Остров. Проект «Робинзон»

Евгений Родионов, 2023

Он – 3Д-дизайнер, она – инженер-ядерщик. Волею судьбы они вырваны из привычной, сытой и размеренной городской жизни и заброшены на необитаемый остров в открытой Ладоге с минимумом снаряжения и припасов. Задача – продержаться месяц. Казалось бы, плёвое дело для молодых, физически крепких, здоровых людей, выросших в деревне, ещё и в тёплое время года. Но очень быстро становится ясно, что остров совсем не так прост, как стараются показать организаторы…

Часть первая. Выживальщики

Глава 1. Прибытие

Вам, наверное, интересно, как я оказался в такой ситуации?

Мне тоже…

Вот это поворот.

— Это что, какая-то нелепая шутка? — поинтересовался я у окружающей действительности. Действительность молчала. И вообще полностью меня игнорировала.

На работе, как обычно, все сроки сгорели ещё позавчера, а я тут застрял на месяц. Интересно, проканает такая тема за форс-мажор или меня без затей уволят? 3D-дизайнеру работу найти сейчас не слишком сложно, но моё место мне нравилось, да и не люблю я оставлять проекты недоделанными. Родители, опять же, с ума сойдут… Короче, мудачьё вы поганое, неведомые организаторы этого действа. Чтоб вам утонуть в неглубоком месте.

Ладно, поглядим, что за девайс нам выдали. Я принялся рассматривать КПК (Карманный Портативный Компьютер) — это название прикипело к подобным машинкам в моей голове ещё со времён первого «Сталкера», и называть это «планшет» у меня бы язык не повернулся. Да и походил прибор, скорее, на кирпич. Толстый, прорезиненный корпус, ухватистый — из рук не выскользнет. Тяжёлый, грамм триста точно будет. Из кнопок — только включение и громкость, а, нет, ещё и включение фонарика на отдельную клавишу вынесено. Фонарик вроде не самый слабый, ночью хоть что-то будет видно. Интересно, как у него с аккумом, и где его заряжать? За надёжной на вид заглушкой обнаружился стандартный USB Type-C. Хмм, навряд ли здесь есть станция зарядки электротехники. Камера присутствует, забрана толстым стеклом. «Фронталка» не предусмотрена — видимо, сэлфи здесь не в моде. Ага, ещё стилус есть.

Так, что по софтовой части? Операционка явно андроидо-подобная. На главном экране всего несколько иконок. «Сообщения» — судя по всему, только на приём. «Камера» — средненькая, да и зачем она здесь может пригодиться? «Батарея» — приложение заявляло, что заряд — 91%, и хватит его до завтрашнего вечера, ага, так я и поверил. «Погода» — показывает только текущую температуру, влажность и давление, негусто. «База знаний» — отлично, подробное описание всех животных, рыб, моллюсков, растений и грибов, которые могут попасться в данной местности, с картинками. Очень кстати, после двадцати лет городской жизни я сыроежку от поганки могу не отличить. «Досуг» — ха, сочинения русских классиков, «Война и Мир», «Анна Каренина», «Идиот»… Три десятка произведений. Шутники, блин, обхохочешься. «Карта» — а вот это уже интересно.

Карта оказалась топографической, рисованной и довольно схематичной. Сам остров своей формой походил на неправильный полумесяц, вытянутый с севера на юг и выпуклой стороной обращённый на восток. Судя по меткам высот, на юге находилась обширная возвышенность порядка двадцати метров высотой, а на севере наоборот, низина, обозначенная как болото. Между ними были нанесены отметки смешанного леса. От возвышенности вдоль восточного побережья проходила на север узкая гряда, упирающаяся в болото. На западе береговая линия образовывала довольно глубокую бухту, выход из которой ещё и перекрывал небольшой островок. Ещё три совсем уж мелких островка находились у южной оконечности. Судя по карте, на восточном берегу глубина начиналась почти сразу, похоже, там скалы. А вот западный берег уходил в воду куда более полого, в бухте вообще не более двух-трёх метров. Оценив масштаб карты, я прикинул, что остров в длину где-то метров девятьсот, а в ширину около четырёхсот в центральной части, по крайним точкам — порядка шести сотен.

Потыкав в экран, я обнаружил, что карту можно довольно сильно масштабировать и оставлять свои отметки, но это мало что давало — никаких деталей отмечено не было, только общий план. Что ж, будем наносить места интереса на карту самостоятельно, по мере обнаружения таковых. Что-то мне подсказывало, что они будут.

Навигатора не завезли, но, оглядевшись по сторонам, я увидел за деревьями проглядывающую вершину скалы. Солнце всходило левее, значит, я почти в центре острова. Надо осмотреться, а с самой высокой точки это сделать лучше всего. Закинув рюкзак за спину, я двинулся в направлении цели, внимательно поглядывая по сторонам.

Возвышенность на проверку оказалась обычной скалой, не слишком крутой с той стороны, с которой я на неё собрался подниматься. Растительности не густо — можжевельник, мелкие кустарники и низкие, корявые сосенки. Вершина и вовсе пустая.

— Людииииии!!!! Помогииитеее!!! — раздался голос за моей спиной. Так, придётся повременить с рекогносцировкой. Похоже, нарисовался напарник. Точнее, напарница, судя по голосу. Всё интереснее и интереснее.

Развернувшись, я направился обратно, ориентируясь на голос. И казался мне этот голос странно знакомым. Выйдя на полянку, где я очнулся, я практически нос к носу столкнулся с обладательницей голоса, выломившейся из кустов мне навстречу.

Мы уставились друг на друга. На сестре по несчастью была такая же форма, как и на мне, только идеально подогнанная по женской фигуре, и изрядно выпиравшая в нужных местах. Ещё бы не выпирать — четвёртый размер спрятать трудно. Примерно моего роста, спортивная фигура, из-под шапочки выбиваются огненно-рыжие, коротко постриженные волосы. Очень правильные, я бы сказал — аристократические черты лица, которые совсем не портит крупноватый курносый нос и немного веснушек. Глаза цвета молодой листвы, яркие настолько, что в первую очередь приходила мысль о контактных линзах. Но мне эта мысль не пришла, потому что я прекрасно знал обладательницу этих глаз, и знал, что никакие линзы она отродясь не носила.

— Ну здравствуй, Даша. Ты не поверишь, но я рад тебя видеть, хотя обстоятельства так себе.

— Вася!? — девушка явно напряглась. — Какого хрена? Что всё это значит? Это что, ты меня сюда затащил?

— Ты переоцениваешь мою мощь. — я грустно усмехнулся. — Я такая же жертва, как и ты, и не имею никакого отношения к организации данного мероприятия. Но в чём авторам этого действа не откажешь, так это в чувстве юмора. Закинуть сюда на месяц… Нас. Двоих. Хотя повторюсь, я всё равно рад тебя видеть.

— Сколько мы не общались? Два года?

— Почти три. — я задумался. Вроде это был сентябрь? Или октябрь? — А ты опять покрасилась в рыжий… И похудела.

— Да? Вот почему вы, мужики, так часто мне это говорите?

— Даша, это классика. «Если женщина умная — скажи, что она красивая. Если красивая — скажи, что умная. В случае сомнений — скажи, что она похудела». Всё просто…

— Дурак. — она слабо улыбнулась. А потом бросилась ко мне на шею, прижалась всем телом и заревела. — Я так испугалась… Просыпаюсь под какой-то ёлкой… А по лицу муравьи бегают, ужас!

— Хмм, странно. От твоего крика кора с деревьев должна была отваливаться, а я его не слышал. Наверное, ты раньше меня пришла в себя. — я обнял её, с наслаждением вдохнул запах волос. — Всё будет хорошо, мы обязательно отсюда выберемся.

— А почему ты решил, что мы тут на месяц? — она отстранилась и посмотрела на меня с подозрением. — Что вообще, собственно, происходит? Колись давай!

— А ты не видела сообщение на КПК? — теперь уже я удивился. — Или у тебя его нет? Рюкзак-то проверила хоть? У меня он был в боковом кармашке.

— Проверила наскоро, по карманам не смотрела. — девушка скинула рюкзак, и мы провели более вдумчивую ревизию его содержимого. Содержимое полностью повторяло наполнение моего, только ещё пачка гигиенических прокладок. Предусмотрительные, блин. А вот и КПК, точная копия моего. Светодиод призывно моргал, сигнализируя о принятом сообщении. Даша склонилась над экраном, прочла послание неведомых организаторов. Недоумённо воззрилась на меня. Снова прочла сообщение. Вслух.

— Чтооо?!! Какое шоу? Какой, мать его, робинзон? Я ни на что подобное не подписывалась! У меня проект на грани срыва, все сроки давно вышли, поставки из Европы заморожены из-за санкций, китайцы не отгружают оборудование три месяца, два инженера уволились, а Петрович вообще в запой ушёл! Какой остров в Ладоге? Да меня с работы выгонят взашей! А мать весь МЧС на уши поставит! — Даша принялась со всей дури молотить по ближайшему дереву кулаками. — Да я организаторов этого беспредела на эту ёлку жопой насажу! Уроды!

Я присел на ствол поваленного дерева и ещё минут пять выслушивал изощрённые ругательства и ещё более изощрённые варианты действий, которые Даша непременно проделает с организаторами, как только до них доберётся. Если хотя бы десятая часть этих угроз имела шанс на осуществление, то я бы, на месте этих деятелей, немедленно застрелился — куда как более гуманная смерть.

Наконец, девушка выдохлась и перестала ругаться, как пьяный боцман. Опустилась на ствол дерева рядом со мной. Внезапно в унисон тренькнули КПК. Мы переглянулись и полезли проверять. Сообщение гласило:

«Для вашего руководства и родственников вы находитесь в специальной командировке по линии ФСБ в качестве внештатных консультантов. На работе — дополнительный отпуск. Оплачиваемый».

— Оплачиваемый — это хорошо! Правда, теперь маман всё ФСБ достанет… Ну, так всё проще.

— Достанет ФСБ? Она настолько сурова? Ты мало о ней рассказывала…

— У нас с ней отношения… натянутые. — Даша вздохнула. — А про суровость… Она в девяностые держала три магазина в городе населением меньше двухсот тысяч. И перемещалась между ними, катая меня в коляске, под бандитскими пулями. Иногда — в буквальном смысле.

— Уу, действительно суровая женщина. — я уважительно кашлянул. Да, не приведи Ктулху такую тёщу. Последнее я, разумеется, вслух не сказал.

— Так что делать-то будем, Василий Николаевич?

— Выживать, Дарья Игоревна, выживать. Более нам ничего не остаётся. — я собрался с мыслями и начал вспоминать, что из просмотренных когда-то роликов на ютубе может помочь нам в сложившейся ситуации.

— В выживании на природе, в отрыве от цивилизации — как в нашем случае, выделяют пять аспектов: огонь, вода, еда, укрытие, ориентирование. В зависимости от места, времени года и ситуации приоритеты аспектов меняются. В нашем случае: дров вокруг — завались, спички есть, так что огонь для нас не проблема, да и погода пока вполне тёплая. Вокруг нас — пресное озеро, так что с водой проблем так же не предвидится. С пищей немного сложнее, но мы сейчас сидим, практически, в центре черничника, мне уже и брусника попадалась, грибы тут тоже есть. В озере наверняка есть рыба. Рыбак из меня аховый, но что-нибудь да поймаю. На крайний случай есть НЗ в рюкзаке. — Даша немедленно залезла в рюкзак, достала плитку концентрата и с сомнением её понюхала. Сморщила носик, аккуратно убрала обратно.

— Так себе хрючево. Я, пожалуй, посижу на диете из ягод. Благо они тут жесть какие здоровые. — она притянула к себе кустик черники — реально здоровый, с полметра в высоту наверно, и принялась объедать спелые ягоды. — Блин, и сладкие!

— Кроме того, месяц человек может вообще без еды протянуть. — я тоже сорвал несколько черничин и забросил в рот. Да, реально сладкие.

— Как ты заметил, я уже похудела, и на месяц без еды не согласна. И так желудок не слишком здоров…

— А вот с укрытием всё серьёзно. Осенью в Ладоге нередки шторма, и по силе они могут мало отличаться от морских. Плюс, даже просто ветра здесь могут быть очень суровыми, простым шалашиком не обойдёмся, нужно что-то понадёжнее. А с ориентированием всё просто — мы знаем и так, что мы на небольшом острове. Но, тем не менее, предлагаю сначала осмотреть свои владения, а уже потом выбирать место для стоянки и так далее. Только, прошу тебя, будь аккуратна и внимательна.

— В смысле? Я что, растяпа какая, что ли?!

— Даша, в последнюю вылазку нашу вылазку на природу, на соревновании по спортивному ориентированию, именно ты умудрилась сломать ногу. Одна, из тридцати человек!

— Это была случайность! Вспомнил тоже… Я, между прочим, после этого неоднократно выезжала в лес, и ничего не ломала! Да я с отцом с десяти лет в тайгу ходила!

— Да не сомневаюсь я в твоих навыках выживальщицы! Но если сломать что-нибудь здесь… Ты же читала, помощи не предусмотрено. — я подошёл к ней вплотную, осторожно взял за плечи, заглянул в глаза. — Будь осторожней, хорошо?

— Ладно. Уговорил. — она сбросила мои руки, с независимым видом принялась оглядываться. — С чего начнём?

— Предлагаю забраться на вооон ту скалу, оттуда должен быть нормальный вид на весь остров.

Внезапно пиликнули КПК. Мы посмотрели друг на друга и полезли проверять, что за очередные откровения прислали нам неведомые организаторы.

«Участники! Для упрощения вашей задачи и для повышения интереса зрителей, на ваших островах спрятаны тайники с разными полезностями. На какие-то со временем будут приходить ориентировки различной степени сложности, какие-то можно найти только самостоятельно. Помните: халява может поджидать вас везде! Поэтому, внимательность и наблюдательность — лучшие друзья робинзона. Ищите, да обрящете!»

— Вот это поворот! Походу, скучно нам тут не будет. — я оторвал взгляд от КПК и принялся осматриваться в поисках халявы. Халявы в радиусе видимости почему-то не наблюдалось.

— Надеюсь, в этих тайниках будут сигареты. — подруга грустно вздохнула. — Курить хочется, что писец.

— Ты всё ещё куришь?

— Более того, я всё ещё пью…

— Нуу, с этим у нас получше дела обстоят. — я вспомнил о фляге со спиртом.

Опять пиликнул КПК. Новое сообщение гласило: «Рекомендуется как можно быстрее найти электростанцию, чтобы ваши КПК не сели в самый неподходящий момент».

— Охренеть. Надеюсь, электростанция атомная хоть?

— Ага, на быстрых нейтронах, блин. Я бы поставила дизель-генератор, который заводится со стартера, непременно убитый в щи, чтобы запускать его по полчаса, и горючку распихала по всему острову. В литровых банках, которые подвешены к верхушкам сосен.

— Даша, есть неплохие шансы, что в следующем шоу тебя возьмут в организаторы.

— Да, и непременно переломленный кабель, который нужно держать в определённом положении, чтобы шла зарядка.

— Да, и рейтинги будут заоблачные…

Так, болтая ни о чём, мы подошли к скале. Западный склон выглядел более пологим, и мы начали восхождение по нему, одновременно забирая к югу, чтобы выйти ближе к середине. Неожиданно окружающие шумы прорезало очень чёткое журчание потока воды, и нам открылся целый ручей, стекающий с вершины. Вода струилась с отвесных уступов и собиралась крохотными прудиками во впадинах, чтобы пролиться эффектным пятиметровым водопадом и исчезнуть в зарослях у основания скалы. Судя по всему, ручей впадал в озеро на западном побережье, в южной части бухты, или около того. В воздухе был разлит едва уловимый сладковато-кисловатый запах, не особо приятный, но и противным я бы его не назвал.

— Какой-то минералкой пахнет. — Даша принюхалась. — Я когда на камчатские гейзеры ездила, там похоже был запах. Только здесь слабее.

Я подошёл к ручью, погрузил руку в воду. Холодная. Зачерпнул горсть, понюхал — да, запах явно от неё. Попробовал на язык. Точно, явная минералка, только почти без газа.

— Похоже, нас на курорт закинули. Ручьи из минеральной воды — такого мне ещё видеть не приходилось. — я вытер руку о штаны. — Пошли дальше?

Мы поднялись на вершину. Ровный, почти правильный овал метров пятьдесят на семьдесят, примерно. Растительности практически никакой, везде разбросаны мелкие камни, в середине круглое озерцо метров пятнадцать диаметром. Из него и начинался ручей с минералкой. Подойдя ближе, мы увидели небольшое бурление воды в трёх местах, над самим озерцом стояло лёгкое марево от испарений. Запах усилился, стал щипать нос. Даша отошла на несколько шагов.

— Воняет. Причём даже сильнее, чем на Камчатке.

— Похоже, выход газов довольно активный. Странно, хоть Ладога и находится на стыке литосферных плит, какой-либо заметной тектонической деятельности здесь не наблюдается. А тут очень обильный и активный минеральный источник. Причем, на вершине скалы!

— Это странно?

— Даш, это не просто странно. Я слабо разбираюсь в геологии, но я рос в карельской деревне. Скал там — вагон и ещё пара железнодорожных составов. И, что характерно, из этих скал там не бьют минеральные источники.

— Ну, я не думаю, что твоё неверие заставит это озерцо немедленно высохнуть.

— В смысле неверие? Вот он, источник. Фактический факт. То, что его тут быть не должно в принципе, ему совершенно фиолетово. Журчит себе и журчит.

— Ну и пусть журчит, мы на это повлиять никак не можем. Давай осматриваться, что ли.

— Давай.

Я принялся осматривать горизонт. Скала возвышалась над всем островом, была выше всех деревьев, поэтому просматривался горизонт отменно. Погода ясная, в небе облаков совсем мало, видимость — отличная. Даже с моим, далеко не идеальным зрением было понятно, что во все стороны от нас плещется вода. Ни единого проблеска суши, небо смыкалось с гладью воды на всём протяжении. Ни лодки, ни паруса, вообще ничего, за что мог бы зацепиться взгляд.

Сам остров со скалы просматривался не очень хорошо. Северная оконечность, поросшая лесом, была им практически полностью скрыта от взгляда. Даже проплешина болота, которая, судя по карте, была ни фига не маленькая, не просматривалась никак. А вот береговые линии на западе и востоке были видны гораздо лучше.

Вдоль восточного берега, как и гласила карта, шла невысокая скалистая гряда, постепенно сходившая на нет и скрывавшаяся за лесом по мере того, как береговая линия заворачивала на запад. Между грядой и водой проходила узкая полоска пляжа, где-то — песчаного, где-то — каменистая, но относительно ровная. На эту полоску равномерно налетали вполне себе взрослые волны, именно этот шум прибоя я услышал при пробуждении. А ещё пляж был завален деревом. Видимо, волны много лет выбрасывали на берег топляк, и он здесь и копился. В нагромождении деревянного хлама просматривались и здоровенные брёвна, о тонкие жерди, и разные доски, и даже фрагменты каких-то конструкций, кажется, я заметил относительно целую лодку. Всё это безобразие тянулось метров на триста, как минимум. Похоже, что со стройматериалами тоже проблем не предвидится. Непосредственно же у самой скалы камень уходил в воду почти отвесно — там глубина начиналась сразу.

На западе картина вырисовывалась совсем другая. Бухта занимала бо́льшую часть берега, рога почти правильного полумесяца далеко вдавались в озеро, беря небольшой островок на выходе из бухты «в клещи». Северная часть была более пологой, заросшей лиственным лесом, в воду на десятки метров вдавались заросли всяких тростников, камышей и прочих рогозов. На юге каменистая насыпь постепенно переходила в нагромождение камней типа «ноги сломаешь». В центральной же части желтела узкая, метров пятьдесят, полоска песчаного пляжа. По всей линии берега рельеф был очень пересечённый, много мелких скал вперемешку с сосновым лесом. Более-менее ровная и свободная от растительности площадка примыкала лишь к песчаному пляжу.

Обойдя минеральное озеро и перепрыгнув через ручей — он едва достигал метра в ширину, я направился к южной оконечности скалы, осматривая западный берег. Между южным мысом, скалой и берегом располагались настоящие джунгли — там всё заросло густым кустарником, из которого местами торчали деревья и здоровые камни. Есть мнение, что ноги там можно сломать очень просто. Пожалуй, с Дашей туда ходить рискованно. Кстати, она уже добралась до самой южной оконечности скалы и что-то мне кричит, явно что-то нашла.

— Да иду я, иду, не кричи так, рыбу распугаешь. — я подошел в девушке. — Ну, что случилось?

Она молча показала вниз. Я посмотрел туда, куда показывала рука подруги. Оценил увиденное, попытался уложить в голове. Получалось плохо. Хотя, чего-то подобного и следовало ожидать?

Южная оконечность скалы обрывалась вниз почти вертикально, образуя почти правильный треугольник, и уходила в волны, очень сильно напоминая нос корабля, бороздившего просторы Большого Театра. Метрах в пяти под нами этот «нос» был скошен, образуя небольшую площадку, на которую можно было спуститься по довольно крутой «лесенке» из гранитных уступов. А посреди площадки стояло то, что и придавало картине вид театральной постановки, причём режиссёр был либо идиот, либо гений — с какой стороны посмотреть. Но он явно был большим оригиналом.

Посреди площадки стоял Монолит. Тот самый, из легендарной игрушки «СТАЛКЕР: Тень Чернобыля». Внешне выглядел как копия (хм, а может ли это быть копией, если оригинала в реале не существует?) — ломанный параллелепипед из зеленоватого полупрозрачного материала, на небольшом постаменте. Камень светился разными оттенками зелёного, цвета переливались один в другой, медленными волнами выходя из основания и пропадая в вершине. Красиво, но блекло, ночью наверняка зрелище более залипательное. А вот размером местный Монолит здорово уступал оригиналу, в высоту достигая не более пары метров.

Но вот что напрочь разрушало всю фантастическую картину, так это две здоровые панели солнечных батарей, установленных на откосе у нас под ногами. Размерами они были, наверно, метра так по два на два, прикрученные к скале на здоровенные металлические крепления под углом градусов тридцать друг к другу и градусов сорок пять по вертикали. Разумно, при такой ориентации они поймают максимальное количество солнечных лучей. От панелей шёл к «Монолиту» кабель в толстой оплётке.

— Вась, что это за хрень?

— Это Монолит.

— Вот сейчас всё сразу понятно стало.

— Ты что, в СТАЛКЕРа не играла?

— Немного, такой штуки не видела.

— По лору СТАЛКЕРа, в центре Чернобыльской Зоны Отчуждения, стоит вот такая вот хрень, только раз в пять больше. Якобы выполняет желания тех, кто до него доберётся, а это задача практически невыполнимая — там дофига мутантов, аномалий, радиации и фанатиков «Братства Монолита», которые полагают кристалл своей священной коровой и не подпускают к нему неверных. Короче, почти «Пикник на обочине» — счастья всем, даром, никто не уйдёт обиженным и прочая ахинея.

— А давай у него попросим нас домой вернуть?

— Он какой-то мелкий. Не думаю, что его на подобные желания хватит.

— Ну ладно, тогда я курева попрошу.

— Хорошо, давай спустимся и посмотрим на эту штуку поближе. Только учти: Монолит желания выполняет крайне своеобразно. Попросишь сигарет, так он тебе и выдаст пачку «Примы» пятьдесят четвёртого года… — я первый полез вниз, присматривая за Дашей, чтобы мне на голову не свалилась.

Но всё обошлось, спуск был хоть и крутой, но вполне удобный. В детстве я бы вообще по нему просто пропрыгал, а сейчас… А сейчас я уже стар для этого дерьма. Ну да ладно, видимо, придётся форму обратно набирать.

Вблизи всё волшебство Монолита пропало. На проверку это оказался просто металлический ящик, установленный на бетонном основании и залитый чем-то вроде эпоксидки, в толще которой были заметны светодиоды, медленно мигающие зелёным. Они-то и создавали эти переливы, неплохо выглядевшие издали. Я обошёл конструкцию кругом, остановился с тыльной стороны.

— Ты знаешь, похоже, что желание эта штука выполняет только одно, но многократно. — я повернул угловую ручку на поверхности «камня», и потянул на себя. Открылась небольшая дверка, за которой обнаружилась ниша где-то сантиметров на тридцать. Кроме небольшого табло и двух проводов с выходами USB Type-C, в ней ничего не было. На табло горела надпись: «Заряд батареи 100%» и «Для зарядки устройства подсоедините кабель к нему». Лаконичненько, для дебилов.

— Знаешь, Дарья, с сигаретами здесь пролёт. Зато мы нашли рекомую электростанцию.

— Это я уже поняла. Видишь ли, я эту штуку разрабатывала. — наверное, мой взгляд был очень красноречив, девушка отшатнулась и быстро-быстро замахала на меня руками. — Нет, нет, я просто элементную базу подбирала! Подруга работает в конторе, проектирующие солнечные электростанции на заказ, ну там, для загородных домов и всё такое! Просила помочь!

— Ты же ядрёные реакторы разрабатываешь?

— Ну не сами же реакторы! К ним меня на пушечный выстрел не подпустят. Я же инженер — электронщик — системы управления и подобные штуки проектирую. И поэтому хорошо разбираюсь во всяких резисторах, транзисторах и прочих диодах. Вот Ирка меня и попросила контуры им спроектировать, с учётом пожеланий клиента. Денег отсыпали — моё почтение.

— И чего же пожелал клиент?

— Надёжности. Нет, не так. Им нужно было изделие с колоссальным запасом прочности, даже для оборонки так не делают, да и в Союзе скромнее были. И оказалось, что опыта разработки таких систем у их инженеров нет. И в интернете такого тоже нет.

— Дай угадаю: все их инженеры — это молодые, перспективные, коммуникабельные, креативные, с модными бородами и подворотами, а тут их пытались работать заставить? А поскольку проблема не гуглится — работа встала?

— Ну, всё не настолько плохо, но в целом ситуацию ты обрисовал верно. Когда я притащила из библиотеки советские, бумажные книги по радиоэлектронике, на меня смотрели странно.

— Не пытались тебя вместе с этими книгами загнать вилами в сарай и сжечь?

— Нет, не пытались. — Даша засмеялась. — Большинство из них вилы только на картинке видели. Но если серьёзно, сейчас ведь клиенты хотят получше и подешевле. И когда кто-то приходит, ставит на стол чемодан бабла и хочет странного, народ теряется.

— И вызвали тебя? Типа «Решала»?

— Говорят, я мыслю нестандартно. А меня просто с детства учили думать. Головой. И в универе я преподов слушала. Вот и всё…

— Да, мозгов-то тебе точно не занимать. Как что эта хрень собой представляет?

— За всю установку не скажу, я же не всё проектировала. Но в общем виде — это просто солнечная электростанция, но с многократным запасом прочности. Если будет апокалипсис — эта штука с большой долей вероятности его переживёт, и дотянет до появления новой разумной жизни. Хотя сами панели фотоэлементов — дно, и десяти лет не продержатся.

— Ну, надеюсь, на месяц нам хватит. — я достал КПК, подключил кабель. На табло зажглось: «Устройство 1: зарядка». На самом же наладоннике загорелся индикатор заряда, а на экране высветилась надпись: «Синхронизация…» А затем: «Доступно обновление ПО. Обновить? Да/Нет». Я ткнул «Да».

— Обалдеть. В этой штуке что же интернет есть?

— Не знаю, процессорный модуль клиент ставил свой, я без понятия, что там было.

— Ну, теоретически, у нас есть ниточка к этим шутникам. Если отсюда выберемся, конечно.

— Вась, твой оптимизм меня пугает.

— Видишь ли, для него есть некоторые основания. — я показал ей экран КПК. На нём отображалось сообщение:

«Обновление ПО выполнено успешно. Разблокировано приложение «Счётчик Гейгера».

— Эээ… А зачем нам ЗДЕСЬ счётчик Гейгера? Шоу же называется «Робинзон», а не «Сталкер»?

— Ты знаешь, учитывая вот эту вот штуку, — я постучал по «Монолиту» — и чувство юмора организаторов, я ничему не удивлюсь. Но, по крайней мере, теперь мы не устроим лагерь в «горячем пятне». — Я ободряюще улыбнулся. Вышло, судя по выражению лица Дарьи, не очень.

— А если серьёзно, в Ладоге, как и везде по Карелии, скалы слегка «фонят». Но эти излучения укладываются в рамки естественного уровня радиации. Так же в озере есть, как минимум, один остров, на котором после войны проводили ядерные испытания. И там до сих пор здорово фонит.

— Может, нас на этот остров и закинули? — Даша подошла к станции и подключила свой КПК к зарядке. — Нужно тоже ПО обновить.

— Нет. Тот остров, не помню названия, совершенно другой формы, рядом с ним ещё два острова, и главное — там всё опутано колючей проволокой и на каждом шагу таблички «Радиационная опасность». — я посмотрел на индикатор заряда. — Злая зарядка, за пять минут с девяноста процентов до максимума.

— Ну и хорошо, не придётся тут торчать по полдня. Сейчас мой подзарядится, и можно идти дальше. Твои предложения?

— Думаю, поднимемся обратно на вершину, и спустимся с неё на восточный пляж, если можно его так назвать. И пойдём по берегу. Нужно осмотреть наши владения, и выбрать место для стоянки. Ну, и присмотреть что-нибудь полезное в хозяйстве. Выживальщик из меня так себе, но твоё присутствие заставляет играть роль сурового мужика. — Я подошёл к краю площадки. Отвесные скалы уходили в волны.

— Да? — Даша засмеялась. — А мне что теперь, играть роль тупой принцесски?

— Интересная расшифровка аббревиатуры «ТП». А можно не надо?

— Ладно, уговорил.

Мы поднялись обратно на скалу и прошли к северной её оконечности, где она переходила в каменистую гряду. Я, на всякий случай, запустил «Счётчик Гейгера», но прибор докладывал, что фон в пределах нормы. Найдя удобное место, мы спустились на пляж.

— Даа… — Даша с недовольным видом осмотрелась по сторонам, пнула сапогом кучку гниющих водорослей. — Пляжи на этом курорте так себе. Две звезды, максимум.

Мысленно я с ней согласился. Грубый песок, галька вперемешку с выброшенной на берег водной растительностью не располагали к отдыху. Зато всяким деревом берег был завален сверх всякой меры, да и в воде топляка было, судя по всему, выше крыши. Я попытался поднять лежавшую под ногами доску, но она развалилась на куски у меня в руках. Однако, покопавшись в трухе, я извлёк несколько вполне ещё прочных гвоздей, хоть и изрядно заржавевших. Показал находку подруге.

— Увидишь что-то металлическое — гвозди, болты, скобы — не проходи мимо, нам это всё пригодится.

— Ты построишь нам двухэтажный дом?

— Ага, с балконом и погребом. И финской сауной.

— Звучит заманчиво. Двинули дальше?

И мы двинули дальше.

Глава 2. Чем дальше в лес

— А на этой планете есть жизнь?

— Разумная? Нет.

— Это кроме нас?

— Включая.

На обход острова по берегу, да ещё и неполный, у нас ушло больше двух часов. Несмотря на то, что, по моим прикидкам, длина всей береговой линии составляла немногим менее трёх километров. Но мы шли медленно, внимательно всё осматривая и делая зарубки в памяти и заметки в КПК. После преодоления трёхсот метров восточного пляжа, который мы окрестили «Берегом Погибших Кораблей», в кармане рюкзака завелись несколько десятков разнокалиберных гвоздей, разной степени сохранности — очень пригодился мультитул, вытащить гвоздь руками даже из гнилой доски — тот ещё квест, при условии отсутствия под рукой гвоздодёра. Так же была обнаружена вполне приличная металлическая труба, длиной метра полтора и диаметром пару сантиметров, Даша тут же её экспроприировала и использовала как посох. Ещё я отметил на карте: почти целую лодку-плоскодонку, у которой отсутствовала корма, но заделать вроде как реально; несколько брёвен, стянутых в некое подобие плота кучей металлических скоб, которые явно нам пригодятся при строительстве укрытия. К сожалению, брёвна были не сгнившие, а наоборот, напитавшиеся водой и оттого очень плотные, и расковыривать их ножом или нашим импровизированным ломиком я даже пытаться не стал. Так же отметилось местонахождение довольно здорового, метра два на два, дощатого щита, обитого листами железа — металл местами проржавел до дыр, но некоторые куски были вполне себе ничего. Непонятно, как он сюда попал — плавучесть у этой штуки явно была отрицательная. Более ничего, выделяющегося из общей массы, обнаружить не удалось — пляжик оказался на диво однообразен. Хотя тех же гвоздей, при желании, даже при наших инструментах можно добыть гораздо больше, дело лишь во времени. И есть у меня подозрение, что придётся этим заняться.

Каменистая гряда, отделявшая пляж от остального острова, постепенно сошла на нет, а вместе с ней закончился и пляж. Растительность вплотную подступила к берегу, он стал ниже, под ногами захлюпало. За скромным заслоном из чахлых сосенок и берёзок начало проглядывать явное болото. Вдоль берега, словно стража, выстроился ряд здоровых камней — все, как на подбор, в рост человека, и друг от друга расположены на почти одинаковом расстоянии метров в пятнадцать.

— Какие-то странные камни… — задумчиво сказала Даша.

Я неопределённо хмыкнул.

— Считается, что подобные камушки на территорию Карелии принёс ледник. Но в данном случае, если учесть почти одинаковые форму и размеры камней, а также их расположение, «Ледник» — это фамилия.

— Этот персонаж мне уже не нравится. Заочно. Мутный какой-то…

Я, с некоторым трудом, забрался на один из камней. С него болото просматривалось гораздо лучше, только дальний край терялся в дымке. Классическое северное болото: чернели озерца чистой воды, зеленели лужайки мха (ох, и обманчивы же эти лужайки!), желтела трава, обросшая островки более-менее устойчивой суши. Тот ещё лабиринт, без необходимости туда лучше не соваться. И, опять же, что-то мне подсказывало, что придётся. В нескольких десятках метров тусили какие-то водоплавающие птицы — то ли утки, то ли гуси, отсюда не разобрать, причем довольно много. Стало быть, если справлюсь постановкой силков, можно будет и дикой дичи покушать. Уже хоть что-то.

По южной кромке болота плотной стеной стоял еловый лес. Даже какой-то очень плотной, ни просвета. Зато по северной оконечности лес был лиственный и, на вид, вполне себе проходимый. Я слез с камня, обрисовал увиденное напарнице. Та согласилась, что утки — это хорошо, хоть ей их и жалко.

— Ладно, не будем делить шкуру неубитого медведя.

— Надеюсь, хотя бы медведей здесь нет. — Даша поёжилась. — С таким зверем нам точно не справиться.

— Я тебе больше скажу, практически любой крупный хищник для нас представляет почти неразрешимую проблему. Никаких медведей-волков нам не надо, хватит банальной рыси, если она на шею с дерева прыгнет. Удачный укус — и хана. К счастью для нас, подобной фауны здесь быть не должно.

— Почему ты так думаешь?

— В силу двух причин. Во-первых, естественная. На таком маленьком острове даже один крупный хищник быстро сожрёт всю доступную живность и сдохнет с голоду.

— Медведи же всеядны?

— Да, но на такой маленькой территории ему всё равно корма мало, да и весь остров бы провонял его помётом. И он бы нас давно почуял и вылез поинтересоваться, что за деликатесы ему завезли. Так что медведей здесь нет. Да и попасть сюда у крупного животного есть только один вариант: зимой по льду. А поскольку зимой тут ничего интересного для хищника нет, то и делать здесь нечего. А во-вторых, это глупо с точки зрения организации шоу. Закинуть участников в зубы хищников? Чтобы их сразу сожрали? Крайне сомнительно.

— Да фиг знает, насколько они упоротые.

— Пока все их действия вполне логичны. — Я проверил камень счётчиком Гейгера. Фон был чуть выше окружающего.

— Ты каждый булыжник проверять на радиацию будешь? Думаешь, здесь реально есть опасные места?

— Зачем-то нам этот инструмент дали. И я хочу понять, нафига. А пока единственный доступный для нас путь — просто пользоваться этим инструментом.

Мы медленно двинулись вдоль «Линии Маннергейма», как я окрестил непонятную цепочку камней. Всего их оказалось десять штук, и на четвёртом счётчик защёлкал активнее. Фон превышал естественный где-то в два раза.

— Даш, давай осмотрим этот булдыган внимательно. Сдаётся мне, что это «щёлк-щёлк-щёлк» неспроста.

Мы принялись неторопливо осматривать и ощупывать камень на предмет сокрытого всякого. Через пару минут моя рука провалилась сквозь мох куда-то внутрь. Моментально отдёрнув руку — вдруг там кто-то живёт, а я без приглашения? Неэтично. Аккуратно счистив мох на участке сантиметров на пятьдесят, мы увидели небольшую нишу. В ней лежал свёрток.

— Ну, вот мы и нашли первый тайник. — Я аккуратно достал добычу. Это был совсем небольшой пакет, запаянный в полиэтиленовую плёнку. Аккуратно вскрыв пакет по шву, я вытряхнул на ладонь содержимое.

— Ой, конфетки! — Даша немедленно сунула нос в ладонь и молниеносно схватила одну из двух «Барбарисок». — А они не радиоактивные?

— Нет, фон в этом месте хоть и выше обычного, но абсолютно безопасен. А вот запасные аккумы к КПК на лишними точно не будут.

— Мы же нашли станцию подзарядки?

— В ненастную погоду добраться туда будет не слишком просто — прыгать по мокрым, скользким скалам такое себе. Легко можно навернуться и сломать что-нибудь. А с вторым комплектом батарей у нас будут лишние пара суток. — Я вручил один аккумулятор девушке, свой аккуратно завернул в упаковочный пакет и спрятал в рюкзак.

— Да, вторую «Барбариску» тоже забирай.

— О, спасибо!

…

Северный берег казался гораздо гостеприимнее всего того, что мы уже прошли. Заросший вплотную подступающим к воде сосновым бором, он был заметно выше восточного, поднимаясь над водой на два-три метра. Впрочем, почва оказалась песчаная, поэтому волны весьма прихотливо размывали береговую линию, и вся она была очень извилистая, изобиловала микроскопическими бухточками и крохотными мысками. Где-то пляжик в десяток метров, где-то трёхметровый обрыв, над которым нависали покосившиеся сосны, подмытые волнами. Странно, всё это должно было смыть сто лет назад. Волны здесь, конечно, совсем небольшие, но во время штормов берег должен был попросту сжираться озером. Опять непонятно.

Причём сам бор уходил вглубь острова буквально на пару десятков метров, а за ним уже стоял вполне нормальный лиственный лес, тянувшийся до болота — что, впрочем, тоже совсем недалеко. Сама северная кромка берега, в целом, оказалась довольно ровной и тянулась метров на четыреста, может, чуть больше — никаких высот в этой части острова не оказалось, и осмотреть окрестности сверху не получалось. Я предложил Дарье залезть на одно из деревьев для осмотра местности, и был незамедлительно послан на… ёлку. Мне эта перспектива тоже не понравилась, поэтому пришлось полагаться на карту.

Землянку нашла Даша. Я прошёл поверху, а девушка зачем-то решила спуститься на крохотный пляж, едва метров в восемь.

— Вася, спускайся сюда! Тут какой-то вход!

— Ради всех богов, не лезь туда! — я спустился вниз. Пляжик имел форму почти правильного треугольника, в вершине которого и зиял обнаруженный напарницей вход. По виду — что-то вроде блиндажа, встроенного в небольшой овражек: косая передняя стенка из брёвен упирается в стены оврага, в ней и находится вход, и сверху это всё накрыто брёвнами в один накат, ровнёхонько накрывающими овраг, да так, что я прошёл сверху и ничего не заметил. А ещё постройка выглядела старой. Очень старой. Стены оврага оплыли, песок засыпал переднюю стенку до половины и явно штурмовал вход, брёвна заросли толстым слоем мха. Строение выглядело давным-давно и капитально заброшенным.

Мы двинулись к входу. Даша отдала мне «ломик» и предусмотрительно спряталась у меня за спиной. В паре метров от входа я остановился и внимательно осмотрел песок на предмет наличия каких-либо следов. Наличествовали только следы природной эрозии — ни отпечатков лап, ни следов обуви. Я достал КПК, включил на нём фонарик на максимальную яркость и посветил в проём. Сильно лучше не стало. Перехватив «ломик» поудобнее, я заглянул внутрь.

Увиденное не потрясало воображение. Совсем. Осветив все углы, и не обнаружив никакой угрозы, я позвал напарницу.

— Даш, заходи, тут безопасно. Кажется.

— Да тут нет нифига. — подруга опасливо выглянула из-за моего плеча.

— Ты очень наблюдательна. — внутри землянка оказалась довольно вместительной, где-то четыре на четыре метра и высотой достаточной, чтобы мы могли стоять в полный рост. И абсолютно пустой. Вдоль стен нанесло песка и мусора, у дальней стены наблюдалось что-то, бывшее когда-то, судя по всему, подстилкой, но сейчас совершенно истлевшее. С потолка капает, на песчаном полу — потёки воды.

— Ну что ж, теперь у нас есть укрытие. — я пнул кучку мусора, и она разлетелась по полу. Ничего интересного в ней не обнаружилось.

— Жаль, что только укрытие. На постоянку здесь не обоснуешься, крыша явно прогнила и сильно течёт.

— Ну, ведь наверно щели можно заделать?

— Вася, ну ты что? — девушка энергично замотала головой. — Для этого придётся полностью разобрать перекрытие и переложить заново. И не факт, что оно после этого не будет течь. Проще новую построить.

— Похоже, что ты права. Об этом я не подумал. Но, допустим, переждать непогоду здесь вполне можно, вон тот угол вроде сухой. — я, уже по привычке, прошёлся по углам со счётчиком Гейгера. Пусто.

— Это да. Я поставлю метку на КПК. Там в настройках, кстати, есть синхронизация двух устройств, все отметки, в теории, тоже должны отображаться и у тебя, и у меня.

— Правда? Не заметил, надо включить.

— Эта постройка выглядит очень старой. — мы вышли наружу, и Даша провела рукой по толстому слою мха, покрывавшего брёвна. — Как думаешь, сколько ей лет?

— Судя по состоянию брёвен, не меньше полувека. Странно, что она ещё не обвалилась. — я ковырнул бревно ножом, вывалился здоровый кусок трухлявого дерева. — Хотя, тут всё такое… Странное.

— Всё страньше и страньше, как говорила Алиса. — Дарья вылезла из оврага наверх. — Пошли уже дальше, что ли…

В целом, северный берег мне понравился. Здесь было как-то… спокойно, что ли. Песок. Сосны. Камни. Мох. Брусника. Белые грибы, произрастающие в изобилии, и их явно никто в этом сезоне не собирал. Даша придирчиво отобрала пару десятков небольших, крепеньких боровиков и убрала в рюкзак.

— Ну вот, на обед будут жареные белые.

— Отлично, осталось найти сковородку. И картошку. И масло. Жаль, в той землянке даже завалящей консервной банки не нашлось. Да, грибы — пища для организма весьма тяжёлая, на переваривание тратится энергии больше, чем из них получается. Поэтому опытные выживальщики не рекомендуют с ними связываться вообще.

— Ты про лук забыл.

— Да, без лука грибы жрать решительно невозможно…

Так, обсуждая кулинарию, мы прошли весь северный берег и вышли к восточной его кромке. Бор упирался в небольшую скалу — метров двадцать шириной и не более пяти метров в высоту. После подъёма наверх нашему взгляду открылась вся западная бухта и островок, закрывающий вход в неё. Сама скала плавно переходила в мыс, закрывающий бухту с севера. Берег же с этой стороны был низкий и зарос ивняком. Заросли камыша начинались сразу у берега и уходили в воду на десятки метров, что подтверждало мои догадки о маленькой глубине бухты.

А вот правее, дальше в Ладогу ситуация кардинально отличалась. Островок, запиравший вход в бухту, был не особенно велик — до сотни метров в длину. С нашей стороны берег его был скалистый и довольно высокий, напрочь пресекающий взгляды вглубь.

— Судя по карте, в ширину этот островок метров в тридцать, не больше. — я задумался. — Но в слепой для нас зоне можно спрятать немаленький корабль. Или пару вагонов тушенки. Или съёмочную команду со всеми организаторами, оборудованием и ассистентками.

— Не, нафиг ассистенток. Вагоны тушняка мне нравятся гораздо больше. И сгущёнки. — Даша мечтательно облизнулась.

— Боюсь, даже если это так, добраться туда будет трудновато. Обрати внимание на воду в проливе, между нами и островком. — я прикинул дистанцию. — Тут метров пятьдесят от силы, но преодолеть их будет непросто…

— Ты про кучу водоворотов и бурунов?

— Да. — Я поднял сухую палку, закинул в воду, насколько мог далеко. Палку моментально подхватило и потащило прочь от нас с хорошей скоростью.

— Похоже, там очень сильное течение. — девушка нахмурилась. — Я бы даже на лодке туда не сунулась. По крайней мере, без приличного мотора.

— Ну, пока у нас нет ни того, ни другого. Так что предполагаемый вагон тушняка придётся отложить на отдалённое светлое будущее. — я начал потихоньку спускаться со скалы. — Предлагаю осмотреть берег бухты и разбивать стоянку. Пора бы уже и пожрать чего-нибудь.

Возражений от напарницы не последовало, и мы направились вниз.

…

Спустившись, мы двинулись вдоль берега бухты. Вблизи всё в ней оказалось ровно так, как виделось с Минеральной скалы — северный берег был пологий, заросший невысоким лесом, травой и кустарником. Но постепенно он закончился, и начались невысокие плоские скалы, заросшие мхом, лишайником да вереском, и лишь кое-где торчали небольшие сосенки. И только метров через тридцать от воды начинался солидный хвойный лес.

Мы подошли к песчаному пляжу. На удивление, вблизи он оказался вполне себе ровненьким и чистым — ни мусора, ни водорослей. Я вошёл в воду, побродил вдоль берега, смывая с сапог болотную грязь. Даже в пяти метрах глубина была от силы сантиметров тридцать, и под ногами был именно песок, а не ил, камни или водоросли. Впрочем, такая красота наблюдалась на отрезке берега, не имевшего в длину и полусотни метров. С одной стороны пляж резко переходил в заросли камышей, с другой — в каменные россыпи, впрочем, куда более постепенно. Когда я туда забрёл, под ногой что-то хрустнуло. Я сначала даже испугался, потом дошло. Опустив руку в воду, я нашарил то, на что наступил, и вытащил наверх. В руке лежала раковина. Моллюск был довольно здоровый, сантиметров десять в длину, раковина немного надломлена с одной стороны — там, где я на неё наступил. В детстве мы, бывало, добывали таких тварей и жарили их на костре, но в наших озёрах особи были гораздо меньше. Я закинул раковину на берег, под ноги Даше, и принялся шарить в воде в поисках собратьев этого моллюска.

— Что это? — девушка подобрала ракушку и попыталась разжать створки.

— Жемчужница. Или перловица. Или мидия пресноводная. Или беззубка, они все очень похожи. Главное для нас — их можно жрать. И их здесь дофига. — я шарил руками по дну, вытаскивая всё новые и новые раковины, и забрасывал их на берег. — Да, раскрыть её руками нереально, надо ножом. А лучше просто положить на угли, когда приготовится — откроется сама. Только предварительно их надо промыть.

— Мы, когда мелкие были, в ведро с водой их складывали. Они раскрывались и грязь из себя выпрыскивали. А у нас с вёдрами напряг… — Даша выглядела обескураженной. — Даже сложить их не во что, рюкзак и карманы испачкаются.

— И намокнут. — я оглядел результаты своих усилий, на берегу лежало десятка три раковин. — Можно сложить их в ручей с минералкой, он мелкий, дно каменистое и вода чистая, быстро всякое из них вымоет. — Блин, ну не в горсти же их носить?

— Я придумала! — подруга внезапно сорвалась с места и убежала вглубь острова, моментально скрывшись с глаз.

— Даша, не убегай далеко! — я чертыхнулся и принялся медленно, преодолевая сопротивление воды, выбираться к берегу. Эта черта её характера меня всегда малость бесила — стоит, молчит, потом вдруг резко срывается с места и убегает в произвольном направлении. Ищи её потом. Что ж, хоть что-то не меняется, хоть где-то есть стабильность…

Выбравшись на берег и поднявшись на невысокую плоскую скалу, я увидел девушку. Она сидела у ствола поваленной сосны и что-то с ним делала.

— И что ты придумала? — я подошёл ближе.

— Вот! — подруга повернулась ко мне, сияя, как свежеогранённый алмаз. В руках у неё был кусок сосновой коры, длиной с полметра, и шириной сантиметров в двадцать пять, естественно, изрядно закруглённый. — Если закрыть с боков и приделать ручку, хоть из верёвки, будет подобие корзинки.

— Думаю, ракушки или что-то подобное и так можно перенести. Молодец.

Мы вернулись на берег и собрали моллюсков на наш импровизированный поднос. Получилась нормальная такая кучка.

— А мы не обожрёмся? — Даша прикинула добычу на вес. — Килограмма два минимум.

— В нашем положении, подруга, лучше больше еды, чем меньше еды. Оставим на вечер, если что. Необязательно их готовить все за раз, пусть себе в ручье сидят. Чем лучше промоются, тем меньше тиной вонять будут. Пойдём, ручей должен протекать где-то неподалёку.

Так и оказалось. После того, как ручей из минералки водопадом стекал со скалы, русло его делало небольшую петлю, изгибаясь в нашу сторону, и мы, немного попрыгав по мелким скалкам, вышли к нему буквально метров через пятьдесят. Но здесь ручей мало подходил для наших целей: русло было глинистое, заваленное мелкими камнями и заросшее. Тогда мы поднялись ещё на сотню метров выше по течению, к самому водопаду. Вода там почти не падала отвесно, а, скорее, стекала «по стеночке», омывая поверхность скалы и распадаясь на кучу мелких ручейков, разбиваясь на каменистых выступах, дробясь на мириады капель и создавая полог водяной пыли, висящей в воздухе. Солнечные лучи, преломляясь в этой взвеси, создавали над водопадом несколько радуг, постоянно меняющих свой вид и количество, в зависимости от точки наблюдения.

— Какая красота! — восторженно запищала Даша и тут же принялась делать фотки на камеру КПК.

— Ну ты ещё селфи забабахай — предложил я, посмеиваясь. — Самое время и место.

— Ну ведь красиво же! Разные водопады видела, но это нечто… Особенное!

— Полностью с тобой согласен. Когда будем отсюда убираться, обязательно устроим обстоятельную фотосессию. Но сейчас у нас совсем другие приоритеты. Да, чуть не забыл.

Я включил счётчик Гейгера и, первым делом, проверил наши ракушки. С ними всё было норм. Потом замерил фон у водопада, вокруг него и в русле ручья. Отклонений не обнаружил. Даша, тем временем, сгрузила наших моллюсков в небольшую, где-то с метр диаметром, круглую ямку почти под самым водопадом. Глубина там была сантиметров в двадцать, что нас вполне устраивало. При этом небольшой ручеёк затекал во впадину, а излишек просто выплёскивался через край.

— Вась, а они не убегут? — Даша принялась палочной спихивать раковины поближе к центру ямки.

— А хрен его знает. Из них кто-то умеет ползать, а кто-то сидит всю жизнь на одном месте. Кто именно, я не помню. В любом случае, за пару часов далеко не удерут.

— А откуда ты вообще про них что-то знаешь? Я вот даже ни одного названия не помню.

— Как-то с Настей бухали, она и рассказывала. Она же биолог — как напьётся, сразу лекции читать начинает…

— Настя, это такая мелкая, тёмненькая?

— Нет, это, наоборот, высокая и светленькая. Скворцова которая.

— Скворцова? — Даша захихикала — Ну да, с её данными, с мужиками о биологии и остаётся только… разговаривать.

— Не юродствуй. Не всем так повезло с фигурой, как тебе. Она вполне себе приятная девушка, очень неглупая и образованная.

— Да? Вот ты с ней спал?

— Я? Эээ… нет. Почему ты считаешь, что мужики стремятся трахнуть всех женщин, до которых могут дотянуться?

— Ну вот видишь. Что и требовалось доказать. — всем своим видом девушка показывала, что мои доводы её совершенно не убедили. Или она их просто пропустила между ушей. — Пошли обратно?

— Пойдём. Нужно выбрать место для лагеря, набрать дров, развести костёр и соорудить какое-нибудь укрытие.

…

Но, когда мы вернулись к пляжу, я сначала проверил одну догадку. Вооружившись длинной палкой, я вошёл в воду и побрёл чуть дальше того места, где в изобилии водились моллюски. Ближе к берегу, до рези в глазах вглядываясь в воду, я обнаружил то, что искал. Под камнем просматривался вход в нору, и я со всей дури засунул туда палку и принялся там шерудить. Оттуда моментально выскочил разъярённый обитатель, причём он оказался таких размеров, что я аж отпрянул.

— Вот это дура. — я восхищённо присвистнул. — Вот это лошадь…

— Вась, что там? — девушка не стала лезть в воду, и теперь изнывала от любопытства на берегу. — Что?

— Рак. Здоровенный, блин, рак. Я таких даже близко не видел никогда. Сантиметров двадцать, если не больше. И их здесь, похоже, дофига.

— А как их добывать? Никогда не ловила раков. Но они, блин, вкусные!

— Да, вкусные. И полезные. Вроде. Я их в детстве ловил, общую концепцию помню, ничего особо сложного. Но чуть позже.

Я выбрался на берег, и мы принялись выбирать место для лагеря. Я, к тому моменту, уже немного обмозговал ситуацию, и выработанный план был приблизительно такой: сначала сварганить простенькое убежище, в котором можно сносно пересидеть непогоду. А уже потом, немного обжившись, спокойно соорудить что-то похожее на нормальное жилище, которое будет в состоянии пережить сентябрьские шторма. Благо, на Берегу Погибших Кораблей материала с избытком. А вот с инструментами — жопа. Одним ножом и ленточной пилой много не настроишь. Ну да ладно, будем решать проблемы по мере их поступления. Эти умозаключения я и изложил подруге, вдруг у инженера будут какие-нибудь ценные идеи?

— В целом, я с тобой соглашусь. — девушка задумалась. — Всякие шалаши я строить не умею… Одно время папа у меня повадился чумы делать. Я этот процесс хорошо рассмотрела, но с материалами у нас не очень.

— Ну да. Чум, по канону, состоит из деревянного каркаса, обтянутого шкурами. Шкур у нас не густо, и содрать их не с кого, разве что с нас. А моя шкура мне, почему-то, очень дорога. Как и твоя, впрочем.

— Вот спасибо, никогда бы не подумала. — Даша бросила на меня саркастический взгляд, в прочем, моментально снова стала серьёзной. — Землянку нам копать нечем, да и здесь одни скалы. Может, всё же попробовать тот блиндажик подремонтировать на первое время?

— Я же уже думали эту мысль, она нам не понравилась. Во-первых, та постройка очень старая и ветхая, в любой момент эти гнилые брёвна могут обвалиться нам на головы. У меня-то башка пустая, а ты как потом будешь ядрёные реакторы разрабатывать? Тем более, как мы уже оба видели, ремонт кровли там будет для нас довольно сложен и трудоёмок, ты сама говорила. Во-вторых, место там не очень удачное. Здесь, в бухте, мы будем закрыты от ветров, которые здесь преимущественно восточные, тут я не вижу следов сильного волнения — значит, почти всегда можно, как минимум, набрать моллюсков на пожрать. Рядом ручей с минеральной водой, ягоды, недалеко станция подзарядки. На северном берегу мы всего этого будем лишены, а в шторм из этой землянки вообще не выйдешь. Лично мне вообще не понятно, на кой хрен её там выкопали. Разве что, рыбаки какие-нибудь там останавливались, так ведь всё равно тут удобнее!

Девушка снова задумалась. Молча принялась прогуливаться по берегу, попинывая мелкие камни. Я терпеливо ждал. Судя по всему, соглашаться со мной она не хотела строго из встроенного чувства противоречия, была в ней такая черта. И далеко не всегда голос разума побеждал, ой, не всегда…

— Ладно, хрен с ней, с этой землянкой. Твои предложения?

Я облегчённо выдохнул. Про себя, разумеется, я же не враг своему здоровью. Вот теперь можно излагать мой план, не рискуя сходу нарваться на штыки.

— Предлагаю запилить шалашик, но не простой, а с претензиями. Только сначала рекомендуется, всё-таки, немного перекусить, а то на одной чернике мы много не настроим, какой бы крупной она не была. Но место нужно предварительно выбрать, чтобы два раза не париться с костром и дровами.

Подходящее, по моему мнению, место нашлось довольно быстро. Минеральная скала, как я уже говорил, на северо-западе была довольно пологой, и в сторону пляжа она спускалась несколькими плоскими уступами, относительно ровными. Отойдя от воды метров на пятьдесят и немного забравшись вверх, я обнаружил площадку, которая меня, на первый взгляд, устраивала. И на второй взгляд тоже устраивала. Это был, в целом, скалистый пятачок в форме грубого овала, метров примерно пятнадцать на двадцать пять, поднимавшийся над окружающим ландшафтом метра на два, с удобными спусками с трёх сторон. Причём, с одной стороны вплотную подходил лес, с второй лежал путь к пляжу, а от третьей до ручья с минералкой было метров пятьдесят. С четвёртой, восточной, проходил следующий уступ, высотой около полутора метров, причём шёл он широкой дугой, охватывая примерно половину периметра площадки. В этой, прикрытой от ветра части, за многие века таки сформировался почвенный слой, там росла трава, кустарники и даже мелкие деревья. Я забрался на верхний уступ, огляделся. Увиденное меня вполне устроило.

— Как тебе местечко? По мне, так отлично подходит. Дрова рядом, вода рядом, еда рядом. Строительные материалы, правда, далековато, но мы же не планируем постоянно что-то строить?

— Ну, я точно не планирую. — Даша энергично тряхнула головой, рыжие волосы на солнце разлились языками пламени. — Как ты, в общем, это видишь?

— Вот здесь — я подошёл к каменной стене и положил руку на нагретый камень — самая высокая точка. Отсюда дождевая вода будет течь вниз, а не к нам в гости. На край уступа, вот тут, кладём ровное бревно, фиксируем камнями, чтобы не укатывалось. И к нему крепим жерди либо доски, если нужное количество наберём, втыкаем второй стороной вот тут примерно — я провёл носком сапога линию на расстоянии около двух метров от каменной стены. Сверху укладываем еловый лапник, а потом укрываем дёрном. В теории, такая конструкция не должна сильно пропускать воду. Чтобы сверху не затекало, обложим дёрном бревно с другой стороны, кроме того, там склон в сторону озера, туда стекать должно. Один торец заложим камнями — их здесь дохрена, потом опять же, обложим дёрном. А с другой стороны из веток соорудим что-то типа двери.

— Ну, целом, выглядит более-менее. Думаю, вот тут можно организовать место для костра. — Даша отошла немного в сторону вдоль уступа. — А потом над ним какой-нибудь навес организовать, чтобы дождём не заливало.

— Ага, и сарайчик для дров. — Мы посмотрели друг на друга и жизнерадостно заржали.

Отсмеявшись, мы приступили к действиям. Перво-наперво, заготовили некоторый запас дров, собрав весь хворост на нашей «базе», как я окрестил эту площадку, затем притащив несколько сушин из леса — дров там, действительно, было немеряно. Ленточная пила оказалась на диво хороша, я за двадцать минут распилил всё, что мы приволокли, на пригодные для костра поленья. Правда, пришлось игнорировать толстые павшие деревья — из них получились бы уже полноценные чурки, колоть которые нам было нечем. Даша вспомнила, что это можно делать клиньями, на что я предложил ей самой выстругивать клинья ножом, и камнем загонять их в чурбаки. Энтузиазм у девушки сразу куда-то улетучился.

Наконец, выложив кострище камнями, я, как и положено заправскому туристу, разжёг костёр с одной спички. Побежали язычки пламени, бойко перескакивая с ветки на ветку, потянуло дымком, костёр начал потрескивать. И тут внезапно меня начало «отпускать». С каждой уложенной в огонь веткой, напряжение и неврозность, преследовавшие меня с момента пробуждения, стали понемногу уходить, словно сгорая в пламени.

Говорят, человек может вечно смотреть на три вещи: как горит огонь, как течёт вода и как работает другой человек. С третьим утверждением я бы поспорил: когда кто-то работает, а ваш покорный слуга нихрена не делает, ну, кроме того, что бьёт баклуши — он чувствует себя не в своей тарелке. Не знаю уж, в чём тут дело. А вот с первыми двумя — полный порядок.

По дороге на работу я перехожу мост через небольшую речушку, и каждое утро останавливаюсь на нём и смотрю в воду. Речка мелкая, загаженная и заросшая, но я всё равно стою и наблюдаю за медленными колыханиями водорослей, подмечая мелкие изменения с вчерашнего дня — вот этот камень совсем обнажился, так как дождей давно не было; кучку мусора, создававшую запруду уже с неделю, наконец унесло; а ржавую бочку, мирно себе гнившую у берега уже который год, кто-то скоммуниздил. Можно было бы и уток покормить, но я всегда забываю купить какую-нибудь булку. А нет, вру, один раз купил. Но утки не явились. Поэтому на мосту пропагандируется принцип раздельного питания: отдельно — утки, отдельно — питание. Но вот само втыкание в текущую воду как-то прочищает мозги, и потом проще на работу настроиться.

А с огнём у меня всё сложнее. Наверное, это потому, что он воздействует на большее количество органов чувств, если, конечно, не воспроизводится на экране. Да и 95% всех этих роликов из разряда «костёр горит десять часов», на проверку просто закольцованные отрезки на пару минут. Казалось бы, ну и что? Горит огонь и горит. А вот нетушки, ощущения прогорания дров нет! Одно и тоже полено горит, горит, горит и сгореть не может. Бесятина. Не верю! Для меня обязательно должен быть процесс пожирания огнём топлива. Помню, мелким строил из веточек маленькие избушки, поджигал и смотрел, как они сгорали. Наверное, во мне умер пироман. Или не умер?

— Вась? — возмущённый крик Дарьи вернул меня в реальность. — Хватит на костёр залипать! Я есть хочу уже!

— Ну пойдём. — я нехотя отвёл взгляд от пламени, подкинул ещё пару дровин и поднялся на ноги.

…

Наших ракушков мы нашли там же, где и оставили, они смирно сидели в центре каменной чаши, открыв раковины, но не пытаясь активно куда-то удрать. Нас это вполне устроило — можно наловить их с запасом, и пускай тут самоочищаются. Выловив их обратно — моллюски моментально захлопывались, как только им что-то не нравилось — и наполнив фляги, мы вернулись к костру. В огне уже успел порядком накалиться большой плоский камень, который предполагалось использовать как жаровню. На него-то, тихо матерясь и морщась от жара, я и выложил нашу добычу. Минут через десять раковины начали открываться, ещё чуть позже в них начали кипеть соки. Дарья попыталась было сразу выудить моллюска из огня, но я настоял на том, чтобы прогреть подольше, мотивируя тем, что неизвестно, кто в них ещё живёт. Наконец, я счёл время термообработки достаточным, и мы, обжигаясь о горячие раковины, наконец приступили к трапезе.

— В целом, неплохо. — изрекла девушка, оперативно смолотив несколько экземпляров. — Жестковато, чуть отдаёт тиной, и песок попадается всё-таки. Я бы добавила сыра, мазика и чеснока.

— Ага. А ещё хлеба, супа и мороженого. — я выплюнул какую-то не прожёвываемую часть. — Скажи спасибо, что соль есть, без неё было бы совсем тоскливо. А так, я уверен, если их сутки в ручье подержать, то песок и запах уйдёт. А вот с «резиновостью» ничего особо не сделать, «альденте» я их жрать не рискну.

— Да ладно, и так сойдёт. — Даша вдруг хлопнула себя по лбу ладонью. — Дура, как я могла забыть? — открыв рюкзак, она достала оттуда кучку боровиков. — Я же немного грибов собрала!

Добыча Даши была на скорую руку почищена, порезана, нанизана на прутики и водружена над огнём, а часть просто положена на «жаровню». Прикончив мидий, мы пожевали и жареных грибочков, но они не очень зашли. Оставшиеся было решено засушить про запас, поэтому их просто порубили на пластины и в живописном беспорядке развесили на ветвях ближайшего деревца.

— Да, на ужин надо бы добыть чего-нибудь поинтереснее… — я поднялся на ноги, заглянул в КПК, ещё даже полудня не было. — Времени немного у нас есть. Даш, проверь пока, на всякий случай, наш лагерь счётчиком Гейгера, я совсем забыл. Приставка «фон» к фамилии звучит солидно, но не в нашем случае. Я сейчас вернусь.

Удостоверившись, что девушка достала свой КПК и принялась бродить по «базе», прилипнув к экрану, я направился к зарослям ивняка, в изобилии произраставшему на берегу неподалёку, и нарезал с десяток длинных гибких прутьев. Затем двинулся в сторону леса, выбрал участок, где росли молодые ёлочки, и принялся перерывать землю у их подножия ножом. Разумеется, сразу нарвался на кучу корней и быстро натащил ворох тонких, длинных побегов — их, с некоторой натяжкой, можно использовать вместо верёвок, они довольно гибкие и прочные.

Когда я вернулся к костру, Даша уже окончила проверку местности, и просто показала мне знак «всё путём», с любопытством глядя на мою добычу. Я, меж тем, принялся крафтить задуманное изделие. Сначала свернул кольцом самую длинную ветку, зафиксировав её обрезком корня. Получился обруч диаметром с полметра. Затем прикрутил к нему крест-накрест несколько веток потолще, как же зафиксировав импровизированными «верёвками», а потом просто вплёл между ними прутья потоньше, и обрезал ножом лишнее. Получилась круглая решётчатая конструкция на манер сита.

— Двадцать минут, а не халтура! — резюмировал я результат своих трудов, удовлетворённо крутя в руках полученное изделие. Потряс его по-всякому. Изделие держалось молодцом, не пытаясь тут же развалиться.

— Обалдеть. — девушка смотрела на мои действия с просто-таки академическим интересом. — А что это?

— Раколовка. Примитивная, но от этого не менее эффективная! — я залез в рюкзак, вытащил моток верёвки, потоньше. С сожалением отрезал метра три, поделил на равные части. Привязал обрезки к ободу раколовки на равном расстоянии, а свободные концы завязал в узел. Разбил камнем раковины двух нераскрывшихся мидий — таких, если кто не в курсе, есть нельзя категорически — извлёк мясо и остатками корней намертво прикрутил к центру конструкции.

— И как эта хрень работает? И обязательно было связывать всю конструкцию корешками?

— Как работает, сейчас покажу. Пойдём. — я направился к берегу, держа изделие перед собой и стараясь глядеть под ноги. — А корни ели я использовал, чтобы верёвку сэкономить. Фиг знает, когда она нам понадобиться.

Придя примерно к тому месту, где я видел рака, я подобрал подходящий шест, метра эдак в четыре, и повесил на один его конец раколовку. Опустив ловушку в воду так, чтобы она легла на дно более-менее ровно, загнал второй конец жерди между камнями, чтобы никуда не делась.

— Ну вот. Теперь остаётся только периодически наведываться к ловушке, аккуратно поднимать её из воды и снимать раков, которые будут жрать нашу приманку.

— А они разве не удирают сразу? — удивлённо подняла на меня глаза девушка.

— Если поднимать раколовку осторожно, они просто ничего не замечают. Очень заняты едой… Только в качестве приманки лучше какую-нибудь тухлятину использовать, обычно кладут гнилую курицу. Мы, в детстве, жареных лягушек использовали. Но должно и так сработать. Главное, проверять регулярно. Правда, раки обычно ночью шарятся, но уже к вечеру должно что-нибудь пойматься.

Мы набрали ещё некоторое количество мидий, чтобы два раза не вставать, закинули их в наш импровизированный «бассейн», и двинулись добывать стройматериал для проекта «Укрытие».

Между тем, солнышко забралось уже высоко и, несмотря на конец лета, жарило вполне по-взрослому. Судя по КПК, температура поднялась до двадцати градусов, и мы избавились от курток, шапок и свитеров, оставив их на базе. И если моя футболка — естественно, камуфляжная — болталась на мне вполне свободно, то одевавшие напарницу с размером промахнулись, и её футболка плотно облегала фигуру, чётко повторяя все изгибы и выпуклости. Или не промахнулись? Это мужик может быть чуть красивее обезьяны, а участницы шоу должны притягивать взгляд. Мой взгляд же притягивает? Притягивает, вон у неё и штаны всё облегают. А зрители чем хуже?

— Даш, как ты думаешь, насколько плотно за нами наблюдают?

— А ты думаешь, наблюдают? Блин, а я не накрашена и вообще! — девушка остановилась и обернулась ко мне, во взгляде читалось негодование. Достала расчёску и попыталась привести в порядок волосы. — Не мог раньше сказать! Я выгляжу, как чёрт знает кто!

— Вот не надо, нормально ты выглядишь! Для текущих условий — вообще богиня! А откуда у тебя расчёска? — попытался я поменять тему разговора.

— Расчёска? У тебя нет, что ли? В кармане была. На левом рукаве куртки. — Даша более-менее привела волосы в порядок и немного успокоилась.

— Только куртка в лагере. Вроде я все карманы проинвентаризировал, не было ничего… Ладно, вернёмся — проверю. А может, расчёски только девочкам положены.

— Так ты думаешь, что за нами всё-таки наблюдают? Уверен?

— Даша, если это именно шоу, по типу какого-нибудь «Последнего героя», то наблюдение за участниками просто обязано быть. Как-то ведь должна идти трансляция? Положим, местоположение можно по КПК мониторить, звук, опять же, наверняка с них снимается. Но тебе бы, например, было интересно следить за перемещениями точек на карте, и слушать разговоры в плохом качестве? Видеоряд необходим!

— Соглашусь. Я бы по всему острову микрокамер натыкала.

— Вариант. Ещё можно со спутника съёмку вести, или дроны, несущие камеры с мощными объективами. А скорее всего, всё сразу.

— Так это что получается, теоретически, даже в кустики не отойти, чтобы моя попа не засветилась в кадре? Охренеть! Я в порномодели не записывалась!

Пока Даша распалялась, ссылаясь на Конституцию и неприкосновенность частной жизни, тихонько тренькнул КПК. Я открыл сообщение. Оно гласило: «Весь контент модерируется. Изображения интимного характера цензурируются, либо вырезаются. Администрация». Я продемонстрировал сообщение подруге.

— Что и требовалось доказать. Постоянное наблюдение. Мы «под колпаком», напарничек.

— Интересно, а кто модерирует модератора? Пойдёшь ты купаться, он будет сидеть и пялиться на твои шикарные формы.

— Да и пофиг, пусть хоть дрочит на них, мне не жалко…

…

Добравшись до «Берега Погибших Кораблей», мы медленно прошли его весь, с юга на север, методично отбирая всё, что могло нам помочь в строительстве. Досок набралось, в итоге, весьма приличное количество, но бо́льшая их часть была до отказа пропитана водой, и для наших целей не годилась. Их мы оттаскивали подальше от берега, чтобы не лежали в воде и немного просохли. В будущем пригодятся. Однако десятка полтора разнокалиберных досок, годящихся для наших нужд, всё же нашлось. Их мы в три приёма перетащили на «базу». Упарились. Дощатый щит, обитый железом, оказался совершенно неподъёмным, и его мы только что и смогли, что оттащить от воды. Авось, немного просохнет, и его можно будет разобрать.

Вернувшись в лагерь, я выдал Дарье два камня и поручил выпрямлять гвозди, а сам двинулся в лес, продолжать заготовку материала. Материала было в изобилии, и через какое-то время я изрядно перематюкавшись и взмокнув — всё-таки, ленточная пила не очень подходит для таких работ — выпилил из павшей сосны необходимой длины бревно. А вот чтобы дотащить его до лагеря и взгромоздить на причитающееся место, пришлось привлекать напарницу. Слава всем богам, что Даша — девушка крепкая, и местами вполне может на равных с мужиками выступать. А ведь могли же меня закинуть сюда, например, со Светкой… Не, нафиг. Было бы проще сразу утопиться. Гораздо гуманнее.

После установки и фиксации свежедобытого бревна — в итоге, я остановился на трёх, примерно, метрах — и проведения ревизии стройматериалов выяснилось, что досок нам хватает только на половину планируемой кровли. И ещё пара часов ушла на то, чтобы в лесу найти, принести и обработать с полсотни жердей, которые и составили, в итоге, основу крыши нашего обиталища. Часть жердин прибили гвоздями — ах, как удобно забивать хреновые, старые, ржавые гвозди камнем, вы бы знали! Песня, просто. Нецензурная только. Совершенно. Остальные прикручивали еловыми корнями к прибитым. В целом, получилось достаточно прочно и относительно ровно. Затем сверху уложили слой елового лапника, причём, после некоторых размышлений, я предложил его крепить так, чтобы ветви были направлены вверх, а не вниз. На удивлённый вопрос Даши: «Зачем, то есть, нахрена?» я выдал умозаключение, что, дескать, так дёрн, который пойдёт следующим, будет лучше держаться. Впрочем, дёрн всё равно пришлось дополнительно фиксировать продольными жердями, чтобы он не съезжал. Заднюю стену жилища я, почти уже было, предложил сделать по нормальному, из жердей. Но потом посмотрел на замученную девушку и предложил на сегодня просто прикрыть лапником, а потом уже сделать капитально. Завтра. Или послезавтра… Как пойдёт. В качестве двери на другом торце нашего шалаша прикрутили связку лапника, чтобы он откидывался в сторону и вверх, сойдёт на первое время. Из досок же и оставшихся гвоздей я сколотил этакий поддон метра два на два.

— А это что ты такое делаешь?

— Спать на голой земле вредно для здоровья. Лучше спать на голом полу. Особенно, если он противоположный… Это нам будет вроде лежанки.

— Так, я с тобой вместе спать не буду!

— Даша, рядом — это не значит вместе. — я устало посмотрел на неё. — Впрочем, можешь разобрать это и сделать две отдельные лежанки. Мне, уж прости, недосуг — я, что-то, запарился малость за сегодня.

— Неужели мы тут вдвоём на месяц застряли? — девушка опустилась на землю, обхватила колени руками, посмотрела на меня с непонятным выражением.

— Всегда поражала в тебе способность моментально менять тему разговора. Я понимаю, что ты устала, но уже шесть вечера, а нам нужно ещё натаскать в шалаш лапника и какой-нибудь сухой травы, или мха, чтобы не спать на голых досках. А в это время года здесь должно начать темнеть уже в восемь.

— И неплохо бы что-нибудь на ужин запилить, в то у меня уже кишки к позвоночнику присохли.

— Аналогично. Кстати, пора бы уже проверить раколовку, кто-нибудь мог и повестись на нашу приманку… Давай до неё прогуляемся, заодно нарвём сухой травы, её там на берегу много.

Дойдя до берега, мы обнаружили нашу снасть ровно там, где и оставляли (что неудивительно). Аккуратно подняв раколовку из воды, мы выяснили, что экипажа на борту заметно прибавилось: вокруг приманки сидело аж четыре здоровенных дуры, вяло шевелившие клешнями. Вытащив снасть на берег и осторожно положив на камень, чтобы не потревожить постояльцев, я рассмотрел добычу поближе. Это были воистину гиганты: ничего подобного прежде мне видеть не доводилось. Самый здоровый был, наверно, сантиметров двадцать пять от носа до хвостового плавника, клешни длинной с палец взрослого человека. Аккуратно взяв самого здорового за спинку — рак тут же принялся рассерженно щёлкать клешнями, шевелить длиннющими усами и всячески показывать недопустимость подобного поведения — я положил добычу на камень и вонзил лезвие ножа в голову, туда, где у рака находится межушный ганглий или что-то такое, до этих подробностей мы тогда с Настей-биологиней не дошли. Дошли до других, но об этом Даше знать совершенно необязательно… Прикончив таким образом всех четырёх членистоногих, я повернулся в девушке.

— Будь добра, оттащи их в наш садок, к мидиям. В холодной проточной воде они не испортятся, а я пока переснаряжу раколовку.

— Блин, да они, в сумме, на кило наверно тянут. — Дарья приняла у меня добычу и удалилась в сторону водопада.

Я же зашёл в воду и вытащил несколько мидий. Тут же, на берегу, разбил раковины камнем, вытащил моллюсков и пристроил их в раколовку, на место практически съеденной предыдущей партии. Закинул на прежнее место, поставил в КПК напоминалку «В семь сходить проверить». Нарвал на скалах охапку сухой, жёсткой, выгоревшей травы и вернулся в лагерь. Напарница уже притащила партию лапника и наводила суету в нашем новом жилище. Может быть, спросите вы, я имел ввиду «наводила красоту»? Нет. Ничего подобного…

Ещё минут сорок ушло на то, чтобы собрать в округе всё подходящее и организовать более-менее сносное место для сна. Я не говорю «постель», потому что нет. Не похоже, ни разу.

Меж тем, тени становились всё длиннее, а бурчание в животе — всё громче. Даша вызвалась сходить к «садку», я отправился к раколовке. В ней обнаружилась новая команда, так же четыре «пассажира». Походу, подумал я, местные раки состоят в сталкерской группировке «Долг», те тоже работают четвёрками — «квадами». Приманка была практически съедена, но переснаряжать ловушку я не стал, закинул, как есть. И двинулся дальше по берегу, к зарослям водной растительности. Вспомнился мне тут один видеоролик, про одного выживальщика. И он в болоте нашёл довольно неожиданную для меня еду…

Когда я вернулся в лагерь, Даша уже вовсю хозяйничала у костра. Мидии запекались на раскалённом камне, а раки нависали над огнём, насаженные на прутья, воткнутые в землю. Картинка была та ещё.

— Выглядит, как капище древним богам. В жертву которым приносят каких-то хтонических тварей. Я их как раз принёс. — я протянул девушке свежедобытых раков.

— Ага. Ктулху фхтанг, и всё такое. Тебя не было полчаса, я уже начала волноваться, хотела искать идти. Ты отбивал этих четырёх раков у водяных? И что за ветки ты приволок? — Даша принялась пристраивать «новеньких» к уже начинающим краснеть «старожилам».

— Каких водяных, я русалок кадрил. А параллельно набрал нам свежих овощей на ужин. — я принялся раскладывать свою добычу на сравнительно ровном камне, заменяющем нам стол.

— Ты знаешь, после сегодняшнего дня я бы на русалок смотрела исключительно с гастрономической точки зрения. Интересно, если их варить, бульон будет мясной или рыбный? И что ты, всё-таки, притащил?

— Что сложного? Если варить верхнюю часть русалки — то бульон будет мясной, а если нижнюю — то рыбный. Но у нас напряжёнка как с русалками, так и с ёмкостями для варки, поэтому будем жрать рогоз. — я протянул Даше принесённое специально для просветительских целей соцветие этого самого растения. Кто не знает, оно выглядит как пушистая коричневая сосиска на палочке.

— Так это же камыш! — подруга недоверчиво посмотрела сначала на презент, потом на меня. — Его разве едят?

— Насчёт камыша — не знаю, а это рогоз называется. Их постоянно путают. И его едят. Вот это — я показал на пучок белых стеблей толщиной в пару сантиметров, и длиной до двадцати — основание стеблей молодого растения. Их можно есть сырыми, вполне вкусно. А это — я потряс охапку бурых бугристых побегов, примерно такой же толщины, но уже по полметра длиной, — корни. Можно есть и сырыми, но лучше запечь, после этого оно должно, якобы, напоминать картошку.

— Картошку? Это супер. — Даша с сомнением посмотрела на стебель, осторожно откусила маленький кусочек, прожевала. После чего с аппетитом вгрызлась в странный продукт, только сок брызнул. — Напоминает огурчик немного, мммм.

— Да, действительно напоминает. Поплотнее правда. — Я разложил корни рогоза на нашей импровизированной жаровне. Ракушки уже открылись и начинали закипать. — Через пять минут можно будет кушать. А пока, мы приготовим соус!

Даша от такой заявы аж подавилась. Пока она прокашливалась, я высыпал в одну из пустых раковин, оставшихся от утренней трапезы, горсть брусники, до этого заботливо спрятанную в кармане. Добавил чуть соли, ложкой раздавил в кашу, разбавил минералкой из фляги и аккуратно поставил к огню. Через несколько минут содержимое закипело, и я осторожно перенёс «соусник» на наш импровизированный стол. Туда же переместились десяток готовых мидий и первая четвёрка раков, успевшая уже полностью покраснеть, а значит — приготовиться.

Ракушки с соусом пошли значительно лучше, чем утром. Кроме того, за день в ручье они практически потеряли болотный запах, и песок из них тоже вымыло. По крайней мере, от покупных мидий они уже отличались минимально. Или мы просто дико проголодались? День физической работы на свежем воздухе, не мудрено. Да ещё и с непривычки.

Дарья уже взялась за рака, когда мне пришла в голову отличная мысль. Я достал флягу со спиртом, отлил немного в кружку — грамм семьдесят, может, чуть больше, затем разбавил минералкой. Подумал, раздавил туда же десяток ягод брусники, взболтал. Поймал обиженный взгляд.

— Это на двоих, спирт нужно экономить. Но нужно хоть чуть-чуть мозги расслабить, они у меня набекрень. Да и дезинфекция не помешает.

— Да, я бы, пожалуй, сейчас батл вискаря в жало засадила… Голова идёт кругом. А что мы отмечаем?

— Нуу, пусть это будет торжественная сдача первой очереди проекта «Убежище»!

— Мда, так себе повод, Василий. — подруга скривила недовольную гримаску. — Мы хрен знает где, хрен знает зачем…

— А посмотри на это с другой стороны. У нас внеплановый — оплачиваемый! — отпуск, весь день на свежем воздухе, в экологически чистом, судя по всему, месте. На ужин у нас — элитнейшие морепродукты с фруктовым соусом, приготовленные на живом огне, экзотические овощи и ягодный ликёр.

— Ликёр, блин! Овощи, блин! — Даша наконец рассмеялась. — Разливай уже, морепродукт ты экзотический…

— Рано, пусть закончится гидратация спирта. Так пить вредно для желудка.

— Давай уже раков пробовать. — девушка взяла поджаренного гада, но, кроме как отломать ему хвост и клешни, ничего не смогла сделать — хитин оказался прочнейший.

— Можно, я за тобой поухаживаю? — я достал мультитул, открыл ножницы и довольно ловко начал вскрывать панцирь и клешни, выдирая нежнейшее мясо и выкладывая его в импровизированную тарелку из куска сосновой коры. И пока подруга споро таскала мясо сначала в соусницу, а потом в рот, неспешно рассказывал.

Давным-давно, когда я был молодым и глупым учащимся старших классов, мы с пацанами пошли на дискотеку. А чтобы плясать было веселее, было решено предварительно накатить. На какую-либо приличную выпивку у нас, естественно, денег не было, поэтому мы наскребли по карманам мелочь и двинулись к местному барыге, со странной кличкой Тара. Этот деятель барыжил спиртом в розлив, в то время в сельской местности это было обычное явление. Денег у нас хватило на целый литр «чистогана» сомнительного качества, но был один нюанс. У нас не было тары. И у Тары не было тары. Поэтому литр спиртяги он нам вынес в литровой банке. Без крышки.

Возник резонный вопрос: и что делать? Неокрепшие подростковые мозги смутно догадывались, что пить чистоган неразумно — помимо чисто вкусовой и эстетической (это насколько далеко будешь блевать) составляющих, нас просто развезёт в дрова, и повырубаемся мы где придётся. А дело было в феврале, носы пощипывал вполне ощутимый двадцатиградусный мороз, и нужно было что-то срочно решать. Ибо перспектива торчать на холоде нас не прельщала, а перспектива обжиматься на дискотеке с тёплыми девками — наоборот, прельщала. Как вы понимаете, круглосуточных магазинов с одноразовыми стаканчиками тогда вокруг не наблюдалось, а зайти к кому-нибудь домой и попросить у родителей пустой стакан дураков не нашлось. В итоге, было решено двинуться к колонке и что-нибудь там уже придумать.

Процессия получилась та ещё. Впереди двигался осторожным шагом «спиртоносец», на вытянутых руках неся перед собой банку и стараясь не расплескать ни капли ценнейшей жидкости, и одновременно не грохнуться — дорога была скользкая. Да, в феврале такое бывает, даже сейчас. Вокруг него, на полусогнутых, тенями скользили остальные, готовые в любой момент поддержать несущего, или подхватить банку — как получится. Но всё прошло нормально, и мы прибыли на место.

Водоколонка, это — если кто не в курсе — такой здоровый кран с рычагом, торчащий из земли. К нему подведён водопровод. Нажимаешь на рычаг — вода течёт. Не нажимаешь — что характерно, не течёт. Это, конечно, если колонка исправна. Наша была исправна. После некоторых раздумий была выработана следующая тактика. В банке от поверхности спирта до края был где-то сантиметр. В этот сантиметр было предложено налить воды, чтобы спирт чуть-чуть разбавить. Потом самый храбрый делал глоток, и в банке опять возникало пустое место, туда снова доливалась вода, следующий по храбрости отпивал, и так далее, пока градус напитка не падал до допустимых рамок.

Сказано — сделано. Банка была поднесена под кран, а на рычаге повис самый здоровый из нас. Результат превзошёл все ожидания: в банку ударила тугая струя воды под напором, расплескав содержимое по сторонам. Где-то треть драгоценного спирта была бесповоротно утрачена. Нажимавший на рычаг был немедленно подвержен общественному порицанию, но, поскольку он был, как я уже упоминал, самым здоровым — порицание было чисто словесным, хоть и непечатным. Зато спирт, в итоге, удалось сразу разбавить до несмертельных кондиций, и до дискотеки мы, таки, добрались.

Нужно ли упоминать, что из закуски у нас была одна жвачка на всех?

…

— Смешно. Это к чему? — Даша, наконец, оторвалась от поедания раков и поставила «тарелку» между нами.

— Это к гидратации спирта, наверное… — я тоже добрался до мяса рака, оно оказалось изумительным без всяких соусов. Разлил «ликёр» по кружкам. — В принципе, можно пить.

— Подожди. — девушка отвлеклась к костру, и положила на «стол» дымящиеся корни рогоза. — давай сначала эти штуки попробуем.

Я разрезал подпечённые корешки на небольшие кусочки и мы, обжигаясь и матерясь, стали снимать с них кожуру — она немного обуглилась и отходила вполне нормально. Под ней обнажилась белая, волокнистая мякоть, которая на проверку действительно напоминала печёный картофель на вкус.

— А вот тоже неплохо. — Даша положила на почищенный корень кусочек мяса рака, критически осмотрела получившийся бутерброд. — Майонеза бы сюда…

— Майонез вреден для печени. Так что, обойдёшься. — я поднял кружку. — Ты знаешь, я не хочу пить за всякую лабуду типа «за прибытие, еду, воду, убежище»… Нас вынудили, в конце концов.

— И какой тост ты предложишь? «Слава Монолиту»?

— Не самый плохой вариант. Но я предложу выпить за встречу. За нашу встречу. — я протянул кружку Даше. Она взглянула на меня неожиданно серьёзно, помедлила, затем с силой чокнулась.

— За встречу!

Мы выпили. Спирт оказался, как я и предполагал, очень приличным. Не осел комом в желудке, а растёкся по жилам, оставив приятное тепло. Отставив кружки, мы вернулись к остывающему ужину, да и следующая четвёрка раков уже требовала внимания.

Меж тем стемнело. Мы сидели рядом, привалившись к нашему шалашу. На костре закипала вода в кружках. Поскольку чая у нас не было, туда пошли листья брусники — лучше, чем просто кипяток глотать.

— Вась, а что ты обо всём этом думаешь? Остров, шоу, наше в нём участие и всё такое?

— Я тебе не рассказывал анекдот про трёх черепашек?

— Нет, не припомню такого.

— Ползут, значит, три черепашки. Одна говорит: «передо мной ползёт одна черепашка, и за мной ползёт одна черепашка». Вторая говорит: «за мной ползут две черепашки». Третья говорит: «передо мной ползёт одна черепашка, и за мной ползёт одна черепашка». Вопрос: как такое возможно?

— Фиг знает. — Даша задумалась. — они по кругу ползают?

— Нет. Просто одна из черепашек врёт.

— Аха-ха-ха-ха! Реально смешно. Только к чему этот анекдот?

— Боюсь, в нашем случае, врут все черепашки. Тебе ничего сегодня не показалось… странным?

— Мне показалось странным всё «сегодня», начиная от момента моего пробуждения. — подруга встала, взяла у костра кружки с отваром, морщась, протянула одну мне. — Осторожно, горячая. Даже через перчатку чувствуется. А у тебя есть что-то конкретное?

— Начнём с «острова в Ладожском озере». У меня нет под рукой подробных карт, да и не подробных тоже нет, но готов забиться на ящик коньяку: острова таких размеров и формы в Ладоге нет.

— Ты это утверждаешь, основываясь не на чём?

— Разумеется, на чём. Хотя я, наверное, не совсем точно выразился. Смотри. — я взял прутик и начал рисовать на песке, при неверном свете костра, грубую карту Ладоги. Даша включила на КПК фонарик, и дело пошло значительно проще.

— Спасибо. Вот примерно так выглядит Ладожское озеро. В длину оно около двухсот, а в ширину — около ста двадцати кэмэ, в самых широких частях. Высота нашей Минеральной скалы — я показал прутиком за плечо — где-то пятнадцать-двадцать метров примерно. Дальность видимости в море, или в озере, с такой высоты не меньше четырнадцати километров. Никакой, повторяю — никакой суши вокруг нас мы не увидели. А значит, мы находимся, якобы, в сильно открытой Ладоге, кроме того, в западной её части, так как Большая Вода у нас на востоке, оттуда основное направление ветра. Подавляющее большинство островов находится в непосредственной близости от берега и видны, собственно, невооружённым взглядом. И если в шхерах остров такой формы и размера ещё вполне может быть, просто я не помню, то в открытой Ладоге — нет. Нет там такого острова. Я подробно изучал карты.

— Зачем?

— Нуу… — я смутился. — Есть у меня мечта идиота: небольшой замок на острове в открытой Ладоге. Вот я как-то от нечего делать сидел и полдня курил карту, куда бы этот замок запихать…

— Да, действительно мечта идиота. Хотя… Но, предположим, что ты ошибаешься, и в заданном квадрате такой остров присутствует?

— Даже если так, думаем дальше. Ладога — это большой проходной двор, тут все плавают круглосуточно во всех направлениях, но мы не видели ни единой, самой захудалой лодчонки даже на краю горизонта. Над озером проходит несколько воздушных трасс, не особо оживлённых, но хоть пара следов самолётов за день должно быть! А их не было, я специально поглядывал.

— Да, я тоже не видела.

— Далее. Центральный остров в Ладоге — это Валаам, где наличествует один из самых больших и известных монастырей на Северо-Западе. Монахи натыкали на всех мало-маськи заметных островах часовенок или, на худой конец, крестов. Здесь мы ничего подобного не видели, хотя, по всем канонам, там — я снова указал на скалу за плечом — должна стоять нормальная такая церква. Над таким-то источником. Идём дальше. На острове ВООБЩЕ не следов присутствия человека — ни стоянок, ни вырубок, ни кострищ, никакого мусора — мы не нашли даже паршивой консервной банки!

— А как же землянка на севере?

— Она либо просто очень старая — ну, то есть люди тут были несколько десятилетий назад… либо это просто реквизит к нашему приезду. И я склонен именно к последнему варианту. Объяснить, почему?

— Участники шоу обнаруживают эту землянку, радостно в неё заселяются и получают кучу геморроя, которого бы у них не было, обоснуйся они в другом месте?

— Именно. Потом надо будет там всё исследовать. Есть мнение, что там что-нибудь забавное таки найдётся. Но, учитывая крайне обильные ресурсы острова — ягоды, грибы, одни раки чего стоят — люди ДОЛЖНЫ сюда наведываться. Даже если это, по каким-то причинам, закрытая территория, здесь должно всё быть замотано по уши колючей проволокой, затыкано табличками «Ахтунг!», а то и заминировано. Но ничего подобного мы, опять же, не наблюдаем. Ну и самое главное: я снова показал за плечо. Догадаешься?

— Минеральный источник?

— Ай ты моя умница! Именно. Мы здесь не на Кавказе или Камчатке, минеральных источников в Карелии — пересчитать по пальцам, а тут такое великолепие! Да тут должен быть дорогущий курорт, на самой скале — купальни, в бухте — офигенный пляж, а сам остров застроен коттеджами, соединёнными сетью подземных туннелей!

— Эээмм… А зачем сеть подземных туннелей?

— Вот и выросло поколение, не знающее классики… — я тяжело вздохнул. — Старость не радость… Когда отсюда выберемся, загугли «Если бы программисты строили дома».

— Не такая уж у нас с тобой большая разница в возрасте! Спину не ломит, дедуля? — фыркнула Даша. — Но я уже, кажется, поняла прикол с туннелями…

— Опять умница! Короче, если использовать учёное слово «резюмируя», то образование, находящееся у нас под ногами, относится к классу «такого не бывает».

— А если это всё это специально? Организовано для шоу?

— Теоретически? Ну, наверно возможно выкупить или арендовать остров, уничтожить на нем все следы пребывания человека, даже напустить в бухту гигантских раков и мидий, но организовать ручей минералки с потоком в сотни литров в секунду? Допустим. Допустим, что вокруг острова денно и нощно дежурит дивизия конных бурятских водолазов, отгоняющая прочь всё водоплавающее, в небе боевые кибергуси сдувают с курса пассажирские лайнеры, а в онлайне Шестая Бригада Диванных Войск Медленного Реагирования вычищает всякие упоминания об этой диковине из интернетов. Технически это, наверное, возможно. Но сколько охреллионов баксов это будет стоить? А ещё не забывай, что мы «одни из участников», то есть таких островов должно быть минимум несколько. Боюсь, это экономически невыгодно.

— Ты меня пугаешь, Василий. Мы хоть на Земле вообще?

— Не бойся, я с тобой. Иди обниму! — я развёл руки для объятий, показывая немедленную готовность спасти от страха всех женщин в зоне досягаемости, но Даша только фыркнула, глядя в небо. Я взглянул туда же. Звёзд было видно сильно больше, и светили они заметно ярче, чем даже в деревне у родителей, а уж про Питер и говорить нечего.

— Ну, я не астроном, но могу определить Большую Медведицу и Полярную звезду. Мы в северном полушарии, на широте Питера примерно, плюс-минус лапоть, точнее не скажу. Так что, похоже, с Земли удрать нам не удалось…

— Ладно. И что ты предлагаешь?

— В целом? Продолжаем выживать, с максимально возможным комфортом. Параллельно наблюдаем во все глаза. Больше нам всё равно ничего не остаётся.

Чуть позже, когда мы закрылись в нашем шалаше и закопались в жёсткое сено, и я уже начал проваливать в сон, Даша спросила:

— Вась, а ты в своём замке на острове планировал один жить?

— Нет, конечно. С красивой женщиной…

— Как предсказуемо… Какая-нибудь порномодель? Кто там сейчас известен, Саша Грей?

— Не знаю, я только Беркову помню.

— Беркову? Она же древняя. Ты бы ещё Чичоллину вспомнил, некрофил-самоучка.

— Не, ну нафиг, она страшная. Но ведь если подумать, свою мечту я на две трети уже осуществил.

— В смысле?

— Ну смотри: остров в Ладоге, одна штука, — вокруг в наличии. Женщина красивая, одна штука, — рядом в наличии. Остался замок, но это наживное.

— Идиот.

— И тебе тоже доброй ночи.

Глава 3. Проблемы быта и не только

«Я сюда рыбу приехал ловить, понимаешь? Большую такую рыбу!»

(«Особенности национальной рыбалки»).

Говорят, что кто рано встаёт, тому Бог даёт. Не знаю, кому он там чего даёт, но если меня рано поднять, то я, обычно, хочу, чтобы мне дали поспать ещё. Но привычка — великая вещь, и, если регулярно вставать в шесть утра, режим худо-бедно вырабатывается. Поэтому, несмотря на тяжёлый вчерашний день, проснулся я рано.

Сначала снова не понял, где нахожусь, но лучи тяжёлого утреннего света, пробивающегося сквозь неплотную «дверь», быстро вернули к суровой действительности. Рядом посапывала Даша, свернувшись в позе эмбриона и глубоко натянув капюшон куртки — от её вида мне аж стало холодно. А нет, не стало, я действительно изрядно продрог, утро выдалось прохладным. КПК равнодушно извещал, что температура воздуха за бортом аж 8 градусов, и в нашем шалашике навряд ли было сильно теплее. Надо срочно размяться и разжечь огонь, а то так и заболеть недолго.

Выбравшись из нашего убежища, я первым делом реанимировал уже погасший костёр — под слоем пепла вполне ещё тлели угли, и через несколько минут огонь снова трещал, весело пожирая сухие ветки. Проинспектировал кусты — замёрзший организм усиленно избавляется от лишней жидкости. Попутно отметил в памяти, что сортир нужно как можно скорее делать централизованным, пока мы весь остров не загадили. Несмотря на ноющее тело, сделал весь комплекс утренней зарядки — ну, почти весь, гантелей и турника вокруг что-то не нашлось. Навернул несколько кругов по лагерю, и через несколько минут таки восстановил нормальное кровообращение и немного разогрел мышцы. Холод отступил, я сел к разгоревшемуся костру, подкинул дровишек и выложил на камень, изображающий жаровню, остатки вчерашнего ужина, пусть подогреются. Стало даже жарко, я скинул куртку. Подумал, залез в шалаш и укутал ею безмятежно спящую Дашу. Набросал сверху сена, всё теплее. Сколько я её знаю, никогда не высыпалась, пусть отдохнёт. В конце концов, ещё шести нет! А денёк вчера выдался не из лёгких.

Достав из рюкзака скудные мыльно-рыльные принадлежности, я спустился к пляжу, для проведения утренних водных процедур. Как говорил ротный, в любой ситуации нужно оставаться человеком, то есть следовать уставу и придерживаться распорядка дня. И в этом есть изрядное здравое зерно — выполнение привычных действий в экстремальной ситуации резко уменьшает вероятность паники и поднимает собранность и дисциплину в коллективе, что увеличивает шансы на выживание. Даже если коллектив маленький. ОСОБЕННО если коллектив маленький.

Умывшись, прополоскав рот озёрной водичкой (увы, средств ухода за полостью рта не завезли), и обтёршись по пояс — да, давно я этого не делал, я пришёл к двум выводам: вода чертовски холодная, а полотенце до обидного маленькое. Интересно, найдётся ли на острове тайник с парой тёплых одеял и нормальными банными полотенцами? Впрочем, бани нет, зачем банные полотенца? Логично же. Хотя, уже через пару недель даже одеялами мы не обойдёмся, нужны нормальные спальники. Или отапливаемое помещение… Так, это я что-то сильно впереди паровоза бегу, скромнее надо быть. А то вина красного, да бабу рыжую… Стоп, рыжая как раз спит в шалаше. Уже неплохо.

Вокруг потихоньку разгорался восход, но солнце вставало за Минеральной скалой, и она отбрасывала глубокую тень, в которой и утопал наш лагерь. Над бухтой и берегом клубился туман, лишь на северном мысе солнечные лучи уже окрасили растительность и разогнали дымку. Прикинув ход солнца, я понял, что примерно до полудня наша база будет в тени, и всё утро у нас будет изрядно сыро, даже без осадков. Не очень хорошо, похоже, в жилище таки придутся мутить какой-нибудь очаг. Несколько вариантов я прикидывал ещё вчера, но надеялся, что хотя бы несколько дней у нас есть. Видимо, я ошибался…

Буквально метрах в десяти от меня, в камышах, ударила щука. Судя по звуку, это был просто какой-то монстр. Хотя, щук я сто лет не ловил, но здесь они по-любому должны быть здоровые. Кстати, пропускать утренний клёв никак нельзя. Вернувшись к костру, я отогрелся после водных процедур, наскоро перекусил остатками вчерашнего пиршества, подхватил рюкзак и, удостоверившись, что подруга всё ещё косплеит Спящую Красавицу, вернулся к пляжу.

Перво-наперво я направился к зарослям ивняка и вырезал ровный, гибкий прут длиной метра три, с последних двух метров снял кору и тщательно, заподлицо срезал все сучки. Получилось простое, кустарное даже удилище. Сейчас, насколько я знаю, их делают из самых разных материалов, чуть ли не используемых в аэрокосмической промышленности. В моей юности удочки тупо пилили из бамбука, но бамбук в Карелии не произрастает. Или мы ещё просто не нашли его ещё на нашем острове…

Достал из рюкзака коробочку с рыболовными снастями и принялся изучать более вдумчиво. Сначала взялся за леску потоньше, но, вспомнив, какие щуки здесь бьют по утру, рассудил, что и остальная рыба должна соответствовать. Взял толстую леску, отрезал кусок метров в пять, накрепко привязал к концу удилища. Крючок взял средний, а вместо грузил лица, составлявшие набор, почему-то положили обычные гайки. Ладно, и так сойдёт. Ещё поплавок, а вот и он. Критически оглядев творение рук своих, и не найдя явных изъянов, я приступил к выбору места для ловли.

Место нашлось практически сразу: между песчаным пляжем и зарослями камыша лежала, вывернув корни к небу, вековая сосна, удачно упавшая прямо в озеро. Когда-то она произрастала на самом берегу, а теперь ствол лежал в воде, образуя что-то вроде шатких мостков. Впрочем, ветви, хоть уже и высохшие, оказались вполне крепкими, и за них было очень удобно держаться. Забравшись метров на пять от берега, и удобно устроившись между ветвей, я вдруг понял, что напрочь забыл про наживку. Посмотрел на голый крючок и обругав себя последними словами, я со злостью пнул ни в чём неповинное, и так уже давно мёртвое, дерево. Из-под ноги улетел в воду изрядный кусок коры, я потерял равновесие и чуть не навернулся, схватившись за ветви в последний момент. Зато с такой позиции я отлично рассмотрел, что под сбитой мной корой обитают жирнющие короеды, и настроение мое сразу улучшилось. Я выбрал самую здоровую личинку и принялся её насаживать на крючок.

— Ну, за рыбалку. — сказал я сам себе, закидывая снасть в воду. — Ловись рыбка больша.

Рыбак я, как уже упоминалось, аховый, но здесь реально рыбу, судя по всему, сто лет никто не ловил. И минуты не прошло, как пошла поклёвка, и тут же поплавок ушёл под воду. Подсечка! И вот уже удилище выгибается дугой, а я тащу что-то серьёзное. Вот и рыба! Выдернутая из родной среды здоровая — грамм на триста минимум — плотва билась на крючке. Аккуратно сняв добычу, я понял, что никакого садка у меня нет. Класть в рюкзак — вовек не отмоешь. Подумав, я просто закинул рыбу подальше на берег, нехай скачет. Надеюсь, до воды не доберётся…

И пошло-поехало. Короед — крючок — заброс — рыба — короед и так по кругу. Минут через сорок на берегу весело скакали: дюжина плотвиц — все не меньше трёхсот грамм (несколько попавших мелких рыб я отпустил обратно), тройка окуней не меньше, и пара средних подлещиков. Последним я вытащил щурёнка — «карандаша», который, впрочем, чуть не сломал мне удилище. Теперь же он смирно висел на крючке, раздувая жабры и грустно взирая на меня правым глазом.

— Ну, и что мне с тобой делать? — задал я щурёнку риторический вопрос. — Тебя жрать-то как-то неудобно даже… — аккуратно снял рыбину с крючка и бросил обратно в воду. — Плыви и толстей, потом придёшь.

Вернувшись на берег и удостоверившись, что добытые рыбину уже не особо стремятся удрать, я сначала проверил раколовку. Она, как и ожидалось, была девственно пуста. Расковыряв пару мидий, выброшенных вчера на берегу именно для этой цели, я снарядил и забросил ловушку в воду. Затем выдернул несколько стеблей рогоза, заготовил корни и стебли на сегодня. И, наконец, набрал десятка три мидий и перенёс в наш «отстойник». Вернулся на берег и приступил к тому, что пытался всячески отсрочить: к чистке рыбы. Ну не люблю я это дело, и всё тут! Но любишь — не любишь, а жрать-то охота, куда деваться.

Некоторые рыбины ещё трепыхались, и на весь процесс ушло времени больше, чем на саму рыбалку. Поэтому, когда я вернулся в лагерь, нагруженный добычей, было уже около девяти часов. Дарья всё ещё спала. Ладно, сейчас пристрою жариться рыбу, и надо её уже поднимать.

…

Будить девушку не пришлось. Я ещё насаживал рыбу на импровизированные вертелы, когда сзади раздалось страдальческие стоны. Обернувшись, я узрел Дашу, на четвереньках выползавшую из шалаша. С явным трудом приняв вертикальное положение, подруга доковыляла до костра и плюхнулась рядом со мной.

— Вась, ну какого хрена, а? — плаксивым голосом вопросила она.

— И тебе доброго утра, солнышко.

— Какое я тебе, на фиг, солнышко?

— Рыжее и растрёпанное. И недовольное. Выспалась? — я попытался аккуратно убрать упавшие на её лицо пряди, до Даша только недовольно мотнула головой.

— Не трогай меня! — она натянула капюшон поглубже и протянула руки к огню. — Я ненавижу вставать раньше двенадцати.

— Так спала бы. Я не планировал тебя будить. — соврал я.

— Я проснулась и сначала подумала, какой прикольный сон приснился. А потом открыла глаза… Вась, так какого хрена, а? — подруга снова ссутулилась и обхватила себя руками, того и гляди, заревёт.

— Даш, как только мы обнаружим здесь хрен, я немедленно у него уточню, хорошо? — я осторожно притянул девушку к себе и обнял. Вот только истерик мне тут не хватало поутру! — Сильно замёрзла? Я накинул на тебя свою куртку.

— Да, спасибо. Ночью было реально холодно. — она всё-таки уткнулась лицом мне в грудь, голос потерял истерические нотки, тело немного расслабилось. — А ты-то как без куртки не замёрз нафиг?

— Так куртку я тебе отдал уже утром, когда проснулся. Раздул костёр, сделал зарядку, пробежался по территории, и норм, согрелся. А сейчас уже даже в свитере жарковато. Кстати, тебе тоже рекомендую размяться и умыться, после вчерашнего наверняка все мышцы забиты наглухо.

— Да не настолько всё плохо, я, всё-таки, иногда в спортзал выбираюсь. Но вообще ты прав, некоторые мышцы болят. — Даша поднялась на ноги. — Я разомнусь немного, но ты не смотри!

— Ладно, не буду тебя смущать. — засмеялся я. — Буду жарить рыбку. Смотри, какие окуни жирнющие!

— К ним бы хлебушка чёрного да картошечки отварной с укропом… — куртка Дарьи полетела на землю, за ней свитер. — Когда ты успел рыбы-то наловить?

— Я встал в шесть. Кроме рыбы, я заготовил рогоз и мидии, на сегодня должно хватить.

— В шесть? Я всегда знала, что ты больной псих.

— Разумеется. Другие возле тебя не выживают…

Даша фыркнула и удалилась из поля моего зрения, немного позже я услышал за спиной сосредоточенное сопение — подруга активно упражнялась. Подмывало всё же обернуться, но я уже говорил, что не враг своему здоровью? Главное, истерика погашена, энергия направлена в здоровое русло, сейчас позавтракаем и возьмёмся за что-то полезное.

Когда Даша, раскрасневшаяся и повеселевшая, вернулась к костру, я как раз снимал с огня приготовившуюся рыбу. На кончиках волос ещё сверкали капли воды, когда подруга повесила сушиться полотенце и плюхнулась на бревно, заменявшее нам лавку.

— Итак, шеф, что у нас на завтрак?

— Дарья, накинь куртку, пожалуйста. Просквозит, простудишься нафиг. — несмотря на горящий костёр, лагерь всё ещё находился в глубокой тени, и ветерок гулял вполне ощутимый.

— Вась, давай ты не будешь изображать мою маму?

— Даш, а давай ты не будешь изображать дуру? Здесь, если что, больнички нет. Схватишь воспаление, что я с тобой буду делать? Даже если выживешь, никакого первого места нам точно не видать. — я взял её куртку и аккуратно накинул на плечи девушке. — Не приведи Один, кто-нибудь из своих это шоу увидит, засмеют.

Этот довод подействовал, и Дарья, посопев для проформы, всё-таки натянула куртку. То ли голос разума оказался сильнее чувства противоречия, то ли просто ей стало холодно. Надеюсь, всё же, что первое. Эх, наплачусь я ещё с ней…

— А на завтрак у нас плотва жареная, окунь жареный, подлещик жареный, а также рогоз — запечённый и свежий, и ещё целый рак со вчера остался.

— Отлично, это я удачно проснулась. Передай мне воооон того окуня, побольше.

— Держи. Только с костями аккуратнее, если застрянет в горле — я даже и не знаю, что делать… Вытаскивать нечем, и даже хлеба чёрствого нет, чтобы протолкнуть дальше.

— Да, впрочем, никакого хлеба нет, ни чёрствого, ни свежего. — Даша аккуратно вынимала из рыбы косточки и бросала в костёр. — Может, вместо хлеба проканает та фигня, которую нам в рюкзаки положили?

— Даш, я, всё-таки, склонен оставить эту хрень именно как НЗ. А если поднимется на несколько дней шторм, что из шалаша не выйти? Запас продуктов мы можем сделать максимум на пару дней, без холодильника дольше ничего не храниться, ни сырое, ни приготовленное. Рыбу, в принципе, можно засолить, так у нас и соли впритык…

— А засушить? А закоптить?

— В смысле завялить? Сначала её всё равно просаливают. А копчёная рыба всё равно при комнатной температуре больше пары дней не хранится…

— Блин. Ну ладно. — Даша вдруг закашлялась, схватилась за горло, вскочила, выгнулась дугой, захрипела…

Я в панике бросился к ней.

— Даша, что!!!!???

— Коосстьь… — Вытаращив глаза и схватившись за горло, только и прохрипела девушка.

Я, ничего не придумав лучше, принялся со всей дури хлопать её по спине, а Даша вдруг повалилась на траву и залилась звонким смехом.

— Повёлся!!! Ааааа, не могу!!! Видел бы ты своё лицо!!! Ахха-ха!

Я выдохнул, рванул ворот свитера. Не хватало воздуха. Наклонился над заливающейся смехом девушкой, приблизил лицо вплотную. Аккуратно взял её обоими руками за щёки.

— Вась, ты что? — в глазах подруги скользнула паника, затем страх. — Васяя, это шутка была!! Я пошутила!! — она пыталась было вырваться, да куда там, руки словно свело судорогой.

— Даша. Пожалуйста, не шути так больше. Хорошо!!!?? — Рявкнул я, поднимая её над землёй. — Хорошо???

— Хорошо!! Не буду!! Пустиииии!!!

Я с огромным трудом развёл руки, Даша повалилась на траву. Я попытался разжать дрожащие пальцы. Не смог. Посмотрел на всхлипывающую девушку, копошащуюся под ногами. Чуть начало отпускать. Я наклонился, поднял Дашу на ноги, обнял вздрагивающее в рыданиях тело, крепко прижал, начал раскачивать, как баюкают ребёнка.

— Ты хоть представляешь, насколько меня испугала? Я, наверно, поседел за эти полминуты…

— Ты и так наполовину седой, дурак… Ты мне чуть череп не сломал… Больно как…

— Прости. Не надо на до мной так шутить, у меня же башню рвёт моментально…

— Мне это показалось смешным…

— Ладно, давай возвращаться к завтраку. Будем считать, что за утреннее шоу нам поставят зачёт. Потом посмеёмся над этим всем, за бокалом коньяка у камина…

— Но непременно у камина!

Эх, наплачусь я с ней.

…

Остаток завтрака прошёл в молчании: Дарья дулась, меня ещё потряхивало. Я отобрал у девушки рыбу, собственноручно вытаскивал косточки и только потом порционно клал на её «тарелку». На десерт разобрали последнего рака и потягивали горячий брусничный навар.

— Чем предлагаешь заняться сегодня? — Даша наконец отставила кружку и перешла к конструктиву.

— С едой на сегодня вроде как всё норм, к вечеру ещё раков наловим, и вообще хорошо будет. Надо как-то утепляться, ночи, как оказалось, холоднее, чем я предполагал.

— Будем сооружать что-то вроде очага?

— Ага, и прокоптимся нафиг, будем шахтёров косплеить… По-чёрному топить не вариант, слишком маленький объём помещения. Я ещё подумаю, как сделать лучше, но нужно довести шалашик до логического конца: запилить нормальную заднюю стенку, тогда сквозняка не будет, хотя бы. И сена натаскать столько, чтобы в него можно было именно что зарыться, будет теплее. Это на сегодня — план-минимум.

— Я бы ещё предложила соорудить навес над кострищем, желательно — и над запасом дров. Его, кстати, тоже надо сделать. Если зарядят дожди, будет, где обсохнуть и хавчик приготовить.

— Вот такой настрой мне нравиться, подруга! Нам понадобится много жердей и лапника.

— Блиин, опять пилить и таскать… — энтузиазм девушки заметно поубавился. — Слушай, я тут вспомнила. Ночью меня приспичило в кустики, я вылезла наружу и видела странную вещь…

— Опиши, как можешь более подробно. — я аж подобрался. Опять странное!

— На скале было такое непонятное зелёное свечение… Какое-то совсем кислотное…

— Там, где «Монолит»?

— Нет, там над ним просто зарево небольшое. А это, наоборот, ближе к нам, на северной части плато. Как будто зелёный луч бил…

— В небо?

— Скорее, наоборот. Он начинался где-то очень высоко, и именно что в скалу бил, там неслабый такой отсвет был вокруг. Видишь такую двойную сосенку с краю? Вот за ней, она отчётливо силуэтом выделялась на фоне. И в полной тишине. Было страшновато. — Даша поёжилась.

— Надеюсь, ты не полезла посмотреть этот феномен поближе?

— С ума сошёл? Я же не полоумная! А через несколько минут луч исчез, резко, словно его выключили. Я ещё постояла немного, но ничего не происходило больше, костёр уже погас, а я продрогла и пошла обратно спать. Да, было три пятнадцать.

— Уверена, что тебе не приснилось?

— Вася, сны мне если и снятся, то совсем другие…

— Это какие такие — другие? — заинтересовался я.

— А вот это уже совсем не твоё дело! — Девушка, вроде бы, даже чуть покраснела. Или мне показалось? — Короче, не сон это был, не сон.

— Ну, раз не сон, тогда предлагаю сходить на это место, и посмотреть, что нам там насветили. Заодно, «Монолиту» поклонимся. — я поднялся на ноги.

— В смысле, поклонимся?

— Аккумы, говорю, подзарядим, а ты что подумала?

— Шутник, блин.

Мы поднялись на вершину Минеральной Скалы. Там, казалось, ничего не изменилось, но, подойдя к участку, обозначенному Дашей, одно изменение мы всё же нашли. На толстом слое белого ягеля лежал небольшой черный мешок. Отобрав у подруги стальную трубу и наказав оставаться на месте, я аккуратно приблизился к бесхозному предмету метра на три. Предмет лежал себе спокойно, выглядел как обычный полиэтиленовый мешок для мусора с завязанной горловиной. Я проверил уровень радиации — норма. Обошёл его по кругу, приблизился, аккуратно потыкал палкой. Ничего не произошло, но внутри мешка явно что-то было. Я аккуратно попытался его сдвинуть с места, и это получилось — мешок был не тяжёлый. Наконец, устав от этих игр, я подошёл вплотную. На ощупь полиэтилен оказался куда толще и плотнее, чем мусорные мешки — скорее, в такую тару пакуют посылки транспортные компании. Посылка, что ли? Нам? Внутри прощупывалось что-то твёрдое и что-то мягкое. Плюнув, я аккуратно распустил завязки и заглянул внутрь. Изучил содержимое. Улыбнулся.

— Вась, ну что там? — девушка изнывала от любопытства, но подойти не рисковала.

— Подходи, сама посмотри. — я скомкал стенки мешка, обнажив содержимое, и принялся его изучать. Внутри оказались: рулон туалетной бумаги (королевский подгон в нашей ситуации), пачка абсолютно новых гвоздей-стопятидесяток (Сто штук! Где вы, блин, вчера-то были, а?), и ещё один небольшой полиэтиленовый пакет, завязанный на узел. От пакета вкусно пахло.

— О, туалетка! Неужели? У меня уже от лопухов всё зелёное! Ура! А это что? Ой, как пахнет! — Даша попыталась немедленно разорвать пакет, за что тут же получила по рукам.

— Ты что делаешь? В нашей ситуации любой пакет — на вес золота! Только аккуратно развязать! А ты зубами сразу…

— Ааа, точно. Не подумала. Развязывай скорее!

— Попробуй лучше ты, у меня ногтей нет считай.

–Ну давай. У меня тоже после вчера от ногтей мало что осталось. — подруга не сразу, но всё-таки смогла аккуратно развязать тугой узел. Внутри лежали, аккуратно завёрнутые в бумагу… два пирожка. Жареных. Жирных, в масле. Умопомрачительно пахнувших.

Я оценил ситуацию и в голос засмеялся. Даже, просто-таки, заржал. Я смеялся и смеялся, и никак не мог остановиться. Даша смотрела на меня с тревогой.

— Вась, всё хорошо? Очень странная реакция на пирожки. Мы оторваны от нормальной пищи всего вторые сутки!

— Да всё нормально! — я, наконец, отсмеялся. — Собирает мама Вовочку в школу: «Я положила тебе пирожки и килограмм гвоздей». «Зачем?» — удивляется Вовочка. «Как зачем? Покушаешь» — удивляется мама. «А гвозди?» «Ну так вот же, положила!». — анекдот был древний, но, от этого, не менее смешной. — Походу, организаторы обладают очень оригинальным чувством юмора.

— Да, смешно. — Даша уставилась на пирожки. — Дойдём до лагеря и разогреем?

— А может, ну нафиг? — я с улыбкой посмотрел на девушку. — Вдруг они испортятся пока мы идём?

— Да, ты прав, такого допустить нельзя. — напарница разломила один пирожок, другой. — С картошкой. Вроде свежие. — протянула один мне.

Мы переглянулись, жизнерадостно заржали, и в три укуса смолотили пирожки. Захватив остальную добычу, прошлись по вершине ещё раз, не нашли более ничего интересного и, подзарядив у «Монолита» аккумуляторы, в отличном настроении вернулись в лагерь.

— Вась, а ты не находишь, что метод доставки посылок довольно странный? Что это за луч такой?

— Телепортация же, очевидно. Напрямую с борта МКС. А если серьёзно, похоже, что таким образом нам указывают, где презент искать. Что бы мы, болезные, без пирожков не остались. А скидывают, скорее всего, дроном. Вот только непонятно, подсветка идёт какое-то время? И когда? Теперь всю ночь дежурить?

— Так и закинуть могут куда угодно. В этот раз нам повезло, а если завтра в болото забросят? Подсвечивай, не подсвечивай, мы всё равно не поймём, куда луч указывает.

— Да, ползать ночью по болоту — задумка так себе, на троечку… Ладно, чего думать? Будем посмотреть, может, это вообще была разовая акция.

Так, за разговорами, мы вернулись на базу. Дарья заботливо убрала уже остывшую рыбу — её осталось ещё много — в пакет из-под пирожков, и спрятала в шалаш. Вроде бы, простейшая вещь — полиэтиленовый пакетик. А без него, как без рук. Так же, как и без упаковочной бумаги, фольги, пластиковых контейнеров и прочих подобных вещей. Разбаловала нас цивилизация, ох, разбаловала… Интересно, как предки хранили еду? На леднике её в корзинки складывали? В холстину заворачивали? Так у нас ни корзин, ни ледника, да и с холстиной как-то не очень.

Даша, меж тем, как-то странно скривилась и присела на брёвнышко, держась за живот. Помня утренние приколы, я лишь спросил:

— Что на этот раз?

— Пирожок, чтоб его… — девушка согнулась, мина на её лице стала совсем кислой. Траванулась, что ли?

— Испорченный? — я в панике прислушался к своему желудку. Вроде всё норм.

— Да нет… — Даша потихоньку разогнулась. — С желудком у меня плохо. Мне, вообще-то, жареное нельзя. А я тут ем не пойми что… Пирожок был вишенкой на торте.

— Точно, блин! Ты же год на строгой диете сидела! И пить бросила. — я прикинул наш рацион за последние сутки. Да, не для человека с панкреатитом такие изыски.

— Да, и это дало результат. Последнее время я даже не вспоминала об этом. А сейчас… Неправильная пища плюс нервы — и нате, получите. Но вроде пронесло, уже отпустило.

— Всё равно, звоночек тревожный. Придётся варить тебе бульоны в кружке, больше не в чем… Эй, уважаемые организаторы! — обратился я к окружающей среде. — Всё слышали? Нам срочно нужен какой-нибудь котелок! А то количество участников рискует вдвое уменьшиться!

— Вот не каркай! Я ещё тебя переживу! — девушка уже пришла в себя и поднялась на ноги. — А по поводу котелков и прочей посуды у меня есть мысли. Но нужна будет твоя помощь.

— Я полностью в твоём распоряжении.

— Ну, тогда пойдём.

Под руководством Даши мы пришли к устью Минерального ручья. Девушка покрутилась по берегам, потыкала палочкой грунт в нескольких местах, неодобрительно покачала головой, поднялась выше по течению. Опять потыкала землю, наконец, села на корточки и стала ковыряться в грязи руками. Я молча следовал за ней, чувствуя, что задавать вопросы на данном этапе бессмысленно. Подруга в поиске, фигли. Наконец, Даша поднялась на ноги и удовлетворённо выдохнула. Прямо перед ней по берегу тянулся узкой полосой пласт белой глины.

— Есть. Вроде как годится.

Я молча проверял радиационный фон вокруг, всем своим видом просто-таки символизируя немой вопрос.

— Я в школе некоторое время занималась в гончарном кружке. — снизошла Даша до объяснений. — мы лепили, обжигали и раскрашивали всякое, в том числе посуду. Глина здесь, конечно, откровенно хреновенькая, гончарного круга у меня нет, но несколько кривых горшков я попробую слепить.

— Отлично. Что от меня потребуется?

— Нужно будет сообразить что-то типа печи для обжига, и натаскать много дров. Это можно в лагере сделать. А лепить я буду прямо здесь, чтобы глину не таскать далеко. Вон рядом подходящие удобные камни.

— Печь просто из камней сложить? Чтобы жар по сторонам не убегал?

— Ага. Можно завтра сделать, всё равно сохнуть будет минимум сутки.

Пиликнул КПК. Мы переглянулись и полезли проверять, что на этот раз. Сообщение гласило: «Топор и дерево — созданы друг для друга!». Мы снова переглянулись, теперь уже недоумённо. Потом Даша принялась зачем-то осматривать горизонт.

— Что ты пытаешься увидеть?

— Если нас посетил адмирал Ясен Хрен, то где-то рядом должен быть его авианосец…

— Да, организаторы те ещё шутники. — засмеялся я. — Но что они хотели до нас донести? Понятно, что топором рубят дерево, но это же не просто констатация факта?

— Скорее всего, это наводка. Только как её понимать?

— Я понимаю так: где-то на острове есть халявный топор. И чтобы его найти, нужно ориентироваться на какое-то дерево, он либо в нём спрятан как-то, а может, просто воткнут… И что теперь, инспектировать все деревья на острове? А если он закопан под трухлявым пнём?

— Трухлявый пень… Торт такой есть. — девушка мечтательно зажмурилась. — Скорее всего, это «дерево» должно как-то выделяться из общей картины острова.

— Разумно. — я задумался. — Ничего такого с ходу в голову не приходит, вроде все деревья, что нам попадались — просто деревья, что живые, что мёртвые. Но это может быть, допустим, самое высокое дерево на острове. Или самое толстое… — я оглянулся, высматривая странные элементы растительности.

— Вспомнила! — Даша хлопнула себя ладонью по лбу. — Вчера я, когда дрова собирала, видела там — она указала на северный мыс — какое-то дерево, показавшееся мне странным, но проверять не пошла, оно далеко было. Только сейчас вспомнила!

— Что ж. — я поднялся на ноги и перехватил стальную трубу поудобнее. — Пойдём поглядим, что там за странное дерево.

…

— Да тут не одно дерево, а какая-то, не побоюсь этого слова, растительная аномалия. — Даша удивлённо воззрилась на открывшуюся нам картину.

А посмотреть было на что. Представьте себе квадрат со стороной метров пять, в противоположных вершинах которого растут четыре дерева, две сосны и два дуба. Вроде ничего необычного, да? А теперь представьте, что в паре метров от земли эти деревья начинают плавно изгибаться навстречу друг другу, встречаясь аккурат в центре квадрата на высоте метров так пяти-шести, и там начинается какое-то такое дичайшее переплетение стволов, ветвей, сучьев и листьев с иголками, что решительно не ясно, где какое растение. Эта мешанина образовывала над деревьями эдакую плоскую «шляпу» метров десяти в поперечнике и несколько метров толщиной, довольно правильной формы. С берега этого мутанта прикрывали густые заросли ольхи и черёмухи, поэтому мы вчера его не заметили. Со стороны леса, впрочем, он очень бросался в глаза, но мы вчера в эту часть острова не заходили.

— Так вот ты какой, соснодуб. — изрёк я, обойдя растение кругом и проверив радиационный фон. — знаешь, подруга моя, всё это мне всё больше и больше не нравится.

— Соснодуб? Ну да, похоже, наверное… А почему не нравится? Прикольная фигня же.

— Такая аномалия была в «Сталкере». Тайник, обычно, наверху, в центре «шапки», добраться будет не очень просто… Но я не о том. Наши организаторы, похоже, на «Сталкере» серьёзно двинуты. Вопрос, на сколько далеко они зайдут по ЛОРу игры. Судя по вот этой фигне — я указал на растение — возможности у них очень большие. Как бы по острову не начали бегать кровососы, снорки, припять-кабаны и прочая милая живность. С нашими ножичками против них — только зарезаться по-быстрому. Или вылезет откуда-нибудь несколько бандитов.

— А что бандиты? С нас взять-то нечего…

— В смысле, нечего? Ты себя в зеркало видела? Тебя определят в секс-рабыни, а меня просто грохнут, без затей, чтоб под ногами не путался.

— Да ладно, ты себя недооцениваешь. Может, тебя тоже определят в секс-рабыни. — Даша жизнерадостно заржала.

— Честно говоря, ни одна из этих перспектив меня не прельщает. Ладно, карауль здесь, а я полезу искать топор… Всё будет, чем отмахиваться от предполагаемых бандитов, защищая твою честь…

Я скинул рюкзак, надел перчатки и полез на соснодуб. Если сосновые стволы были ровные и голые, то на дубах боковые ветки начинались уже на высоте моего роста. Ухватившись за подходящую ветку, я подтянулся и не без труда залез на неё. Дальше пошло проще — ветвей было много, а ствол начал изгибаться. Через минуту я занырнул в «шапку» из ветвей, и тут дело пошло сильно хуже — веток было очень много, они переплетались друг с другом, образуя малопроходимую путаницу. Впрочем, памятуя, что мне нужно именно наверх, я, работая головой как тараном, довольно быстро пробил слой веток и листвы и вынырнул наружу. Наверху оказалась густая сеть не очень толстых, но вполне прочных веток, по которым я на карачках, словно обезьяна, пополз к центру дерева. Там, прямо сверху, и лежал топор. Я схватил инструмент, но осмотреть его не успел, так как раздалось громкое жужжание и прямо предо мной из листвы начали вылетать какие-то здоровенные насекомые с явно недобрыми намерениями.

В следующий момент я сделал три действия одновременно: отбросил топор в сторону как можно дальше, ломанулся обратно вниз и заорал «Поберегись!» Обычно спуститься с какой-нибудь верхотуры заметно сложнее, чем забраться на неё — но не в случае, если вас подбадривает жалами под зад рой здоровенных рассерженных насекомых, от которых чего ожидать — решительно непонятно. Я уже проломил своим весом слой ветвей, ухватился за ствол, чуть не навернулся с высоты четырёх метров, но удержался и быстро продолжил спуск. Тут-то меня и достала одна из тварей. Левое предплечье обожгло, я машинально хлопнул по нему ладонью, что-то хрустнуло, но смотреть было некогда, я уже практически летел к земле.

— Даша, беги! Это неправильные пчёлы, совсем-совсем неправильные!

Подруга сориентировалась быстро: подхватив топор и мой рюкзак, она заранее отбежала метров на двадцать и с тревогой наблюдала за происходящим. Я, наконец, достиг земли, моментально побежал от дерева, схватил девушку за рукав и потащил за собой.

— Ходу, подруга, ходу! Валим отсюда, пока из нас подушечки для иголок не сделали!

Только отбежав метров на сто, я немного успокоился — нас никто не преследовал. Никакого жужжания тоже слышно не было, видимо, эти твари ограничились тем, что прогнали нас со своей территории.

— Что это было? Ты цел? — сразу забросала меня вопросами Даша. — Ох… Нихрена себе…

Я проследил направление её взгляда и посмотрел на свою левую руку. На ней, застряв жалом в куртке, болталось какое-то насекомое типа осы. Только оно было длиной сантиметров семь, соответствующей толщины, размах крыльев сантиметров десять, хищная окраска. Я аккуратно отцепил тварь от куртки — она была бесповоротно мертва. Место, куда пришёлся укус, горело, рука, похоже, уже начала опухать.

— Солнце, посмотри, пожалуйста, в аптечке вроде было противошоковое. — меня начала бить мелкая дрожь, закружилась голова, я обессиленно сел на ствол поваленного дерева, рванул флягу, припал к горлышку.

— Сейчас… — Даша в панике рылась в рюкзаке, достала аптечку, открыла её, медикаменты рассыпались по земле. — Сейчас, я уже!

Я склонился над землёй, быстро перебрал тюбики, нашёл нужный, сорвал колпачок и вонзил иглу в предплечье. Сделал инъекцию, аккуратно отложил тюбик в сторону. Закрыл глаза. Прислушался к ощущениям. Через несколько минут начало отпускать, я открыл глаза. Даша смотрела на меня с плохо скрываемым страхом.

— Как ты? Лучше?

— Чувствую себя как человек, ужаленный гигантским шершнем.

— Шершни? Здесь? Откуда? Они действительно так опасны?

— Если это — не шершень, то я — Папа Римский. — я протянул Даше трупик насекомого. — Не похож на пчёлку-трудягу, не находишь? А так, в некоторых случаях, одного-единственного укуса достаточно, чтобы отправиться в плаванье по реке Стикс. Что характерно, в один конец. А если они роем накинуться… Спасает только то, что люди им не интересны, если не проявлять агрессии, то ты им по барабану. Но наши оригиналы-организаторы положили топор прямо на гнездо. Результат предсказуем, весёлое шоу.

— Да уж, веселье просто бьёт ключом. Разводным. По голове. Надеюсь, этот топор того стоил?

— Ну, давай посмотрим.

Я взял инструмент в руки, скривился от боли в руке. Это оказался отличный плотницкий «Фискарс», с длинным топорищем, широким, великолепно заточенным лезвием, спрятанным в матерчатый чехольчик на липучках, поэтому не пострадавшем при падении. С другой стороны рукоять заканчивалась лапками гвоздодёра — никогда такого не видел, спорное решение, но в нашем случае не до жиру.

— Ну и где же ты, друг, вчера-то был, когда был так нужен? — Прямо-таки взвыл я, вспомнив, как забивал гвозди камнями. Что ж, теперь будет попроще.

Тренькнул КПК. Мы с Дарьей настороженно переглянулись и полезли смотреть. Вылезло сообщение: «В справочник фауны добавлен новый вид: «Азиатский шершень-убийца». Я открыл раздел, быстренько пробежался по тексту. Ничего особо нового, кроме последней строчки: «В Карелии не прижился, поэтому обитает только на Соснодубе».

— Однако. — Девушка подняла на меня глаза. — Кого они ещё сюда завезли? Анаконд? Крокодилов?

— Не знаю. Но с этой минуты стараемся очень внимательно смотреть по сторонам. Всегда. И друг от друга далеко не отходим. Неизвестно, из-под какого пня кинется какая-нибудь королевская кобра. И к Соснодубу тоже не приближаемся, всё равно возле него интересного ничего нет.

— Полностью согласна. Пошли обратно, что ли…

Вернувшись в лагерь, первым делом мы решили разобраться с вопросом оружия. Топор — хорошо, но плотницкий «Фискарс» — не боевая секира, да и с навыками владения холодным оружием у нас дело обстоит чуть хуже, чем никак. Кроме того, топор один, а нас двое. Есть ещё металлическая труба, но её тоже много не навоюешь. Немного подумав, я взял эту трубу, самый здоровый и хорошо сохранившийся гвоздь из нашей коллекции — это оказалась толстая «двухсотка» с почти начисто сбитой шляпкой. Наполовину завёл гвоздь в трубу и обухом топора сплющил её горловину, жёстко зафиксировав в ней гвоздь. Получилась убогая пика. Проводить данную процедуру, используя камень вместо наковальни и обух топора в качестве молота — удовольствие ниже среднего, а каждый удар ещё и отдавался болью в опухшей руке. Несмотря на это, я не успокоился, пока не расплющил гвоздь наподобие наконечника, и не заточил его кромки о подходящий камень. Покрутил получившееся оружие в руках, проверяя баланс, скривился. Ну да ладно, метать эту штуку всё равно нежелательно — наконечник неминуемо сломается. Протянул импровизированное «копьё» Даше.

— Держи. Будешь теперь косить под богиню Афину. Хрень, конечно, несусветная, но можно держать на удалении какую-нибудь лису или крысу.

— Спасибо. — девушка с сомнением приняла оружие, крутанула над головой, сделала выпад. — Похожа я на Зену, королеву воинов?

— Зена была брюнетка.

— Мужики… — странным тоном выдохнула подруга. — Ладно, я пойду попробую что-нибудь слепить, как и решили.

— Давай теперь чуть по-другому. — я отрицательно покачал головой. — Мне нужен будет материал из леса, и мы друг друга не будем видеть. Предлагаю сначала натаскать сюда дерева, а потом я буду ковыряться здесь, а ты у ручья — хотя бы, зона прямой видимости.

— Блиин, опять таскать брёвна? — Даша моментально погрустнела.

— Нет, сегодня будут нужны не особо толстые жерди и много лапника. Нужно сделать нормальную заднюю стенку в шалаше, навес над костром и укрытие для дров. Но сегодня у нас есть топор — это плюс.

— И твоя опухшая рука, которой ты еле ворочаешь — это минус. — закончила девушка. — Ну ладно, пойдём, что делать… Но дрова будем носить вечером!

— Логично, что. Сначала — дровяник, потом уже — дрова.

Однако, всё равно процесс занял часа три. Мне в голову пришла мысль, что с топором можно попытаться разобрать обшитый металлом щит, валяющийся на Берегу Погибших Кораблей. Так и оказалось, но выяснилось, что гвоздодёр на ручке топора настолько же полезен, насколько неудобен. Тем не менее, потратив, наверное, час времени, взмокнув и перематерив всё на свете, я его таки разобрал. Теперь у нас в распоряжении оказались шесть листов железа вроде кровельного, поржавевшие, но почти целые, размерами где-то полметра на метр, и два десятка крепких двухметровых досок. Пришлось тащить это, без преувеличения, богатство в лагерь. А потом уже вырубать жерди и лапник — впрочем, с топором это было значительно веселее, чем вчера.

День, тем не менее, подошёл к полудню, и мы, взмокшие и уставшие, решили отобедать. Я наведался к раколовке и обнаружил там двух «пассажиров», из которых решили-таки сварить суп. Раки были почищены от внутренностей, как попало поломаны вместе с хитином и положены в единственную тару, которая у нас была — наши кружки. Их залили водой, добавили немного корней рогоза и поставили на огонь.

Ожидая, пока закипит суп и погреется рыба, Даша отошла к небольшому дубку, росшему рядом, и приволокла несколько желудей, показала мне.

— Слушай, а они съедобны?

— В сыром виде — не очень. — я напряг память, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь из роликов про выживание, просмотренных фиг знает когда под пиво. — В них содержатся дубильные вещества, которые не только горчат, но и на организм действуют не очень. Помереть не помрёшь, но расстройство желудка гарантировано. Поэтому их или долго вымачивают, или отваривают. После этого их можно вполне так кушать. А если после обработки в муку их смолоть, можно печь хлеб. Кстати, как и из высушенных корней рогоза.

— Хлеб — это хорошо. — Дарья задумалась. — Хотя, у нас максимум лепёшки на воде получатся. Уже неплохо. Чуть позже надо заняться.

— Займёмся. — я аккуратно подвинул кружки с закипевшим супом с большого огня, по воздуху пошёл обалденный запах. — Жаль, укропа нет, к ракам самое то… Будем, по возможности, разнообразить рацион. На потеху нашим животам и зрителям.

— А что нам зрители? — удивилась подруга.

— Как что? Всё это мероприятие — я обвёл рукой вокруг — позиционируется для нас как соревновательное шоу. Чем больше разнообразной дичи мы творим, тем интереснее нас смотреть, тем выше рейтинги. Не знаю, как ты, а я намерен из этого вынужденного отпуска выжать максимум. Можно весь месяц просидеть в шалаше, поедая рыбу. Но кому это интересно? Нет, я предпочту считать, что это надолго, поэтому и обустраиваться планирую всерьёз, по максимуму, нам доступному. Всё исследовать, до всего докопаться.

— Ты сегодня уже докопался до шершней. — с сомнением в голосе ответила девушка. — И что?

— На то и щука в омуте, чтоб карась не дремал. С точки зрения организации именно шоу, нужно регулярно подсовывать участникам какие-то раздражители, чтобы не скучали и веселили зрителей. Но меня беспокоит то, что масштабов возможностей администрации мы до сих пор не понимаем до конца. И насколько они готовы эти возможности применить — тоже.

— Вась, нам донесли официальную диспозицию — мы на острове в Ладоге. Давай от этого и отталкиваться? Что есть некие правила игры, и они должны более-менее соблюдаться. Мы не в пустыне Сахара, не в африканских джунглях, не в южноамериканской сельве, не на другой планете, в конце концов. Нас не должен сожрать Чужой, подстрелить Терминатор, сжечь внезапно открывшийся вулкан. Да, есть куча странностей, но пока всё держится в определённых рамках. Я склонна думать, что, если правила заметно изменятся, нас известят. Иначе, шоу может очень быстро остаться без участников.

— Рациональное звено в твоих рассуждениях есть. Принимаем правила игры, но смотрим в оба. — я аккуратно попробовал суп. — Готово. Давай уже обедать, что ли.

Суп удался на славу, хоть я и не привык есть из кружки. Судя по тому, как материлась Даша, вылавливая кусочки дымящегося мяса, она тоже не привыкла. Тем не менее, суп получился нажористым, а жареный подлещик — вкусным.

После обеда Даша удалилась к ручью заниматься фигурной лепкой по глине, а я снова взялся за топор. Довольно много времени ушло на заднюю стенку нашего жилища — жерди я решил ставить вертикально, и они все нужны были разной длины. Доски я, по размышлению, приберёг на потом. Проконопатил щели в получавшейся стенке мхом, чтобы не задувало. В самом верху оставил узкую щель, на манер форточки, прикрыв её дощечкой — когда сделаем какое-нибудь отопление, может быть жарковато.

Укрытие для дров сделал по тому же принципу, что и наш шалаш, то есть прислонил к каменистому уступу десяток жердей, закрепил на них поперечины, а сверху накидал и привязал еловых лап так, чтобы вода по ним стекала вниз. Что-то неминуемо попадёт внутрь, но тут и не требовалась полная герметичность. По земле положил несколько жердей, чтобы дрова не отсыревали от затекающей во время дождей воды. Ну вот, теперь оставалось только набить хранилище топливом и радоваться.

С навесом над костром было сложнее. Его нужно делать выше, чем наши шалашики, иначе он просто нафиг сгорит. Вкопать столбы возможности нет — слой почвы в этом месте сантиметров пятнадцать, дальше камень. Спасли деревья, росшие рядом с костром — они, конечно, невысокие и тонкие, но вес небольшого навеса выдержат. В итоге, две жерди я прибил одним концом к деревьям, а другие закрепил на уступе. И между ними уже положил поперечные несущие, на которые и пошли ложиться еловые лапы. Подумав, потратил два драгоценных железных листа и положил их непосредственно над кострищем — от жара еловые ветки неминуемо высохнут и загорятся, ведь высота навеса получилась не более двух метров. С металлом же такой неприятности не случится. Поскольку несущие деревца росли на разном удалении от кострища, форма навеса вышла неправильная, ну да нам и непринципиально. Если обзаведёмся нормальным жилищем, всю эту дичь можно будет просто разобрать.

Я отошёл в сторону, чтобы окинуть взглядом все творения рук своих. Выглядело неплохо: В центре горит костёр под навесом, справа наш шалашик, слева дровяник.

— Всего полтора дня, а не халтура! — торжественно объявил я окружающей среде. Среда молчала. Что ж, молчание — знак согласия. На том и порешим.

…

День, между тем, клонился к вечеру, а нам ещё таскать дрова. Я решил, что строительства на сегодня достаточно, и пошёл проверить раколовку. В ней, на этот раз, набилось аж пять членистоногих, которые были немедленно умерщвлены и доставлены в лагерь. Потом я решил выяснить, как продвигаются дела у подруги, и направился к её «мастерской».

Дела шли, на первый взгляд, неплохо. Даша сидела на камне перед импровизированным «столом», тоже камнем, и активно что-то лепила. Волосы растрёпаны, руки по локоть перемазаны в глине, но выглядела девушка довольной. Рядом с ней рядком стояли, кхм, изделия — кривенькие, косые, но вполне узнаваемые три горшка, две кружки, пара крохотных стопок и три тарелки. Четвёртая тарелка должна была, судя по всему, вот-вот выйти из-под Дашиных рук. Глядя на «посуду», было трудно сдержать улыбку, но я же уже говорил, что не враг своему здоровью?

— Неплохо выглядит. У тебя, похоже, талант.

— Ты стебёшься? — девушка подняла на меня вмиг блеснувшие яростью глаза. — Эти поделки только выкрасить и выбросить. Кажется, из дерьма что-то вылепить проще, чем из этой глины… — Даша вдруг сникла, того и гляди, заревёт.

— Подруга, я серьёзно. — ситуацию нужно было срочно спасать. — Ты, фактически, из дерьма и палок, без единого инструмента, сваяла вполне узнаваемые вещи. Нам не на выставку их тащить, нам функционал нужен.

— Их ещё обжечь нужно нормально. Боюсь, они просто потрескаются нафиг, глина эта — полное дно…

— Ну, учитывая, что ты её со дна и откопала — я посмотрел в сторону ручья — ничем другим она быть и не могла. Ты как, закончила?

— Почти. — Даша посмотрела на «тарелку» в своих руках. — Сейчас вот эту добью, и всё пока.

— Можно остальное в лагерь носить? Или здесь оставим?

— А если дождь пойдет? Их сушить надо, как ни странно, в сухом месте.

— Не ожидал. — посмеялся я. — Тогда отнесём в лагерь, там теперь есть шалаш под дрова, весь мы его сегодня точно не забьём, пусть там сохнут.

— Хорошо, носи, только аккуратно! Не в руках, дурень, досочку какую-нибудь возьми!

— Ладно, ладно, уговорила.

Пока Даша доделывала тарелку, а потом долго отмывалась на берегу, я перенёс все изделия в «дровяник», ничего даже ни разу не повредив и не испортив. Вернувшись в лагерь, подруга оглянулась вокруг и присвистнула.

— Однако, ты тут строительство развёл. Одобряю. Что следующее строим?

— Сортир. После печи для обжига, конечно.

— Сортир? — на меня взметнулись удивлённые глаза. — Ты шутишь?

— Почти. Сначала я доведу наш шалаш до ума по части отопления, а потом — сортир. Я помню, что там нам писали про модерацию и всё такое, но выставлять эти процессы на всеобщее обозрение аудитории неизвестной численности — нет, увольте. Кроме того, уже через неделю тут под каждым кустом будет, кхм, заминировано. Нам это не надо.

— Звучит логично. Мне тоже этот вуайеризм не нравится. Как ты себе это видишь?

— Определённые мысли у меня есть, но думать их я буду после детального осмотра территории. А пока пойдём, что ли, за дровами. Ты сама говорила, что их нужно будет дофига…

Дрова мы таскали, наверно, часа два. Получилось, на удивление, почти полностью забить «дровяник», даже пришлось перенести часть сохнущей посуды в наш шалаш. Устали как черти, но запас карман, как говорится, не тянет. Я очень сожалел, что не осталось времени на более детальное исследование острова, но увы — голод и холод резко умеряют инстинкты исследователя. Чуть позже, Василий, чуть позже.

И всё же, оставив Дашу готовить ужин, я озадачился поиском камней для завтрашней печи — на территории нашего лагеря их было явно маловато, да и те уже почти все были использованы нами в процессе обустройства. Рассудив, что сверху вниз тяжёлые предметы перемещаются гораздо проще, чем снизу вверх, я забрался на следующий уступ скалы, который нависал над нашим. Он был заметно больше, со стороны скалы его окантовывала высокая отвесная стена, а сам он огибал её и уходил налево, вне поля зрения. Почвы здесь почти не было, равно как и растительности, зато в изобилии валялись разнокалиберные камни. Заглянув за угол скалы, я присвистнул: здесь камень, такое ощущение, расстреливали из артиллерии — скала на высоту метров семь-восемь пластами отслоилась, обвалилась и осыпалась вниз, и теперь там лежала внушительная куча отличных плоских камней всех форм и размеров. Я обогнул кучу и вышел к краю уступа. Здесь сверху протекал Минеральный Ручей, в нескольких метрах ниже был наш «садок» с морепродуктами. Логично, мы же к нему понизу и ходили, вокруг скалы. Через верх гораздо ближе получалось, но спуск здесь был неудобен — больше трёх метров почти отвесной стены. Впрочем, воды можно и тут набрать. Ну и ладушки, ну и хорошо.

Прихватив с собой отличный плоский камень, я вернулся в лагерь. Даша вовсю хлопотала у костра: жарились раки и корни рогоза, запекались мидии, грелась рыба. Под самой крышей навеса сушились грибы, на куске коры горкой лежала черника. Как говорится, первое, второе и десерт. Сама девушка сидела за импровизированным столом и боролась с желудями, пытаясь очистить их от скорлупы. Судя по жалкой горстке очищенных плодов перед ней, жёлуди побеждали.

— Проще всего их чистить, разрезав на четыре части. А так да, процедура муторная и долгая. — сообщил я, садясь напротив и присоединяясь к чистке. — Даша, мы же договорились в одиночку по острову не шариться.

— Так я и не шарилась. — подняла на меня удивлённый взгляд подруга. — С чего ты решил?

— А грибы и ягоды сами к тебе пришли? — язвительно спросил я.

— Грибы… — Даша засмеялась. — Грибы я собрала, пока ты играл в Винни-Пуха. Я черника вон там растёт. — она указала на кусты, находящиеся буквально в пяти метрах под нашим лагерем. — Но спасибо за беспокойство, я польщена.

— Извини. Но я действительно беспокоюсь.

— Блин! — девушка хлопнула себя по лбу ладонью. — Мы же ещё хотели сена в шалаш натаскать! А уже смеркается.

— Да, точно. Рвать сухую траву в потёмках мы, пожалуй, не будем, легко можно пораниться. Но я сделал капитальную заднюю стену и уплотнил «дверь», теперь не должно быть сквозняков. И у меня есть ещё одна мысль. — я поднялся, подобрал несколько круглых булыжников размером с футбольный мяч, и положил их к костру. — Если будет холодно, закачу нагретые камни в шалаш.

— Вроде обогревателя? Их же не хватит надолго. — усомнилась подруга.

— Вот и проверим. Только надо в костёр дровины потолще определить. Да, кстати, через верх к ручью гораздо ближе, если водички набрать надо.

— А к «садку» есть выход?

— Отвесная скала. Я бы не рекомендовал. Хотя, можно, наверное, лестницу сварганить. — тут у меня возникла одна мысль. Если её реализовать, тот «садок» нам будет не нужен. Впрочем, пока я отмёл мысль как бредовую и думать её, соответственно, не стал.

— А как твоя рука? Отпустило? Ты же весь день ей работал.

— Спасибо, что вспомнила. — съязвил я. — Опухоль спала, почти не беспокоит. Злые твари, блин.

— Ну ладно, ладно. Давай уже ужинать, что ли. Достали меня уже эти жёлуди.

Я поддержал это предложение, и мы отдали должное ужину, представленному, правда, почти одними дарами моря, то есть озера. Разлили чуть спирта, выпили «Не пьянства окаянного ради, здоровья для». Потом немного посидели, тупя в костёр. После сытного ужина нас разморило в щи, да и дался второй день как-то тяжелее, чем первый.

— Как вы оцениваете наше положение на конец второго дня, напарник? — широко зевая, спросила Дарья.

— Наше положение, напарник, — я вернул зевок девушке, чуть не вывихнув челюсть, — я оцениваю как сносное. У нас есть вполне приличное укрытие, налажена добыча продовольствия, мы потихоньку обрастаем инструментами, оружием и предметами обихода. А также получаем бесценные знания об окружающем нас мире. — я потёр место укуса. — Так что, в целом, не на что жаловаться. Предлагаю играть отбой, я вымотался, как собака.

— Полностью поддерживаю.

Когда меня разбудили природные позывы, часы показывали половину третьего. В шалаше заметно похолодало, хоть и не так сильно, как вчера — капитальная стенка сыграла свою роль. Выйдя наружу и оглядевшись, я сразу узрел зелёный луч, про который рассказывала Дарья. На этот раз он бил в северную сторону бухты, причём не на берег, а рядом с ним, в камыши. Я засёк ориентиры, добрёл-таки до кустиков, затем всё-таки аккуратно закатил нагретые камни в шалаш и поплотнее прикрыл «дверь». Сразу стало теплее — булыжники активно отдавали накопленный жар. Надвинул поглубже капюшон, зарылся в сухую траву и провалился в глубокий сон.

Глава 4. Близкие контакты третьей степени

— Считаю долгом предупредить, что кот — древнее и неприкосновенное животное.

«Мастер и Маргарита».

В этот раз пробуждение было не в пример более комфортным, чем вчера или позавчера. Усилия по утеплению жилища и нагретые камни дали результат — даже под утро в нашем Убежище было вполне тепло. И темно — я ведь нафиг заделал все щели, и даже через «дверь» свет почти не проходил. Нащупал КПК — время 6:15, снаружи семь градусов. Даша безмятежно спит — капюшон сполз, волосы разметались по сену, спутались с сухой травой. Запарится она это всё вычёсывать, заметил я про себя, и аккуратно, чтобы не разбудить девушку, полез на выход. Потрогал камни-обогревы, измазался в саже, тихонько выматерился, всё же отметив, что они полностью остыли.

В низине под лагерем стоял густой туман, клочья которого, впрочем, уже начинали расползаться, образуя широкие проплешины, двигающиеся самым причудливым образом. Запалив костёр, я сделал зарядку, отметив про себя, что сегодня комплекс упражнений дался мне заметно легче, чем вчера — мышцы начали привыкать. Укус шершня прошёл полностью, напоминая о себе только красной точкой на руке.

Захватив рюкзак и удочку, я двинулся к пляжу. На траве лежала обильная роса, и я возблагодарил оргов, выдавших нам высокие резиновые сапоги, а не армейские берцы — с ними штаны уже вымокли бы по колено. Проведя комплекс водных процедур, я уже было собрался порыбачить, но вспомнил про ночной Зелёный Луч. Любопытство превозобладало, и я, вспомнив ориентиры, двинулся вдоль берега, благо было совсем недалеко. И не зря: точно такой же чёрный мешок, только больше, и другой, засел в камышах метрах в восьми от берега. Если бы камыши его не удержали, и он бы упал в воду, фиг бы его с берега было бы видно, так что нам повезло. Правда, видят очи, да длань неймёт — с берега дотянуться до «посылки» не было решительно никакой возможности, а ползать по пояс в иле мне почему-то представилось не лучшим занятием поутру. Решив, что мешок никуда из камышей не денется, а утренний клёв упускать нельзя, я вернулся к уже ставшей родной поваленной сосне и приступил к ловле. Рыбы со вчерашнего дня меньше не стало, и процесс «насадил-закинул-подсёк-вытащил» шёл как по маслу.

— Мяяяууу!!! — внезапно раздалось за спиной.

От неожиданности я чуть не улетел в воду, а здоровенный окунь, которого я уже вытащил из воды, сорвался с крючка и сиганул в озеро обратно. Восстановив равновесие, я медленно повернулся к берегу.

На берегу сидел кот. Нет, не так. На берегу сидел КОТ — самый здоровый представитель семейства кошачьих, которого я когда-либо видел (да, я был в зоопарке один раз в жизни, и тигров со львами тогда почему-то не завезли). Представьте себе самого здоровенного мэйн-куна, которого когда-либо видели на картинках — с классической протокольной мордой, пышными кисточками в ушах, абсолютно, беспросветно чёрного, со сверкающими жёлтыми глазищами.

Представили? А теперь увеличьте его в два раза. Вот такое вот чудовище сидело на берегу и смотрело на меня, как мне показалось — насмешливо.

Первое, о чём я подумал — «Рыба! Оно же её сожрёт!» — как вы помните, за неимением садка я просто выбрасывал улов на берег, и он там радостно скакал по камням. То и сейчас особо прыткий окунь выдал серию прыжков, и приземлился аккурат на переднюю лапу котяре. Однако тот просто скосил на рыбину глаз и брезгливо отбросил в сторону. «Так, к рыбе ты не очень» — отметил я про себя, выдохнул и полез на берег. Знакомиться.

Сев напротив животного на небольшой камень, я осмотрел его поближе. В целом, ничего не изменилось, но вблизи котяра выглядел ещё больше — сидя, он явно доставал мне до пояса, а то и больше. Впрочем, никакой агрессии — ни активной, ни пассивной — зверь не проявлял: просто сидел и наблюдал за мной, иногда жмурясь.

— Ну, доброе утро, братан. — начал я. — Как сам?

Кот посмотрел на меня с интересом, а потом издал что-то среднее между фырканием и кашлем. У меня сложилось стойкое впечатление, что он смеётся, да и выражение морды было похоже — коты ведь тоже вполне могут выражать мимикой свои эмоции. Просто, по природе своей, не хотят. Только вот смеющиеся коты мне что-то не попадались. Но ведь всё бывает в первый раз, правда?

Потом котяра встал. Хотя, это слово не совсем точно описывает процесс: он неуловимо «перетёк» из сидячего положения в стоячее, без единого звука. По спине прошёл холодок: во всех книгах по «СТАЛКЕРу» именно так описывалась манера двигаться, присущая химерам. Как, вы не знаете, что такое химера? Тем лучше для вас, крепче будете спать.

А кот тем временем преодолел три метра, разделявшие нас — впрочем, наваждение спало, и хоть движения его и были плавны и бесшумны, чем-то потусторонним они уже не казались. А вот размер никуда не делся: кот ткнулся мордой в мою ладонь, лежащую на колене, и для этого ему пришлось наклонить голову. Я осторожно погладил зверя по голове, потом по спине, почесал за ушами — кот повёл себя, как самый обычный кот, зажмурился и замурчал. Правда, от этого мурчания задрожали ветки у окружающих кустов, но ведь смысла-то это не меняет? А я наглаживал кота, отмечая про себя, что шерсть на нём густая, яркая и лоснящаяся, под шкурой перекатываются стальные мышцы, глаза и уши чистые — не выглядел мой новый знакомый бездомным диким животным, перебивающимся тем, что удалось поймать в лесу.

— Братан, а ты тут как, сам по себе гуляешь? Или у тебя тут есть какие-то, не знаю, хозяева?

— Мяяу!!! — возмущённый кот аж подскочил. — Мяуу! Мяяяуу! Мммяу!!

— Сорян, фигню спросил. — я поднял перед собой ладони в примиряющем жесте. — Я понял, ты тут сам себе хозяин и вообще, первый после Бога. Просто интересно, вдруг на острове есть ещё кто-то, кроме тебя… не побоюсь этого слова, экзотический?

Кот прекратил возмущенно орать, снова сел, опять посмотрел на меня — как мне показалось, опять насмешливо, издал свой фирменный кашляющий смех, потом отрицательно помотал головой. Совсем по-человечески. А потом откинул очередную подскакавшую к нему рыбу, но на этот раз — в мою сторону.

— Да, ты прав. Экзотика — экзотикой, а обед — по расписанию. Скоро Даша проснётся, надо рыбу хоть почистить. Есть у меня подозрение, что экзотики здесь нам хватит на весь месяц с избытком.

— Мяу-мяу. — утвердительно заявил кот, и принялся собирать разлетевшуюся по берегу рыбу в кучу, делая это совершенно виртуозно.

«А от этого камрада явно будет толк» — подумал я, принимаясь за чистку. Впрочем, развить мысль мне не дали: стоило мне отложить первую свежепочищенную плотву в сторону, ей тут же заинтересовался котяра. Причем, сделал он это куда цивилизованнее многих людей: подошел, аккуратно потрогал лапой, вопросительно мявкнул.

— А, так ты гурман? Кушаешь только потрошённую рыбу? — утвердительный мяв. — Ну, бери, угощайся.

Кот аккуратно оттащил рыбину чуть в сторону и принялся за еду. Я наблюдал за ним вполглаза, предполагая, что даже здоровой, грамм на четыреста, плотвы ему хватит на пару укусов. Однако, животное принимала пищу очень аккуратно, тщательно пережёвывая кости, как мне показалось — смакуя каждый кусочек. Съев рыбину, кот высказал явный интерес к почищенному мной окуню, а прикончив и его — к здоровому подлещику. Я уже начал думать, что весь утренний улов благополучно сгинет в ненасытной кошачьей утробе, ведь даже обычный домашний кот может сожрать огромное количество рыбы, что же говорить о небольшой пантере? Но нет, смолотив третью рыбу, котяра ткнулся мордой мне в руку, благодарно мявкнул и принялся намываться.

— Ну как, позавтракал? Рыба здесь жирненькая. — я закончил чистку и принялся насаживать готовых рыб на ивовый прут, чтобы было удобно нести.

— Мур, мууур. — согласно заявил котяра и развалился на камнях. Ненадолго.

— Ой, котик!!! — внезапно появившись на берегу, Даша тут же оказалась возле кота, и через три секунды уже наглаживала его, а животина крутилась вокруг девушки, тёрлась о её ноги и мурчала, как танк Т-90.

— Какой красивый! А откуда ты взялся? А как тебя зовут? — Даша тут же устроила допрос с пристрастием, которым кот, как мне показалось, был даже немного ошарашен.

— Его не зовут, он сам приходит. — пришёл я на помощь животному. — И как его зовут, навряд ли тебе скажет, хотя, как мне кажется, он явно умнее многих моих знакомых. Но человечьей речью не владеет. — тут кот посмотрел на меня и обиженно мяукнул.

— По крайней мере, на воспроизведение. — тут же поспешил поправиться я. — Кстати, с добрым утром. Как спалось? Я уже наловил рыбы и покормил нашего нового друга.

— Да, с добрым. А спалось гораздо лучше, чем вчера, было гораздо теплее. Твоими стараниями. — последнюю фразу девушка сказала с некоторой запинкой, но подошла ко мне и поцеловала. В щёку, конечно. — Спасибо. Пойду умоюсь, что ли.

Дарья побежала к воде, а мы с котом сначала посмотрели ей вслед, потом переглянулись — как мне показалось, с полным пониманием, как двое мужчин, хоть и принадлежавших к абсолютно разным видам. Вздохнув, я принялся собирать рыбу.

Пока девушка занималась водными процедурами, я успел выдернуть несколько стеблей рогоза. Кот подошел к ним, понюхал, недоумённо чихнул, уставился на меня взглядом вида: «Вы что, серьёзно? Серьёзно это жрёте?» Пришлось читать лекцию по теме того, что человек — существо хоть и всеядное, но на одной рыбе не проживёшь, приходится разнообразить рацион растительной пищей. С которой на данной территории некоторая напряжёнка, и мы вынуждены жрать, в том числе, и рогоз. Котяра только потрясённо помотал головой и издал серию мявов, которую можно было вольно интерпретировать как «Ну вы, блин, даёте…»

Тем временем Даша закончила с умыванием, и мы уже было двинулись в лагерь, но тут я вспомнил про ночную доставку и предложил сначала попробовать достать посылку. Большой Чёрный Мешок был там же, где я его и оставил. Девушка предложила достать его с помощью длинной палки, но подходящей сушнины рядом не нашлось, а из инструментов с собой у нас были только ножи, и срезать подходящую жердь было сложновато. Тогда я достал из рюкзака верёвку, из нескольких сучьев связал импровизированную — очень импровизированную, я бы сказал, «кошку», и с третьей попытки зацепил мешок. Подтащить к берегу, правда, добычу удалось не сразу — «крюк» постоянно соскальзывал, я психовал и матерился, но дело постепенно шло. Даша, на пару с котом, надо мной откровенно потешались, но успех всё же пришёл — и вот мешок в моих, ой, нет, уже в наших руках. Решено было открыть его в лагере.

…

— Может, с начала позавтракаем? — посмотрев на мешок, предложил я.

— Вот уж фигушки. Там вполне может быть что-нибудь съедобное. И вкусное. — парировала Даша.

Такие козыри крыть было нечем, и я приступил к вскрытию. Мешок оказался сильно больше вчерашнего, длиной больше метра и довольно широкий, при этом в нём явно угадывался один большой твёрдый предмет. Аккуратно сняв с горловины упаковочную ленту, я явил этот предмет на всеобщее обозрение. Мы, все трое, сначала уставились на него, потом мы с Дашей обалдело переглянулись, а кот недоумённо мяукнул. Мы с Дашей опять переглянулись, на этот раз понимающе — ну откуда коту-отшельнику, живущему на необитаемом острове, знать, как выглядят музыкальные инструменты?

— Как вы думаете, что может находиться внутри гитарного кофра? — поинтересовалась Дарья.

— Ну, в голливудских фильмах в них обычно возят наличку, наркоту и оружие. — я задумался. — В нашем же случае, учитывая оригинальность мышления администрации, там может быть что угодно. Мешок носков, рассада кактусов, набор резиновых дилдо… Или маленькая виолончель — это было бы максимально нелепо.

— Не влезет… — покачала головой Даша.

— Что не влезет? Носки или дилды?

— Виолончель не влезет. Даже маленькая. — отрезала девушка.

— Это хорошо. Зачем нам здесь виолончель? Придётся проверять. — я положил кофр поровнее, щёлкнул замками и осторожно поднял крышку.

Внутри лежала гитара. Даже на первый взгляд, очень приличный (и дорогой!) инструмент. Шестиструнная концертная акустика, с удлинённым грифом и огромной декой типа «дредноут». Я аккуратно вынул инструмент, прикинул в руках, провел пальцами по струнам — отличным новым струнам. Сама гитара была уже видавшая виды, но обращались с ней очень бережно, явно не по студенческим пьянкам владелец с ней таскался.

— Хорошо звучит. — я взял несколько аккордов, чуть подправил строй.

— Это хорошо, что хорошо звучит. Только зачем? Пустить на растопку для костра?

— Подруга, какая растопка? Тут один кофр стоит баксов двести, а стоимость инструмента я даже примерно не предположу — я в акустических гитарах плохо разбираюсь.

— Ха, а в каких разбираешься? Ты же где-то играл вроде?

— Играл. На барабанах. Но здесь ими разве что рыбу пугать. А у тебя, если мне маразм не изменяет, музыкалка за плечами?

— Ага. — Даша поморщилась. — По классу баяна. Как вспомню, до сих пор глаз дёргается… Мама вечно, как выпьет, заставляла меня играть «На сопках Манчжурии».

— Кошмар. — посочувствовал я подруге. — Ладно, будем считать, что теперь есть чем скрасить досуг долгими зимними, тьфу, осенними вечерами. Так, а что тут у нас ещё есть?

Гитарный кофр был, как я говорил, не из дешёвых. Металлический каркас, обшитый прочным пластиком, вставки из натуральной кожи, отличная фурнитура и замки. Инструмент занимал не весь объём, а лежал в своём отделении, кроме которого было ещё несколько ниш и отсеков. Я принялся последовательно доставать то, что там находилось. На свет появились: коробочка с медиаторами, два комплекта запасных струн, бутылка какого-то французского, судя по этикетке, коньяку — я в них не разбираюсь, две зубные щётки в футлярах, тюбик зубной пасты (один). Последним нам предстал здоровенный подарочный тульский пряник, твёрдости которого могла позавидовать тульская оружейная сталь.

— Похоже, придётся в коньяке размачивать. — сострил я, безуспешно пытаясь разломить пряник пополам. — Как раз к вечеру можно будет есть. Наверно.

Даша отобрала у меня пряник, попыталась откусить кусочек, но только ойкнула и выплюнула что-то в ладонь. Всмотрелась и заорала благим матом.

— Больше штуки евро! Я отдала за этот зуб больше штуки евро!!! Он и месяца не простоял!!

Злосчастный пряник полетел в кусты. За ним чёрной молнией метнулся кот, моментально притащив незадачливое кондитерское изделие обратно, причём тащил он его, ухватив зубами за не снятую до конца упаковку. Положил его мне под ноги, подошёл ко всё ещё всхлипывающей Даше, ткнулся лбом в колени, потом положил на плечо лапу, словно утешая.

— Спасибо, котик. — девушка поцеловала кота в лоб. — Ты всё отлично понимаешь. Но я теперь без зуба!

Кот сел, поднял переднюю лапу вверх, насколько ему позволяла физиология, и резко опустил её вниз, иллюстрируя известный метод решения житейских проблем.

— Братан, ты этим жестом хочешь сказать, мол, «Да и хрен с ним?» Серьёзно?

— Мяяяу! — громогласно заявил кот, всем своим видом показывая, что да, именно так.

— Братан, я не знаю, как у котов, но у человеков зубы растут два раза в жизни, дальше — только за деньги. И немалые, замечу, деньги. Сумма, которую Даша отдала за этот зуб, очень заметно превышает месячный доход среднестатистического россиянина.

Котяра, в ответ на мою тираду, всё равно снова легкомысленно махнул лапой.

— Даша, кажется, он что-то знает, чего мы не знаем. Пока что. — я подсел к девушке. — Покажи хоть, что там. Сколола?

— Если бы. — Даша протянула ко мне ладонь.

— Имплант вылетел? Целиком? — на ладони лежала здоровенная хрень, больше сантиметра длиной, и прикрученной новёхонькой коронкой. — Как это вообще возможно? Там должно разворотить половину челюсти! Ты рта не должна была бы открыть! А ты орёшь матом на весь остров и прилегающую акваторию! Кота вон испугала, он аж уши прижал. Открой рот, посмотрю, насколько плохо…

При осмотре же выяснилось, что не так всё и плохо: в нижней десне, на месте злополучного импланта, вместо ожидаемой кровавой раны, имелось аккуратное отверстие, почти не кровящее, да и боли девушка, по её заверениям, почти не чувствовала. Тем не менее, я настоял на полоскании рта свежедобытым коньяком, правда, вскрывал бутылку уже я. На всякий пожарный случай.

Отсутствующий зуб, впрочем, не помешал Дарье плотно позавтракать. Хотя повышенному аппетиту она вполне могла быть обязана доброму глотку коньяка — он действительно оказался французским и очень приличным, хотя марка была незнакома нам обоим. Под него отлично зашли и жареная рыба, и моллюски, и корни рогоза. Обычно я с утра не пью, но Даша наотрез отказалась проводить «дезинфекцию» в одиночестве. Как говорится, не пьянства окаянного ради, а здоровья для. Наш новый же приятель от сырых мидий отказался категорически, однако вполне с аппетитом съел несколько запечённых. А после завтрака встал важнейший вопрос…

— Многоуважаемый кот. — начала Дарья, раздобревшая после завтрака. — Если ты планируешь тусоваться здесь с нами, нам непременно нужно как-то к тебе обращаться. «Кот», «братан» и «эй, ты» как-то звучат не очень. Своё имя, если оно есть, ты нам донести не можешь…

— Мрряяу… — грустно подтвердило животное.

— Тогда давай поступим так: мы будем предлагать различные варианты, а ты — соглашаться или нет.

— Мяууумя! — сообщил кот, прекратил умываться и начал расхаживать вокруг нас.

— Ну, всякие тупые варианты вроде «Мурзика» и «Барсика» я не предлагаю. — обратился я к коту. — Ты явно не домашний кот, нужно что-то поинтереснее.

— Ты большущий и чёрный, почти как настоящая пантера. Кто у нас там из пантер есть? Багира?

В ответ на эту фразу котяра возмущённо заголосил, подскочил к ближайшему камню и демонстративно его пометил. Даша засмеялась.

— Раз уж ты разбираешься в классической литературе, мой возмущённый друг, то Киплинга нужно читать в оригинале. А у него эта пантера — самый что ни на есть самЭц, то есть, Багир. Но наши надмозги при переводе решили, что пантера — это «она», и сделали Багиру операцию по перемене пола.

Потенциальный Багир прекратил голосить и метаться по местности, как чёрная молния. Сел, превратившись секунд на десять в чёрную статую, потом отрицательно замотал головой.

— Не нравится? Давай возьмём другого героя из классики. «Мастера и Маргариту» читал?

Кот посмотрел на меня, как на идиота, потом демонстративно потряс передо мной лапой.

— Вась, ты дурачок? — Даша откровенно потешалась. — Котик не может читать книжки, у него лапки. Да и публичной библиотеки я тут пока не видела.

— И тем не менее, кто такая Багира, он прекрасно осведомлён. Страницы книги можно перелистывать и подушечками лап… Ну, теоретически. — поправился я, поймав гневный взгляд кота. — С сенсорными экранами можно вполне обращаться и когтями, при некоторой сноровке. А с координацией движений у нашего друга всё отлично. Вдруг где-то на острове завалялся КПК от наших предшественников? В библиотеке «Маугли» там точно был.

— Ага, и этот КПК провалялся год под снегом и дождями, и ни разу не разрядился даже…

— Даша, здесь мы встаём на зыбкую почву предположений и откровенных фантазий. Сдаётся мне, — здесь я обратился уже к коту — если ты захочешь, то найдёшь способ объяснить нам, кто ты, откуда у тебя вполне развитое абстрактное мышление, и владение столь разносторонними знаниями. Так вот, к чему я: ты знаешь героев этой книги?

Кот посмотрел на меня долгим, очень долгим взглядом, в котором, на этот раз, ничего нельзя было прочесть. В какое-то мгновение мне показалось, что он развернётся и уйдёт. Мол, ну нафиг этих кожаных мешков, что-то больно умные. Но, в итоге, он просто зафыркал-закашлял-засмеялся, сделал вокруг меня ещё круг, сел и кивнул головой.

— Тогда ты в курсе про кота Бегемота? Он здоровый, чёрный, умный и со специфическим чувством юмора. И не простой, как и ты.

— А «Бегемот» — это да, очень достойное «погоняло» — согласилась Даша. — Серьёзное.

Кот опять «перетёк» из сидячего положения в стоячее, сделал пару кругов по лагерю, явно обдумывая предложение, потом одним прыжком запрыгнул на навес над костром. Я сначала даже испугался, что под его весом кровля провалится, но нет — я делал на совесть, конструкция выдержала, хотя в свеженаречённом Бегемоте было никак не менее двадцати кило. Оттуда, с верхотуры, он огласил окрестности чудовищным набором звуков, которые вполне могли сойти как за боевую песнь, так и за страшные проклятия. Тон, правда, был скорее весёлым.

— О боги, что ты так орёшь? Мы все умрём? — Даша аж поёжилась.

— Походу, что-то вроде «Часть корабля, часть команды». — я со смехом посмотрел на кота. — А умрём мы все, рано или поздно… Впрочем, я уже говорил, что планирую жить вечно? И пока у меня получается.

— Ну что ж, товарищ Бегемот. — обратилась девушка к коту, спрыгнувшему с навеса и трущемуся об её ноги. — Добро пожаловать в наш маленький, но дружный коллектив!

Да уж, дружный, что спасу нет, подумал было я, но тут пиликнул КПК. Мы с Дарьей снова переглянулись, и уже с опаской полезли проверять, чем нас на этот раз осчастливили.

«Лопата и песок — лучшие друзья!» — гласило сообщение.

— Ты знаешь, — задумчиво изрекла подруга, — если они до конца месяца будут слать сообщения в таком ключе, то тут соберётся нехилый такой флот…

Тут Бегемот громким мявом напомнил, что он тут есть, а вот никакого КПК у него, напротив, нет. Я процитировал ему сообщение, и тот выразил к нему отношение своим кашляющим смехом.

— Что ж, в современную мемологию ты, судя по всему, тоже можешь. — сообщил я коту. — Как думаешь, где здесь много песка… какого-нибудь необычного? Нам очень пригодится лопата, ещё очень много всего строить, а ножами и палками, и даже твоими лапами, много не накопаешь.

— Боюсь, что если проводить аналогии с поисками топора, то лопату придётся отбивать у каких-нибудь песчаных червей. Только Шай-Хулуда нам тут не хватало.

Мы посмеялись, все трое, только мы с Дашей — не особо весело. Меж тем, Бегемот махнул лапой на север.

— Северный берег? Ну да, он весь песчаный. У тебя какое-то конкретное место на примете есть? — отрицательный мяв. — Значит, придётся весь прочесать, пойдем?

Возражений от команды не последовало, и мы выдвинулись. Я не забыл захватить топор, Даша — так называемое «копьё», кроме того, девушка засунула за пояс небольшую дубинку, которую я выстрогал для неё вчера вечером. Для ближнего боя такая вещь явно предпочтительнее, да и умения нужно сильно меньше. Теперь мы, учитывая Бегемота, вполне могли отбиться от пары гопников. Конечно, при условии, что у них не будет огнестрела. Не люблю приходить на перестрелку с ножами.

По дороге завернули к берегу, где снарядили раколовку, и на всякий случай проверили пляж — он ведь тоже песчаный. Но никаких следов лопат и какого-либо другого шанцевого инструмента обнаружить, разумеется, не удалось. Поэтому мы направились на север и начали прочёсывание береговой линии прямо от скалы на мысе. Медленно продвигаясь вдоль берега, мы внимательно просматривали каждый кусочек песка, попадавшийся нам, правда — осторожно, жужжание шершней я хорошо помнил. И вот, где-то на середине пути, недалеко от старого блиндажа, нашли искомое.

Искомое выглядело как круглая, очень неглубокая — дай бог полметра — яма, диаметром метров семь. Никакого дёрна, ни клочка травы, ни кустика — просто жёлтое пятно посреди леса, словно кто-то собирался добывать тут песок, снял и вывез слой дёрна, да так и не вернулся. Края ямы осыпались и немного оплыли, она никак не выглядела свежевыкопанной, тем страннее было полное отсутствие в ней растительности. А посреди ямы красовалась лопата, воткнутая штыком вверх.

— БСЛ-110. — изрекла Даша.

— Что, прости? — осторожно поинтересовался я, а Бегемот недоумённо мявкнул.

— БСЛ-110. — повторила девушка. — Большая Сапёрная Лопата, длина 110 сантиметров.

— Аааа… А откуда у тебя такие познания в армейских сапёрных инструментах?

— Я лейтенант запаса, так-то. — подруга посмотрела на меня с удивлением. — Я военную кафедру закончила. Как ты мог забыть? Я же постоянно тебе плакалась, как на ней тоскливо…

— Да это-то я помню. Никогда бы не подумал, что вам на ней рассказывали про лопаты.

— Рассказывали. Но вот к конкретно этой лопате мне почему-то подходить не хочется. Как-то оно очень уж завлекательно смотрится.

— Ага, как настороженная ловушка. Заходи, кто хочешь, бери, что хочешь… Бегемот, твоё мнение? Полез бы туда?

Кот спокойным никак не выглядел: шерсть привстала дыбом, хвост трубой. Он аккуратно, по краешку, обошел яму, пристально глядя в неё, потом отошёл в сторону, сел и тихо заворчал, периодически срываясь на шипение.

— Так, судя по всему, тебе этот предмет ландшафта не нравится ещё больше, чем нам. — сообщил я. — Оно живое? — длинный, отрицательный мяв. — Но опасное? — короткий, утвердительный.

— По крайней мере, неживое за нами, скорее всего, не погонится. Но это запросто могут быть мины… Народ, отойдите-ка подальше, на всякий случай.

— Мины? Маловероятно. Им нужно шоу, а не трупы. — несмотря на свои слова, Даша бодро отбежала от ямы метров на двадцать. Бегемот не отставал.

— Противопехотная мина, обычно, не убивает. Калечит. Такой результат оказывает деморализующее действие на личный состав и снижает мобильность подразделения, так как оно вынуждено таскаться с раненым. — сообщил я и полез в рюкзак.

Оттуда я достал верёвку, распустил метров на десять. После нескольких попыток всё же вспомнил, как вяжется скользящая петля. Получилось натуральное лассо. Отошёл метров на пять от края ямы, раскрутил петлю и попытался набросить на лопату.

С первого раза не получилось. И со второго не получилось. И с третьего. Потом я перестал считать попытки, просто раза за разом пытаясь накинуть петлю на проклятый черенок. Я аж взмок — уже изрядно потеплело. Бегемот задорно мяукал, Даша подкалывала что, мол, Зорро из меня так себе. Тем не менее, после N-ной попытки петля таки легла вокруг вожделенной лопаты. Очень медленно, аккуратно подтягивая верёвку, я затянул петлю на черенке. Зрители затихли. Я стравил ещё метров десять верёвки, отойдя от ямы ещё дальше.

— Ну, поехали. — я ухватился за верёвку покрепче и со всей души дёрнул, одновременно отскакивая назад.

Результат превзошёл все мои ожидания: лопата пулей выскочила из песка, пролетела над ямой и упала на траву, и тут же «взорвался» песок по всей площади ямы. Здоровая ловчая сеть, привязанная, как оказалось, к окружающим деревьям тщательно замаскированными тросами, взвилась на высоту метров пяти и затрепыхалась там.

— Не уверена, что эта штука гуманнее противопехотной мины. — сообщила Даша после некоторого молчания. — Этот батут тебя бы подкинул метров на семь-восемь, а после падения с такой высоты ты бы превратился в мешок с костями уже не в переносном, а в прямом смысле. Таскай тебя потом…

— А почему я-то сразу?

— В смысле? — девушка очень натурально удивилась. — Ты ведь не стал бы подвергать меня такой опасности? Я, так-то, рисковать не люблю…

— Не любишь? — теперь удивился уже я. — А кто на День Десантника по Крестовскому катался на роликах в минималистических шортиках и топике, из которого всё вываливалось? Ладно Светка, она отбитая наглухо, но ты-то должна понимать, чем рискуешь, отсвечивая в таком виде среди пьяной десантуры! Я весь день ждал звонка из больницы! Или из морга…

— Ну, подумаешь, захотелось двум студенткам острых ощущений…

— Каких острых ощущений? — заорал я. — Группового изнасилования? Достаточно для тебя остро?

Даша смутилась, Бегемот заржал, а я только вздохнул, махнул рукой и стал подтягивать добычу к нам. Подходить к яме почему-то не хотелось.

…

Лопата, действительно, оказалась самой натуральной БСЛ-110, причём, судя по маркировкам, ещё советского производства, но выглядела абсолютно новой — видать, прапор на складе, где она хранилась, был ответственный… Или наоборот, ведь как-то она сюда попала? Ну да ладно, я не в претензии, инструмент очень кстати, да и череп им раскроить можно основательно.

— Даша, а ты не помнишь, когда мы позавчера здесь проходили, в этой яме ничего не было?

— Я её вообще не помню. Совершенно не отложилось в памяти. Но если бы лопата тогда уже стояла там — я бы её точно заметила, очень уж выделяется на фоне голого песка…

— То есть, за пару дней кто-то её туда воткнул и насторожил ловушку. Бегемот, я понимаю, что ты не поисковая собака, но нюх у тебя ведь должен быть отличный? Не учуял кого-нибудь? Свежие следы?

Кот задумчиво мяукнул, медленно обошёл вокруг ямы, нюхая землю. Сначала по большому кругу, затем по малому, залез в саму яму, побродил там, затем вернулся и сконфужено замотал головой.

— Ничего? — отрицательный мяв. — Вообще непонятно. Они дронами всё делают, что ли? — соратники молчали. — Ладно, лопату добыли. Давайте попробуем сеть снять, в хозяйстве пригодится.

Пригодится-то пригодится, но сама задача казалась, на первый взгляд, маловыполнимой: сеть была привязана тросами к четырём соснам, прямым и гладким. Лезть на них я не рискну — таких навыков у меня нет, действительно грохнусь так, что костей не соберёшь. Чем-то перебить трос на пятиметровой высоте? Чем? Топор кидать? Вероятность того, что он прилетит обратно в голову, гораздо выше, чем он что-то там перерубит. Но всё оказалось проще: пока мы с Дарьей выясняли, в чью из наших голов топор вернётся с большей вероятностью, положение спас Бегемот. Он подошёл к одной из сосен с привязанными тросами, что-то поковырял там лапой и громким мявом привлёк наше внимание.

Подойдя ближе и изучив увиденное, оказалось, что всё сильно проще: тросы, а точнее — жгуты из какого-то неизвестного нам материала, были просто проброшены на высоте через какой-то шкив, а уже внизу, в корнях сосен, были прикреплены намертво к здоровенным гвоздям, вбитым в дерево. Оставалось только отрезать эти жгуты — а резались они плохо, очень помог топор — и ловчая сеть упала обратно на землю. Сама сеть, на проверку, оказалась из очень прочных пластиковых нитей — они тоже резались погано — и размером ячеек сантиметра в полтора.

Пока я рассуждал на тему, как это всё полезно будет нам в хозяйстве, Даша вдруг хлопнула себя по лбу, выматерилась, достала КПК, включила счётчик Гейгера и принялась проверять наши новоприобретения на радиационный фон. Я смутился: сам я про это напрочь забыл. А не должен был! Девушка, тем временем, проверила лопату, обошла по кругу сеть, удовлетворённо хмыкнула, и совсем уже собралась убирать прибор, как вдруг нахмурилась, повела датчиком в сторону. Снова выматерилась.

— Бегемот. Подойди, пожалуйста.

Кот, казалось, смутился. Помедлил, но потом, явно нехотя, подошел к Даше. Та посмотрела на экран, чертыхнулась, обошла Бегемота кругом.

— Братан, ты что, уран жрёшь? Или ночевал в «горячем пятне»? Ты в курсе, что от тебя фонит, как от реактора?

— Даша, ты чего? — вступился я за кота. — Откуда он может знать? У него нет встроенного счётчика Гейгера! Да он, скорее всего, вообще не в курсе, что такое радиация!

— Мяяяяууу…. — грустно сообщил кот, виновато посмотрел на меня, потом ткнулся Даше носом в колени.

— Походу, в курсе… — севшим голосом сказал я. — Фон сильный? Дай посмотрю! У нас есть какие-то таблетки для вывода радионуклидов, они должны одинаково действовать на всех млекопитающих… — я заглянул в экран. — Твою мать, Даша! Зачем так пугать? Я уж думал, что там совсем плохо! Фон в несколько раз выше нормы, да, но абсолютно безопасен. Ты можешь спать с ним в обнимку до конца жизни, и ничего с тобой не случится!

— Черт. — Даша всмотрелась в экран, ткнула пару раз сенсор. — Предел измерений сбился, а я не заметила… Я думала, что он в тысячу раз больше! — подошла к коту, погладила. — Прости, Бегемот, я ступила.

А вот Бегемот, как раз, выглядел озадаченным. Показал лапой на КПК, требовательно мяукнул. Даша с сомнением показала ему экран. Тот всмотрелся, потряс головой, недовольно фыркнул.

— Пятьдесят микрорентген, если это что-то тебе скажет. — верно интерпретировала поведение кота Даша.

Бегемот плюхнулся на задницу, озадаченно мяукнул, посмотрел на меня, на Дашу, опять мяукнул.

— Судя по твоей озадаченности, должно было быть больше? — утвердительный кивок. — Охренеть, этот кот разбирается в ядерной физике лучше, чем некоторые мои коллеги!

— Дарья Игоревна — физик-ядерщик, инженер, проектирует ядерные реакторы. — ответил я на удивлённый взгляд кота. — Ведущий специалист. Будешь хорошо себя вести, возьмёт тебя на работу.

— Ну так уж и ведущий. — смутилась девушка на наши ухмылки. — Может, тебе всё-таки дать пилюльку? Хуже точно не будет. Даже если фон упал до безопасного, неизвестно, насколько он мог тебе навредить.

Я достал аптечку, нашёл нужный пузырёк, вывалил на руку две таблетки — разовая доза, как утверждала инструкция. Кот смахнул их шершавым языком и удалился к берегу. Запить, что ли? Мы с Дашей многозначительно переглянулись. Я достал КПК, включил карту, создал произвольную пометку, написал там: «У него очень хороший слух.» Показал девушке. Та понятливо кивнула, склонилась над своим КПК, и пометка изменилась на «Ты ему не доверяешь?»

«Коту, шарящему в ядерной физике? Разумеется, нет»

«Он вроде адекватный?»

«Он — кот. С явно человеческим мышлением и жизненным опытом. Может, он добрый и пушистый, но мы не знаем, какую роль он играет в происходящем. И откуда он вообще взялся»

«Подсадная утка оргов? Для интереса? Вполне ведь, такое будут смотреть»

«Или он сам по себе. И неизвестно, какие цели преследует. Он, между прочим, зная, что у него сильное радиационное заражение, терся о твои коленки. Хотя тут я его понимаю:) »

«Дурак»

«В любом случае, мы ему нужны зачем-то. Не думаю, что он перегрызёт нам горла во сне, но я бы смотрел в оба»

«Хорошо»

Вернулся Бегемот. Шерсть была мокрая, с развесистых усов текла вода, но котяра выглядел очень довольным.

— Ту купался, что ли? — удивилась Даша. — Никогда не видела котов, любящих воду.

— То есть, всё остальное в нашем друге тебя не удивляет? — засмеялся я. — Давайте собирать добычу и выдвигаться в лагерь, на сегодня ещё дел невпроворот.

Срезав жгуты — очень, кстати, жёсткие, и руками практически не растягиваемые, мы свернули сеть, упаковали всё это в мой рюкзак. В рюкзаке Даши, по обыкновению, уже поселились собранные по дороге белые — уже ветки всех деревьев в лагере были увешаны сохнущими грибами, а она всё равно их таскала. Подумав, что надо бы их все перевесить под навес к костру, я подхватил лопату и мы двинулись обратно.

Впрочем, пользуясь случаем, мы решили немного изучить местность поподробнее — центр острова был нами практически не исследован. Пройдя на юг полсотни метров, мы, ожидаемо, упёрлись в болото и двинулись по его краю. Впрочем, в этом месте сам берег плотно зарос ивняком и прочим кустарником, и само болото почти не просматривалось, поэтому мы растянулись в цепь — ага, из двух человек и шныряющего туда-сюда кота — включили счётчики радиации и медленно прочёсывали лес, внимательно поглядывая по сторонам. Смотреть, правда, было особо не на что. Один раз, по моей просьбе, Бегемот залез на высокое дерево и обозрел болото, но ничего интересного не обнаружил. Попадались среди обычного лиственного леса небольшие камни и старые, корявые, мёртвые деревья, словно перекрученные неведанной силой. Они немного фонили, но в пределах нормы.

Впрочем, у одного такого дерева фон резко вырос. Выглядело оно ещё более старым, страшным и корявым, чем остальные. И более мёртвым, хотя как это вообще возможно, непонятно. Но ощущение было именно такое. Переплетённые корни поднимали толстый ствол над землёй почти на метр, далее он шёл вверх метра на три, где сразу и внезапно разветвлялся на несколько толстых ветвей, расходящихся в разные стороны, которые также разветвлялись и так далее. Мелкие ветки давно сгнили, бугристая кора местами отвалилась, и вообще зрелище было тягостное — как будто наткнулся на полуразложившийся труп, гниющий под дождём. Мерзость. Дополняло картину здоровенное дупло на высоте пары метров — при наличии некоторой фантазии казалось, что дерево кричит в пустоту леса…

Впрочем, начали осмотр мы не с дупла. Я присел и аккуратно потыкал палкой в переплетение корней, где просматривалось вполне себе много пустого пространства. Хотя первый найденный нами тайник, видимо, изначально заложенный, а не подкинутый администрацией по ходу событий, был без всяких ловушек, лучше проверить. Шершни намекали, что ну его нафиг. Бегемот смотрел на мои действия с явным удивлением, потом озадаченно мяукнул. Я молча задрал рукав куртки и показал след укуса. Котяра сначала озадаченно присвистнул, потом зашёлся в своём кашляющем смехе.

— Ничего себе, ты и свистеть умеешь? Да ещё так лихо? Может ты этот, как его, Кот Баюн? Или он не свистел? А свистел Соловей-Разбойник? — я окончательно запутался в сказочных героях.

— Скорее он — Кот Учёный. Осталось найти дуб с золотой цепью. — засмеялась Даша.

— Ну, с учётом местной тематики, вполне сошёл бы Соснодуб. Вот только цепи там нет. Шершни есть, а вот цепи — нет. Ни золотой, ни другой какой. А жаль, пригодилась бы…

Бегемот выслушал наш диалог, покачал головой — мол, что с вас взять, больных на голову, и полез под дерево. Пошуровав там с полминуты, вылез обратно и разочарованно мяукнул.

— А дупло можешь проверить? — Даша ласково погладила кота.

Тот вздохнул и одним прыжком оказался на краю дупла. Засунул в него голову, влез по половины, замер на секунду, вылез обратно. Затем, не тратя времени, одним движением взметнулся на развилку ветвей. Тут же его морда свесилась вниз, и он издал победный мяв, от которого, вероятно немедленно случился разрыв сердца у всего мышиного населения острова.

— Нашёл? Скинуть можешь?

Издав отрицательный мяв, кот спрыгнул на землю. Мол, я своё дело сделал — теперь ваша очередь. Тяжко вздохнув, я скинул рюкзак, отдал Даше топор, чтобы не мешал, и полез вверх.

Как ни странно, это оказалось довольно просто. Несмотря на отсутствие веток, выступы коры оказались удобными площадками, за которые удобно и хвататься руками, и ставить ноги. В полминуты добравшись до дупла, я украдкой туда заглянул — пусто. Ещё полминуты, и я на площадке, образованной расходящимися в разные стороны ветвями. Прямо посреди неё лежал рюкзак — точно такой же, как и у нас с Дашей. Надёжно прикрученный проволокой к ветвям, чтобы никуда не делся. Понятно, что Бегемот ничего не мог сделать — у него лапки. Освободив рюкзак от проволоки, я заботливо её скрутил и спрятал в карман — пригодится.

— Даш, поймаешь? В нём килограмм пять, минимум! — я свесился с дерева.

— Давай, поймаю!

Спустив рюкзак насколько мог низко, я бросил его в руки девушке. Она крякнула, но удержала добычу в руках. А я отправился обратно на землю. Вы же в курсе, что спускаться всегда сложнее, чем подниматься? Поэтому обратный путь занял у меня минут пять, хоть и было тут всего-то метра четыре…

— Надеюсь, внутри не мандолина. — с надеждой сказала Даша.

— Какая мандолина? — удивился я.

— Обычная, итальянская… — задумчиво ответила подруга. — Чего ждёшь? Вскрывай уже!

Сверху в рюкзаке лежала коробочка с красным крестом. В ней обнаружились: шесть стерильных бинтов, флакон перекиси, и три флакона с надписью «заживляющий гель». Я предположил, что, в отличии от наших универсальных аптечек, эта предназначена для латания внешних ран, Даша со мной согласилась. Далее нашёлся полиэтиленовый пакет с надписью «Индивидуальный рацион питания суточный, меню №4.»

— Отлично, сегодня будет нормальный обед! — обрадовался я.

— Надеюсь, он не просрочен. — не разделила моего энтузиазма Даша.

— Нам выбирать не приходится, подруга. — заметил я. — На упаковке дат не вижу, да и такой ИРП я тоже ранее не встречал. Впрочем, их сейчас тьма-тьмущая. Вскрытие покажет.

Далее нашлись два дождевика — лёгкие, прочные и прозрачные. Очень для нас полезно будет, когда наступит ненастная погода. Далее — моток толстой алюминиевой проволоки, тоже пригодится. А на самом дне лежал, аккуратно свёрнутый, армейский разгрузочный жилет, в просторечии — «разгрузка». Простая модель, лёгкая, с не очень большим количеством карманов. Очень полезная вещь и в нашем случае тоже, если бы не одно «но».

В поясных кармашках жилета мирно лежали две гранаты РГД-5. Самые натуральные, в «походном» положении — граната отдельно, запал — отдельно. Я сначала было понадеялся, что это «учебки», но нет — запал самый что ни на есть боевой, граната — тоже…

— Вась, — робко спросила Даша. — А они настоящие? Ты знаешь, что с ними делать?

— А что, вам на «военке» только про лопаты рассказывали? Предполагалось, что вы настолько суровы, что даже оружия вам не дают? — съязвил я.

— Не юродствуй, пожалуйста. Я и так несколько… на взводе.

— Прости. Нет, они не учебные. Сначала, — показал я, — нужно удалить защитный колпачок и привинтить запал. В случае боевой ситуации — разогнуть эти усики, выдернуть кольцо и бросить в супостата. А так — они безопасны, можно в костёр бросать, ничего не будет.

— А… Какой у нас ЗДЕСЬ может быть враг, против которого нужны гранаты?

— Не представляю. Против любых животных это перебор, да и неудобно очень. Танков и ДОТов я пока тут не встречал. Может, местные в курсе?

Мы переглянулись и дружно перевели взгляды на местного. Очень недобрые взгляды. Бегемот испуганно заворчал, замотал головой и даже подался назад, всем своим видом показывая — нет-нет, я не в курсе, как вы могли такое подумать?

— Жаль. Это бы сильно упростило дело…

Упаковав находки обратно, мы двинулись дальше. Но болото кончилось, слева от нас — на его южном краю — возвышался плотный хвойный лес, а полоса между ним и берегом, дай бог метров сто шириной, была нам уже относительно известна до самого пляжа. Тем не менее, мы честно прочесали её, ничего необычного-интересного не встретили, и вышли к лагерю уже часам к двенадцати дня. Случившийся стресс было решено немедленно заесть, и мы стали готовиться к обеду.

…

Пока на разгоревшемся костре в кружках закипала вода, мы вскрыли найденный ИРП, решив, что нельзя же всё оставлять на крайний случай? Есть НЗ, полученный нами по прибытию, в конце концов.

— Нельзя всё откладывать на потом. — вещал я, раскладывая на «столе» продукты. — Можно получить «синдром отложенной жизни».

— Это как? — удивилась Даша.

— Это когда человек всё откладывает на «особый случай». Не надевает новую красивую одежду, потому что есть старая, а новая «на выход»; не ест вкусные деликатесы, так как «на праздник»; не обновляет технику, потому что «ну работает же»; не ездит отдыхать, потому что «дорого же». Хотя может себе это всё позволить. Потом, когда наступит Светлое Будущее. Вот только оно всё не наступает… А наступает «констатация факта смерти».

— Ты ещё скажи, что сервизом из серванта можно пользоваться! — засмеялась Даша. — Я таким точно не страдаю. У меня, скорее, «синдром отложенного наличия денег»…

— Ничего, вот выиграем шоу — и избавим тебя от этого синдрома. — отрезал я. — Кушать подано. Садитесь жрать, пожалуйста. Бегемот, ты претендуешь? Или тебе рыбки?

Даша придвинулась к столу, обозревая предложенное меню. Бегемот заинтересованно подошел — вдруг что-то вкусное? Несмотря на довольно стандартное наполнение пайка, для нас это был натуральный королевский пир. Перед нами красовались: «каша гречневая с мясом», «тушёнка говяжья», «фасоль печеная с овощами», «борщ украинский», «паштет печеночный», «шпик свиной», шоколад «офицерский», пачка «барбарисок», шесть упаковок галет, три жвачки, три пакетика «майского чая», три пакетика кофе, шесть пакетиков сахара. Дальше, по идее, должны были лежать вилки-ложки, салфетки и прочая мелочёвка, но тут стол кончился и началась морда Бегемота. Кот внимательно осмотрел предложенное и тронул лапой паштет.

— А мсье гурман. — засмеялась Даша. — тут же тебе на один укус! Может, тебе лучше тушёнки положить?

— Мяууу! — обиженно заявил Бегемот и посмотрел на неё как на полную дуру. Повторно тронул паштет.

Строго говоря, Даша была права: баночка была на восемьдесят грамм, Бегемоту — один раз лизнуть. Но раз уж он — наш полноценный партнёр, то деваться некуда, он и так оставляет нам всё остальное. Я аккуратно снял с фольгированной банки этикетку, с сомнением посмотрел на кота, и аккуратно выложил круглую шайбу паштета перед ним, на отдельную «тарелку». Бегемот понюхал паштет, блаженно зажмурился, заурчал и одним движением челюстей сожрал вкусняшку. Секунд тридцать он сидел, как изваяние, с довольной мордой, и лишь потом проглотил. Покачал головой, посмотрел на меня и показал лапой на наш шалаш. Там, завёрнутый в полиэтилен, лежал утренний улов.

— Теперь можно и рыбки?

— Мрр, мурр-мырр, мяяяумыыыыырррррр!

Выдав коту положенные три рыбы, мы приступили к еде сами. Решив, всё же, что съесть весь паёк за раз будет не очень умно, остановились на фасоли и тушёнке — в сумме, нормальный приём пищи на двоих. И галеты. И шоколадку. И чай. С сахаром.

Открыв тушенку, Даша честно предложила коту. Тот понюхал, фыркнул и вернулся к рыбе. В целом, он был прав: «тушнина» была так себе. Не самая плохая, но до нормальной белорусской — как до Луны. А вот фасоль оказалась очень приличной. Кое-как перекантовав содержимое банок так, чтобы каждому досталось и того, и другого — ах, как же не хватает нормальных тарелок, — мы разогрели это дело на костре и с аппетитом сожрали. А чай с сахаром и шоколадкой показался напитком богов.

После такого обеда душа требовала новых свершений, и мы немедленно к ним приступили. Даша отправилась на берег мыть посуду — в нашем положении пустая консервная банка — очень ценная вещь, куда дороже последнего айфона. Кстати, пакет, в который был зафасован ИРП, оказался двойного назначения — оборудованный надёжным клапаном и удобной ручкой, в пустом виде он представлял из себя сосуд для переноски воды. Так у нас появилось ведёрко примерно на три литра. Я занялся постройкой печи для обжига, а Бегемот просто запрыгнул на крышу нашего шалаша и завалился спать. Как я его понимаю…

Вернувшаяся Даша заявила, что горшки ещё не высохли, поэтому сегодня обжигать ничего не будем, печь может чуть подождать. Поэтому мы, по моему предложению, взяли свеженаловленную сетку, проволоку, топор и пошли к пляжу. Там, нарубив подходящих кольев, вбили их глубоко в дно на мелководье, организовав квадрат где-то метр на метр. Поверху прибили жерди по периметру, создав довольно прочную конструкцию. Затем с боков прикрепили проволокой сетку. Резать её было сложно, а закрепить на дне — ещё сложней. Но и эта инженерная задача была решена с помощью кольев, камней и мата. Получился отличный садок для свежеотловленных раков, где они могут спокойно тусить, дожидаясь, пока мы их сожрём. Правда, тут Даша вспомнила, что раки отлично роют норы, и пришлось ещё полчаса таскать широкие плоские камни с осыпи, чтобы «заасфальтировать» дно. Проверили, на всякий случай, раколовку — пусто! Не удивительно, мы всю живность вокруг распугали…

Вернувшись в лагерь, мы чуть передохнули от трудов праведных, выпили по кружке чая с барбарисками — интересно, сколько раз можно заваривать один пакетик? Пока ниточка не оторвётся? И уже собрались таскать камни для печи, как тренькнул КПК. Мы обречённо полезли проверять.

На этот раз вместо текста пришла картинка. Кадр из мультфильма «Трое из Простоквашино»: Шарик, размахнувший лапами. Субтитр на картинке гласил: «Ура,….».

— Это что ещё за ребус, твою ж налево? — неприязненно поинтересовалась Даша.

Я озадаченно почесал голову. Подошёл Бегемот, я показал ему картинку. Тот пренебрежительно фыркнул и отошёл в сторону.

— Так, собак ты не любишь, это мы поняли. А по существу, есть мысли?

Всем своим видом кот показал, что никаких мыслей по существу собак у него нет и вообще, в гробу он их всех видал. Я снова задумался.

— Это должна быть какая-то известная фраза, народная. Мемная, я бы сказал, если бы в то время были мемы.

— «Твоя корова телёнка родила?» «Индейская национальная изба, фигвам называется…» Ничего в голову не идёт.

— Нет, не то. Короткая фраза, начинается на «Ура». Есть! Есть, блин! — заорал я. — «Ура, склад!»

— Чего??? — удивилась Даша. — Какой склад?

— Когда они там от безденежья офигевали, Дядя Фёдор предложил поискать клад в старой разбойничьей пещере. И Шарик заорал: «Ура! Склад!».

— То есть, нам предлагают поискать клад в старой разбойничьей пещере? Охренеть. Дайте два. — Даша потрясённо уселась на бревно. — Кто-нибудь знает здесь разбойничьи пещеры? Хоть одну?

Мы воззрились на Бегемота. Никак не могу понять, как он достоверно изображает пожатие плечами, хотя для него это невозможно анатомически. Ну нет у него плеч в нашем понимании. Тем не менее, нам стало понятно, что никаких разбойничьих пещер он не знает.

— Не в курсе. — резюмировал я и задумался. — Единственное, что приходит в голову, это блиндаж на севере. Там вполне могли укрываться какие-нибудь уголовники…

— А могли не укрываться. Давай сегодня проверять не будем? — взмолилась Даша. — Хватит на сегодня тайников и кладов! Кроме того, твоя теория притянута за уши.

— Ну, за неимением графини приходится огуливать дворника… Но ты права, не хочется опять туда тащиться. Работы у нас и так невпроворот. Завтра проверим.

— Мяуу-мяу-мя!! — заявил Бегемот, указывая лапой на север. — Мяяяя!

— Эмм… Ты хочешь пойти пока проверить? Логично, если там что-то недавно закапывали, ты учуешь. Только будь осторожен, там опять могут быть поганенькие сюрпризы. — Даша посмотрела коту в глаза. — Не копай там сам ничего, хорошо?

— Мяуу-мя!! — заявил Бегемот. Мол, не учи учёного. И размытой чёрной полосой скрылся в зарослях.

Мы переглянулись, вздохнули и принялись за работу. Подумав, я отрядил Дашу на работу полегче — натаскать от ручья глины, благо нужно её не очень много, и замесить подобие раствора. А сам принялся таскать камни для печи. Камни были хоть и небольшие, но тяжёлые, а путь к осыпи хоть и короткий, но пройти его нужно было дофига раз. Уже через полчаса у меня ломило руки, ноги и спину. Психанув, я потратил несколько драгоценных досок и за пять минут сколотил простенькую волокушу. Дело пошло гораздо бодрей, и буквально за пять рейсов я приволок внушительное количество стройматериала. Даша, тем временем, прямо в ближайшем углублении в скале замесила раствор из глины, песка и воды. Очень пригодилось и «ведро» из ИРП, и лопата…

Немного передохнув, Дарья принялась за очистку и развешивание грибов над костром, а я приступил непосредственно к выкладыванию печи. Выбрав в скальном уступе место с заметной впадиной — чтобы бесплатно увеличить площадь очага — я начал выкладывать полукруглую конструкцию из камней, упиравшуюся в каменную стену. Просто выкладывал камни друг на друга (Хорошо, когда ты ровный и плоский — Камень(С). Заметные щели грубо замазывал раствором, используя вместо мастерка небольшую щепку, только у самой земли оставил два отверстия для притока воздуха. Постепенно вырисовывалось грубое подобие тандыра. В итоге, получилась кривенькая, косая, но вполне надёжная конструкция где-то метр шириной и высотой мне по пояс.

— Чем-то похоже на тандыр. — заявил я Дарье, подошедшей посмотреть на результаты моей деятельности. — Можно жарить барана целиком.

— Нет у нас баранов. — сообщила девушка. — Тандыр — он высокий и узкий, а эта штука низкая и широкая.

— Длинный, короткий, толстый, тонкий… Никогда вам, девушкам, не угодишь. Сгодится эта хрень для наших нужд?

— Разумеется, не угодишь. — не оценила Даша мой незатейливый солдатский юморок. — С виду, вполне сгодится. Но, боюсь, дров уйдёт просто дохрена.

— Боюсь, на сегодня лимит транспортировки тяжестей исчерпан, а то завтра тебе придётся транспортировать меня. Можно будет завтра дрова пособирать походу, если мало будет. Оно же не час-два длиться будет?

— С утра и до вечера. Нужно ещё навес от дождя соорудить какой-нибудь, если зальёт — всей работе хана…

Вздохнув, я потащился за оставшимися листами железа, здраво рассудив, что печь нам потребуется от силы раза два-три, а потом навес можно будет быстренько разобрать, когда дефицитное железо понадобится. А сейчас это самый простой и быстрый вариант. В итоге, я даже мастерить ничего не стал — просто положил два листа железа внахлёст на краю скалы над «тандыром», а край привалил камнями. Простенько и со вкусом. И монтаж-демонтаж проходит просто на раз-два.

Тем временем, вернулся Бегемот. Судя по довольной, ехидной морде, он явно что-то нашёл.

— Ну? — обратилась Даша к нашему хвостатому разведчику. — Нашёл? Не молчи, по глазам вижу, что нашёл!

— Мррряяяяу! — утвердительно сообщил кот.

— И что там?

Бегемот потрясённо плюхнулся на задницу, демонстративно закатил глаза и развёл перед собой лапы в межвидовом жесте «Ну откуда я знаю, глупая женщина?».

— Бегемот, ну хоть по запаху можешь предположить, что там?

Кот прекратил паясничать, огляделся, затем подошёл к оставшимся железным листам и тронул их лапой.

— Металл? — утвердительный мяв, повторное трогание листа несколько раз. — Много металла? — утвердительный мяв. — Мина? — отрицательный мяв.

— Опасность почуял какую-нибудь? — встряла Даша.

Хвостатый задумался, потом отрицательно помотал головой. Впрочем, не очень уверенно.

— Ладно. — обречённо махнул рукой я. — Гасите свет, завтра разберёмся…

…

Остаток дня прошёл на удивление спокойно — обошлось без разбойничьих кладов, опасных ловушек и боевых гранат. Мы закончили перевешивать грибы под навес — внезапно их набралось внушительное количество. За последние часы я несколько раз наведывался к раколовке, и теперь в садке копошились с десяток раков, выясняя, кто из них батя. Пополнили запас мидий, раз уж их с аппетитом жрёт Бегемот. Даша принялась было снова чистить жёлуди, но через пять минут порезала палец, психанула и выкинула их нафиг, сказав, что ей без желудей неплохо живётся и вообще — она не свинья, чтобы их жрать. Пришлось пожать плечами и согласиться, в конце концов, перспектива голодной смерти нам пока не грозит.

Импровизированную форточку в нашем жилище я заделал полиэтиленом от какого-то пакетика из последних находок, выбрав попрозрачней — хоть какой-то свет, а то внутри даже днём нифига не видно. А притока воздуха вполне достаточно и через вход. Хотел было приступить к организации постоянного отхожего места, но солнце уже клонилось к закату, а я устал, как чёрт — денёк выдался из непростых. Завтра, лады?

Так, потихоньку ковыряясь, мы подошли к ужину. Из сухпая взяли только пачку галет и пакетик сахара на двоих, дополнив это раками и рогозом. Бегемот с удовольствием схомячил остатки рыбы и десяток запечённых мидий, и теперь лежал возле Даши, положив голову ей на колени и блаженно мурча, как трактор «Беларусь». Мы же разлили по кружкам по глотку коньяку и пырились на огонь. Меж тем, стемнело, и Дарью потянуло на романтику.

— Вась, у нас же есть гитара. Спой что-нибудь? — подняла глаза на меня девушка.

— Блин, точно! Как я мог забыть? — я принёс инструмент, проверил строй, протренькал какой-то перебор. — Заявки будут?

— Давай что-нибудь соответствующее ситуации. Весёлое, бодрящее… А от тоски завыть охота.

Я задумчиво перебирал струны. Весёлое, говоришь? Да легко, подруга… Я звонко ударил по струнам.

Я сажусь налегке в деревянную лодку

Я глотаю ветер, запиваю дождём.

Разгоняю дикую свою красотку,

Ох и порезвимся с нею сегодня вдвоём.

Лодка мчит всё быстрее — ох и темперамент,

Она явно в ударе, она явно способна любить,

Небо серое прямо на скалы упало, вот он священный орнамент,

Я сегодня готов, всё что мне надо, забыть.

Как бокалом вина дорогого, нас обдаст оголтелой волной.

Я дождался, я в Ладоге снова, ощутив в душе снова покой!

Покачай меня, Ладога-мама, чтобы волны хлестали, как плеть,

Лодка бесится, лодка упряма, она как я, не желает стареть!

Песня громкая, а я давно не пел, и в горле запершило. Прокашлявшись на проигрыше, я продолжил:

Вижу остров, изрядно волною помятый,

Год за годом он отдаёт своё тело воде.

И процесс этот, видимо, находит приятным,

Не один уже век пребывая в подобной среде.

Я увидел интимную связь воды с камнем,

Попытался стать третьим, но отшвырнуло лодку мою

Стена ливня стыдливо, словно рукою, прикрыла глаза мне,

Нет, не хочет доверить природа мне тайну свою.

Второй куплет дался легче, связки разогрелись, и припев я орал уже совсем немилосердно. Даша сидела, как изваяние. Бегемот недовольно скривил морду и отошёл чуть в сторону, на границу освещённого костром круга — видимо, для его чутких ушей это было чересчур громко. Мой голос же продолжал звенеть над озером.

А ночью приду домой, весь до нитки мокрый,

И покрутит пальцем у виска молодая жена.

А я отмечу свой заплыв пятисотый,

Не одним глотком, как волна, молодого вина.

А в ушах гремит, а в ушах грохочет!

Связь воды и камня — страсть всей жизни моей,

И на протяжении короткой летней северной ночи,

Буду думать, как бы вернуться туда поскорей.

Как бокалом вина дорогого, нас обдаст оголтелой волной.

Я дождался, я в Ладоге снова, ощутив в душе снова покой!

Покачай меня, Ладога-мама, только я всё равно не усну,

Лодка бесится, лодка упряма, она как я, провожает весну!

Последний аккорд отразился от скал и замер вдали. Я перевёл дух и отправил в рот остатки коньяку, смочить охреневшие от такого поворота дел связки. Зря. Закашлялся, переплевался, запил обычной водичкой. Сразу отлегло. В местной минералке дело, что ли? Я в лучшие годы так не пел!

Внезапно слева небо осветилось зелёным. Мы повернули головы в ту сторону — зелёный столб света бил куда-то за оконечность Минеральной скалы, в озеро, что ли? Бегемот мгновенно сорвался с места и чёрной молнией удрал в ночь, явно планируя подняться на скалу. Шикарный разведчик.

— С ночных небес, холодным огнём… — хриплым голосом продекламировала Даша. — Похоже, твоё выступление пришлось им по вкусу.

— А тебе? — я бросил взгляд на девушку. Показалось, или глаза блестят?

— Охрененно. Дай гитару, тоже что-нибудь… сбацаю. Страсть волны и камня, значит?

Вернулся Бегемот. На мой вопрос, запомнил ли он место, тот ответил обиженным мявом, мол, разумеется. Тем временем, Даша освоилась с гитарой и начала.

Зачем меня пытался полюбить?

Я это до сих пор не понимаю.

Со мною дел никак нельзя водить,

Я хоть и не Марина, а — морская.

Не надо поминать морских чертей,

Я правда не из их числа, поверь ты,

И не плела я никаких сетей,

Ты сам себя связал до полусмерти.

А тебя могла бы прокатить

На яхте или на спине дельфина,

Когда бы ты не спрашивал:"Ты кто?",

Когда б не задавал вопроса:"Где?",

А так придется только подарить

Свечу из голубого парафина,

Отлитую по форме розы, что

Способна также плавать по воде.

Простенький перебор, негромкий голос Даши. Почему тогда в голову идут слова совсем другого автора: «А внутри сердце к жопе прилипло»? Просто я отлично знаю эту песню.

По волнам с перламутровой каймой

Пускаться глупо в плаванье на лодке.

Какие там русалки, Бог ты мой!

Тебя ждут только тухлые селедки.

Зачем меня пытаешься искать,

Ведь я на имена не откликаюсь,

Без пользы и бежать и даже ждать,

Я просто откровенно издеваюсь.

А я тебя могла бы утопить,

Но ты ведь не чужой наполовину,

Ты даже понимаешь: ты — никто,

Но вряд ли понимаешь, что нигде.

Ну что ж, тогда извольте получить

Свечу из голубого парафина,

Отлитую по форме розы, что

Способна также плавать по воде.

Вот так вот, Василий. Тухлым русалочьим хвостом тебе да по щщам. С оттяжкой. Чтоб знал своё место. И с чего ты решил, что то, что не удалось сделать за пять лет, в экстремальной обстановке получится за три дня? Оптимист хренов.

— Не думал, что ты знаешь таких авторов.

— У тебя подсмотрела. Очень душевные у неё песни. Очень… женские.

— Это да. Пойдём уже спать, что ли… Бегемот, ты как? К нам, или предпочтёшь свежий воздух?

Котяра демонстративно растянулся у костра. И абсолютно явно мне подмигнул. Интересно, к чему бы это?

Камни, на этот раз, я в костёр класть не стал — с последними архитектурными улучшениями мы не должны были ночью замёрзнуть и так. Если что, притащу Бегемота, пусть нас греет. Уже устроившись, Даша вдруг протянула руку и нежно погладила меня по щеке.

— Спасибо. — тихо прошептала девушка. — Спасибо, что ты есть.

— Эмм. — вот тут с малость охренел. — Разве своей песней ты не хотела сказать, что…

— Молчи. — она приложила палец к моим губам. — Мало ли что я хотела сказать. Я же девушка, мне можно.

— Вот это поворот. — прошептал я и потянулся было к ней.

— Не надо. Не время и не место. — остановила Даша мою руку. — Спокойной ночи. — Легонько поцеловала меня в лоб и отвернулась.

Чтобы немедленно не сгрести её в охапку, мне понадобилось чудовищное усилие воли.

Глава 5. Проблемы реальные и надуманные

« — Люди… Жалкие, ничтожные личности. Всех остальных считают тупиковыми ветвями развития».

«Братва и Кольцо».

В этот раз я проснулся даже раньше обычного — ещё толком не рассвело. Слабого утреннего света, пробивавшегося через полиэтилен «окна», было категорически недостаточно, чтобы разогнать мрак, и наше неказистое жилище наполняли зыбкие утренние тени. Спросонья они принимали самые экзотические формы — вот сверху висит летучая мышь, из угла недобро позыркивает самый натуральный вуглускр… Как, вы не в курсе, кто такой вуглускр? Это шушпанчик, загнанный в угол и там одичавший. А вот эта тень очень похожа на кошачью морду, тьфу, не похожа, это и есть кошачья морда. Теперь понятно, почему сегодня было так тепло — видимо, Бегемоту ночью стало холодно, и он приполз спать к нам. И теперь бессовестно дрых, вытянувшись во всю свою немалую длину, между мной и Дашей, только усы колышутся в такт дыханию.

Стараясь не шуметь, я пополз на выход, но от кота это не ускользнуло: он открыл один глаз, внимательно посмотрел на меня, оценил ситуацию и закрыл глаз обратно. Бдит, одобрительно подумал я, даже когда спит. Отличный охранник у нас в команде, никакие вуглускры не страшны.

Я выбрался наружу. Несмотря на то, что ночью прошёл небольшой дождь, и всё вокруг было мокрое, небо уже очистилось и на востоке наливался багрово-жёлтый рассвет. Впрочем, из-за плотного тумана виден он был разве что условно, ибо даже Минеральную скалу было решительно не разглядеть. Я распалил уже погасший, естественно, костёр, сделал зарядку, дошёл до берега — умыться. После того, как в тумане едва нашёл раколовку, решил пока отказаться от рыбалки, пусть рассветёт немного, рыба никуда не денется — вон как щука играет. Внезапно дико захотелось жареной щуки — надо переходить на следующий уровень рыбной ловли, а то так и буду всю жизнь ключи подавать…

Вернувшись в лагерь, я осмотрел хозпостройки. Все три навеса — и над дровяником, и над костром, и над печью для обжига — отлично справились со своими задачами, не пропустив дождевую воду, куда не надо. Впрочем, дождик был так себе — хиленький, без ветра, мы в шалаше вообще его не заметили. Это хорошо, но надо будет внимательно осмотреть укрытие на предмет возможных протечек. Хотя уже пора бы озадачиться жилищем поприличнее. И побольше, коллектив-то разрастается. Того и гляди, выползет из леса какой-нибудь разумный говорящий медведь. Разумеется, саблезубый, как же иначе?

А пока мрак да туман, я решил проверить одну вещь, показавшуюся мне вчера странной. Хотя, что на этом острове не странное? Я захватил, на всякий случай, топор и двинулся к болоту, точнее, ельнику на его южном берегу. Вчера, когда мы проходили мимо, именно ельник показался мне необычным…

Прибыв на место и проведя первичную разведку, я утвердился в своём мнении, что тут что-то не так. На первый взгляд, просто нестарый еловый лесок: множество молодых ёлок, высотой метров по пять-восемь, и между ними совсем юная поросль, дерева по два-четыре метра высотой. Этот вот лесок формировал почти правильный прямоугольник где-то метров сто на пятьдесят, одним своим краем напрочь уходя в болото. Но тут, как говорил поручик Ржевский, был один нюанс: данная Волшебная Еловая Роща была полностью, абсолютно непроходима. Стволы молодых елей отстояли друг от друга сантиметров на десять-двадцать, образуя своими ветвями плотнейшее переплетение, в которое нельзя было никаким образом протиснуться даже на полметра. Вы спросите, а как же деревья выживают в такой тесноте? А никак, процентов девяносто пять растений были абсолютно, беспросветно мертвы. Их павшая хвоя плотным ковром покрывала землю, на которой более не произрастало ни травинки, и придавала всему пейзажу цвет ржавчины. Надо ли говорить, что высохшие ветви держали круговую оборону не хуже, чем живые?

— Так вот он какой, Рыжий Лес. — сообщил я предполагаемым зрителям.

Оригинальный Рыжий Лес, произрастающий на территории Чернобыльской Зоны Отчуждения, был полностью убит радиацией в первые часы аварии на ЧАЭС. Растительность выгорела и приобрела характерный рыжий цвет, за что данная местность и получила своё название. Сам лес со временем частично сгнил, частично его захоронили, но название сохранилось. Поэтому я, на всякий случай, поминутно проверял радиационный фон — в этом месте он был бы, как нигде, уместен. Однако по всему периметру, включая берег болота, фон был без превышений. А ещё по всему периметру я не нашёл ни малейшей лазейки, позволившей бы проникнуть вглубь. Залез даже со стороны болота, хотя это и было непросто — мёртвые ветки, казалось, намеренно норовят выпихнуть наглого чужака в болото. Весь перемазался, искололся, но нет — результат был нулевой.

Ладно, отрицательный результат — тоже результат, решил я и двинулся обратно в лагерь. Уже полностью рассвело, туман рассеялся, и видимость почти восстановилась. Однако, перед глазами всё равно стояла какая-то муть, я никак не мог толком сфокусироваться на дальних объектах, глаза слезились. Уже в лагере я снял очки, чтобы протереть их, и вдруг странные спецэффекты исчезли. Зрение сфокусировалось, предметы обрели чёткость, голова сразу перестала кружиться. Я медленно надел очки обратно — со зрением опять начал твориться лютый трэш. Снял. Крепко зажмурил глаза, досчитал про себя до двадцати, открыл, проморгался. Внимательно посмотрел на свою руку, перевёл взгляд на ближайшее дерево, на костёр, на камни на берегу, на сосны на вершине Минеральной Скалы. Очень чёткие сосны. Нацепил очки — сосны расплылись в бесформенные пятна. Дрожащей рукой я стащил очки с носа и обалдело плюхнулся на камень.

Зрение у меня испортилось лет в двенадцать — сказалась неуёмная страсть к чтению в потёмках. Говорила мне мама: «Побереги глаза!». К сожалению, скорость звука — самая низкая скорость в природе, и то, что говорят нам родители, доходит только лет через двадцать, и то — не всегда. Тогда и пришлось записаться в касту «очкариков». Много позже, когда появились какие-то деньги, я рассмотрел возможность операции, но с моими глазами были какие-то сложности, и доктора не давали хороших прогнозов. Так я и таскал очки. До сегодняшнего дня. Блин блинский, а ведь глаза ещё вчера болели, особенно к вечеру! И немудрено, попробуйте с нормальным зрением потаскать очки на три с половиной диоптрии, да ещё и с диким астигматизмом, и, если к вечеру сможете ещё хоть как-то ориентироваться в пространстве — вы очень выносливый человек.

Было очень большое желание зашвырнуть очки в озеро, но я сдержался и аккуратно убрал их в рюкзак. Мало ли, вдруг эффект временный? Но сам факт избавления от надоедливого аксессуара не может не радовать — все плохо видящие меня поймут…

Однако, восстановление зрения — это хорошо, но надо и что-то жрать. Поэтому я сменил топор на удочку, захватил садок для рыбы — я его вчера вечером смастерил из «ловчей сети» — и выдвинулся к месту ловли. По пути обдумывал известные мне способы, как бы изловить щуку, но ни спиннинга, ни блесен, ни капканов у меня нет. На удочку поймать сию рыбу, конечно, можно — помните позавчерашнего щурёнка? Но это совсем уж лотерея, взрослая щука оторвёт крючок, порвёт леску или сломает удилище. Нужен способ понадёжнее.

Придя на уже ставшую родной поваленную сосну, я открыл коробочку с рыболовными приблудами и ещё раз осмотрел свои богатства. Среди крючков нашлось несколько штук очень здоровых и толстых, выглядевших достаточно надёжно, чтобы удержать серьёзную рыбину. Вот только как их применить?

Пришлось приступить к обычной ловле на удочку. Через нескольких пойманных рыб достойного размера мне попалась небольшая плотвичка. Обычно я таких обратно выбрасываю, но тут вспомнил, как в детстве дед ловил щуку на живца. Решив, что на эту-то роль невеликая рыбка отлично сгодится, я отправил её в садок.

Выловив, на этот раз, с пару десятков рыбин, я решил, что на сегодня хватит, даже с учётом разросшейся команды. Пора приступать к поимке щук. В садке, к этому моменту, среди остального улова, ждали своей незавидной участи две мелкие плотвицы и один небольшой, но ершистый окунь. Я достал моток толстой лески, отмотал метра три, крепко привязал к одному концу большой крючок, а другой конец закрепил на одной из сосновых веток. Мелкую плотвицу за спинку насадил на крючок и отправил в озеро. Теперь, если живца проглотит щука, она окажется на крючке. Главное, чтобы не оборвала леску.

Пройдя дальше по берегу, я установил ещё две такие ловушки, привязывая леску к кольям, вбитым в берег. Теперь оставалось только ждать, когда какая-нибудь не особо умная щука позарится на приманку. Обычно к таким снастям прилаживают колокольчик или какую-нибудь другую подобную звуковую сигнализацию, ну а мне остаётся только периодически обходить ловушки и производить визуальный осмотр. Ну а кому сейчас легко? Точно не мне. Мне сейчас рыбу чистить. Я уже говорил, что ненавижу этот процесс?

Уже дочищая последнего окуня, я услышал лёгкий треск, шедший от сосны (я чистил рыбу недалеко). Подойдя поближе, я удостоверился, что моя придумка сработала: леска дёргалась как сумасшедшая, а трещала сухая ветка, к которой она была привязана. Обождав пять минут, чтобы рыбина немного устала, я поплевал на руки и принялся вытаскивать добычу. А это оказалось непросто! Минут десять я боролся с упорной рыбой, никак не желавшей быть съеденной. Если бы не плотные перчатки, леска изрезала бы руки до кости, по-любому. Но, в итоге, высший разум победил низший, и вот щука переместилась из водной среды в воздушную. Впрочем, и на воздухе она билась у меня в руках, активно пытаясь вернуться в родную стихию. Но я решил, что нет уж, хрен вам, и со всей дури треснул рыбу о ствол дерева несколько раз, ломая ей хребет. А в таком виде уже особо не попрыгаешь, знаете ли…

Оставив изловленную щуку на берегу, я проверил остальные снасти. Увы, результат был хуже, чем никакой: живцов на крючках не обнаружилось. То ли я их некачественно насадил, и они удрали, то ли их филигранно сожрали, не задев крючок. Ну и ладно, одной здоровенной щуки нам на сегодня точно хватит. Оставив снасти просто так стоять — завтра останется только живца насадить, никуда не денутся — я вернулся на пляж, дочистил рыбу, включая щуку, и собрался уже возвратиться в лагерь, когда на берегу объявилась сонная команда в составе Даши и Бегемота. Я молча предъявил им весь немалый улов. При виде щуки Даша радостно захлопала в ладоши, а Бегемот одобрительно заворчал.

— Доброе утро, господа и дамы. Пока кто-то бессовестно дрыхнет, я тут, понимаешь, не жалея живота своего, добываю нам хлеб насущный. Вам не стыдно?

— Нам очень стыдно! — радостно заявила девушка, видом своим не показывая ни малейшего раскаяния. Впрочем, как и хвостатый. — А почему твой хлеб подозрительно похож на здоровенную щуку?

— Ну, может быть, потому, что он растёт в озере, а не в поле? — предположил я. — И вообще, ты придираешься! Нормальная щука!

— Да ладно-ладно! — замахала руками Даша. — Отличная щука. Тащите её в лагерь, я пока умоюсь. Зубная паста у тебя?

— Да, держи. И аккуратнее, не выломай себе ещё один зуб, хорошо?

— Василий, иди в жопу. — не оценила мой юмор подруга. — Идите-идите, не на что тут смотреть.

Я пожал плечами, подхватил весь немалый сегодняшний улов, и мы с Бегемотом пошли. Не в жопу, конечно, а в лагерь. Хотя, с какой стороны посмотреть. С определённой точки зрения, наш лагерь — та ещё жопа…

Подумав, щуку я решил отложить не вечер. Правда, Бегемот высказал свои претензии на щучью голову, которую я ему и отдал. Хотя жабры пришлось вырезать — нашему гурману он явно были не по вкусу. Наблюдая, как кошачьи челюсти перемалывают толстенные кости рыбьего черепа, я в очередной рад порадовался, что котик «за» нас, а не «против»… Он, пожалуй, руку оттяпает за один укус. Ну хорошо, хорошо. За два укуса. Это не особо меняет картину.

Поскольку наш запас мидий вчера основательно сократил Бегемот, а новые ещё не очистились от песка, я накрыл завтрак из вчерашних раков, рогоза, галет и кофе «три-в-одном». Повесил жариться двух рыбин, подумал и добавил на стол баночку свиного шпика. С сомнением посмотрел на вчерашний злополучный пряник. Вы же в курсе, что совет учиться на чужих ошибках бесполезен? Вот и я попробовал-таки откусить кусочек, хорошенько сдавил челюсти и услышал душераздирающий хруст. Рот пронзила резкая боль, и я аккуратно разжал челюсти. Вынул изо рта пряник, и оторопело уставился на него.

Из пряника торчала зубная коронка, прочно навинченная на имплант. Который, что характерно, уже восьмой год исполнял у меня обязанности одного из основных жевательных зубов, и очень успешно. Что ж, «Press «F» to Respect»… С сожалением выбросив протез в костёр и прополоскав рот коньяком, я неприязненно воззрился на про́клятое кондитерское изделие. С трудом подавил желание выбросить его в те же кусты, что и Даша. Потом подумал, что на этот раз Бегемот навряд ли принесёт его обратно, а сахар нам нужен. Поэтому я просто положил пряник на чурбак и принялся топором колоть его на мелкие части, которые можно будет потом размочить в чае или рассосать, как леденец. За этим занятием меня и застала Дарья.

За хлопотами я упустил из виду, что подруги не было довольно долго. Гораздо дольше, чем предполагало умывание и чистка зубов, даже очень тщательная. Поэтому, бросив взгляд на девушку, я лишь выматерился.

Прекрасные рыжие волосы Дарьи выглядывали из-под шапки мокрыми сосульками. Лицо её было синим, а губы и вовсе казались чёрными. Она шла, обхватив себя руками и дрожа крупной дрожью.

— Даша! Ты что? Упала в воду, что ли? — я бросился к девушке, уже на ходу понимая несостоятельность этой теории, одежда-то сухая! — Дура, ты купаться вздумала? Вода же ледяная!

Я быстро посадил подругу к костру, накинул на плечи свою куртку, сел сзади, плотно прижавшись всем телом. Бегемот мгновенно оказался у девушки на коленях, насколько это возможно при его габаритах, и громко орал что-то осуждающее. Дашу била крупная дрожь, но тем не менее она решила объясниться.

— Я цивилизованная женщина! Брррр… Я привыкла принимать душ два раза в день! Я за эти три дня провоняла так, что меня саму тошнит! Ты-то мужик, тебе пофиг… А я решила помыться. Но вода оказалась холоднее, чем я думала.

Я вздохнул. Хоть я и являюсь давным-давно городским жителем, и ежедневный душ для меня — норма, рос я в деревне. А там народ мылся раз в неделю, и никого это особенно не парило. Поэтому рассмотрение вопроса о помывке у меня хоть и стояло в планах, но где-то в отдалённом светлом будущем.

— Ну сказала бы мне! — я налил Даше немного коньяку «для сугреву». — Какой-нибудь шалашик с костерком бы на берегу поставили, всё не так холодно! Полотенце бы моё взяла!

— Говорю же, я не подумала. — подруга допила коньяк и задумчиво посмотрела в кружку. — Слушай, а если наш «отпуск» закончится, а привычка начинать день с коньяка — нет?

— Придётся причислить себя к аристократии, только и всего. — засмеялся я. — Лучше? У тебя синева с губ вроде ушла.

— Настолько плохо было? Спасибо, сейчас уже нормально. Бегемот, не мог бы ты слезть с меня? Благодарю, ты очень тёплый, но я ног уже не чувствую. — Даша погладила кота, и здоровенная чёрная туша частично «перетекла» на землю, оставив на коленях девушки только голову и лапы. — Кстати, спасибо, ты накаркал. У меня ещё один зуб выпал…

— Дай угадаю. — внезапно на меня снизошло озарение. — Это был очередной протез, или мёртвый зуб?

— Зуб был леченый-перелеченный… Одна большая пломба, так-то. Нерв там точно удалили давным-давно. А у тебя есть какие-то мысли на этот счёт?

— Я решил повторить твой эксперимент с вчерашним пряником. Пряник победил. — Я продемонстрировал отсутствие зуба. — И тоже с минимальными спецэффектами. Такое ощущение, что организм избавляется от «мертвяка» во рту. У тебя вчерашняя рана не болит?

— Нет. Я про неё вообще почти сразу забыла. А сейчас немного зудит… чешется.

— Дай-ка я посмотрю. — я осмотрел вчерашнюю рану во рту Даши. Задумался.

— Ну? — девушка безуспешно пыталась что-нибудь нащупать во рту рукой. — Увидел чего?

— Ты знаешь. — рассеянно проговорил я. — Я, конечно, не стоматолог ни разу… Но кажется, что у тебя там растёт зуб. Новый.

— Ну нифига себе ириска! — потрясённо покачала головой Дарья. — Это что же, у нас теперь новые, здоровые зубы вырастут? Охренеть!

— Похоже — я посмотрел на свою руку — на этом острове есть что-то, что даёт нам бешенную регенерацию, которая в обычных условиях человеку не свойственна. — я продемонстрировал подруге кисть руки. — Помнишь, я шесть лет назад руку сильно порезал? Ты меня ещё в туалете перебинтовывала? Тогда остался глубокий шрам. А сейчас… Его больше нет. И ещё у меня полностью восстановилось зрение.

— Блин! А я всё утро пытаюсь понять, что в твоём облике мне кажется странным! Ты же без очков!

— Вот именно. Я сам охренел…

…

В таком, приподнято-ошалелом настроении мы приступили к завтраку. Шпик оказался прескверный, пересолёный и безвкусный, но сало як сало, в нашем положении сгодится. Зато порадовал растворимый кофе — крепкий, в меру сладкий, и без привкуса жжёных колготок, что было совсем уж удивительно. Бегемот, в дополнение к щучьей голове, сожрал ещё пару жирных окуней, и теперь энергично расхаживал вокруг, всем своим видом показывая, что он готов к новым свершениям. К которым, собственно, и решено было немедленно приступить.

— Бегемот, покажешь, куда вчера Зелёный Луч семафорил? — поинтересовался я у кота.

Хвостатый, казалось, задумался. С сомнением оглядел нас, неопределённо мяукнул, потом махнул лапой в сторону Минеральной Скалы — мол, нам туда. Я с сомнением покачал головой, так как вчера Луч указывал явно куда-то ЗА скалу, да и сам Бегемот был, казалось, не уверен. Ну да ладно, попробуем довериться нашему мохнатому другу — ранее он нас не подводил. Оперативно собравшись, мы двинули за хвостатым проводником.

Проводник же привел нас прямиком к Монолиту. Обшарив взглядом площадку и, нечего не обнаружив, мы вопросительно воззрились на Бегемота. Он же подошёл к краю скалы, посмотрел вниз и призывно мяукнул. Мы подошли поближе и проследили за его взглядом.

Как я уже говорил, внизу, под скалой, лежали три крохотных островка. Метров на пять-семь в поперечнике, голый камень, весь изрытый трещинами и рытвинами, как будто их долго бомбили — реально можно ноги переломать. Островки уходили в озеро цепочкой, дистанция между ними была небольшая, в пределах десяти метров, но из-за сильного волнения добраться до них было сложновато. Впрочем, между вторым и третьих клочками суши лежала цепочка камней, едва выступающих из воды, и при определённом везении по ним можно было перебежать, не замочив ног. Но для этого нужно было бы попасть на второй островок, а вот с этим-то и была проблема. Если между первым и вторым островом была дистанция не больше трёх метров, то между первым и берегом — не менее пяти. Да и до берега нужно было ещё добраться — напомню, неправильный треугольник, образованный откосами Минеральной Скалы, Минеральным же Ручьём и берегом представлял из себя труднопроходимую местность, где каменистые россыпи перемежались зарослями каких-то кустарников, корявых деревьев и бурелома.

Вы спросите, зачем я всё это так подробно описываю? Да потому, что очередной ЧОрный Мешок лежал аккурат на первом островке. Причём, он был загнан в глубокую щель, идущую параллельно берегу, что полностью пресекало все возможности как-то зацепить его дистанционно — он с берега, наверное, вообще не виден, только сверху. Теперь стали ясны сомнения Бегемота, когда его просили показать дорогу.

— Видит око, да зуб неймёт, часть вторая. — сообщил я и оглядел команду. — Есть предложения, как нам добыть сей предмет?

Предложений от команды не последовало. Бегемот вовсе удалился из беседы, ушёл к Монолиту и принялся его обнюхивать, всем видом своим показывая — сами разбирайтесь..

— Лимит на водные процедуры у меня на сегодня исчерпан. — заявила Даша. — Кроме того, там сильные волны, фиг выплывешь. Унесёт, или о скалы шмякнет так, что костей не соберёшь.

— Нет, такой вариант даже не рассматривается, там сильное течение, судя по всему. Я бы туда не сунулся и в гидрокостюме, с соответствующим снаряжением. Единственный вариант, который я вижу — смастерить небольшой мостик из длинных жердей и пробросить с берега.

— И как ты предлагаешь этот мостик тащить до берега? — с сомнением посмотрела на меня девушка. — Нам бы самим по этим джунглям пройти, ничего себе не сломав.

— А мы и не будем его тащить через заросли. Его отлично можно спустить отсюда, вон там кусок скалы почти отвесный, аккурат на берег ляжет. А до сюда его тащить немногим сложнее, чем по асфальтированной дороге.

— В принципе, реализуемо. Надеюсь, там есть что-то ценное настолько, чтобы так заморочиться.

Сказано — сделано. Вернувшись в лагерь, мы оперативно сколотили из трёх длинных жердей, мелких досочек и палок что-то среднее между мостиком и частой лестницей, длиной метров в шесть. Конструкция получилась не особо лёгкая, зато прочная. Я пристроил её между двух камней, моделируя проброс с берега на островок, пробежался туда — сюда. Мостик гнулся, ощутимо пружинил, но мой вес держал вполне надёжно.

Впрочем, мы основательно упарились, затаскивая эту конструкцию на вершину. Как известно, вниз предметы перемещаются гораздо охотнее, чем вверх, поэтому процесс медленного спуска мостика со скалы на двух верёвках тоже оказался не особо прост. Дважды мы его чуть не уронили, один раз он зацепился за камень, но в итоге, конструкция оказалась на берегу, даже ни разу не поломавшись. Решив, что это — однозначный успех, мы привязали концы верёвок, на которых спускали мостик, к ближайшей сосенке. Мы же планируем его потом вытащить обратно?

Вернувшись в лагерь и малость передохнув, мы выдвинулись к предполагаемому месту переправы. Кроме обычного нашего снаряжения, я вырезал два ухватистых посоха — третья точка опоры в этих дебрях явно не помешает. Ещё на вершине скалы, откуда Дикий Берег, как я назвал эту труднопроходимую область, был виден как на ладони, было принято решение двигаться вплотную к скале. Там было больше всего камней, зато минимум растительности. Правда, там же явно просматривались крайне подозрительные каменистые осыпи, поэтому, перейдя ручей, мы с Дашей дополнительно обвязались верёвкой, образовав минимально возможную — из двух звеньев — цепь. Бегемот же, уже традиционно, проводил разведку с фронта и флангов.

Несмотря на то, что идти нам было от силы метров триста, с учётом всех изгибов скалы, лёгким этот путь нельзя было назвать даже с большой натяжкой. Хотя растительность, действительно, почти нигде не подступала к скале вплотную, каменистые осыпи оказались очень коварны — нога то норовила в них увязнуть по щиколотку, то скользила на ровном месте. Один раз Даша оступилась и чуть не улетела с довольно крутого склона — спасла связывающая нас верёвка.

А потом, уже пройдя метров сто, мы наткнулись на пещеру. Круглый вход, шириной почти в пару метров, прятался в глубокой расселине, со внешней стороны заросшей пышными зарослями боярышника, а сверху прикрытым широким каменным козырьком. В итоге, вход не просматривался ни сверху, ни со стороны берега. Увидеть его можно было, только подойдя вплотную. Естественно, мимо такого арт-объекта мы пройти никак не могли.

Продравшись через боярышник — очень помог топор, мы выбрались на небольшую пустую площадку прямо перед входом. Ну, как пустую? Абсолютно. Если, конечно, не обращать внимания на кости, в изобилии разбросанные по песку. Человеческие кости.

— Это что, блин, за Пещера Аладдина? — неприязненно поинтересовалась Даша. Подобрала человеческий череп, валявшийся у неё под ногами, стряхнула слежавшийся песок, осмотрела со всех сторон. — Самый натуральный человеческий череп. Старый, ему наверняка лет больше, чем мне… — череп полетел обратно на песок, при этом развалившись на части.

— Не порть реквизит. Ему ещё, возможно, не одно поколение игроков пугать.

— Старые кости — это не то, что может меня напугать. А вот поведение нашего хвостатого друга мне не очень нравится, честно говоря…

Мне поведение Бегемота тоже не понравилось. Обойдя вход туда-сюда по дуге, он сунулся было в проход, но тут же отскочил обратно. Неподвижно уставился во тьму — шерсть дыбом, хвост трубой. Глухо заворчал, медленно попятился назад.

— Братан, там совсем плохо? — я покрепче сжал топор в руке.

Кот отошёл к нам, и казалось, успокоился. Сел, развёл лапами в стиле «А фиг его знает».

— То есть, что там, ты не знаешь, но оно тебе не нравится? — утвердительный мяв. — Но здесь опасности уже нет? — утвердительный мяв, но не особо уверенный.

— Вась, давай туда пока не полезем, а? — девушка поёжилась. — Не нравится мне эта пещера, какие бы сокровища там ни были сокрыты.

— Может, туда гранату закинуть? Или две…

— Ты что! Это может привести к гибели больших человеческих жертв! Или нечеловеческих…

— Ты знаешь, я предпочту выстрелить, перезарядить и ещё раз выстрелить, чем светить в темноту фонариком и спрашивать «Кто здесь?». Впрочем, гранаты остались в лагере, да и не хочу я ими разбрасываться по любому поводу. Вернёмся сюда, когда будет время. На сегодня и так дел невпроворот.

— Вась, а ведь эта пещера гораздо больше похожа на то, что было загадано во вчерашнем ребусе, с Простоквашино.

— Я уже это подумал. Действительно, это больше похоже на «Пещеру, где разбойники жили». Но, в блиндаже ведь Бегемот что-то нашёл? Давай выкапывать древние клады по мере их поступления, а то можно совсем запутаться.

— Ну да, ты, наверное, прав… Блин, Вася, смотри под ноги! Бегемот, а ты под ноги не лезь! У вас, котов, это по умолчанию прописано, что ли? Независимо от размера…

Так, потихоньку переругиваясь, без дальнейших приключений, мы добрались до места. Подустали малость, но в целом оставшаяся часть пути прошла легче — или мы просто попривыкли? Человечеству ведь гибель не грозит, человек привыкает ко всему…

Берег в этом месте представлял из себя узкую полосу чёрной, обкатанной волнами гальки. Справа он, через пару десятков метров, превращался в хаотичное нагромождение камней, слева вертикально стояла скала. А прямо, через проливчик, лежала цель нашего путешествия.

Отвязав мостик-лестницу, мы стали прикидывать, как бы её ловчее перекинуть на тот берег. Просто выдвинуть вперёд — передняя часть бы перевесила и ушла в воду. Поднять вертикально и пробросить на островок — тоже не вариант, уж очень большие вес и длина. Пришлось потихонечку затаскивать один край мостика на скалу, чтобы она встала более-менее вертикально. После чего мы аккуратно, насколько смогли, завалили конструкцию в сторону цели. Душераздирающе проскрежетав о скалу, мостик ребром рухнул на островок, подпрыгнул, перевернулся плашмя и уже окончательно утвердился на двух берегах, ни разу даже не развалившись. Неидеально, конечно — очень уж неровным был противоположный берег, но мы его немного подтянули вправо за предусмотрительно привязанную к дальнему краю верёвку. В итоге, получился вполне надёжный, хотя бы на первый взгляд, мост. Узкий, зараза, сантиметров тридцать, но нам не выбирать. На всякий случай я обвязался верёвкой, и осуществил переправу. Волны, хоть и не особо сильные, моментально намочили дерево, и оно местами стало скользким — на середине пути я чуть было не навернулся в воду, но удержался на качающемся мостике.

Усилия были вознаграждены — Чёрный Мешок оказался в моих руках. Ну, и в лапах Бегемота, который тоже проскочил на островок и сейчас обнюхивал его на предмет всякого. Судя по его разочарованным мявам, ничего интересного обнаружить не удалось. А вот мне пришла мысль, что неплохо было бы исследовать и остальные островки — ну, чтобы два раза не нагибаться. Когда мы ещё сюда выберемся?

Даша перекинула мне ещё один конец верёвки, к которому я привязал Мешок, и вскоре он оказался на том берегу. Затем я приступил к транспортировке моста: ко второму его концу подруга так же привязала верёвку и держала его в нужном положении, пока я аккуратно вытягивал его на островок. Самым сложным оказалось перетащить мостик на другую сторону, не поломав при этом руки и ноги — местность, как я уже упоминал, была очень пересечённая. Пробросить же переправу на другой берег оказалось не сложно — этот берег был немного выше, да и дистанция совсем небольшая.

Утвердив мостик, мы с Бегемотом спокойно перешли на ту сторону. Правда, после вдумчивого исследования, ничего интересного на нём обнаружить не удалось. В итоге, я задумчиво осмотрел цепочку камней, ведущих на третий островок. Камни были ровные и плоские, но зуб даю — они очень скользкие.

— Бегемот, ты же воды вроде не боишься? — обратился я к коту. — Можешь разведать, есть ли там что-нибудь стоящее?

Хвостатый с сомнением посмотрел на меня, потом на мокрые камни. И буквально в три прыжка оказался на другом берегу. Обернулся, громко что-то проорал — мол, учись, пока я жив — и скрылся за камнями. Не было его минут пять, вот он снова появился на берегу, и обрадованно что-то заверещал.

— Судя по всему, нашёл. — проворчал я себе под нос и обречённо уставился на опасную переправу. Но делать нечего. Я привязал второй конец верёвки, обвязанной вокруг пояса, к каменному выступу, выждал момент, когда волнение немного стихло, выдохнул, и быстро пробежал на ту сторону. Камни, как я и предполагал, оказались скользкими, но мне провезло.

Бегемот ждал меня на здоровенном обломке гранита, торчавшем в центре островка. С одной стороны, обращённой к озеру, камень был совершенно плоским, и на этом срезе красовалась корявая надпись красной — чтобы точно заметили — краской. Надпись гласила: «Копать здесь». А чтобы незадачливые кладоискатели точно не запутались, красная стрелка недвусмысленно показывала на небольшую каменистую насыпь у подножия булыжника.

После разгребания камней нашему взору предстал старый, сильно прошлого века, чемодан. В моём детстве в таком хранили ёлочные игрушки, да и вообще, что вы, советских чемоданов не видели? Вот и этот выглядел точно так же — изрядно потрёпанный, коричневый… Без ручки. Как в том анекдоте — и бросить жалко, и тащить неудобно. Приколисты, блин.

Но не на того напали. У меня ещё оставался изрядный кусок верёвки, и я оперативно обвязал ею чемодан, чем моментально поднял его транспортабельность на совершенно другой уровень. Прикинув в руке вес — десять кило есть точно — я малость погрустнел. С такой обузой по камешкам, как сайгак, уже не поскачешь.

Пытаясь отсрочить неизбежный путь назад, я решил побродить по островку. Навряд ли Бегемот, с его острым нюхом, пропустил что-то полезное, ну да мало ли? Но на островке кроме камней, камешков и каменюг ничего больше не нашлось… А, нет, вру. Прямо на берегу, наполовину в воде, гнили остатки какого-то железного агрегата. В надежде поживиться металлом я решил его осмотреть, но находка ожиданий не оправдала — механизм проржавел настолько, что определить его назначение было уже крайне затруднительно.

— Так, Бегемот, а это у нас что такое? — я постучал по агрегату рукояткой ножа, но только сбил здоровенный пласт ржавчины. — Блин, ещё и испачкался.

Кот подошёл поближе, понюхал, чихнул, недовольно мяукнул и отошёл подальше. Я уже совсем собрался последовать его примеру, но тут до меня дошло — компаньон тут ничего не чует, запах ржавчины перебивает всё напрочь. Недолго думая, я поднял камень потяжелее и со всей дури обрушил его на ржавые останки. Агрегат с треском и звоном лопнул, в разные стороны брызнули ошмётки ржавчины. Ржавчины и стекла. Бегемот подошёл поближе, оглядел результаты моей деятельности и заржал почти по-человечески.

— Мда. Это фиаско. Братан, а давай Даше про это не будем говорить, лады?

Кот продолжал веселиться. А вот мне было не очень весело: под тонкой скорлупой ржавчины был спрятан ящик. Ящик «Гиннеса». Был спрятан, пока на него не прилетел булыжник, брошенный моей богатырской рукой. И теперь пенный напиток неспешно стекал в озеро — не осталось ни одной целой бутылки, а в воздухе повис горький аромат хмеля. Хорошо, хоть ветер с берега — запах сносит в открытое озеро, Даша не должна почуять. Я глубоко вздохнул и уже собрался покинуть место трагедии, но решил, на всякий случай, проверить остатки механизма — вдруг ещё что-то есть?

И не зря. Среди бутылочных осколков нашлась маленькая жестяная коробочка с жёстко притёртой крышкой. Я проверил радиационный фон — в норме, и засунул находку в рюкзак, решив разбирать содержимое всех находок скопом.

Мне повезло — ветер сменился, и волнение в проливчике немного улеглось. В итоге, мне удалось перебраться на второй островок и перетащить туда найденный чемодан, ни разу не искупавшись. Дальнейший путь был уже делом техники.

— Так. — Дарья критически осмотрела нас с Бегемотом. — Количество рук, ног, лап и хвостов у вас не поменялось, уже достижение. Добро пожаловать на наш пустынный берег обратно. О, вы притащили старый чемодан! Без ручки! Добытчики!

— Даш, ты чего? — я с удивлением посмотрел на подругу. — Что за предъявы на ровном месте?

— В смысле на ровном месте? — девушка разъярилась не на шутку: руки в боки, глаза мечут зелёные молнии. — Я уже минут двадцать пытаюсь до вас докричаться! Голос сорвала! И не говори, что не слышал, тут метров тридцать от силы! Мог бы и ответить! Я уже и не знала, что думать!

Мы с Бегемотом удивлённо переглянулись. Вся вылазка заняла полчаса от силы, и всё это время кроме шума ветра и волн я ничего не слышал. Ну ладно я, но у котов же отменный слух!

— Бег, ты что-нибудь слышал? — отрицательный мяв. — Солнце, ничего мы не слышали! Клянусь усами Бегемота!

Котяра аж подскочил на месте и громко заверещал, уведомляя всех присутствующих о недопустимости упоминания своих усов всуе, но на меня уже снизошло озарение. Я отбежал с берега обратно на середину мостика.

— Меня слышно? — обратился я к компаньонам.

— Да, норма!

— А так? — я перешёл на берег островка.

— Слышно!

— А теперь? — я передвинулся метра на три от берега.

И вот тут что-то пошло не так. Даша и Бегемот находились от меня метрах в десяти, я четко видел их раскрывающиеся рты, Даша явно надрывалась, но выглядело это как шоу рыб в аквариуме: ни единого звука с берега до меня не доходило. Только шум ветра и волн вокруг. Меня они, судя по всему, тоже не слышали. Бегемот метнулся через мостик, добежал до меня, удивлённо заворчал, метнулся назад. Я же мелкими шажками двинулся к берегу, и о чудо, в паре метров от воды словно повернули выключатель — по ушам ударили вопли Даши.

— Теперь слышишь меня?

— Да. Похоже, здесь какой-то акустический барьер…

Вопрос только, зачем? Ну, то есть, нахрена?

…

В очередной раз подивившись местным чудесам, мы привязали мостик обратно, чтобы потом затащить его на скалу наверх — как известно, в хозяйстве всё сгниёт, в крайнем случае — разберу на материалы. Оценив трофеи, сошлись на том, что рассматривать их лучше в лагере, и двинулись в обратный путь. С одной стороны, дорога была уже более-менее известна, что упрощало переход, с другой — у нас здорово прибавилось груза, что переход усложняло. Как известно, своя ноша не тянет, только пока она лёгкая…

Тем не менее, до лагеря добрались без приключений, и даже раньше полудня. Даша тут же осмотрела свои гончарные изделия и постановила, что нужно немедленно начинать обжиг, поскольку процедура долгая. Мы переместили будущую посуду в нашу страшненькую «печь» и разожгли в ней, поначалу, небольшой огонь. Теперь нужно будет постепенно увеличивать температуру, подкладывая всё больше дров, но медленно. Главное — не забыть об этом за разбором находок. Поэтому на КПК была поставлена куча будильников через каждые двадцать минут, авось не провороним.

— Ну что, какие ваши предположения по поводу нелепости сегодняшнего поступления? — поинтересовался я у коллектива.

— Дай подумать. Видится мне, это будет набор для игры в «Русское лото», бюст Ленина и две бутылки ацетона. Достаточно нелепо? — выдала Даша.

— Думаю, вполне. Бегемот? — но хвостатая часть коллектива предпочла воздержаться.

Чёрный Мешок в этот раз был сильно скромнее вчерашнего — совсем нетяжёлый и не особо большой. При вскрытии оного, предложенного Дашей набора мы, к счастью, не обнаружили. Зато на свет были извлечены: каравай чёрного хлеба, пакет пастеризованного молока «Пискарёвское», флакон шампуня для волос, две пары болотных сапог — бахил, тонких и лёгких, зато высоких. Последним предметом оказалась пачка папирос «Беломор». Мы с Дашей воззрились на неё, я с иронией, она — с яростью.

— Аааааа! — от вопля девушки, казалось, сейчас листва осыплется. — Уроды! Сложно было пачку «Винстона» положить, да?

— Сдаётся мне, они над нами откровенно угорают. Нехорошо это. Неэтично…

Продолжая ругаться, как боцман, Даша, тем не менее, дрожащими руками вскрыла пачку и достала папиросу. Я, как истинный джентльмен, преподнёс огонь в виде горящей головни из костра. Девушка затянулась, закашлялась.

— Да, кхе-кхе… Ни разу не «Парламент».

— Скажи спасибо, что пачку махорки 1960-го года не положили, с этих станется. Или семена табака. Интересно, успели бы они взойти?

— Пожалуй, я воздержусь от экспериментального табаководства в экстремальных условиях. — Даша снова затянулась, на этот раз не закашлявшись. Удивлённо посмотрела на папиросу в руках. — Никогда не понимала тех, кто это курит. А сейчас тем более не понимаю.

— Сильно подозреваю, что им твоё понимание — до лампочки. Да и Ктулху с ними. А вот «болотники» нам здорово пригодятся, когда в болото полезем.

— А зачем нам лезть в болото? — с подозрением поинтересовалась подруга.

— Я так мыслю, что повод нам придумают. И не уверен, что нам он понравится.

Бегемот, меж тем, полностью проигнорировал и папиросы, и хлеб, и сапоги — что, в общем-то, логично. А вот к молоку проявил явный интерес — а как иначе прикажете трактовать то, что он на него умильно смотрит и гладит лапой?

— Братан, может, молоко Даше отдадим? С её желудком ей нужнее… Вон, сапоги возьми. — Бегемот с явным усилием оторвал взгляд от пакета, разочарованно-обиженно посмотрел на меня, на Дашу, на меня. Издал долгий грустный мяв, в котором сквозила вся боль еврейского народа.

— Да, сапоги тебе точно подойдут. — Дарья засмеялась. — Кота-В-Сапогах из «Шрека» ты отлично играешь. — она присела возле обиженного кота, обняла, погладила. — Поделюсь я с тобой молоком, поделюсь. Ты его тут, наверное, сто лет не видел. А я его ещё на прошлой неделе пила. А вот Василий обойдётся!

— Молоко — пойло для лохов. — процитировал я древнюю шутку. — Кефир есть?

— Нет, Васенька, кефира нет. Будешь кушать хлебушек с рыбой. Кстати, не пора ли обедать?

— Вариант, конечно, похуже, но тоже сгодится. Обед, конечно, хорошо. Но может, сначала, вещи распакуем? — я посмотрел на чемодан.

— Точно, как я могла забыть! Бегемот, да отойди ты уже от молока, я всё равно ещё не придумала, куда тебе его налить! В кружку у тебя морда не влезет, а тарелки ещё в процессе производства, обжигаются. Да, Вась, дров подкинь.

Проконтролировав процесс обжига, мы вернулись к чемодану. При внимательном осмотре он оказался ещё более старым и ветхим, чем казалось на первый взгляд. Ручка была выдрана вместе с «мясом», замки заметно поела ржавчина, дно было протёрто почти насквозь, как будто чемодан долго возили «на пузе». Замки оказались — какая неожиданность — закрытыми. Ключа же — ещё большая неожиданность — и след простыл. Я ковырнул петлю ножом, она заскрипела и нехотя начала выгибаться.

— Даша, отойди пожалуйста. Не нравится мне этот предмет старины. Бег, не чуешь здесь никакого подвоха? Гранаты-растяжки там, или взрыв-пакета?

— Я знаю, для защиты от воров ещё используют распылители яркой, трудносмываемой краски. Даже если убежишь, хрен отмоешься. — подруга поспешно спряталась за шалаш. — Мальчики, а давайте вы этот антиквариат где-нибудь в другом месте разминируете?

Бегемот, меж тем, подошёл к чемодану и принялся его внимательно исследовать. Обнюхал со всех сторон, потрогал лапой сверху, сбоку. А потом аккуратно подцепил когтем петлю, неуловимое движение лапой — и вот замок открыт! И второй тоже… лёгкий щелчок — чуть приподнялась крышка чемодана, видимо, содержимое было очень плотно набито. Видя, что кот абсолютно спокоен — а значит, опасности нет — я решительно откинул крышку. Заглянул внутрь. Присвистнул.

— Так, и что тут у нас? — Даша оперативно выбралась из-за укрытия и уже нависла над содержимым чемодана. — Вась, да тут же натуральный бандитский клад!

Было действительно похоже. Чемодан оказался разделён на две неравные части. Из меньшей я последовательно достал: обрез двуствольного ружья, коробку патронов (картечь, если надпись не врёт), набор по уходу за оружием (дико кустарный, судя по всему, — я в этом мало разбираюсь), небольшой бинокль явно армейского образца, фонарь аккумуляторный — судя по весу и размеру, должен быть мощный. Так же нашёлся индивидуальный армейский перевязочный пакет и две консервные банки без маркировки — обычно так тушёнка выглядела в советской армии. Всё это было заботливо упаковано в полиэтиленовые пакеты и, по виду, выглядело исправным и новым — кроме обреза, там ложе и цевьё были вытерты до блеска.

Со вторым отсеком всё было интереснее. Он был набит деньгами. В запаянном мешке из прочного полиэтилена проглядывались тугие пачки купюр разного номинала. Рубли, правда, не баксы и не евро. Вместе с наличностью в пакет был запаян лист А4 с корявой надписью: «Братва, бля буду, тут десять лямов. Колян.»

— Слушай, ну, если Колян отвечает, то пересчитывать, наверное, не будем? — Я задумчиво повертел в руках пакет. — Вот только нафига нам тут наличка? Даже жалкой «Пятёрочки» нет!

— А обрез нам зачем? — засмеялась Даша и погладила Бегемота, с интересом обнюхивающего находки.

— Как зачем? Отстреливаться от Коляна, если он за баблом придёт. — ответил я, задумчиво осматривая патроны на предмет отсыревания и целостности капсюлей. — А так да, с ним даже на охоту особо не сходишь толком. Это же не нормальное ружьё, а обрез, причём кустарный. Нормально попасть картечью во что-то можно только в упор, и то — если приноровишься и пристреляешься. А тут всего двенадцать патронов, не разгуляться. Да и на уток-гусей только с картечью и ходить… Ещё и двенадцатый калибр…

— Это так плохо? — Даша взяла один патрон, повертела в руках. С грустью констатировала: — Отец мне всю эту историю рассказывал, про картечь, дробь и так далее, но я уже ничего не помню… Хотя, снарядить патрон, наверное, смогу, руки-то помнят! Если, конечно, найдутся порох, дробь и пыжи.

— Это хорошо, если на нас нападёт, например, волк. — я убрал патроны обратно в коробку, переломил обрез и заглянул в дульные каналы. — Ему таким выстрелом реально снесёт башню. А вот мелкую дичь порвёт на части. Но всё равно, надо будет пальнуть разок, для проверки. Я уже даже не знаю, чего нам тут ещё ждать, с такими-то сюрпризами.

Тут у Дарьи тренькнул КПК. Мы было подумали, что пришло время подкинуть дров, но тут тренькнул КПК и у меня. Мы переглянулись и с опаской полезли смотреть, чего нам ещё подкинули массовики-затейники.

Пришло сразу два сообщения. Первое гласило: «На Острове вы можете найти деньги и разнообразные ценности. В случае выигрыша, их стоимость будет добавлена к Большому Призу!» И второе: «На предварительный счёт зачислено 9 980 000 рублей».

— Смотри-ка, а Колян-то — крыса! Зажал двадцатку! — засмеялась Даша.

— Ну, что же ты сразу так плохо о незнакомом человеке! Может, обсчитался. Или учли инфляцию. Или комиссия за перевод…

— Ага, заплати налоги и спи спокойно. — Мы посмотрели друг на друга и заржали.

Бегемот посмотрел на нас, как на идиотов, покачал головой и снова принялся гипнотизировать пакет молока.

…

На обед нажарили гору рыбы — утренний улов был весомым и без щуки, а холодильников у нас не завезли, сырая же рыба хранится в таких условиях недолго. Правда, Даша придумала засунуть её в пакет и погрузить в ручей — вода в нём холодная, и порча продуктов должна замедлиться. Поставив себе в памяти зарубку о необходимости уменьшения размера улова, я добавил к столу банку борща из сухпая, а Даша уже аккуратно нарезала шикарно пахнущий хлебушек. Я натянул на изогнутый кусок коры полиэтиленовый пакет, соорудив таким образом некое подобие миски. В неё-то и ушла честная половина пакета молока для нашего котика. Остальное Дарья налила себе, в последний момент всё же предложив поделиться со мной, на что я великодушно отказался. Как большинство людей, выросших в деревне на натуральном молоке, пакетированную дрянь я до сих пор не воспринимаю, и признаю только в виде добавки к кофе. Лучше уж действительно кефир.

А Бегемот из поглощения молока устроил целый ритуал. Сначала он долго его нюхал, блаженно жмурясь, затем сунул в миску морду почти наполовину, облизнулся, и только потом начал мелко лакать, иногда подвывая от удовольствия. Картина была, честно говоря, довольно фантасмагорическая. Вылакав половину, котяра перешёл к рыбе, и только сожрав пять здоровенных окуней, позволил себе допить молоко.

Наблюдая за этим шоу и посмеиваясь, мы тоже приступили к трапезе. Борщ, на проверку, оказался просто месивом крошеных овощей в слабеньком томатном соусе, без малейших признаков мяса, хоть оно и фигурировало в составе. Ко всему, блюдо ещё и здорово кислило, поэтому подруга, съев несколько ложек, отдала банку мне и налегла на рыбу. Я же быстро смолотил нехитрую консерву — я в еде непритязателен, а супы люблю.

В отличие от борща, хлеб оказался ароматен, вкусен и мягок. И отлично зашёл с жареной рыбкой. Мы остановились, только смолотив полбуханки, даже Бегемот сожрал кусочек. Потягивая чай с барбарисками, принялись строить планы на вторую половину дня.

— Эх, я бы сейчас спать завалилась на пару часиков… — блаженно потягиваясь, заявила Даша.

— Я бы тоже. Но, увы, световой день становится всё меньше, а работы, наоборот — всё больше.

— Да мы, вроде, неплохо уже обустроились? — похоже, чувство сытости настроило девушку на пофигистичный лад.

— Ну да. На ближайшее время нам всего-то и нужно: организовать нормальное отхожее место, решить вопрос с помывкой, вопрос с посудой… уже решается, покопаться в блиндаже, осмотреть найденную сегодня пещеру — благо, теперь есть какой-никакой огнестрел. Да, нужно ещё с трофеями разобраться — обрез пристрелять, придумать, как заряжать фонарь…

— С фонарём просто: там USB-шный разъём, такой же, как и на наших планшетках, я смотрела.

— Это здорово упрощает дело, мощный фонарь нам пригодится. Хоть я и не встречал таких технических решений. Блин! — я хлопнул себя по лбу и полез в рюкзак. — Забыл совсем…

Из рюкзака я вытащил жестяную коробочку, подобранную среди осколков так бессмысленно павшего «Гиннеса». При внимательном осмотре, жестянка оказалась банкой из-под леденцов — круглая, с почти стёртыми, нечитаемыми надписями и рисунками. Плотно сидящая крышка была по шву дополнительно промазана то ли воском, то ли парафином — защита от влаги.

— Нашёл на дальнем островке. — ответил я на немой вопрос подруги. — В воде валялась. Надеюсь, там бриллианты или что-то подобное.

Счистив ножом восковую всё же, судя по твёрдости, корку, я попытался открыть коробочку. Не тут-то было! Крышка прикипела намертво, пришлось опять пустить в ход нож. В итоге сталь победила жесть, и баночка была открыта. Я разочарованно вытряхнул её содержимое на стол. Шесть пакетиков «Майский чай» и две микроскопические шоколадки.

— Увы, не бриллианты. Так, стоп. — я поднял со стола крохотный кусочек пластика, засунутый в ЗИП-пакет. Карта памяти? И куда её вставлять? На наших КПК вроде слота нет.

— Я тоже не видела. — Даша взяла карточку двумя пальцами, повертела, как величайшую мерзость, вернула обратно. — А может, разъём под аккумом? Так бывает, я видела.

— Проверим. — я достал наладонник, вырубил, открутил винты и снял герметичную заднюю крышку, всмотрелся. Слот обнаружился сразу, даже АКБ снимать не пришлось. Я установил карту, закрыл крышку и включил аппарат. Пошла томительная загрузка — запускалась машинка не быстро. Наконец, система загрузилась, потупила полминуты, выдала «обнаружена карта памяти», «загрузка данных», «обновление библиотек», «обновление системы завершено». Потом бегунок загрузки ещё покрутился, и система наконец сообщила: «Приложения «Карты», «База Знаний», «Счётчик Гейгера» обновлены. Приложение «Детектор жизненных форм» разблокировано».

Я запустил «Карты». Открывшийся план острова преобразился: план из схематичного стал подробнейшим — при максимальном увеличении были чётко видны каждый изгиб берега, каждое отдельное дерево, каждый крупный камень. Я переместился к лагерю — вот наш шалаш, вот навес над костром, дровяник, даже навес над обжиговой печью виден! А это… Да это же мы! Вот это я стою, вот Дарья, вот Бегемот — его, правда, видно совсем плохо. Во внезапном порыве я быстро отошёл в сторону метров на пять — и мой аватар на карте, помедлив, словно нехотя, повторил мои перемещения.

— Охренеть. — только и выдала Даша, подойдя и заглянув в экран. — Практически, Яндекс-Навигатор. В реальном времени перемещения отображает… О, гляди, режим «Спутник»!

И правда, сверху был переключатель «схема/спутник». Я ткнул значок, и правда — изображение сменилось на спутниковый снимок приличного качества. Наши фигурки на этом фоне были уже малозаметны, но вполне различимы.

— Ну-ка, Даш, отойди направо метра четыре… — фигурка на экране послушно повторила команду вслед за девушкой. — Теперь вперёд на три… А теперь строй золотую шахту.

— Чтооооо?!!! — взъярилась подруга. — Вздумал тут мной в стратегии играть? Ничего не попутал, напарничек? Может, ещё зиккурат построить? Я сейчас тебе быстро весь хелс-бар обнулю!

— Солнц, ты чего? — я вскинул руки в притворном испуге. — Я просто пошутил!

— Я. Очень. Не. Люблю. Когда. Мной. Пытаются. Манипулировать. — отсекая каждое слово, медленно проговорила Даша, впрочем, уже отходя. — Сам строй свою… Шахту.

— Ага, а сверху как раз поставим сортир. Будет концептуально.

Впрочем, дальнейшее рассматривание карты показало, что не всё так безоблачно. Скорее, наоборот — значительные области острова были скрыты от взгляда, словно спутник действительно фотографировал облака.

— Слушай, да это какой-то «туман войны» просто! — выдала Даша. — Вот смотри: здесь мы проходили. — она указала узкую полоску восточного берега. — И на карте она подробная, наш маршрут плюс сколько-то метров.

Я оценил мысль. Действительно, подробно были детализированы области острова, где мы непосредственно проходили: всё побережье, Минеральная Скала (и то не вся), довольно большие куски леса в центре острова и у болота, Соснодуб, ручей, узкая полоска, по которой мы утром шли к островкам, сами островки… Всё остальное скрывали густые облака, как так называемый «туман войны», которым в стратегических играх обычно скрывают неразведанные территории.

— Так, сейчас проверим. — я направился к устью Минерального Ручья, за которым начиналась Дикая Территория и куда мы ещё не совались. Перескочив на другой берег, я углубился в заросли на несколько метров — и туман на карте послушно отступил. Ясно-понятно. Но тут в голову пришёл другой вопрос.

— Обычно, — обратился я к Даше и Бегемоту, вернувшись обратно. — в стратегиях, если две команды объединяются, у них открывается общая карта. А ты, Бегемот, зуб даю, весь остров вдоль и поперёк излазил. Ты что же, получается, не за нас играешь?

Котяра от таких предъяв, как мне показалось, просто опешил. Ошалело плюхнулся на задницу, открыл было рот, но, такое ощущение, что даже не нашёлся, что сказать. Беспомощно посмотрел на меня, на Дарью, обратно на меня, как-то обиженно — потерянно мяукнул и отвернулся.

— Ты знаешь, Василий, что за базар иногда приходится отвечать? — тихо проговорила Даша. — Ты бы сначала подумал, прежде чем варежку открывать. Ты же понятия не имеешь, как это работает, а уже обидел нашего друга! Как он, по-твоему, должен оправдываться, что он не верблюд? У меня вот, например, сходу образовалась рабочая гипотеза.

Даша вынула свой КПК, подошла ко мне и, глядя в экран моего наладонника, запустила свой в заросли на другом берегу, в «серую зону». Туман на карте нехотя отступил на несколько метров.

— Видишь? Эта хрень завязана на КПК! А у Бегемота его отродясь не было! Идиот безмозглый… Иди теперь, доставай. Не хочешь работать головой — работай руками.

Я понуро полез в заросли, искать Дашин КПК. Просто физически я чувствовал, как спину мне сверлили две пары глаз, зелёных и жёлтых. Знаете такое выражение, «обосрался-обтекай»? Вот это про меня. И ещё, обувь без присмотра теперь лучше не оставлять…

Добыв КПК и вернув его владелице, я подошёл к коту. Тот сидел, отвернувшись, и всем своим видом демонстрировал крайнее презрение.

— Бег… Бегемот, прости. Я ляпнул, не подумав. Мир? — я протянул руку, чтобы погладить кота, но тот тихо зашипел, не поворачивая головы. Я быстро отдёрнул руку — их количество у меня ограничено. Мда, походу, теперь придётся выловить много щук…

…

В лагерь вернулись в молчании. Я проверил, как идёт процесс обжига, подкинул дров и снова полез в КПК, выяснять, что там ещё нового. Как оказалось, в «Базу Знаний» добавилась вкладка «Оружие». Покопавшись в ней, а потом внимательно осмотрев доставшийся нам обрез, я понял свою ошибку.

— Что-то я сегодня туплю и косячу просто непозволительно. — сообщил я окружающим и помахал оружием. — Это обрез ружья «БМ» шестнадцатого калибра, а не двенадцатого. И патроны, соответственно.

— Это что-то меняет кардинально? — поинтересовалась Даша.

— Да не особо. Немного меньше убойность, зато сильно меньше отдача и выше точность, что в нашем случае важнее. Пойду, попробую из него таки шмальнуть. Даш, Бег, близко только не подходите, мало ли стволы бракованные или изношенные, разорвёт ещё…

— А может, ну его нафиг? — с сомнением проговорила Дарья. — Ты мне, пожалуй, ещё пригодишься одним куском, а не в виде фарша. Может, как-то дистанционно? Верёвку там привязать?

— Нужно оценить прицел, это можно сделать, в нашем случае, только при стрельбе с рук. Не зафиксировать ствол жёстко, нечем. Так что просто скрести пальцы, и не подходи.

Я поднялся на верхний уступ и подошёл к вертикальному склону скалы. Куском угля нарисовал корявую мишень, отошёл метров на семь. Переломил обрез, вложил в стволы патроны, закрыл, взвёл курки. Помедлил. Было, всё-таки, немного страшновато — а если действительно рванёт? Но я здраво рассудил, что подсовывать нам заведомо бракованное оружие не очень логично с точки зрения шоу, поэтому просто прицелился и спустил курок правого ствола.

Как и ожидалось, раздался выстрел. По ушам ударила звуковая волна, обрез ощутимо подбросило, рукоять сильно саданула по руке — ещё бы, приклада-то нет! Но ствол выдержал, даже ни разу не взорвавшись, и это не могло не радовать. Я подошёл к мишени. Картечь оставила на камне отметины чуть левее места, куда я целился. Ладно, двигаемся дальше. Я отошёл уже метров на пятнадцать, прицелился и разрядил левый ствол. И снова успешно! Разлёт картечин был уже заметно больше, и тоже ушёл влево. Примерно прикинув, на сколько нужно корректировать прицел, я вернулся к зрителям.

— Можешь принимать меня обратно. — заявил я Дарье. — Что характерно, одним куском.

Конец ознакомительного фрагмента.