Старый дом. К 300-летию г. Перми

Евгений Петров

История зачастую складывается не только о жизни одного человека, целой страны, мира, но и одного конкретного дома. Причем, особенно, когда эта история рассказана…

История вторая «Сокровища»

Егор устало поднялся. Стук падающих капель нагонял тревогу.

— Вот-вот, свалится что-нибудь на голову.

— Мы уже это обсуждали, — недовольно перебил его Дом, — говорю же тебе, НЕ СВАЛИТСЯ!

— Ну, да, — отмахнулся молодой человек, — вон, что с потолка-то льется.

Дом шумно вздохнул. Над головой Егора что-то прошебаршало. На удивление молодого человека капли почти сразу перестали падать.

Егор непроизвольно посмотрел в окно. Может, дождь уже кончился? Но нет: за окном по-прежнему висела сплошная пелена серых дождевых линий.

— В кои-то веки, — произнес Дом, — нашелся человек, могущий меня выслушать…, но и он куда-то навострился.

— Да слушаю я, слушаю!

Егор удобней уселся на стуле, откинулся на заскрипевшую спинку. Руки легли на столешницу. Зашуршали под ладонями разбросанные по столу бумаги…

…

Неспокойное время наступило. Таисия с мальчонкой съехала. А новых жильцов что-то пока не ожидалось.

Время от времени где-то вдалеке слышался нестройный шум. Изредка доносились громкие хлесткие звуки выстрелов.

Но все проходило в стороне. Редко-редко кто заглядывал во двор. А еще реже, кто добирался до последнего дома.

Иван Иванович старался меньше высовываться. Мало ли что… Разве что жена на базар сбегает. А сам Иван ни-ни…

Он даже из главного дома переселился подальше, в самую глубину просторного двора.

Тут-то его явно никто не потревожит. А сам он только в окна и поглядывал. Да, что там особо рассматривать. Банька стояла, хорошая, правда, бревенчатая, да береза возле нее шевелила ветвями под шум ветра. Ничего особенного.

Тоскливо стало Ивану. Решил он как-то сам на улицу выглянуть.

Взял револьвер, на всякий случай. Осторожно выбрался на крыльцо. Скрипнули под ногами доски. Качнулись перила.

Оперся Иван о столб, навес крыльца поддерживающий. Зашепталась о чем-то своем березка.

А Ивану показалось, что она именно его предостерегала.

Оглянулся мужик на дверь. Внезапно захотелось вернуться. Неизвестно еще, кто на улице шарахается. Подумал-подумал.

— А ну, его к лешему, — проговорил Иван Иванович, перекрестился и решительно шагнул с крыльца.

Зашуршал под ногами выпавший накануне снег. Закачала головой береза. С легким шорохом ссыпались с ветвей снежные хлопья.

— Не ходи! — послышалось Ивану.

Снова перекрестился мужик. Сунул револьвер за пазуху овчинного тулупа. Вдруг да пригодится. Решительно направился к воротам.

Вернулся нескоро. Весь какой-то потрепанный, без шапки. Волосы взлохмачены. Тулуп распахнут.

Вломился Иван в сени. Дрожащие руки долго брякали засовом и крюком, запирая двери. Прошел мужик в комнату, даже сапоги от снега не отряхнул.

Тяжело рухнул на диван. Крупными комьями отвалился налипший снег. Брякнул с досадой мужик по столу кулаком.

— Что случилось-то, Вань? — всполошилась жена.

— Ничего, — отмахнулся Иван, — плесни ка мне…

Грудь его тяжело вздымалась.

Он тревожно поглядывал на окна, словно ждал чего-то…

Поставила Авдотья перед ним стеклянный штоф с выпуклым двуглавым орлом. Налила в граненый металлический стакан прозрачной жидкости. Звучно выпил Иван предложенное питье, захрустел сочными огурчиками, которые Авдотья из подпола вытащила.

Вытер Иван рот рукавом, посмотрел на женщину ошалелым взглядом.

— Черт знает, что творится, — наконец проговорил он, глядя в пустоту, — еще вчера на доме управляющего болталась красная тряпка новой нынешней власти. А теперь нет ее. Сорвали.

Он снова приложился к стакану. Задергался кадык.

— Люди по улице бегают, суетятся. У каждого, почитай, ружье или револьвер. Шапку где-то потерял.

Разглагольствования Ивана прервал громкий стук в кухонное окно.

— Ну, вот, — буркнул мужик, выкладывая на стол перед собой оружие, — началось.

— Бум-бум-бум, — повторился стук.

— Ничего не поделаешь, — Иван прокрутил барабан револьвера, сурово взглянул на жену, — иди, открывай, что ли…

В комнату ввалился запорошенный снегом сосед. В руке он сжимал винтовку.

— Ты это, Степан… чего это? — протянул Иван, подтягивая револьвер ближе к себе.

Степан стряхнул снег. Блеснула на груди потрепанной шинели серебряная медаль, полученная еще в Германскую.

— Красные бегут! — не то торжествуя, не то сожалея проговорил Степан, подходя к столу.

Снег, свалившийся с валенок, образовал небольшие лужицы.

— Ого! — Степан подхватил штоф замерзшей рукой и прильнул прямо к горлышку.

— Нно, — одернул его Иван, — не балуй!

— А что, не балуй, — взвился посетитель, — наши к городу подходят. Говорят, сам генерал Пепеляев пожаловал.

— Так ить, хорошо это, — заметил Иван, успокоившись, — почто же прямо из бутылки-то пойло хлебать?

— Надолго ли? Вот в чем вопрос?

— Что значит, надолго ли? — возмутился Иван Иванович, — да где уж красным с Пепеляевым-то справиться?…

***

…Прошло какое-то время. Жарко стало во дворе. Зашелестела береза листьями. Птички запели. Поднялись в огороде, какие-никакие посадки.

Но опять неспокоен стал Иван. Опять взялся боеприпасы проверять. Грохот издаля приближался к городу. Такой, что время от времени дребезжали стекла. Теперь даже Авдотья не особо покидала дом.

— Все-таки красные не оставляют нас в покое, — ворчал Иван, — то и дело поглядывая в окно, — того и гляди обратно возьмут город. Ох, и не поздоровится тогда.

— Чего не поздоровится-то? — каждый раз робко возражала Авдотья, — мы же ничего…

— Цыц, баба! — ругнулся Иван и назидательно поднял палец, — разве не знаешь, чего хотят эти самые, тьфу, большевики?

— А чего?

— Они хотят, — раздельно произнес он, стараясь придать словам больший вес, — они хотят, чтобы не было богатых…

— Так то богатых. А мы-то…

— Вот ведь баба непонятливая, — махнул рукой Иван, — А это ты видела?

Мужик торопливо задернул оконные занавески и прошел в темный угол за печкой. Он откинул крышку огромного синего, обитого металлическими полосками, сундука.

Перед глазами предстал перепутанный ворох одежды.

— И что? — отмахнулась Авдотья, — тоже мне богатство нашел…

Иван лихорадочно выкидывал из сундука вещи.

Авдотья только руками развела. Такой беспорядок устроил. Тряпки летели в разные стороны, неопрятными кучками падая на пол.

— Вот оно! — мужик торжествующе протянул жене прятаный на самом дне сундука внушительный ящичек.

Крышка, подчиняемая нажиму пальцев Ивана Ивановича, открылась.

Блеск золотых и серебряных монет показался женщине тусклым. Руки мужика погрузились в спрятанное сокровище. С веселым звоном пересыпались с ладони на ладонь монеты. Из-под золотых кругляков показались угловатые очертания царских еще орденов. Сверкнули разноцветные прозрачные камешки.

— Откуда это все у тебя? — прижав ладони к лицу, спросила Авдотья.

— Какая теперь разница, — отмахнулся Иван.

Он опасливо покосился во двор.

— Теперь красные придут. Они не будут особо разбираться. Поставят к стенке, и все.

— И что же нам теперь делать?

— От ведь глупая баба, — вздохнул Иван, — спрятать все это нужно. И понадежней.

— Понадежней? Это куда?

Иван неуверенно поскреб в затылке.

— Дома негде, — пробормотал он, оглядываясь, — давай-ка вынесем во двор. Там и прикопаем.

— Там?

— Ага, — мужик решительно закрыл ящичек, — иди-ка, проверь, чтоб никто не увидел.

Авдотья торопливо набросила платок на голову и выскочила на крыльцо.

— Ты к воротам иди, — напутствовал Иван, — на улице посмотри…

…

— И где же он все это спрятал? — Егор с трудом сдержался, чтобы не воскликнуть во весь голос.

— Да, кто ж его знает? — проскрипел в ответ Дом.

— Ты должен знать!

— Я не знаю, — признался странный собеседник.

— А кто может знать? — Егор повернулся к старику домовому.

— Банька могла знать, — нехотя отозвался тот, — или береза…

— А где они?

— Расскажу еще, — загадочно проскрипел Дом, — несколько опосля…

— А сам-то Иван где?

— Так это… увели его, — нехотя буркнул старик. Он поерзал на стуле, — Пришли двое с винтовками, и увели. И больше мы его не видели…