Хроники Чеггорра. Человек с Земли

Евгений Петров

Молодой человек попадает в незнакомый мир. Где этот мир – неизвестно. Насколько он реален, приходится судить по ходу пребывания в этом мире…

4

— Привет, безоружный! — беззлобно встретил меня при выходе из палатки мага мой недавний противник.

Странно, но теперь я прекрасно понимал его, словно между нами совершенно не было языкового барьера. Интересно, что могло способствовать такой резкой перемене. Еще совсем недавно его слова казались мне сплошной тарабарщиной, а сейчас… Скорее всего, дело в том напитке, что дал мне старый колдун. Удивительно, но именно о таком напитке я мечтал в далеком детстве, мечтая, как известный герой русских сказок разговаривать со зверями и птицами.

— Почему не отвечаешь? — в голосе говорившего послышалась еле заметная обида.

— Не обижайся, воин, — я постарался придать голосу как можно больше дружелюбия, — я просто удивился, что стал понимать тебя.

Воин заразительно расхохотался.

— Это все колдун, — сквозь смех выдавил он.

Затем звучно хлопнул себя по широкой груди.

— Меня зовут Высокородный сэн Арк лар Пагэтп, — он помолчал, — я должен помочь тебе выбрать оружие…

— Мое имя Виктор.

Высокородный сэн Арк лар Пагэтп недоуменно оглядел меня с ног до головы.

— Разве у моего доблестного противника нет славного рода, что он не называет его? Или, — в глазах его блеснула искорка подозрительности, — Виктор — изгой и не имеет права на род?

Вот напасть! В этой игре следовало играть по ее правилам, а их-то я как раз и не знал. Что делать? Что в имени моего собеседника являлось собственно именем, а что служило наименованием рода? Что было титулом, а что — традиционной формой обращения? Воин напряженно ждал ответа, а я все никак не мог его найти…

— Мне пока запрещено называть мой род и звание, — наконец медленно выговорил я, тщательно подбирая слова.

— Ладно, — воин добродушно усмехнулся, — ты тоже можешь звать меня попросту: Пагэтп.

— Согласен, — я протянул Пагэтпу руку, надеясь, что жест этот нельзя истолковать по-другому.

Мы крепко сжали друг другу правое предплечье. Это было первое для меня рукопожатие в незнакомом мне мире, вернуться из которого я смогу теперь только при выполнении какого-то таинственного условия. Мысль о неведомом условии яркой вспышкой боли стегнула по нервам. Боль была настолько осязаема, что я не услышал последующих слов моего нового знакомого.

— Очнись, — резкий толчок в плечо вывел меня из задумчивости, — Мы идем или нет?

— Извини, Пагэтп, я немного отвлекся…

— Если ты так будешь отвлекаться во время боя, — по губам собеседника зазмеилась кривая ухмылка, — то тебе недолго придется топтать свежую траву.

— Сомневаюсь, что в бою мне может представиться подобная роскошь, — в тон ему отозвался я.

— Вот тут ты прав. Пошли, а то мне как-то не по себе смотреть на неимеющего оружия. Ты для меня словно голый.

Арсенал племени находился в одном из шатров, внешне ничем не отличавшимся от остальных. У входа даже не было никакой охраны. Со стесненным сердцем я вошел внутрь палатки. Пагэтп несколькими движениями разжег очаг посреди земляного пола. Помещение тут же наполнилось красноватыми отблесками от висевших со всех сторон клинков самой разнообразной формы. Языки пламени зловеще отражались в идеально выточенных лезвиях. Казалось, что они тоже внимательно изучают меня. Я медленно прошелся вдоль блестящего ряда. Клинки настороженно следили за моими действиями. Я осторожно касался рукой их полированных тел. Некоторые клинки отзывались на его глухим шелестом, другие — мелодичным звоном. Но вдруг мои пальцы словно обожгло холодным огнем. Я резко остановился. Взгляд мой упал на достаточно привычный с виду клинок, чем-то напоминающий тяжелую боевую шпагу позднего средневековья. Рифленая рукоять естественно и удобно устроилась у меня на ладони. Лезвие сияющей молнией сверкнуло в свете едва теплящегося очага. Яркие искорки довольно пробежали вдоль всего острия. Как зачарованный я смотрел на игру света на голубоватой стали. Несколькими взмахами я заставил шпагу вспороть полумрак помещения сверкающими зигзагами.

— Здорово, — восхищенно пробормотал я и ласково провел ногтем по ложбинке кровостока.

— Хорошо, меч ты выбрал, — Пагэтп удовлетворенно хмыкнул, — теперь дело за луком.

— Тут уж я не силен, — невольно вырвалось у меня, — может ты сам подберешь что-нибудь для меня?

На губах Пагэтпа мелькнула довольная улыбка. Он пристально оглядел меня с ног до головы и жестом фокусника вытащил ничем не примечательный лук. Любовно провел пальцем по костяным накладкам, достал откуда-то из рукава моток тетивы и одним движением на-бросил ее петли на зарубки. Мощно натянул лук, пощелкал ногтем по туго натянутой жиле. Недовольно покрутил головой. Снова щелкнул по тетиве. Внимательно прислушался. Недолго подержал руку лука над пламенем костра и с усилием закинул на зарубку еще одну петлю тетивы. Его движения напоминали действия настройщика музыкального инструмента. Наклонив голову, он снова прислушался к музыке тетивы, после чего весело улыбнулся и протянул настроенное оружие мне.

— Держи, сэн Виктор. При умелом обращении этот лук никогда не даст промаха.

Он надел мне на спину колчан, наполненный желтоперыми стрелами, таким образом, чтобы оперенья торчали над левым плечом.

— Пошли, — он слегка подтолкнул меня в спину, — посмотрим, что ты можешь сам…

***

Неподалеку от оружейной палатки, на просторной поляне, воины тренировались в стрельбе из лука. Хлопки тетивы по кожаным наручам напоминали выстрелы из пневматической винтовки. Стрелы быстрыми штрихами отделялись от людей и втыкались в ярко раскрашенные круглые мишени. Чуть поодаль мишени уже имели вид силуэтных человеческих фигур, разделенных хорошо заметными линиями на зоны поражения…

— Пагэтп привел безоружного, — при виде нас воскликнул один из соревновавшихся.

Похоже, он был рад прекратить неудачное для него состязание.

Нас тут же окружили воины. Крепкие руки ощутимо хлопали меня по плечам, спине, бокам.

— Стоп, — властно поднял руку Пагэтп, — Это теперь не безоружный. Его имя сэн Виктор.

— Пусть сэн Виктор покажет свое искусство! — послышался чей-то задорный голос.

Я растерянно оглянулся. Пагэтп уже незаметно растворился в толпе, предоставив мне самому выпутываться из сложившейся ситуации. А положение и вправду было своеобразным. Мне предстояло соревноваться с опытными воинами, имея в своем распоряжении непривычный, непристрелянный мной лук. Но и отступать было некуда.

— Хорошо, — я решительно вышел из толпы и встал против мишени.

— Я буду твоим соперником! — рядом со мной возник воин, не старше меня, со слегка зажившим припухлым шрамом над левой грудью.

Окружающие отодвинулись, оставив нас наедине с мишенями.

— Надень наруч, — около меня снова оказался Пагэтп.

Я негнущимися от волнения пальцами натянул на левую руку нечто вроде беспалой перчатки с крагами, плотно охватившими предплечье.

— Начали? — вопрос соперника явно отдавал насмешкой…

…Обе стрелы сорвались одновременно. Моя клюнула в самый край мишени, лишь чудом не пролетев мимо. Соперник мой был более точен, попав почти в самый центр.

— Первый выстрел прицелочный, — великодушно провозгласил он, заметив мое разочарование.

Я слегка расслабился, встряхнул руками и принял когда-то виденную стойку спортсмена-лучника… Снова стрелы с легким жужжанием унеслись в золотистое небо. На этот раз моя стрела вонзилась удачнее. Я украдкой перевел дух, неожиданно заметив, что в момент выстрела задержал дыхание…

Дальше все было как во сне: мы метали стрелы одну за другой. Снова и снова. Тетива пела, отправляя легкие оперенные тростинки, и я чувствовал — промаха больше не будет! Во мне разгоралась искорка азарта…

Неожиданно моя рука вместо очередного оперения схватила воздух: стрелы в моем колчане кончились…

— Молодец, — соперник мой смотрел уже более уважительно: я лишь незначительно уступил ему в меткости и скорости, — только слишком медленно и с неподвижной земли…

Закинув лук за плечо, он не спеша шагнул в расступившуюся перед ним толпу.

— Поздравляю, — подошедший Пагэтп крепко стиснул плечо, — далеко не каждый сможет почти на равных выдержать соревнование по стрельбе с самим ннйо Атгогом…

***

На землю быстро, словно у нас на черноморском побережье, спускались сумерки…

Я машинально взглянул на звездное небо. Увиденное вызвало невольный вздох удивления: рисунок звезд, просвечивающий сквозь золотистую дымку, совсем не походил на привычную мне картину. Значит, я находился достаточно далеко от Земли, да, впрочем, и от всей Солнечной системы. Мне казалось, что все созвездия, вернее, расположение звезд в небесах любой планеты нашей системы, не должно сильно отличаться друг от друга. Следовательно, я находился где-то в неизвестных мне глубинах Космоса, причем совершенно неизвестно в нашей Галактике или нет. Мне вдруг стало невыносимо грустно. Привычный мир находился в миллионах парсеках от меня и, судя по высказываниям старого мага, вернуться туда не представлялось ни малейшей возможности. От осознания этого защемило сердце.

— Господи, что я наделал… — вырвалось у меня горестное восклицание.

Мои мысли прервал ощутимый хлопок по плечу. Я резко обернулся.

— Пойдем, перекусим, — обратился ко мне Пагэтп и настойчиво повлек к одной из палаток.

В желудке благодарно булькнуло. Внезапно я почувствовал, что ужасно проголодался, и признательно посмотрел на своего первого в этом чужом и далеком мире знакомого…

— Пошли, пошли…

Внутри палатки весело потрескивали сучья в ярко горевшем огне очага. Невысокая миловидная женщина оживленно хлопотала вокруг жаркого пламени, насаживая на прямые прутья нечто напоминающее бурые камни. Странный сладковато-пряный аромат наполнял помещение.

— Сеатв, покорми нашего гостя, — громогласно с преувеличенной веселостью провозгласил Пагэтп, проталкивая меня вперед.

— Проходи, достойный воин, гость моего мужа, — несколько церемонно поклонилась женщина.

Лар Пагэтп подтолкнул меня к разложенным вокруг очага шкурам.

— Присаживайся, сэн Виктор, почувствуй себя как дома. У нас говорится: мой дом — твой дом, моя пища — твоя пища. Все лучшее гостю.

Он степенно устроился на пушистых шкурах напротив меня.

— Пока будешь жить здесь, — Пагэтп широким жестом обвел помещение.

Я внимательно осмотрел стены этого сравнительно легкого сооружения. На многочисленных деревянных колышках, прикрепленных к опорным шестам, размещались всевозможные бытовые предметы, выполненные из кожи, дерева и металла. С некоторым удивлением я не заметил привычных в наших деревнях глиняных сосудов. Они же кочевники. — Осенило меня. Действительно, при перекочевке посуда из глины просто не могла сохраниться в целости и, как правило, не пользовалась спросом… Между предметами домашнего обихода кое-где проглядывали вещи, относящиеся, скорее, к боевому комплексу: щиты, копья, луки со стрелами, даже топоры…

— А где ичлар? — прервал затянувшееся молчание Пагэтп.

По лицу женщины мелькнула застенчивая улыбка.

— Ичлар Спыгар убежал к колдуну слушать старинные предания.

— Нужное дело, — довольно проговорил воин.

Сеатв между тем поднесла нам широкие листы с дымящимися «камнями», поставила чеканные чаши, наполненные молочно-белой жидкостью.

— Отведай, высокородный сэн.

Я медленно, стараясь не показывать своего голода, подхватил один из этих странных комочков. Вкус этой штуки напомнил о хлебе, сминаемом в руке, уплотненном до небольшого шарика. Как часто в детстве я сам лепил такие хлебные катышки, за которые меня всегда ругали родители. Горький комок подкатился к горлу.

— Ешь, чужеземец, — лар Пагэтп ловко отправил в рот несколько комков, — туроки набрали наши женщины. От туроков снижается усталость, повышается радость к жизни.

Действительно, какой-то компонент этих самых туроков словно превращал кровь в жидкий металл, производя странную смесь тонизирующего и одновременно расслабляющего свойства.

— А что такое туроки? — прожевав очередную порцию «мятого хлеба», спросил я.

Сеатв и Пагэтп недоуменно переглянулись. Мне показалось, что они почему-то затрудняются ответить на этот вопрос.

— Видишь ли, высокородный сэн Виктор, — с молчаливого одобрения мужа отвечала женщина, — трудно сказать, к какой природе относятся туроки. Они могут прорасти как трава, как дерево — и тогда съедобные плоды образуются на корнях. А могут и катиться по степи, подгоняемые ветром, и постепенно увеличиваясь в размерах. В этом случае туроки как бы наливаются соком. Такие плоды ценятся гораздо выше растущих, — она, лукаво улыбнувшись, посмотрела на Пагэтпа, — особенно мужчинами.

— Эт, точно, — довольно хмыкнул лар, — разведенный в молоке пуакрава он создает неповторимый веселящий напиток, придающий руке крепость и силу, а глазу — точность и зоркость.

Я осторожно поднял чашу с напитком, зачем-то понюхал. Запах оказался настолько знакомым, родным, будто я нахожусь не в неведомой дали, а в деревенском доме моей бабушки и свежее молоко заедаю мягким своим домашним хлебом. Внутреннее умиротворение земными воспоминаниями накатило на меня, и я машинально сделал чересчур глубокий глоток… очарование пропало, я едва не поперхнулся от неожиданности. Вкус оказался настолько непривычным и резким, что глаза едва не вывалились из орбит. Словно холодное пламя прокатилось по всем моим жилам. Пагэтп с мерзкой усмешкой медленно цедил это адское пойло мелкими глоточками. С трудом отдышавшись и вытерев выступившие было слезы, я снова огляделся. В палатке что-то неуловимо изменилось. Я встряхнул головой. Пагэтп участливо смотрел на меня, в глазах Сеатв тоже промелькнуло понимание…

— Отдохни, чужеземец, — словно издалека до меня донесся голос лара, — колдун сказал, что тебе необходимо выспаться…

— А как?..

Договорить я не успел, погружаясь в глубокий сон.