Корни Эдема

Евгений Михайлович Алещенко

Санкт-Петербург 2273 год. Российская Империя. Три Семьи, образованные тесными связями, веками формирующимися внутри рудиментарных профессий – политиков, силовиков и церковников – подпольно враждуют между собой, желая сместить хрупкий баланс силы и власти на свою сторону.Данила – уставший от жизни рабочий, оказывается в эпицентре теракта, что привлекает к молодому парню излишнее внимание власть имущих представителей каждой из Семей. Книга содержит нецензурную брань.

Данила

Мутный взгляд безрезультатно блуждал в пространстве, активируя различные голограммы и открывая ненужные приложения. Даниле понадобилось около минуты, чтобы привести спящие мысли в порядок, сориентироваться и наконец найти часы…

6:12

«Шесть двенадцать, — разум отчаянно цеплялся за реальность, рискуя вновь провалиться в бессознательное, комфортное небытие. — Если учесть, что мои часы торопятся на три минуты, то сейчас…»

6:13

Достаточной дозой осознания оказалось всего мгновение, чтобы все процессы организма достигли стопроцентной работоспособности. Включая мышечную и мозговую деятельность:

— Бля!

Особо задумываться не приходилось — все действия были доведены до автоматизма постоянными повторениями в течение семи лет. И в случае подобных экстренных ситуаций отшлифована идеальная тактика — Данила просто жертвовал душем, завтраком и чисткой зубов, компенсируя утраченное время.

Распугав стаю крыс, он прорезал собой подъезд и вонзил своё тело в морозную ночь Питера. Быстрый взгляд на белый неон всплывающих цифр: 6:27.

«Минус три минуты. Сейчас шесть двадцать четыре, а значит, можно даже позволить замедлить шаг».

Выплюнув в снег обжигающий ополаскиватель для рта, Данила вытер губы чёрным рукавом своего пальто. Поправил лямку рюкзака с обеденным термосом внутри и активировал музыку внутри виртуальной памяти. Мелодия потекла в разум, притупляя бытовую агонию асоциального человека рабочего класса.

6:30

Шесть тридцать — время, запускающее процесс генерации черноты человеческих масс, забивающих плотные пространства уличных лабиринтов. Время, объединяющее единой плотью всё живое, заставляя стекаться в сточную бездну подземных переходов метро. Кислородные маски, баллоны с воздухом и соединительные трубки — как обязательный аксессуар впивались в людей, давая тем надежду на светлое будущее.

Улочки, ещё в прошлом веке израненные коммунальными службами — кровоточили канализационными отходами из обрезков фановых труб. Жидкие выбросы заполняли раскопанные коммунальщиками ямы, обнесённые ржавой арматурой бывших заборов. Лишь опускающаяся предновогодняя мгла была способна притупить застоявшийся вековой смрад.

6:37

Сдавленные русла спальных районов начали впадать в центральные улицы города, выталкивая людей в обширные пространства неонового Петербурга. Места, в которых невозможно определение времени суток. Пространства, где яркость неона смешана с ядовитой копотью сжигаемого транспортного топлива.

Весь автотранспорт принадлежит государству, а это значит, что люди заключённые в арендованные металлические ящики, с каждой секундой, проведённой в пробке, становятся беднее. Такие вещи всегда пугают разумную плоть, искажая бессознательный страх в осознанный гнев — утро заполнялось рваным шумом моторов, истеричным матом водителей и стонами, что испускали их же поломанные тела у спущенных колёс разбитого транспорта.

Плотные ряды сотен машин, застывшие на несколько часов в статичном ожидании, рассеивали толпу, которая, перейдя дорогу, вновь сливалась в черноте органического потока. Продолжая движение к переполненным недрам метрополитена.

Данила чувствовал, как органы смещаются внутри тела, когда он и ещё сотня распаренных тел пересекали дверные проёмы подземки. Чувствовал ребра, амортизирующие под сильнейшим давлением людского потока. Не в состоянии вдохнуть из-за отсутствия необходимого пространства внутри грудной клетки.

В какой-то момент он заметил, что сбоку к нему была прижата девушка лет двадцати. Взгляд её судорожно бегал по пространству, но она ничего не видела. Это означало, что её сознание подключено к сети, и сейчас она, возможно, наблюдает какую-нибудь трансляцию с камер тропических островов.

«Да, они это любят. Тратят свои последние деньги, чтобы наблюдать места, в которых им никогда не появиться. Возможность фотографировать пейзажи, чтобы стимулировать своё атрофированное эго, вставляя свои загоревшие от фотошопа тела на фон утопающего в океане солнца».

Ноги почувствовали под собой движущиеся ступени метрополитена, уносящие людей в забетонированные глубины земли.

Отстранённость девушки позволила Даниле разглядеть её детские черты лица до мельчайших деталей. Черты капризного, не обременённого заботой сознания, в котором навряд ли когда-нибудь сформируется настоящая женственность.

«Подключаться к сети во время движения опасно. Неужели это стоит такого риска?»

Ведомый органическим потоком, Данила был вдавлен во внутренние двери поезда; на их исцарапанных стёклах блестели жирные отпечатки лиц. Зафиксированный со всех сторон, Данила позволил себе расслабиться. Беглый взгляд на часы.

6:51

В мозгу давно уже свербели импульсы назойливого спама, что огромными потоками приходил на личную почту ежечасно, не давая спокойно думать. Оповещения непосредственно в мозг — отключаемая функция, но мало кто может на это решиться. Это был еле уловимый, выработанный поколениями страх, дошедший до уровня рефлексов.

Глаза перестали наблюдать картины утренней подземки, переключившись на открывшееся приложение социальных сетей. Сообщение пришло с государственного сайта. Видео — программа новостей, где закадровый женский голос вещает на фоне довоенного Кремля:

— Согласно Федеральному Закону «О финансовом регулировании», вступившему в силу 3 декабря 2273 года — гражданам Российской Империи будет отправлен файл для скачивания «виртуальная валюта» взамен нынешнему. С его помощью у человека появится возможность получать в пунктах выдачи: два раза в месяц — продукты питания, один раз в три года — комплект зимней и летней одежды. А также дополнительные средства досуга — срок выдачи индивидуален и не регламентирован, спрашивать непосредственно в пунктах выд…

Видеозапись оборвалась, покорная импульсу мысли. Данила вновь оглядел окружающих — сегодня многие лица были печальнее обычного. Отрешённое безразличие просачивалось сквозь застывшую мимику каждого посетителя подземных сплетений.

7:10

Концентрация испарений переваренного алкоголя во влажном воздухе повышалась с каждым пройденным метром в сторону выхода станции «Кировский завод». Данила устремился вверх, ведомый ступенями эскалатора. Перед глазами появился текст статьи:

«…Что касается многоножки, то это самое безобидное существо, которое встречается в жилище человека. Мало того, такое соседство может принести положительный эффект, хотя об этом мало кто знает. Поэтому в первую очередь многоножка пугает жильцов квартиры своим не очень привлекательным видом.

Многоножки предпочитают условия проживания с повышенной влажностью и отсутствием света. Те хозяева, которые знают, как живёт и чем питается многоножка, стараются использовать её как естественного врага многих, порой опасных для человека насекомых. Мухоловки (многоножки) не кусают ни человека, ни домашних животных. Они также не портят комнатную мебель. Поэтому борьба с многоножками осуществляется лишь потому, что многие хозяева не знают, как живёт это насекомое и чем питается…»

— Чёрт!

Стоки органических масс выбросили Данилу на переполненные улицы города, окутанные густой дымкой сигаретного тумана, которая застывала в вибрирующем фиолетовом неоне. Выпустив Даниле в лицо свою последнюю никотиновую тягу, человек выбросил окурок и надел кислородную маску на лицо — через секунду растворился в толпе.

Под ногами еле заметно вибрировал асфальт, а это значит, что подземные трассы уже начали пропускать сквозь себя автотранспорт.

7:37

Яркий неон уступил тяжёлой настойчивости утреннего мрака, как и жилые многоэтажки — безмолвным силуэтам заводских построек. Двигаясь по черноте улиц, человеческие потоки всё же прекрасно ориентировались, полагаясь на инстинкты, выработанные десятками лет однотипной жизни. Сделав музыку тише, Данила прислушался к звукам вне головы — каждый человек становился настороженно подозрителен, переступая неуловимый градиент света и мрака, приближаясь к древним советским постройкам двадцатых веков. Ещё через минуту пепел социалистических внутренностей переварил Данилу вместе с остальной толпой рабочих масс.

Охранная система внутри завода работала слаженно и чётко. Грамотно, как ничто другое в этом мире — сканирование сетчатки глаза, идентификация отпечатков пальцев, рентген абсолютно всего.

— И все ради того, чтобы ты мог накрутить несколько километров кабеля на гигантские кабельные бобины, — юмор Данилы никак не повлиял на эмоциональную отстранённость службы охраны.

8:04

Внутри серого здания, среди хаоса брошенной ржавой стали и тускло освещённых человеческих тел, чернеющие массы распределились по рабочим местам. Данила подошёл к своей двухметровой катушке с медным кабелем, медленно застёгивая пуговицы на своём комбинезоне, планируя начать мотать кабель на бобину. Но женский голос прервал все мысли и действия:

— Даня, привет!

Взгляд перешёл в сторону трёхметровой металлической цистерны, из которой махала рукой рыжеволосая девушка. На бледной ладони её виднелись вкрапления засохшей грунтовой краски.

— Здравствуй, Алиса.

— Как тебе моя стрижка? Удлинённое каре.

— Очень похожа на волосы, — улыбнулся парень.

Девушка засмеялась:

— Да уж, причёской тебя не удивить. Постой ещё секунду, у меня для тебя кое-что есть, — она полностью вылезла из цистерны и побежала вглубь изгибов древних металлических конструкций.

Данила, не понимая, что от него требуется, через какое-то время начал свою работу…

— Вот, это тебе, — девушка появилась так же внезапно, как и исчезла — в руках она держала коробку с пазлами.

— Спасибо… наверное. А зачем мне пазлы?

— Так Новый год же скоро. Подарок.

— Спасибо…

Алиса застыла в ожидании, радостно смотря прямо на него.

— Что? У меня ничего для тебя нет… я, собственно, и к пазлам не был готов.

— Но ведь праздник же, — в её потухшие глаза очень быстро пришло надменное смирение. — Ладно, давай продолжим работу.

Вдруг нахлынувшая апатия обуславливалась ещё и тем, что к их запястьям были пристёгнуты электронные браслеты — «приборы для отслеживания рабочей деятельности» — выдающие руководству информацию о местоположении субъектов, их кровяное давление и сердцебиение. Изначальной задачей подобных браслетов было выявление болезней и предотвращение летальных случаев среди рабочего состава. Но заводское руководство быстро осознало все выгоды получаемой информации, и теперь спокойный пульс работника может показаться начальству подозрительным.

«Хотя с новыми законами стоит ли бояться наказания?»

— Какие рычаги давления могут применяться к нам, если деньги больше не имеют силу?

— Я тебя не понимаю, — рыжеволосая малярша услышала сказанные вслух размышления Данилы.

— Тебе разве сегодня не приходили госновости?

— Я их сразу удаляю. Толку от полученного знания нет, зато появляется огромная возможность не выспаться ночью. Это плюс к закрепляющейся аритмии сердца.

* * *

11:45

Приятное тепло, обволакивая желудок, расходилось по всему телу, когда Данила глотал разжиженные гранулы овсяной каши. Чай с лимоном и имбирём — как единственный катализатор вкусовых ощущений — добавлял трапезе небольшой налёт удовольствия.

— И что, Олегыч, вкусно? — смуглый старик весело косился на собеседника сквозь венозные морщины век.

— Дело не во вкусе. Не в удовольствии. Это единственная не порошковая еда, которую я могу себе позволить.

— Брезгуешь порошком? Зря! Я раскрою тебе секрет — твоя еда тоже сплошная химия. Только ещё и безвкусная. На, возьми говядинки…

— Спасибо, я откажусь.

В пятнадцати квадратах тускло освещённой комнатки стало тихо. По ту сторону обеденного стола сидело ещё трое рабочих; тучный человек напротив в упор смотрел на Данилу, но глаза его не видели парня и еле заметно подёргивались.

— Сань, чё смотришь? — в толстяка полетели частицы каши с чаем.

— Военную хронику. Наткнулся на довольно интересный блог солдата пятидесятых годов, — бегающие глаза остановились, приобретая осознанность, и посмотрели на собеседника, — мальчуган воевал с камерой на голове, вёл онлайн-трансляцию. Недавно кто-то сделал склейку и выложил в сеть посерийно.

— Не может быть! — теперь в человека полетел заменитель говядины с быстрорастворимым картофелем. — Его должны были сразу посадить за измену родине! Записывать на камеру все военные действия и выкладывать в сеть? А если враг увидит?! Это точно постановка, и сейчас бы оригинал не пропустили бы в сеть…

— Да кому это надо? Это ж хроника. Власти только и занимаются тем, что оправдывают свой террор ошибками предшествующих им правящих сегментов. Им только в радость видос про несостоятельность нашей армии в прошлом — это как причина её слабостей и спустя сто лет. А то, что этот пацанёнок должен был быть расстрелян как изменник — ты слишком хорошего мнения о наблюдательности власти. Никакой Большой брат за нами не следит.

— А что за мальчуган-то?

— Зовут Митрофан Космодемьянов. А канал — «Тайны войны». Гляньте, если интересно.

Данила куском булки стёр остатки каши со стенок термоса, положил в рот и запил всё чаем:

— Всё, всем приятного сна, — сказал он, вставая со скамьи. Самодельные нары со скрипом приняли уставшее тело, быстро заполняя сознание радостью безмыслия.

13:00

— Даниил Олегович, вы давеча интересовались, дословно: «рычагами давления на вас начальством». Спешу вам сообщить, что зарплата у вас не исчезнет без вашей помощи. Но к вашей зарплате теперь полагаются ещё и государственные льготы, которых вы также можете лишиться. Так что не беспокойтесь и продолжайте свою работу, — человек в чёрном костюме повернулся к следующему работнику: — Валерий Валентинович, вот ваш чертёж. Внутренние втулки насоса без резиновых прокладок…

Плотная стена металлической пыли обволокла Данилу, когда он вышел из затхлой каморки в искорёженные пространства ржавой стали и гнилого дерева. Секунду он наблюдал сквозь воздух заводской мир — где-то, среди этого кладбища былых цивилизаций, его ждала огромная катушка медного кабеля и четыре часа монотонной работы.

⠀

* * *

17:00

Гудок к окончанию рабочего дня совершал ежедневный реверс человеческой деятельности. Стабильный откат тысяч судеб, для того чтобы на следующее утро начать всё сначала.

Как в перематываемой назад плёнке, Данила прошёл охранный пост и сквозь туман сигаретного дыма спустился в метро.

Плотно утрамбованный людскими телами, он позволил себе расслабиться в вагоне ускоряющегося состава. Перед глазами возник блог солдата Третьей мировой войны 2156 года. Молодой парень, лет семнадцати, снимал своё лицо очень близко, от чего на заднем плане тяжело угадывался плацкартный вагон поезда. Идентифицировать пространство было возможно, скорее, из-за шума вокруг: плач матерей, неуверенные успокаивающие речи их детей, шелест одежды и брезентовых сумок.

Долгое время парень силился что-то сказать, но явное эмоциональное давление препятствовало речи, он просто смотрел в камеру, а губы его дрожали.

— Я, на самом деле, без понятия, что сказать. Мне… конечно, мне грустно, что вы сейчас не рядом… но… вы ведь знаете, что я люблю вас, — горькая улыбка тронула дрожащие губы, — и я надеюсь, вы разобрались с интернетом и сейчас смотрите. Я только хочу сказать… я обязательно вернусь!

Кадр оборвался, и монтажная склейка переместила начинающего блогера на несколько дней вперёд — появившееся казарменное пространство было заполнено коротко стрижеными подростками в военной форме. Каждый смотрел в сторону стены, где по неровностям белой краски ложился видеоряд проектора с нарезкой военных действий.

Под тяжёлый рок американской группы American System на медийную сцену выезжали огромные бронированные машины. Боевые ракеты разрезали небо, исчезая в недосягаемости зрительского взгляда. Флот Российской армии был представлен во всех вариациях положения камеры. Стройные ряды военного марша рябили в глазах своей безупречностью, а невидимый враг боялся и страдал где-то там — за пределами операторского кадра.

«Мы Русские! Нас не побеждали раньше, не победят и сейчас!» — заключительная фраза застыла мелкими волнами на неровных слоях настенной краски.

Аплодисменты и плавное затухание пространства.

«Улица Маркса, переход на станцию Достоевская», — механический женский голос сообщил Даниле, что пора выходить, призывая его поддаться формирующемуся людскому потоку.

Точкой пересечения двух веток метро стала маленькая старушка, что пела ещё неясную для слуха песню. Народ с большим усилием извивался и перешагивал сгорбившееся на коленях тельце, стараясь её не задеть. Но это удавалось не всем — грязные следы ботинок и рук обильно покрывали толстое зимнее пальто женщины.

Мясное течение несло Данилу прямо в её сторону, и с каждым убывающим позади метром парню становилось всё более некомфортно. Его максимальная отстранённость и незаинтересованность были призваны оправдать нежелание помочь нуждающейся, но лишь оставляли внутри парня зияющие пустоты. Периферия глаз проецировала в мозг вид несчастного человека, вытесняя все остальные мысли.

Наконец старушка осталась позади. Оставила Данилу с пониманием того, что он мог ей помочь, но не…

Внезапный звонок заставил парня дёрнуться. Приложение, отвечающее за распознавание мозговых волн, как и всё остальное — работало некорректно, поэтому он сразу же ответил на звонок, хотя думал это сделать в вагоне. Без возможности быть раздавленным многотысячной толпой. В голове раздался приятный женский голос:

— Даня, привет ещё раз, это Алиса.

— О! Привет. Не знал, что у тебя есть мой номер.

— А теперь и у тебя есть мой. Не хочешь увидеться?

Повисла небольшая пауза.

— Если ты откажешься, я пойму. Сегодня был тяжёлый день, и сразу после работы идти куда-то…

— Алиса, остановись! Я просто сейчас еду в… метро и параллельно пытаюсь выжить… да, я с удовольствием с тобой куда-нибудь схожу, где мне лучше вы…

Болезненная вспышка света ослепила глаза. Всего на мгновение. Прежде чем отправить сознание во тьму.