Скалистый берег

Евгений Овчинников

Авторский сборник из десяти рассказов, написанный в стиле лавкрафтовских ужасов на современном языке. Вас ждут десять абсолютно непохожих историй, написанных по всем законам жанра с неповторимыми сюжетом и атмосферой, отдающих дань уважения родоначальникам и мастерам жанра классической мистики и ужасов. Погружаясь в атмосферу книги, Вы забудете об окружающей реальности и если сумеете вернуться обратно, то увидите, как тени неведомого смотрят на нас из глубин прочитанных страниц.

БЛУЖДАЮЩИЙ В ТЕМНОТЕ

Мне всегда нравилось естественное спокойствие и приглушенные переливы света царившие в этом лесу, его чарующий голос состоявший из пересвиста птиц, шороха насекомых и потрескивания коры старых деревьев. Я привык к одиночным лесным прогулкам ещё с детских лет и со временем они стали настолько мне привычны, что почти каждый день я старался попасть на тихие лесные тропы и пройтись по ним придавшись свободному течению своих мыслей. Блуждание среди возвышавшихся деревьев, их шорохи и звуки живой природы — всё это успокаивало меня, прибавляло во мне сил и навевало покой и уединенность в душе. Пожалуй, мне нравилось чувство отчужденности от общества, появлявшееся у меня с того момента как я углублялся в лесную чащу и за моей спиной строился непроницаемый заслон из густых деревьев.

За несколько лет частых дневных и ночных прогулок я обошел почти всю территорию этого леса и зная каждую тайную тропинку, легко определял где пролегает кротчайший путь домой. Этот лес располагался недалеко от небольшого городка, в котором я проживал с детства прибыв сюда с родителями. Мой дом был самым первым при въезде в город и стоял ближе всех к раю леса — могучие деревья высились стеной в сотне метров от человеческого жилища. Восточная сторона лесного массива на всём своем протяжении соседствовала с мощеной дорогой, по краям её росли густые кустарники и часто встречались невысокие деревца. Это была единственная дорога, по которой можно было попасть в наш город. По ней обычно ездили запряженные повозки местных жителей и только начавшие появляется в продаже легковые автомобили. Население здесь в основном промышляло фермерством или работало в местных контрах и на угольной шахте. В последнее время однако по дороге стали все чаще и чаще проносится автомобили с заезжими туристами, они обычно останавливались на несколько дней что бы отдохнуть от дороги, полюбоваться местными красотами и затем продолжить свой путь дальше.

В нашем небольшом городке, где я проживаю и по сию пору, меня всегда считали непревзойденным знатоком местного леса. Часто приезжие терялись в окрестных землях отправившись в чащу на прогулку, и меня всегда звали полицейские помогать им в поисках. Как правило гостей манили в лес слухи о прекрасной на вид реке, протекающей по западной части леса — большой, глубокой и чистой. Местные мужчины по выходным дням ловили там рыбу, водившуюся в изобилии, да и туристы часто арендовали снасти на несколько дней.

Благодаря поиску людей, со временем я овладел настоящим искусством следопыта. Городской шериф выступая перед жителями раз в месяц на общественном собрании в церкви, частенько звал меня на должность лесничего, но я все время отказывался — меня вполне устраивала работа в книгохранилище нашей небольшой городской библиотеки. Помимо того должность лесничего тогда занимал Чейс Скипмен, заступивший на пост в 1900 году, проработав несколько десятков лет на этом месте и продолжавшим делать свое дело несмотря на пенсию. Он хорошо знал свое дело, и все ещё был в неплохой форме несмотря на почтенные года и небольшую хромоту при ходьбе. Встречая его в лесу во время своих пеших прогулок, я иногда заговаривал с ним шагая по лесным тропинкам и с годами мы сдружились. Разговаривая на разные темы, выяснилось, что Чейс человек весьма грамотный, он любил читать и знал толк в литературе. Порой я удивлялся познаниям мистера Скипмена, его знанию разнообразных наук — они были весьма обширны, что выдавало в нем выпускника одного из престижных университетов. Иногда мне казалось, что вместо должности лесничего место Чейса — в одной из префектурных контор нашего города.

Однако, натура Чейса Скипмена не была склонна к скучной и однообразной работе в конторе. Он всегда любил присущее лесу естественное спокойствие. Душой он стремился проводить на природе как можно больше времени, отчасти он был отшельником, даже в местном баре он отсаживался в самый дальний угол затянутой приятной успокаивающей полутьмой. Вероятно, можно сказать что я был его единственным близким другом, ему казалось, будто у нас родственные души и общая потребность уединятся со своими мыслями шагая по лесным тропам и обдумывая что-нибудь. Иногда случалось я замечал Чейса, стоящего неподвижно и вглядывающегося в чащу леса своими зоркими зелеными глазами. Эту привычку я заметил за ним ещё толком не зная его, просто видел, как он стоял неподвижно на какой-нибудь из очень далеких и путанных лесных тропинок. Мне всегда казалось, что Чейс Скипмен что-то ищет в лесу. Даже сидя по вечерам на заднем дворе своего жилища и выкуривая старую табачную трубку, он неизменно устремлял ищущий взгляд в сторону лесной чащи. Одному Богу было известно за чем действительно Чейс наблюдает в этом лесу. Из-за его странной привычки, и манеры поведения в которой всегда присутствовала доля отчужденности от реальных событий, за мистером Скипменом закрепилось положение чудаковатого сварливого старика, которому одинокая работа лесничего подходил как нельзя кстати, тем более что справлялся он с ней превосходно. Что касается семьи, то у Чейса была жена и сын. Несколько лет назад сын Скипмена старшего — Эдвард Скипмен, в возрасте двадцати восьми лет покинул наш небольшой городок и устроился работать банковским клерком в крупном городе в шестнадцати милях от нас. Раз в полгода он обычно приезжал повидаться с Чейсом и его женой — Аннет. Семейство Скипменов проживало через три дома от меня, на противоположенной стороне городской улицы.

Наш городок довольно тихий. Обычно в дневное время улицы находились в некотором временном запустении, исключение составляли лишь праздничные и выходные дни, а вечером все обитали либо в нескольких местных барах, либо в своих домах. Местные жители в основном работали на фермах, за старой городской чертой. Молодёжь по большей части перебрались жить в крупные города, но кое-кто все же остался и работал в муниципалитете, отделении полиции, в паре шахтерских контор и бакалейном магазине. Наш город пополнял значительную часть своего дохода за счет своего древнего промысла — добычи угля в местных шахтах. Хотя, с массовым появлением моторной техники свою часть дохода приносили и туристы, любившие в сезоны посещать подобные городки — из-за их уединённости, которая жителям мегаполисов казалось диковинкой.

Иногда в городе появлялись новые жители, обычно приехавшие издалека. Разные причины толкали их на прибытие сюда, но большинство называло тишину и спокойствие этого места, возможность вести свое хозяйство и вполне достойно при этом существовать.

Сам я, как и упоминалось выше, работал в местной библиотеке. Она располагалась в небольшом двухэтажном каменном здании и была доверху забита самой разнообразной литературой, архивами полиции, пожарных и документами муниципалитета. Часть рабочего времени, когда в читальном зале отсутствовали и без того редкие посетители, я проводил время изучая пыльные увесистые тома, из отдельной библиотечной секции на втором этаже. Пожалуй, в своем повествовании мне стоит упомянуть что по большей части эти книги были посвящены оккультным знаниям. Как мне удалось узнать, копаясь в архивах — эти книги были завезены сюда неким таинственным лицом, индусом по происхождению поселившимся в городе задолго до моего рождения. Находясь в преклонном возрасте владелец книг завещал весь свой архив вновь построенной городской библиотеке. После его смерти тома были перенесены в закрытое библиотечное хранилище на втором этаже — содержание текстов слишком пугало и данное пожертвование не было предано огласке. Книги отложили не зная что с ними делать и потом предпочитали о них не вспоминать. Признаюсь, я был очень удивлен, обнаружив в один из вечеров перед самым закрытием библиотеки незнакомые мне тома с подернутыми пылью пугающими корешками. Будучи по натуре своей исследователем, я начал ознакомление с текстами, но понимая специфичность их содержания не кому не сказал о своей находке.

Однажды осенью прогуливаясь после рабочего дня я повстречал Чейса на одной из лесных троп, в центральной части леса, недалеко от огромного древнего дуба массивные корни которого торчали из-под земли. У Чейса в тот день было явно хорошее настроение, вероятно перед прогулкой он пропустил пару согревающих кружек в баре и был очень дружелюбно настроен. Пройдясь по тропинке, я предложил ему фляжку с горячим глинтвейном, которую всегда укладывал во внутренний карман пальто при холодной погоде. С благодарностью кивнув Чейс сделал пару глотков и вернул мне полу пустую фляжку. Мы сразу же завели разговор, состоявший в основном из местных сплетен и через десять минут я заметил, что Чейс начал заговариваться и клевать носом. Решив, что с него наверное хватит прогулок на сегодня, я свернул на ближайшей развилке в сторону городской черты. Спустя полчаса ходьбы Чейз признался, что он подустал, его хромая нога разболелась и неплохо было бы устроить привал на пнях виднеющихся неподалеку, прежде чем мы достигнем городской черты. Я ответил что так же устал и с готовностью согласился. Мы распили остатки глинтвейна и меня охватило беспокойство — как бы старик не уснул, ведь тогда домой к миссис Скипмен мне придется доставлять его на себе. К моему облегчению Чейс поежился на осеннем ветерке и заметно оживился, начав делать предположения что зима придет раньше в этом году и принесет с собой более сильные морозы чем обычно. За разговором мы завороженно наблюдали как садится осеннее солнце: за верхушками деревьев, окруженных багряным свечением, проступали блеклые очертания жёлто-красного диска, на ветвях ещё держались немногочисленные листья готовясь сорваться от малейшего дуновения пронизывающего ветерка, лесное эхо доносило до ушей пронзительное карканье старых воронов из самой сердцевины леса.

Пробурчав что-то себе под нос Чейс стал бережно ощупывать свою больную ногу, жалуясь, что та опять начинает болеть от чрезмерной ходьбы по лесу и прохлады. На тот момент мне было лишь известно, что ногу он как-то повредил во время одной из лесных прогулок будучи молодым и не состоящим ещё в должности лесничего. И тогда, во время нашего привала я попросил рассказать его о случившемся. Неожиданно старик насторожился, слегка поежился и начал что-то выискивать лихорадочным взглядом, будто пытаясь кого-то высмотреть в зарослях кустарника высившегося за моей спиной.

Прошло несколько минут. Неожиданно притихший Чейс начал говорить. Поначалу неохотно, делая заметные паузы между словами, затем более торопливо, однако не упуская деталей. Тогда Чейс поведал мне удивительную историю, которую я привожу здесь в точности.

Он сказал, что повредил ногу лет за десять до того как поступил на должность лесничего. Будучи молодым человеком он так же как и я любил подолгу гулять по здешнему лесу, совершать пешие прогулки и кататься верхом по всей территории. В те времена вернувшись из университета в город, Чейс Скипмен предпочел заработать на запланированную женитьбу работой в шахте, залежи угля в которой располагались на небольшой глубине, что увеличивало скорость добычи, приносило прибыль городу и позволяло щедро оплачивать труд рабочих. Возвращаясь домой около четырех часов дня и перекусив, Чейс как правило отправлялся гулять в лес или поездить верхом. По выходным управившись с домашними делами Чейс обычно уходил далеко, полюбоваться видами местного озера в центре леса один или со своей невестой — Аннет. Однажды, во время одиночной субботней прогулки к озеру, Чейс Скипмен решил уйти дальше, за западную часть озера в сторону самой древней части леса. Старожилы пересказывали слова своих предков работавших на первых угольных шахтах в этих местах, что именно там, в нынешней западной части леса, начали зарождаться первые деревья и кустарники. Гуляя по чаще западного леса, Чейс набрел на небольшую поляну, поросшую невысокой травой и окруженную со всех сторон высокими сухими деревьями и редким колючим кустарником. Чейс намеривался немного передохнуть на поляне, однако дойдя до её середины он почувствовал, как земля под ногами начинает оседать. Ощущение падения и нахлынувший испуг заставили его вскрикнуть. Тело с силой ударилось о дно непонятной ямы. Придя в себя, он увидел наверху пятно света, метрах в шести-семи над головой. При падении Чейс здорово ушиб ногу, но как выяснилось при тщательном осмотре это был просто сильный ушиб, нога побаливала, мышцы растянулись но слава Богу это был не перелом, иначе положение в котором оказался Чейс было бы поистине ужасным. Поднявшись и осмотревшись кругом стало ясно что до верха не добраться — слишком высоко, стены из твердого шершавого камня, зацепится было абсолютно не за что. В дальней части ловушки в которую угодил Чейс, был виден проход в человеческий рост зияющий в струившихся сверху лучах света.

Постояв у тёмного прохода Чейс начал делать осторожные шаги вперед и стал ждать, пока его глаза привыкнут к воцарившемуся мраку. Проделав вперед около тридцати осторожных шагов, он почувствовал, как воздух пропитывается сыростью, а по пещере загулял сквозняк. Впереди забрезжило слабое фосфоресцирующее свечение. Продвинувшись дальше Чейс очутился в небольшой пещере округлой формы, её очертания размерами напоминали пещеру в которую он недавно провалился. Но здесь поверхность была чем-то испачкана, чем-то что имело едва светящийся зеленоватый оттенок. Потолок был покрыт сталактитами от которых исходил тот же таинственный свет. В стене впереди было по меньшей мере три прохода ведущих в неизведанную тьму. Из всех зияющих дыр дул легкий пронизывающий ветерок шевеливший волосы на голове.

Тут старик прервал свой рассказ и слегка поежился. Он посмотрел на меня пронизывающим взглядом своих зеленых глаз, который я прежде за ним некогда не замечал. Знав Чейса Скипмена на тот момент уже довольно длительное время, я понял, что о том что произошло с ним дальше он не рассказывал ещё некому, быть может только своей жене и сыну. Он медленно продолжал свой рассказ.

Бродя по ответвлениям пещеры Чейз время от времени натыкался на новые и новые проходы ища выход из этого зловещего лабиринта с царившими в нем сыростью и призрачно светящимся мраком. Глаза привыкли к инфернально светящейся полутьме, он уверенно делал шаги стараясь запомнить направление движения и оглядываясь по сторонам. Чейс на каждом разветвлении поворачивал налево, по его мнению, проходы этого безумного лабиринта, должны были рано или поздно вывести его к лесному озеру через нескольких миль от того места где он провалился в злосчастную пещеру. В воздухе чувствовалась свежесть, что наводило на размышления о наличии где-то в каменном лабиринте выхода, ведущего на свободу. Проходя все дальше и дальше вглубь, пещера казалась каким-то муравейником невообразимых габаритов. Длинные коридоры заканчивались небольшой сетью маленьких ответвлений, неизменно расположенных в круговом порядке, а все проходы заросли сталактитами, светящимися зеленым ярче чем гладкие стены.

Делая небольшие передышки, Чейсу приходило на ум что пещера была скорее искусственного происхождения, стены слишком гладкие, а проходы прямые, ощущалась система расположения проходов. Успокоив мысли Чейс предположил, что здесь, до того, как на поверхности вырос густой лес, была одна из пробных шахт, где старатели пытались найти руду. Возможно, это даже дело рук контрабандистов, и было так давно что не каких упоминаний об этом не сохранилось, может быть к этому приложили руку пираты или даже рабовладельцы. К образу искусственной пещеры не как не вязался образ древних сталактитов светящихся зеленым, но за долгое время от природных химических процессов могли произойти самые невероятные трансформации.

Очередные проходы под гроздью сталактитов засветились зеленеющей тьмой, на этот раз в количестве восьми ответвлений. Чейс медленно зашагал по кругу заглядывая в проходы и прислушиваясь. ОН не был уверен, но казалось из самого левого прохода доносился звук. Слабое журчание воды где-то вдалеке. Может быть это наконец-то шум воды местного озера, его поверхностных подземных вод, наверняка где-то впереди была долгожданная поверхность, заканчивающаяся каким-нибудь гротом, вход в который надежно загораживали высокая трава и старые деревья. Приободрившись Чейс пошел по выбранному проходу. В глубине тоннеля уверенности прибавилось — шум воды нарастал, а не становился насмешкой отчаянья над обострившимся слухом. В воздухе начала чувствоваться свежесть и легкость свойственная местному лесному воздуху.

Наконец-то, Чейс увидел впереди конец прохода, падающий откуда-то сверху свет явно указывал на соприкосновение с поверхностью. Пройдя границу света Чейс очутился в новой пещере. Стены четырехметровой высоты, форма правильного квадрата, поверхность гладкая из мягкой желтоватой породы камня похожего на известняк явно была обработана инструментами — все указывало на искусственное происхождение этого места. Верх странной квадратной пещеры растрескался и сверху били лучи солнечного света. Из трещин свисали корни какого-то могучего дерева, росшего на поверхности. Поразмыслив, Чейс предположил, что пещера в которой он сейчас находится должна представлять из себя холм, возвышающийся на самом дальнем берегу озера. Возможно источник воды в озере — подземные воды из этих старых шахт. Будто бы в подтверждении своих мыслей Чейс уловил шум струящейся рядом воды. Прислушиваясь и крутя головой Чейс заметил на полу, по самому центру площади, небольшое округлое образование, выступающее кверху от гладкого пола на несколько сантиметров. Возвышение было около метра в диаметре и напоминало люк. Опустившись на колени и начав расчищать поверхность от пыли, песка и мелких пожелтевших травинок, Чейс увидел нечто что заставило его остановится. Странный орнамент на предполагаемом люке походил на причудливые письмена. Расчистив всю площадь — Чейс задрожал от ужаса. Его взору открылось изображение существа, окруженное непонятным орнаментом из изотерических символов. Буквы и вероятно цифры давно забытого языка, ужасающей четкости рисунок, не относящийся не к одной из известных Чейсу школе искусств и очертания существа, столь жуткого что не один разум не в силах вообразить такое.

Противоестественность существа, запечатленного на рисунке, проявлялась во всем: непропорциональное тело чудовища походило на соединенные друг с другом бесформенные мешки из которых выходили четыре длинных уродливых отростка оканчивающихся множественными клешнями. Ноги отсутствовали — вместо них был длинный и толстый хрящ немыслимо изогнутый, раздутый и практически равный по длине телу чудовища. На месте где должна была быть голова угадывались только лишь её очертания, к счастью для пошатнувшегося сознания Чейза рисунок в этом месте был сильно затерт и расколот сетью крупных трещин, нанесенных временем. Неведомый орнамент в плетении которого входили сложные геометрические фигуры четко очерчивал границы этого диковинного круга. Преодолевая отвращение к распростертой на полу каменной крышке, Чейс склонил к ней голову на бок и прислушался: четкий шум льющейся воды — теперь он не сомневался, что таинственная крышка почти наверняка представляет собой люк, и за ним лежит доступ к источнику соединяющийся с водами озера. Нащупав края этой крышки, Чейс попытался сдвинуть её, и к его удивлению крышка поддалась довольно легко и быстро соскользнула в сторону. Внизу открылось углубление переходящее в колодец идеальной круглой формы. На глубине пяти — семи метров поблескивала быстро текущая вода. Почти с уверенностью можно было сказать, что это была та же вода что и в местном озере — Чейс чувствовал это по запаху и движение в одном направлении подтверждало теорию о подземных водах из лежащей позади системы тоннелей которые миновал Чейс.

Таинственный колодец — это был долгожданный путь на свободу, пусть и не самый приятный. Диаметр был подходящим что бы человек смог пролезть внутрь, неясна была глубина, на которую придется нырнуть что бы проплыть вместе с потоками воды и существовал риск что там, где водный поток выплескивается в озеро будет недостаточно место для того что бы смог протиснутся человек. Чейс был отменным пловцом и размышлял над возможностью погрузится в чрево колодца, обведя углы пещеры взглядом, он взял бесформенный камень размером с кулак и подойдя к колодцу бросил находку вниз. Раздался приглушенный всплеск, в водах внизу, на небольшой глубине мелькнула серебристая речная рыба. Это был обнадеживающий знак, нужно был лишь решится опустится вниз.

В пещере стало заметно темнее. Солнце готовилось к своему закату. По прикидкам Чейса он провел в этом жутковатом лабиринте не как не меньше трех часов после того как пришел в себя. Большая удача была в том, что удалось отыскать этот путь, ведь неизвестно к чему вели другие туннели, сияющие зеленью неизвестных отложений.

Рисунок на круглой плите колодца поначалу испугал Чейса, но теперь он полагал, что это всего лишь качественная мазня кого-то кто пользовался этими туннелями раньше, как знать, может это одно из тех существ в которые верят индейцы обитавшие тут когда-то, а этот рисунок лишь переняли какие-нибудь бывалые контрабандисты. Чем темнее становилось, тем быстрее бегали мысли в голове Чейса, порождая все новые и новые догадки, иногда омрачающие реальность, иногда приободрявшие разум рациональным объяснением — но все это лишь оттягивало момент принятия решения о прыжке в воды колодца. Возможно этот колодец или труба — один из немногих выходов из этого лабиринта, и то что посчастливилось найти его в темноте, не повредить себе конечности и не свалится в темную мглу обрыва — уже большая удача.

Размышляя так, Чейс начал улавливать в сгустившемся воздухе какое-то отвратительное зловоние, напоминавшие о разложении каких-то речных организмов. Кажется, пахнуть начало из единственного прохода в эту квадратную пещеру — тому по которому сюда пришел Чейс. Обойдя колодец и приблизившись к проходу отливающему зеленоватым свечением стен, Чейс увидел вдалеке два желтых пятна, тусклые огоньки на одном уровне, примерно на высоте человеческого роста. Они казались знакомыми, Чейс был уверен, что это обыкновенные масляные фонари, используемые повсеместно в то время. Должно быть эта пещера и тоннели — действительно часть каких-то старых шахт, возможно её сейчас осматривали старатели в поисках остатков угля или неосвоенных ещё жил. Чейс крикнул. Громкое эхо прокатилось по проходу. Два огня замерли на мгновение и начали раскачиваясь двигаться в сторону кричавшего.

Неподдельный ужас перекосил лицо Чейса Скипмена в то мгновение. Таинственный желтоватые огни приблизились и можно было разглядеть кто за ними скрывается: гротескное существо словно сошедшее с нанесенного на напольном люке изображения. Оно уставилось на человека выпуклыми глазами овальной формы из глубин которых сиял желтый свет. Существо стояло на толстом покрытом слизью хряще, похожим на гигантского дождевого червя. Четыре отростка, произрастали из деформированного туловища покрытого роговыми наростами, они извивались, соскребая каменную крошку со стен. На концах отростков щёлкали несколько небольших клешней с заостренными когтями по бокам. Голова существа была сильно вытянута, имела продолговатую форму и была словно залита черной пульсирующей слизью. Лишь глаза выделялись желтым огнем и округлый рот постоянно чавкал словно резиновый шланг выпуская нечто похожее на присоски на щупальцах осьминога.

Существо посмотрело на Чейса двумя желтыми глазами без зрачков и начало издавать невнятное мычанье перешедшее в горловой рык. Чейс увидел на миг приоткрывшиеся красные жабры в нижней части головы. Раздался пронзительный человеческий крик заставивший существо отпрянуть. Чейс так же отпрянул назад и споткнулся о лежащую в стороне от таинственного колодца крышку люка. Чудовище рассекло воздух одним из своих верхних отростков, и острая боль пронзила ногу Чейза перевернув его тело в воздухе. Судорожно перебирая руками и отползая на спине от чудовища, человеческий мозг охватило ощущение падения в таинственную неизвестность. Летя спиной вниз Чейз разглядел яркие вспышки желтых глаз и шевелящуюся черную пасть. Зловоние рассеялось после того как тело с шумом врезалось в водную гладь, а холод реки окутал все члены до последней косточки.

Широко раскрыв глаза в чистой проточной воде Чейс отдался на волю сильного течения. Когда легкие уже начало распирать, впереди показался слабый свет. Сквозь силуэты водной глади виднелась пелена вечернего неба в окружении скальных пород. Сила течения буквально вонзила Чейса между этими скалами. Истонченная водой каменная преграда лопнула от напора и пошла ко дну. Клочья одежды со струйками крови обволакивали изрезанное тело. В полуобморочном состоянии Чейс греб руками, а шею уже сдавливал стальной кулак, вода во всю заливалась рот. Внезапное дуновение ледяного вечернего ветра прикоснулось к волосам на голове. Преодолевая боль в ноге и блуждающее сознание Чейс из последних сил вскинул голову — ветер над знакомым лесным озером вдул в легкие живительный кислород, а спасительный берег был всего лишь в паре метров впереди.

Чейс выкарабкался на берег и перевернулся на спину. Боль казалось пульсировала во всем теле, а средоточие её заселилось в рассечённой до середины кости ноге. В немногим более сотни метров от берега виднелись высокие холмы на берегу озера. На вершине крайнего холма высилось древнее расщепленное грозой живое дерево. Где-то под ним уже ночной ветер разносил по воздуху рык неведомого существа с желтыми глазами овальной формы без зрачков…

В ту ночь Чейсу Скипмену удалось отползти от берега на несколько сотен метров. Возле гигантских корней многовекового дуба смотря на массивный лунный диск Чейс потерял сознание и всю ночь провел в тревожном полузабытье. На рассвете трое мужчин отправившиеся на рыбалку нашли едва живого Чейса. Они с трудом узнали в нем прежнего молодого Скипмена — одежда состояла сплошь из рваных лоскутов, всюду были резанные раны и запекшаяся кровь, нога выглядела ужасно и была заляпана какой-то черной жижей, а каштановые волосы превратились в пепельно-серые. Принеся пострадавшего домой и послав за доктором мужчины на перебой начали спрашивать о произошедшем. Чейс лишь сказал, что пошел гулять на холмы и в темноте оступился, скатился в речные воду ударившись на мелководье о твердые скальные выступы, а течение протащило его от холмов к противоположенному берегу.

Позже то же самое он рассказал своей жене и сыну, добавив лишь несколько убедительных подробностей о том, как боялся за свою жизнь от чего видимо и потерял цвет волос. Чейс провел в постели восемь месяцев и лишь изредка выходил во двор опираясь о палку. Выйдя на работу, Чейс понял, что больше не осилит подработку в шахтах и через несколько дней благодаря доброте администрации получил должность лесничего в городском муниципалитете.

Закончив свой рассказ Чейз добавил, что поначалу не кому не говорил правду о произошедшем с ним. Спустя несколько лет, он рассказал об этом своей состоявшейся жене — Аннет, постоянно чувствовавшей что с мужем что-то происходит. Позже он рассказал все уже взрослому сыну, перед его отъездом в университет. С того дня, как он принялся за исполнение обязанностей лесничего, Чейс сознательно избегал западной части леса, а при необходимости проследовать туда брал с собой ружье. Бывая в дни рыбной ловли на берегу, Чейс присматривал за рыбаками пряча под одеждой револьверы.

Закончив рассказ Чейс поднялся с пенька и больше ничего не говорил. Стало уже темно, вечерняя прохлада заполнила лес. Шагая по тропинке домой рядом с Чейсом я заметил, как под смявшейся от долгого сиденья одеждой у него просматривается рукоять крупного револьвера. Достигнув городской черты я попрощался с Чейсом (он посмотрел на меня многозначительным взглядом приложив палец к своим губам) и мы оба разошлись по домам. Открывая свою калитку, и подходя к входной двери за витражом которой угадывался силуэт моей жены, я думал над тем поверил ли я рассказу Чейса и спросит ли он меня об этом позже. Но он не спрашивал, а я вскоре кое-что узнал.

Через несколько месяцев с того дня как я услышал эту историю, зимой 1911 года Чейс Скипмен исчез. В одну из холодных январских ночей пропало несколько рыбаков. Опытного лесничего полиция попросила помочь в поисках. Последний раз я наблюдал как мой друг — Чейс Скипмен чистил двуствольное ружье в сарае, перед тем как отправится на поиски рыбаков, он все приговаривал что зимой в этих лесах бродит много всякого зверья, и хоть охота всегда была тут запрещена, отпугивать хищников все же иногда приходится. В ту ночь полицейские из поисковой группы слышала множественные ружейные выстрелы в районе западного берега реки где предположительно пропали рыбаки. Когда очевидцы прибыли на место, они нашли переломленное пополам ружье, облитое черной смолой — так значилось в официальном отчете. Крупнокалиберные ружейные гильзы были разбросаны хаотично среди непонятных следов. В сотне метров от найденного ружья следы вели на лед, где начиналась окровавленная дорожка в конце которой зияла чудовищная прорубь шириной в несколько метров с отбитыми и словно срезанными краями. Пока полиция осматривала прорубь светя вокруг принесенными электрическими фонарями и в беспорядочном танце снежинок погружала багор в водную мглу откуда-то со стороны холмов раздались множественные револьверные выстрелы. Несколько часов полиция осматривала местность уже при свете дня. Но не было найдено ни следов перестрелки, ни тел рыбаков или лесника. В официальном отчете написали, что по свидетельствам очевидцев выстрелы раздавались приглушенные, будто из-под земли, что невозможно и скорее всего выстрелы были очень далеко отсюда, возможно это стреляли браконьеры изредка промышлявшие в лесу и к делу о пропаже людей это отношение не имеет. Рыбаков и Чейса признали жертвами забредшего в эти края медведя Гризли. Эксперты вынесли заключение что отважному леснику удалось подстрелить животное, ранее впавшее в бешенство от убийства рыбаков, но в результате борьбы перешедшей на лед, тело Гризли провалилось увлекая за собой Чейса Скипмена. Поиск тел отложили до весенних паводков, но так ничего и не нашли. Через год, на следующую зиму рыбаки и Чейс были признаны погибшими.

В муниципалитете по случаю годовщины тех событий, Чейсу Скипмену присудили звезду героя. Награду передали его семье. Потом был небольшой банкет. Там, жена Чейса, Аннет Скипмен передала мне конверт. Она сказала, что Чейс за несколько недель до своей пропажи над чем-то трудился для меня, но над чем именно не сказал. Завершив работу, он вложил исписанные листы в конверт, запечатал его и надписал на нем мое имя. Поблагодарив Аннет и извинившись, я оставил её в компании моей жены, и покинув здание, отправился домой. Холодный ветер дул мне в спину пронося над головой бесчисленное количество красивых снежинок.

Спустя полчаса я сидел на втором этаже дома за своим рабочим столом и смотрел на конверт, пришедший мне из прошлого от моего доброго друга Чейса. Решившись я вскрыл конверт — внутри обнаружилось несколько листов бумаги. На первых трех я обнаружил непонятные символы нанесенные рукой Чейса и расположенные в форме круга. На трех других листах были зарисовки таинственного и пугающего существа с четырьмя руками-щупальцами с когтистыми клешнями на концах, продолговатой головой, овальными глазами, округлой пастью и толстым хрящом в нижней части туловища.

На следующий день запершись на втором этаже городской библиотеки я достал оккультные книги из закрытой секции изучением которой я тайно занимался последние годы. Просидев до позднего вечера, я смог расшифровать примерный смысл этих символов. Прочитанное вызвало у меня панический приступ. Как удалось выяснить подобные символы использовались древними колдунами что бы удерживать под контролем или погружать в вековое заточение неких сущностей. Другие символы использовались для того что бы выпускать некие сущности в наш мир при необходимости. В книгах описывался внешний вид существ — он в точности повторял то что запечатлел на своих рисунках Чейс Скипмен. Касательно происхождения существ лишь намеками указывалось что они пришли к нам из архаичных времен других сфер вселенной.

Вложив все шесть листов полученных от жены Чейса в раскрытый пыльный том и захлопнув его я поспешно разложил все книги по местам. Я испытал шок от прочитанного и от реальности, которая теперь мне казалась частью какого-то вымысла. Покинув здание библиотеки, я поспешил домой, стараясь держатся поближе к кругам света фонарных столбов.

Спустя три месяца после моего ознакомления с расшифровкой записей Чейса у нас в городе появился новый лесничий. Он был не местным, недавно перебрался к нам в город, но имевшиеся у него рекомендательные бумаги подчеркивали опыт подобной работы и произвели впечатление на муниципалитет.

Новый лесничий в городе, однако не пользовался большой популярностью. Он производил впечатление таинственного человека, по городу ползли слухи о том, что кто-то слышал по ночам в доме лесничего какие-то непонятные звуки напоминавшие монотонное чтения какого-то текста, а желтоватые отблески света, иногда мелькавшие на занавесках, пугали случайных полуночных прохожих. В то же время манера общения у нового лесничего были весьма искусны и обходительны, виделась образованность и начитанность и многие не верили в эти склоки. Может конечно пара странных бус и каких-то других безделушек выглядели в элементах одежды нового горожанина немного диковато, но он некогда не предавал им значения на людях, говорил, что это просто красивые безделушки, привезенные им из дальних странствий.

Свои прогулки по лесу я не прекращал и старался каждый день уделять им часть времени. Я несколько раз встречал на многочисленных лесных тропинках нового лесничего, но мне так и не удалось свести с ним знакомство. При мне он был весьма немногословен, часто избегал встреч замечая меня издалека, казалось я мешаю ему осуществлять какое-то важное дело. Иногда, когда мне удавалось застать его первым и подойти ближе мне казалось, будто на миг его лицо становится словно восковой маской после чего оно мгновенно приобретает обычную живость. За несколько месяцев слежки с моей стороны я заметил, что его маршрут пролегает в основном в западную часть леса.

Часто, сидя по ночам на втором этаже моего дома, я наблюдаю за раскинувшейся вдалеке лесной чащей, окутанной ночным туманом. Временами мне становится не по себе, чувство страха закрадывается в мое сознание, когда в темной и неподвижной лесной чаще мелькают несколько пар желтоватых огоньков, бессмысленно блуждающих во тьме, а мой обострившийся до предела слух в такие моменты улавливает звучащий где-то вдалеке гортанный напев таинственного лесничего с подозрительным восковым лицом. Он поет на языке из книжек, покоящихся в закрытой библиотечной секции. Быть может все это лишь моя галлюцинация и Чейса Скипмена и тех рыбаков действительно утащили дикие звери? Все случаи пропажи людей в наших лесах, тогда, когда их не удается найти, это — случайность? На днях, когда жена отлучилась в кино с подругами, я покинул дом и приобрел надежный револьвер. Сейчас, когда я делаю эти записи, его металл приятно оттягивает карман. На днях нужно будет перепроверить книги в закрытой секции, кажется… нет, я почти уверен, там были универсальные заклинания для подчинения этих существ кем бы они небыли. А может быть все дело решит револьвер и пули? В кого же мне их тогда направить, в себя… меня заразил Чейс своим сумасшествием или… мой добрый старый друг более чем нормален и все эти годы охранял людей там, в лесу, от неизвестных монстров? Сплошные вопросы. Сейчас, заканчивая записи я уверен лишь в одном — день ото дня блуждающие желтые огоньки в темном лесу все ближе и ближе. Они подбираются городской черте.