В поисках неведомого Логоса

Евгений Кирьянов

Эти тексты есть плод экспансии уязвлённого искушениями метафизики воображения. Они не подчинены в своей композиции никаким принципам систематической организации. Но в этом и нет необходимости, поскольку в написавшем тексты присутствовало действие единства внутреннего мировоззренческого принципа в отношении всего того, о чём писалось.

ВОСХОЖДЕНИЕ

Можно было бы надеяться, что восхождение ко всё более высокому уровню манифестации открывает перспективы перманентного приближения к области универсального и утверждает в нём всё более универсальное в человеке. Знаком актуальности этого процесса для человека является и позиционирование себя во всё большей запредельности в этом восхождении, вплоть до того, что интуиция полагает искомое несравненно за пределами всего, что может, всего лишь, раскрываться во всё большей полноте своей универсальности.

И ещё его знак есть интуиция о том, что это Иное и несравненно превосходит всё, что можно постигать в перманентном восхождении ума. И это есть полагание себя в изумлённом умопостигании несравненно высшего, но и в проникновенном, пронзительном и тайном узнавании его в акте чаянной встречи.

Но вернёмся пока к рассмотрению некоторых примеров обретения сущим (человеком) новых модификаций в процессе его трансформации в переходе с одного уровня проявленности на другой. Для этого рассмотрим пример того, как множественность, потенциально содержась в едином, может им порождаться. Генон использует для этого знаменитый «Сон Чжуан-цзы», когда он, проснувшись, пытается понять, ему ли снилось, что он — бабочка, или теперь бабочке снится, что она — Чжуан — цзы. И в том, и в другом случае присутствует координирующий центр — сам некто видящий. А множественность образов в поле видения этим субъектом есть порождение единым при его «падении» в множественность. Это есть фактор снижения онтологического качества. А «бабочка» и Чжуан-Цзы — два равнозначных образа в комплексе проявленности на более тонком уровне, который включает непротиворечащие друг другу сущности. Но за ними стоит истинное Я. Оно и есть прообраз того «я», за которое держится человек, принимая за него своё тело и другие модальности своего частного проявления и оформленности. Но истинное Я находится несравненно далеко за пределами частности человеческой проявленности. Там, где в отсутствие оформленности отсутствует различительность и исчисляемостьво множественности. Так что даже задолго до достижения высших степеней в очищении Я от частных его символов, оно уже не может называться человеком в общепринятом смысле.

Пример для сравнения с процессом порождения единым множественного — пример с надавливанием пальцем на глазное яблоко (не более чем метафора), при котором один предмет в поле зрения видящего раздваивается. Этот пример иллюстрирует проявление в множественности без координирующего центра. Все образы в размноженном «равночестны». Там единое не содержится в совокупности множественности. Аналогичны примеры и с экспериментами Шелдрейка, когда, например, обучение крыс, которые не имели возможности никак сообщаться с другой популяцией, приводило к частичной обученности и других. Соображения о том, что существует какое-то поле, в котором передаётся информация, есть пустой домысел вслед привычному банальному распространению физических представлений на другие явления. Просто разные крысы в меру — разные, и в другую меру — одна и та же. Возможность проявления и проявление — одно и то же. Ведь проявление непроявленного актуально только во времени. А время само есть частный модус в частной проявленности. Также и непроявленное является таковым лишь в контексте частной проявленности и оформленности частных сущих.

Кстати, в связи с только что сказанным можно попенять Генону за то, что он в своей манипуляции понятиями, о которых справедливо говорит как о неизбежном снижении (поскольку иначе ничего нельзя сказать) до человеческой точки зрения, всё-таки использует для этого не все ресурсы.

Конец ознакомительного фрагмента.