 12:30. Хотя бы в этом мой телефон не врал.

— Обедать когда будем? — спросил я.

— У мамы, наверное, уже всё готово, можно сейчас.

— Я тогда схожу, натаскаю воды в баню и дров положу, а затопим попозже, ближе к вечеру.

— Хорошо.

Я спустился под гору, достал ключ из щели в бревне, и открыл баню. Она была довольно старая, но тепла хватало. Семён в прошлом году перебрал всю каменку, заварил отверстия в печи, что надо замазал глиной. В этом году мы планировали подрубить нижние венцы. «Так что ещё постоит», — подумал я.

Пока я носил воду и дрова, я размышлял.

Почему Семену невозможно было дозвониться? Это мне было непонятно.

Нужно был понять, могу ли я связаться с Семеном? Набрал его, хотя недавно это делал и не получилось. Дозвониться не смог со своего телефона.

Смог дозвониться с телефона отца и попал на Семёна, который сейчас в Питере, на работе во вторник.

А тот, который мне звонит из пятницы, и говорит, что надо забирать отца? Тому не дозвониться.

Нужно попробовать позвонить себе. Но что я скажу? Правду? Поверю ли я в правду? Скорее всего решу, что это розыгрыш.

Начудю, что-нибудь?

Скорее всего нет, все таки я себя знаю. И все же поймал себя на мысли, что, несмотря на то, что другой я — это тоже я, все равно принимал его как другого человека. Не был уверен, что поступлю, так как думаю, сейчас. Не лучше ли обратиться к кому-то из друзей? Из ближайших друзей в деревне мог бы только Роман, но и он мог быть в отъезде в рейсе. Я решил не набирать его, а прокатиться после обеда, наведаться в гости.

Я еще я должен, когда в следующий раз позвонит Семён, спросить его о подробностях смерти и попросить его позвонить Роману из пятницы, чтобы тот набрал меня, и проверить получится или нет? Хотя это не было необходимостью, это был, скорее всего, просто интерес, просто хотелось проверить, как это работает. А может быть дать Семёну телефон кого-нибудь из школы и пускай он позвонит и узнает, в школе ли я сейчас. Я не совсем «сейчас», а «сейчас в пятницу», из которой звонит мне Семён. Он может позвонить завтра. Наверное, кроме завуча по расписанию никто не знает, где я сейчас, если, конечно, она не сообщила никому о, произошедшем, поэтому лучше чтобы он позвонил ей и спросил, нахожусь ли я в школе.

Какие ещё варианты? Рассказать ему о встрече на дороге? Дать телефон водителя, чтобы тот подтвердил, что я двигался в этом направлении. Я прошел к машине, которая всё ещё стояла под горой у бани. Нашёл в бардачке записную книжку и ручку, из телефона списал номер завуча и переписал номер водителя, который дала мне девушка.

Ещё. Если всё-таки события, о которых мне говорит Семён, сейчас всё-таки произойдут, то есть я знаю о них заранее и, наверное, в любом случае должен попробовать их предотвратить, значит, мне обязательно нужно знать что и как произошло.

Я прошел к берегу и сел на мостик. Вода в реке уже была высокой, и всего пары сантиметров не хватало, чтобы она начала переливаться через него

Нужно будет сегодня убрать «мостинку». В этом году она больше не пригодится, — подумал я.

Мои мысли снова пришли к размышлению о произошедшем со мной.

Предположим, что я не ошибаюсь, и мне каким-то образом удалось переместиться на три дня назад. Подтверждением этого могли служить следующие факты.

Первый. Отец утверждает, что сегодня вторник, хотя я знаю, что только в среду вечером я сюда выехал. Прошло полтора дня, сегодня уже пятница и мне звонил Семён и утверждал, что уже пятница, и он в деревне, но мы позвонили ему, и выяснилось, что он в Питере и не собирается пока сюда. Объяснить это можно только тем, что я каким-то образом всё-таки вернулся в прошлое, получается, что в этом времени два меня и завтра мне кто-то позвонит и скажет то, что сказал мне недавно. А я сорвусь сюда. Наверное, если бы я сейчас был там, я мог бы на себя посмотреть, на то, как я буду выходить из школы. Ситуация из фильма «Назад в будущее» только со стороны смотреть на героя это весело, а посмотреть на себя со стороны это как-то неестественно. В любом случае, я сейчас не уеду смотреть на себя, не смогу. Но я могу позвонить. И что я скажу? Узнав правду, я могу нарушить эту цепочку, которая со мной уже произошла, и что будет тогда, я не знаю. Теперь вернемся в пятницу, которая уже наступила для Семёна, звонившего мне. Получается что там, в том времени меня вообще нет. Где-то с ночи среды. В мире в той реальности меня нет, если это зациклиться, то я буду отставать от обычной жизни на три дня, а тот я, который сейчас находится дома или в школе в среду вечером поедет снова сюда и, возможно, очутиться в понедельнике.

Смогу ли я вообще теперь вернуться к жене и детям. Странно, если тот я, который находится сейчас в школе вечером поедет сюда. Да, он проживет мою ситуацию и тогда я, в принципе, могу уехать домой. Жена не заметит моих возрастных изменений за три дня. Но может сложиться другая ситуация, если всё-таки отца не станет, меня не будет на похоронах. Нет, почему же не будет? — подумал я. Я буду здесь и, предположим, всё-таки я, который сейчас находится на работе, приедет в деревню и не переместиться на три дня назад, в этом случае нас здесь будет двое. Нестыковка. Не произойдет ли никакого казуса вселенского масштаба? Если два тела находятся в одном месте, где не могут быть одновременно, потому что это одно и тоже тело. Голова ломалась от этой логики. Тогда мне придётся уехать, мне придётся уехать вечером в среду. А если я уеду, а второй я переместиться на три дня назад, то всё-таки на похоронах никого из «меня» не будет.

Ещё вариант. Если я приеду в четверг домой, а я, который сейчас на работе, попадёт в четверг и после похорон в воскресенье приедет домой, то нас дома будет двое. Возможно, жена не поймет, да точно не поймет, дети, может, и воспримут нормально, но только как мы будем жить по одному паспорту? Вот тут я чего-то не поднимал. Тогда мне придётся в воскресенье уехать из дома. Куда?

Размышления заводили меня всё дальше и глубже в сложность ситуации.

Если я уеду в среду вечером, а второй я вернусь на 3 дня назад, смогу ли развернуться и приехать, чтобы быть на похоронах после этого, или тоже снова вернусь назад? В любом случае мне нужно будет уехать, хотя бы на время, и мне нужен будет человек, допустим Роман, которого придётся ввести в курс всех дел, объяснить ему ситуацию. Надеюсь, он поймёт. Он в любом случае поймёт, и он в нужный момент позвонит мне. Он позвонит, если второй я не приедет, и тогда я вернусь. Если же всё-таки после моего отъезда второй я попадет туда куда нужно — в четверг, тогда Роман должен будет объяснить другому мне, который сюда приедет, чтобы я вёл себя так, как будто уже здесь был. Надеюсь, что я пойму. Наверное, стоит сделать несколько фото Роману на телефон, и тогда я поверю себе.

Я рассуждал обо всех возможных вариантах развития событий и в какой-то момент осознал, что если получится предотвратить трагедию, тогда я, который сейчас на работе, приезжать сюда не будет. Это, конечно да, но тогда мне некуда будет деваться, мне некуда будет вернуться. Но это другой вопрос. Надо сначала попробовать предотвратить события, приводящие к похоронам.

А потом я подумал о следующем: как я воспринимаю себя того, который сейчас находится на работе, то есть того «второго я»?

Я всё же не воспринимал себя как переместившегося в пространстве. Я переместился во времени на три дня назад, а «второго я» я воспринимаю, как кого-то другого, находящегося не в этом времени, так как я не могу поверить, что я нахожусь сразу в двух местах. Нам не заложено изначально четвертое измерение, измерение времени. За те часы, в которые мне только пришла мысль о том, что я вернулся на три дня назад, принять это может быть и можно было. Я в принципе это принял, но только как что-то просто данное мне, как аксиому в конце концов, без полного физического понимания этого явления и процессов, приведших к нему. Представьте себе, что изначально на руках было бы 8 пальцев, и тогда наша десятичная система не существовала бы в той форме, в которой существует сейчас. Да мы бы считали до восьми, а дальше сразу шло бы одиннадцать. Не десятками, а восьмерками мы бы оперировали. Но это было бы нам привычно. Настолько, насколько сама мысль об этом вам сейчас претит. Так же и с моим перемещением, если бы мы с детства перемещались туда-сюда пространстве и времени, то мы воспринимали его также, как перемещение в простом пространстве. Но этого нет и всё-таки я не улавливал того момента, что нахожусь сейчас в том месте времени где должен быть. Сейчас для меня должна была быть пятница

…

После обеда я поехал к Роману. Удача. В тот день он оказался дома, а не в рейсе, как я предполагал. Он как всегда с радостью меня обнял. Но тоже был удивлён, увидев меня.

— А ты чего среди недели здесь делаешь?

— Я тебе сейчас всё расскажу, постарайся мне поверить.

Сначала Роман недоверчиво относился к моей истории. Я в подробностях и по возможности эмоционально рассказал ему обо всём, что со мной произошло. Когда сказал, что я выехал в среду, а приехал в понедельник, он ещё не верил. Я попросил Романа позвонить на мой телефон. Ещё должны были быть уроки, и я должен быть в школе. Я знал расписание перемен, и через некоторое время Рома позвонил. Тихие гудки в его телефоне, а затем я услышал свой тихий голос.

— Здорово, Роман.

В этот момент Рома не знал, что ответит. Он круглыми глазами смотрел на меня. Снова раздалось в телефоне.

— Романыч, ты меня слышишь?

— Да Жека, ты на уроках?

— Да ещё пока.

— Ты в деревню не собираешься ехать, как-нибудь в ближайшие дни.

— Да вроде нет, а что надо?

— Ну думаю, может приедешь, в баню сходим.

— Я пока не еду.

— Ну ладно, ты, если соберёшься, меня набери обязательно.

— Договорились.

— Давай пока.

— Пока Ром.

Рома повесил трубку и смотрел на меня.

— Я же с тобой разговаривал?

— Конечно, со мной ты разговаривал. Или думаешь, я кого-то подговорил разыграть тебя? Только ты со мной тем разговаривал, который ещё там. Я же тебе говорю, что я уехал оттуда завтра вечером, только приехал сюда в понедельник ночью.

— И как ты собираешься разруливать эту ситуацию.

Я попытался объяснить ему в подробностях свои размышления, возможные последствия и возможные развязки событий.

— Ладно, я понял всё.

Хотя, что-то мне подсказывало, что не все. Да и как человек может понять все, если ему это разъясняет человек, который сам не все понял.

Роман согласился в пятницу дожидаться меня, а если я не приеду, то набрать, чтобы я, который здесь сейчас успел вернуться. Мы сфоткались на телефон для того, чтобы если придётся объяснять второму мне, что я здесь уже был.

— Какие планы на сегодня, — спросил он.

— Да, наверное, баню с отцом стопим. Фиг знает, когда ещё получится. С тобой как-нибудь следующий раз, ты же знаешь, как долго мы ходим.

— Конечно, Жек, согласен.

Мы попрощались, я поехал домой. Каждую минуту я ждал звонка Семёна. Когда я приехал домой, отец уже затопил баню. Мама развешивала белье на улице. Я ждал звонка. Семён позвонил прямо перед тем, как мы пошли с отцом мыться.

Мы как раз спускались под гору, а отец мне рассказывал, что завтра обещал помочь своему брату, перевести брус и доски на озеро. Он планировал там сделать домик. Я, конечно же, сказал, что поеду с ними. Когда мы уже подходили, зазвонил мой телефон. Взглянув на экран, я понял, что это Семён.

Возможно, здесь в этот момент я понял, почему он может мне дозвониться. Я предположил, что я, должен был быть там. И телефон каким-то образом находит меня через время, а я, опять же возможно, не могу ему дозвониться, потому что здесь есть второй он. Возможно. Я не был в этом уверен.

Я поднял трубку.

— Ну, ты что не приедешь? — спросил Семён.

— Сема, пожалуйста, вот сейчас выслушай меня? Есть ли у тебя рядом какой-нибудь листочек и ручка.

— Да, сейчас найду.

— Телефон может в любой момент выключится. Я это уже знаю. Пожалуйста, записывай номера.

— Диктуй.

Я продиктовал ему два номера один номер завуча по расписанию нашей школы, а второй номер водителя такси и объяснил, что у него спросить. Семён тоже, конечно же, мне сразу не поверил, что я не там, хотя не могло быть других причин, почему я не приезжаю.

— Поверь, нет никаких причин, почему я не приезжаю на похороны, но если у меня сейчас есть возможность предотвратить их, то я попробую. Хотя с другой стороны, для тебя того, который сейчас находится там, эти события, как мне кажется, уже не прекратятся. А вот для тебя того, который сейчас в Питере, с которым я сегодня разговаривал, для нас, я хочу это предотвратить.

— Какой я, какой ты? Жека, я не понимаю, как это такое вообще может быть.

— Сема, я тоже. Но других причин, почему это происходит, я не вижу, и могу объяснить это только перемещением во времени. Попроси Романа мне позвонить, потому что если я буду звонить Роману, то я наберу того Романа, который здесь. Я с ним сегодня виделся.

— А это для чего?

— Да просто интересно, как эта система работает.

— Мы сейчас с папой в баню идём. Кстати, давай ещё вот что сделаем, только сейчас мне пришла такая глупая мысль. Ты же сейчас в деревне?

— Да.

— У дома?

— Да, куда мы отца привезли, похороны завтра. Он дома будет ночь.

— Ты помнишь, что у нас на двери в бане надпись?

— Нет, не было там надписей.

— Я сейчас напишу большими буквами твоё имя. Мне кажется, она должна появиться завтра, а ты должен ее увидеть.

— Но если ты говоришь, что ты в другом каком-то параллельном пространстве времени?

— Почему-то мне кажется, что время разное, а материальное наполнение всё одинаково, одно и тоже.

— Ладно, давай попробуем, а я тебе потом позвоню.

— Я вешаю трубку.

— Давай брат, пока.

В телефон раздались короткие гудки.

Тут я понял, что отец слышал весь наш разговор.

— Женя, это что такое происходит?

Мне нужно было что-то срочно ответить отцу, адекватное и логичное. Я ничего не нашел другого как сказать.

— Я пишу книгу, о перемещении во времени. Семён помогает мне в этом, потом дам почитать.

Не знаю, поверил ли он мне, но больше вопросов не задавал. Я знал, что у меня в машине лежит в бардачке маркер. Я взял его, машина стояла рядом, и написал «Семён» на деревянной двери. Буквально через пару секунд зазвонил телефон. Номер был не определён, я поднял трубку.

— Жека, она прямо при мне появилась, — с удивлением сказал он.

— Ты мне веришь?

— Да.

— Сем, скажи мне самое главное. Когда и как машина сбила отца.

Они с дядей Вовой какие-то доски возили на «Гладкое» озеро. Когда разгружали, доска упала на дорогу, а машины ты сам знаешь, ездят раз в час. Отец вышел из-за кузова, ну и пролетающая мимо машина его сбила.

— Кто за рулем.

— Пацаны какие-то.

— Уехали.

— Да нет, короче походу их посадят.

— С чего ты этак думаешь.

— А за рулём выпивший был.

— Ладно, я всё понял. Спасибо, давай брат, пока.

Теперь я знал, где и как погиб отец. Только теперь завтра буду я с ними, и я должен это предотвратить.

Утром отец проснулся раньше меня. Я услышал, что он гремит на кухне и тоже встал.

— Во сколько вы договорились встретиться

— В восемь, — ответил отец.

— На тракторе поедем?

— Да. Доски заберём и повезем к озеру.

Мама тоже проснулась. Мы позавтракали тем, что оставалось со вчерашнего дня. Я уже не помню, что там было. А потом мы с отцом пошли заводить трактор. Беларусь’ка завёлся без проблем, мы подцепили прицеп и отец поехал, а я за ним на своей машине.

У дяди мы загрузили доски, брёвна, несколько листов шифера. Его явно не хватило бы, чтобы покрыть весь домик, хотя я не знал размеры этого домика. Дядя сказал, что потом найдёт ещё шифер и доделывает. Ещё мы закинули в прицеп старые диски от какого-то грузовика.

— Это вместо фундамента, — пояснил дядя Вова, закидаем камнями и сойдет.

Когда всё закончили, отец снова завел трактор и выдвинулся. Мы поехали вперёд. Минут через двадцать уже были на дороге около озера. Озеро виднелась с дороги среди деревьев. Отец на тракторе подъехал минут через сорок после нашего приезда. За это время мы сходили до озера. На самом деле я на нём никогда не был, несмотря на то, что оно была довольно близко. В детстве мы на нем практически не рыбачили, отец бывало ездил, но я ни разу сюда не попал. Я ездил всегда в другом направлении от деревни на «Чачозеро». Дядя сказал, что последние несколько лет на рыбалку ездит сюда чаще, чем куда-либо, ему здесь очень нравится. Поэтому решил сделать здесь домик, он показал мне предварительное место. Оно располагалось не там, где был основной подход и было много рыбаков, а немного левее. Но так как озер у нас много, сами знаете и места всем хватает. Приятнее рыбачить, когда на озере нет других. Мне очень понравилось место, и я решил, при ближайшей возможности нужно будет тоже съездить сюда на рыбалку. Когда мы услышали шум приближающегося трактора, то пошли обратно. Отец к этому времени уже развернулся и припарковался за моей машиной.

Мы стали сбрасывать материалы. Я помнил ситуацию, которую мне рассказывал Семён, поэтому сам залез в прицеп и скидывал доски, чтобы ни одна из них не упала на противоположную сторону. Пока разгружали, проехала две машины, но они уехали аккуратно, а я старался не кидать доски, когда они проезжали. Наконец все доски были на земле, мы стали их таскать к озеру. Я старался ходить всегда за отцом, чтобы контролировать. У нас ушло около полутора часов, чтобы всё перетащите и сложить.

— Вроде всё, — сказал дядя, — поехали по домам.

— Может быть грамм по пятьдесят? Отметить, когда приедем.

Но мы отказались.

Отец завел трактор и двинулся в обратный путь, на сей раз я не стал уезжать от него, а двигался за сзади. Хотя если судить по разговору с Семёном, всё произошедшее уже миновало.

Я не так часто вижу дядю Вову, поэтому мы разговаривали всю дорогу.

Раньше в уже далеком детстве мы постоянно ходили с отцом и с ним на рыбалку. С тех времен, как я уехал, этого уже не было, поэтому я спрашивал про всё что можно. Чем он увлекается, как здоровье, как дела у его сына и дочери. Он охотно рассказывал, и сам время от времени спрашивал меня моих детях, и о том, где я живу и чем занимаюсь. Через час мы были уже около его дома, я его высадил, отец на тракторе уже поехал дальше. Мы попрощались, и я двинулся дальше. Отец остановился около магазина, трактор глушить не стал, чтобы снова не дёргать пускач.

— Пап, ты чего хочешь?

— Взять что-нибудь на вечер.

— Пойдём вместе.

Я оставил машину за трактором, и мы пошли в магазин.

Когда выходили из магазина мне навстречу попался мой старый друг и одноклассник. Я был очень рад его видеть, мы поздоровались.

— Папа, я сейчас подъеду, — сказал я.

У Димона было, что рассказать и мы зацепились языками. Я вот тут в этот момент до меня, будто в замедленном понимании; будто пытаешься в очень сильном опьянении понять какую-то сложную логическую задачу. В каком-то заторможенном состоянии мой мозг через разговор с другом вдруг осознал, что я расслабился, я отпустил отца одного, а он в это время, выходя из-за трактора спереди…

Я не могу об этом так просто говорить… Потому что до сих пор это помню каждый момент. Я услышал визг тормозов и удар. Жигули синего цвета, выезжая из-за поворота, поворачивая в том же направлении, где стоял магазин, не рассчитали скорость. Услышав удар, я повернулся и увидел, как отец падает на асфальт. Он упал, и мне показалось, что он пытается встать, но наверное это было просто обман зрения. Он упал на асфальт и, немного отскочив от него, снова упал. Он не шевелился. Я побежал, отец лежал на асфальте без признаков жизни. Я попытался приподнять его голову, и увидел огромную лужу крови, вытекающую из затылка. Его рука было неестественно подвернута под тело. Я встал на колени и приложил ухо к груди. Я не очень знаком с медициной, поэтому попытался следующим шагом нащупать пульс на шее, но не смог. Я, конечно, ещё надеялся, что я неопытный, но нет. Отец умер. В это время я увидел, что Димон открывает двери Жигулей. Водитель, я сразу увидел это, был пьян. Он пытался включить заднюю передачу, но видимо алкоголь, а может сломанная коробка не давала сделать ему этого. Димон распахнул дверь и вытащил водители. Я знал этого парня, но подскочив, я не помню как сильно, ударил его. Он упал и перестал шевелиться, но не умер. Он потерял сознание. Два друга, сидевшие на заднем сидении, боялись даже выйти из машины.

Почему я думал, что всё закончилось тогда, когда мы уехали от озера? Ничего не закончилось. Просто каким-то образом события сместились. Видимо нельзя поменять события, они, скорее всего, снова всё равно повторяться.

События, происходившие дальше в течение пары часов, я помню как в тумане.

— Семён, ты же помнишь, — спросил я, сам частично нарушив договор о том, что не задавать вопросы в процессе рассказа. Хотя вопрос задал я, а это оговорено нами не было.

— Семён, ты же помнишь то чувство, когда тебе сказали, что отец умер. Невозможно воссоздать эту ситуацию, пока сам не переживёшь. Ты пытаешься, нет, даже не пытаешься, а хочешь найти какое-то решение этой проблемы, несмотря на то, что решения уже нет. Это проблема не может быть решена в положительном направлении. Смерть уже поставила свою точку, а ты её еще не воспринимаешь, пытаешься найти какую-то ниточку возврата. Прошло то ещё всего пара часов. Чувство потери частицы, даже не могу сказать, что души. Это какая-то потеря и даже не твоего прошлого, это полная потеря, исчезновение наполнения тебя, пустота внутри тебя. Что теперь можно сделать, чтобы как-то облегчить терзание внутри? Ничего. Уже ничего нельзя сделать. Остаётся только соблюдать и выполнять всё то, что нужно для погребения. Делать все то, что все всегда делают. Отдать последний долг, как можно быстрее попытаться заполнить эту пустоту другим. Это только для того чтобы терзания стали легче, чтобы они ушли. Ну как всегда это проходит только с годами.

Так вот отца увезли в морг. Я спросил, будет ли вскрытие. Мне ответили что да, как всегда. Это, несмотря на то, что он сбит машиной у нас на глазах. Я помню, что мне ответили, что в некоторых случаях вскрытие можно не делать. Один из вариантов, если человек довольно стар, в любых других случаях нужно писать родным на отказ от вскрытия, и это должно быть сделано в течение пары дней, потому что само вскрытие должно быть сделано максимально быстро, до трех дней. То, что его сбила машина, не играет роли. Это было непонятно для меня, но от этого уже не вернуть отца. И ещё, насколько я помню, он сам говорил, что не хотел бы, проснуться в гробу. Вскрытие в любом случае не дало бы ему это сделать, поэтому никакой отказ мы писать не стали.

Помню, что я сидел, осознавая всю сложившуюся ситуацию. Я вообще не должен был быть здесь, да я и не нахожусь сейчас здесь. Тот самый я, который находится в своём времени сейчас в школе на уроках. Да я сейчас на работе, а я, который последние три дня провёл с отцом, который сейчас находился не в своём времени не смог предотвратить трагедию. Возможно, если что-то дало мне возможность провести последние дни здесь рядом с отцом, а предотвратить, скорее всего, и не было суждено, то, наверное, я должен сейчас воспринять это как подарок, что ли?

Пьяного водителя забрали в милицию, после разбора ситуации, трактор я отогнал домой. Захотелось напиться, но я уже не мог этого сделать, я должен был уезжать сегодня вечером, и ещё я должен был позвонить. Я должен позвонить сам себе. Теперь я понял, почему я узнал тот голос, я понял, почему не высветился телефон. Я понял, почему я, точно знавший, когда у нас в школе есть перемены, попал немного раньше, чем прозвенел звонок. Всё потому что сегодня, а для меня находящегося здесь это было уже три дня назад, уроки были смещены немного времени из-за нулевого урока. Такое бывает.

Я посмотрел на часы. 13:15.

В обычный день это была перемена, но не сегодня. И я должен всё повторить, всё как было. Номер я знал наизусть, я его набрал и стал слушать гудки. Мне было интересно, я сейчас возьму трубку после первого звонка, если три дня назад я не взял.

Я не взял. Подождав ещё пять минут, я снова набрал. Я представлял, как сейчас собираю тетради, как дети выходят из кабинета, и тут в трубке раздалось:

— Алло.

Телефон защелкал. Я вспомнил, что узнал свой голос.

— Папа умер, — произнёс я.

На том конце собеседник замолчал, а потом спросил.

— Как, когда?

— Сегодня, его сбила машина. Приезжай.

— А ты приедешь? — спросил я сам себя.

— Я уже здесь.

Я повесил трубку, я не должен говорить ничего лишнего пусть будет, как было.

Затем я объяснил матери, что сегодня уеду и приеду только ночью. Она, конечно же, было убита, да и сам я чувствовал себя как никогда, но не мог остаться. Я ещё раз заехал к Роману и рассказал всю ситуацию.

Мы ещё раз обговорили, что он позвонит мне ночью, если в определенное время моя машина не проедет мимо него, а он будет находиться на въезде в деревню. В любом случае до кого-то он дозвонится. Или до меня этого или до того меня. Если до того, то он приедет, куда надо, если до меня, то я вернусь.

С сердцем, превратившимся в камень от того, что я сейчас уезжаю, и меня не будет на похоронах, я поехал.

И вы знаете что? Я видел сам себя. Видел себя в тот момент, когда я стоял рядом с машиной таксиста, ждал самого таксиста. А я не стал останавливаться. Это было непередаваемое чувство, необычное, нестандартное, неестественное. Я проехал мимо, и не вспомнил, когда я стоял здесь, приезжала ли какая-то машина. Роман мне не позвонил, значит, он встретил меня того, который теперь был в деревне.

Как мне поступить, ведь если я сейчас приеду домой, это будет непонятно, ведь жена будет думать, что я уехал на похороны, а я вернулся. Поэтому я поехал к другу. Позвонил ему я ещё около десяти вечера, попросил переночевать. Не скажу, что он был удивлён, но первым его вопросом был, что не поругался ли я с женой. Я попросил не задавать пока вопросов, обещая рассказать ему чуть позже.

Вторая проблема, которая вытекла из ситуации, что я второй попал туда, куда нужно, а не на три дня назад. Теперь нас было двое в этом времени, и второй я в воскресенье вечером или ночью вернётся. И что делать дальше я пока не знал. Но время само решило всё расставить на свои места. Разбудил меня Павел в семь утра, ему нужно было на работу. Я удивился, поскольку знал, что по субботам он не работал. На что его ответ был: «Сегодня понедельник».

Я выехал в пятницу, а приехал в понедельник. Я вернулся во время, через полтора часа начинались уроки в школе. Всё, что мне было нужно, это съездить домой за вещами, побриться и успеть звонку. То есть получилось, что я не был на похоронах отца, прожил с ним последние три дня его жизни, и я не знаю что лучше.

На этом вся история. Финал. Можно задавать вопросы.

…

Ребята молчали.

— Я бы не поверил тебе Теоретик, если бы ты в таких подробностях это всё не рассказал, — сказал Ессентуки. Он соблюдал правила не называть имена.

Естественно в рассказе Математик сам называл несколько раз Семёна и Романа по имени, но в рассказе было разрешено.

— Скажи Сид, я был на похоронах?

— Да был, и я не помню, чтобы я тебе звонил и спрашивал: «Почему ты не приезжаешь?»

— Это что же, получается, существует ещё какое-то временное измерение, где был другой ты, который звонил мне.

— Получается так.

— Жека, я помню, Роман осёкся, с меня сотка.

Все улыбнулись, кто-то даже засмеялся.

— Что ты помнишь?

— Ты ко мне заезжал, и на моем телефоне остались те самые фотки.

Роман достал телефон и показал фото, которые мы делали с ним тогда для Семёна.

— Получается, что ты тот самый человек, который видел меня, хотя я был перемещен во времени, который тоже знает это ситуацию изнутри.

— Получается так.

— Ну ладно, вроде история закончилась, я её, наверное, минут сорок рассказывал. Наверное, пора накатить. Все согласились. Выпили и залезли в парилку.