Старый дом. К 300-летию г. Перми

Евгений Петров

История зачастую складывается не только о жизни одного человека, целой страны, мира, но и одного конкретного дома. Причем, особенно, когда эта история рассказана…

История третья «Напасть»

— А как же Авдотья? — задал вопрос Егор.

— Что Авдотья? — недоуменно поднял голову старик, — баба и баба…

— Она-то куда девалась?

— Да хто ее знает, — отмахнулся домовой, — съехала и съехала. Тебе-то что?

Дом натяжно скрипнул. Зашелестели отрывающиеся обои.

Егор невольно вздрогнул.

— Чего вздрагиваешь? — недовольно буркнул Дом, — говорил же, что ничего с тобой не случится.

Шум дождя за окном усиливался, но, в подтверждение слов фантастического собеседника, ни одна капля на потолке не показалась.

Егор поднял взгляд к потолку. На лицо набежала гримаса.

— Что у тебя с лицом? — тут же спросил старик.

— Что-то вы мне не все рассказываете, — усмехнулся молодой человек.

Внутри Дома что хрястнуло.

— Как это не все? — возмутился Дом.

— А второй этаж? Или он вас уж и не касается?

— Конечно, касается, — тяжело вздохнул Дом, — но я думал, что тебе больше интересно о своем послушать. А не о…

— Рассказывай, — строго потребовал Егор.

— Как скажешь… Но начну все-таки с твоего жилья…

…

После Ивана здесь поселилась молодая семья Николай и Олимпиада…

А наверху появилась молодка Антонина…

Однажды Олимпиада на несколько дней уехала к маме в деревню. Что-то там у нее сурьезное произошло. Не знаю, что именно.

— Коля, а как ты тут будешь? — обернулась на пороге Олимпиада.

— Мы с Барсиком не пропадем, — Николай погладил враз заурчавшего кота, — главное, чтоб ты отдохнула.

Мужик остался один на хозяйстве. Да, что там того хозяйства? Летом-то? Огород прополоть, да еды приготовить. Только это и прибавилась к обычным повседневным делам и заботам.

Олимпиада уже две недели провела в отдалении от дома. Мужчина вышел на крыльцо. Яркое солнце заставило его прищуриться с непривычки. Он внимательно оглядел небольшой участок. За последние дни буйно разрослась наглая крапива. Из-за ее обжигающих листьев почти не видно наливающиеся соком ягоды. Лишь высокая развесистая ирга склонила отягощенные темными ягодами ветви. Сквозь заросли робко выглядывали грозди смородины. Высокие кусты малины слабо шелестели двусторонними листьями.

Николай резво принялся за работу. Колючие плети крапивы норовили хлестнуть по обнаженным частям тела и злобно шипели, когда им этого не удавалось.

Солнце припекало все сильней. Сейчас бы скинуть рубашку, но нельзя. Крапива так и ждет, чтобы наброситься с новой силой. Нет, не следует ей давать ни малейшего шанса. Николай вытер выступивший пот и продолжил свое занятие с еще большим энтузиазмом. Остро запахло свежей землей и травой…

— Чего ты один стараешься? — звонкий голос за спиной заставил Николая вздрогнуть.

Мужчина выпрямился и обернулся. Перед ним стояла Антонина, соседка.

— А где же твоя Липа? — прервала Антонина несколько затянувшееся молчание.

Антонина всегда и все про всех знала. Как это могло случиться, что она и не ведала об отъезде Олимпиады?

— Устал, поди, — заворковала Антонина вокруг Николая, — давай я тебе массаж сделаю.

Неожиданно крепкие, пальцы Антонины ухватили его за плечи. По телу покатилась сладкая истома. Николай успел заметить промелькнувшую в глубине глаз Антонины искорку. На мгновение темно-карие глаза женщины полыхнули зеленью. А потом все растворилось в руках массажистки. Одна за другой проминались мышцы. В уши настойчиво внедрялось еле слышное бормотание. Как Николай ни старался, он не понял ни слова. Тело расслаблялось и одновременно наполнялось энергией…

— Пойдем, — Антонина ухватила Николая за руку и потащила по крутой лестнице на второй этаж, — я угощу тебя целебным отваром.

Они подошли к перекошенной двери. И тут Барсик, до этого резво бежавший следом, забавно перепрыгивая редкие лужицы, взъерошился, подняв хвост трубой. Грозное шипение вырвалось из оскаленной пасти.

Словно пелена спала с глаз Николая.

— Это мы куда идем?

— Бабкин отвар пить, — Антонина игриво погладила предплечье мужчины, — бабка Анфиса хорошо целебные отвары готовила.

— В другой раз, — Николай выдернул руку и быстрыми шагами направился обратно.

— Ничего, — прошептала вослед Антонина, сверкнув глазами, — в другой так в другой…

Николай уселся на ступеньку крыльца. Ноги ощутили теплое прикосновение мохнатого бока Барсика. В лицо пахнул аромат зелени. К нему примешивался сладковатый запах свежескошенной травы. На ветвях ирги заиграли темные спелые ягоды. Мелькнул зелено-полосатый бочок недозрелого крыжовника. Легкий ветерок промчался над огородом, шаловливо тронув листву склонившейся над банькой березы.

Дрожащая рука вытащила папироску.

— Вот ведь баба, — проговорил Николай глухо.

— Какая еще баба? — словно из ниоткуда раздался голос Олимпиады.

Измятая папиросная палочка выпала из пальцев и закатилась под крыльцо. Николай поднял глаза и встретил взгляд супруги.

— Ты вернулась, — только и смог произнести он.

— Что-то тревожно мне стало, — пояснила Олимпиада.

***

Ночью Олимпиада никак не могла уснуть. Постоянно что-то мешало. Словно множество шевелящихся шерстинок окутало все тело. А потом начался зуд. Чесалось, казалось, сразу везде. Руки, ноги, спина… Чесались даже сами волосы. Олимпиада обеспокоенно поднялась с постели.

— Да, деваха, попала ты… — прошелестел незнакомый голос.

Женщина резко повернулась. Взлохмаченный старик сидел за столом. Рука его, собрав бороду в кулак, указательным пальцем медленно почесывала щеку.

— Что значит, попала? — осведомилась женщина, с трудом подавив неприличное желание почесаться. — А ты вообще кто? И откуда тут взялся?

— Домовой я, — отмахнулся старик, а насчет попала — посмотри сама, — коротко усмехнулся он, узловатым пальцем указывая куда-то за спину Олимпиады.

Женщина обернулась. Увиденное заставило ее вздрогнуть от отвращения. На только что оставленной постели кишели клопы.

Конец ознакомительного фрагмента.