НЕучебник журналистики

Евгений Додолев, 2021

В издании собраны истории и наблюдения из практики известного журналиста, которого «Комсомольская правда» называет «иконой перестроечной журналистики и рок-звездой журналистики 90-х». Большинство описываемых случаев Евгений Юрьевич Додолев разбирал со своими курсантами во время занятий в «Останкино» (МИТРО), чем и постулировано название книги. Содержит нецензурную брань.

Технологии (интервью)

Здесь несколько сугубо практических наставлений. Знаю, что многие маститые коллеги не согласятся с предложенными формулировками, но я изначально позиционирую данную работу как сугубо пристрастные + персонифицированные заметки, основанные на моем личном опыте. Есть же присказка: не нравится, не ешь.

Разогрев «на берегу»

Старайтесь найти возможность пообщаться с вашим собеседником до начала эфира.

Вы сможете почувствовать настрой гостя и — что очень важно! — «на берегу» обговорить желательные (или, напротив, нежелательные) моменты.

Хотя я, например, очень осторожно стал практиковать эти «предварительные ласки» после накладки с Верой Полозковой.

То, что разговор с Верой Полозковой у меня не получился = mea culpa, каюсь. Речь о ТВ-беседе в рамках проекта «ПРАВДА-24» (на канале «Москва-24»).

С девушкой ничего не получится, если ее не расслабить. А я ее, очевидно, напротив — напряг. Не покатило. Она красивая, образованная, талантливая. Как и все творческие натуры, болезненно реагирует на критику. Под коей понимается, как мне показалось, отсутствие эксплицитных восторгов.

А то, что к ней неоднозначно относятся старшие товарищи по цеху, меня не парит ни разу: это можно списать на зависть. За день до ее визита на канал «Москва-24» куртуазный маньерист Вадим Степанцов наехал не поэтессу в своем Facebook’е, опубликовав вирши с эпиграфом «Верой Ползучкой навеяло».

Мнения тогда разделились, многие недоброжелательно отозвались о творчестве Полозковой (от цитирования воздержусь), а вот Михаил Козырев в комментах к этой записи отметился: «Имеете право на любое отношение к любому артисту, но, сказать по правде, человек, восторгающийся дрочевом Степанцова и не врубающийся в поэзию Веры, по-моему, либо безнадёжно циничен, либо безнадёжно ущербен. Увы. В дискуссию вступать не планировал, просто советую почитать настоящую поэзию. Или принять как данность, что нас будут рассматривать просто как её современников — как современников Цветаевой или Ахматовой. Так оно произойдёт».

В этом тексте я оч аккуратно подбираю слова.

Так же, собственно, как и вопросы задавал во время беседы с красавицей-поэтом (она не любит слово «поэтесса»). Однако могу определенно сказать: Веру не могу причислить ни к добрым, ни к искренним персонажам ПРАВДЫ-24 (что, само собой, никак не умаляет ее дара, но я всегда пропагандировал тезис Марины Леско: ТАЛАНТ НЕ ОБЛАГОРАЖИВАЕТ СВОЕГО НОСИТЕЛЯ… о, нет).

Поясню на примерах.

Про бесспорно гениального поэта Диму Быкова (вот он написал про стрекозу & муравья и может «курить все оставшееся время») Вера заметила:

— Знаете, Быков в те времена, когда сам меня еще не травил, рассказывал мне, что шесть лет требуется, чтобы затоптать человека — и только потом его начинают считать своим. Такой обряд инициации русского литературного цеха. Я, когда маленькая была, думала, естественно, что со мной это первой происходит — а потом прочитала роман Набокова «Дар», в 38-м году написанный, и там оказалось все то же самое. Вплоть до первой рецензии на твою книжку, где переврано все, что можно. То есть за 80 лет не изменился даже порядок прохождения всех этих кругов ада. После этого я успокоилась абсолютно и поняла, что ни с каким реальным талантом это не связано… Понимаете, вот Дима Быков сейчас ведь стихов не пишет, на самом деле. Он очень талантливый человек, но он стихов не пишет последние лет семь, он занимается чем-то другим, и когда он говорит, что он поэт, он врет себе. Это не основа его бытия — поэтому оно и не работает.

Конечно, она вольна говорить, что журики перевирают ее тексты (она мне в беседе сказала, что дает теперь только «письменные интервью»), но ссылку на этот пассаж она ведь запостила у себя в ЖЖ, так что сомнений нет: девушка она не самая снисходительная.

Или, допустим, процитировал я в эфире недобрую реплику Веры в адрес Васи Обломова, а она мне в ответ: мол, отвечала на конкретный вопрос про конкретного чела. Мммм… Ну ведь неправда.

Вот вопрос Вере журналиста:

— Я слушал ваш альбом, и по нему совершенно не чувствуется, что эта музыка и эти тексты написаны в 2012 году. И, в принципе, мне кажется, это частая к вам претензия — какая-то герметичность ваших текстов, ваших переживаний, их замкнутость на самих себе.

Вот ее ответ:

— Вообще-то мне кажется, что это единственный способ что-то писать. Нет, существуют люди, которые занимаются актуальной журналистикой, положенной на музыку. Вася Обломов, например. Но то, что Вася делает, — мне кажется, это объективно очень плохо.

Фамилию «Обломов» сама назвала, никак это не было спровоцировано. Таких примеров — дюжины. Даже в живой беседе она отрицала, что некоторые вещи свои величает «хитами», хотя имеющий уши услышит пятью минутами ранее…

Впрочем, повторюсь: то, что беседа наша не сложилась, это однозначно моя вина. «Тому я вижу лишу одну причину, простую, как Колумбово яйцо» (© АВМ).

Перед эфиром, когда есть время, я интересуюсь у гостя, есть ли какие-нибудь табуированные темы. Как правило, гости не желают говорить о личной жизни (хотя, например, Кончаловский, просто любит об этом поподробничать) и стороннем бизнесе (если речь о космонавтах и/или олимпийских чемпионах). Так вот, на этот дежурный вопрос Полозкова ответила, что, мол, сама училась на журфаке МГУ и знает, что такие пробивки делают исключительно для того, чтобы… потом эти самые вопросы задать!

Ну просто пиздец!!! Не знаю, чему там учат на журфаке, «сами мы гимназиев не кончали» (© Ильф/Петров), но нельзя же всех держать за карауловых, право.

Презумпция провокации… нет, с таким настроем корову не продать.

Вот я и не продал, похоже.

Фишки

Собственно, это наставление я сам получил от Ларисы Кривцовой. Ретроспективно осознал, что мог бы вычислить эмпирически пользу гардеробной фишки.

Сама Лариса Валентиновна, выпестовавшая таких знаковых ТВ-персонажей как Андрей Малахов, для себя в начале эфирной карьеры выбрала броский красный пиджак.

В принципе, красный цвет ведущим использовать в гардеробе не рекомендовано. Помню, в «молодежке» работали над прикидом: сразу было решено, что ведущие нового ночного шоу (позднее ставшее культовой программой «Взгляд») будут отличаться от дикторов и по одежке тоже. Стилистов как профессии не существовало на ЦТ СССР. В основном тут импровизировали продвинутые молодые режиссеры — Иван Демидов и остальные (роль выпускающих была быстро сведена к нулю после того, как один из них, Владимир Мукусев сам сел в кресло ведущего).

Так к седой голове Александра Политковсого «приросла» знаменитая кепка, купленная на самом деле, как он мне говорил, для его жены — Анны Политковской. А плейбоистый красавчик Саша Любимов закатывал рукава студенческой толстовки с перестроечной символикой.

Уже позже, с образованием ВИDа «взглядовцы», обретя звездный статус, перестали внимать сержантским демидовским установкам. И зря. У Вани со вкусом все в порядке. И опыта в достатке.

Все телевизионщики знают, например, что в кадре белое и красное «секамит», такова просто специфика ТВ-сигнала (SECAM — Séquentiel couleur avec mémoire — система аналогового цветного телевидения, используемая в Европе). Красное «плывет», белое «горит». Так вот, Владислав Листьев, обретя (вполне, замечу, заслуженно) статус телекумира державы, порой заставлял операторов чуть ли не физически страдать, ведя программу в броском алом безрукавном пуловере поверх белой сорочки.

«Постпутчевый» эфир 23 августа 1991 Влад провел в белом свитере. Да, собственно, и на первый выпуск Листьев явился в белом костюме (справедливости ради замечу, что все же не в «криминально» белоснежным, а в таком, слегка в кремовый отдающим).

Впрочем, осторожный совет старших товарищей не злоупотреблять подтяжками как до смешного прямым подражанием-в-лоб скрипучему очкарику Ларри Кингу, самоуверенный Влад тоже с усмешкой игнорировал. Ну, право, кто из наших зрителей видел Ларри? А в 90-х единственным человеком, к мнению коего Влад прислушивался в сугубо профессиональных вопросах был Костя Эрнст, уже доказавший (не только своим super-стильным «Матадором»), что про «картинку» он знает больше других. Но Константин Львович, видимо, про подтяжки Листу ничего не сказал.

У Дмитрия Захарова была излюбленная серенькая курточка мышиного цвета. Он считал ее счастливой, потому что вещь еще во время работы на радио приносила Диме удачу. В этой «униформе» Захаров чаще всего и эфирил. Он воспоминает: «Еще у меня были очки — я тогда видел хуже, чем сейчас — в белой оправе, и сдуру я как-то их одел. Тогдашний режиссер, увидев эти очки, сказал: замечательно, очень фактурно, колоритно, вот в них и будешь работать. И вот я, поминая самого себя добрым словом, работал в этих белых очках. Но именно благодаря им запомнился».

Владислав Флярковский: «В купленной еще во времена „Взгляда“ курточке я потом вел все репортажи из Кремля для программы „Время“. Получив „взглядовскую“ закалку, я категорически отказывался надеть пиджак».

Короче. Выберите броскую деталь в своем ТВ-прикиде, по которой вас будет опознавать зритель, пока не узнающий вас в лицо н не знающий вашу фамилию.

У меня, признаюсь, таковой фишки не было, но если бы судьба свела меня с Кривцовой до моего ТВ-старта, я бы ее советом непременно воспользовался.

Работа с «ухом»

По мне, принципиальная есть разница в методиках работы tête à tête или с «ухом» (in-ear), когда интервьюеру помогает продюсер (а иногда и целый коллектив мега-профи, как у Владимира Познера и/или Ивана Урганта), подсказывающий с помощью этого беспроводного девайса вопросы и корректирующий ошибки ведущего.

Степень вовлеченности аппаратной команды здесь можно подразделить на пять категорий.

Первая. Вас просто «ведут» по «хрону». Это кардинальное значение имеет в режиме прямого эфира, когда вы должны финишировать в тайм-фрейме всего то в 5—12 секунд и выглядеть финал должен естественно и не нарочито.

У меня в проекте «Правда-24» (на канале «Москва-24») эфир длился ровно 24 минуты (включая «шапку»), без рекламных пауз. В студии на гигантской плазме шел обратный посекундный отчет времени.

Не стану скрывать, этот ход я позаимствовал из культовых «600 секунд» Александра Глебовича Невзорова. Напомню, в том новостном формате отсчет пульсировал в верхнем углу ТВ-экрана и это генерировало вполне конкретный зрительский драйв.

У нас же в студии ход времени видел и зритель, и мой собеседник (при желании), но, — согласно выстроенной мизансцене — ведущий сидел к счетчику спиной и задача продюсера была достаточно простой: меня информировали сколько времени осталось до конца эфира. Как правило, что прошло 10 минут, 12 (половина эфирного времени), 20 и 22 минуты. Ну и последняя отмашка: осталось 60 секунд до начала новостей, которые эфирились из этой же студии, но с т.н. «таблетки», находившейся этажом выше (однако в пределах видимости и слышимости, само собой; то есть опаздывать категорически было нельзя).

Категория №2. Продюсер в аппаратной «работает звуковыми часами» и подсказывает ведущими ключевые моменты.

В варианте «Правды-24» это, как правило, были три-четыре позиции.

Ну, про остальные — как-нибудь позже.

Двойные вопросы

Избегайте двойных вопросов: они позволяют собеседнику уйти от ответа на один из них (а иногда и на оба).

Пример.

«Когда вы последний раз виделись со своим знаменитым соавтором и каков был предмет разговора?».

На это ваш визави без проблем, не нарушая логику диалога, может ответить:

«Мне не о чем с ним разговаривать после скандала с презентацией нашего последнего хита» и тем самым не поделится интересующей информацией.

Ознакомился как-то с научной работой; понял, как именно и зачем провоцирую собеседников. Узнал несколько новых слов. Здесь условный смайлик. И цитата из реферата Екатерины Юрьевны Лебединской (спасибо ей и сердечный привет):

«Речевая провокация является одной из составляющих речевого портрета Евгения Додолева. Тележурналист использует речевую провокацию не как орудие агрессии или оскорбления адресата, а иронично переосмысляет и корректно интерпретирует способы её реализации.

Так, в соответствии с терминологией Т. Н. Шеметовой, речевое поведение телеведущего можно классифицировать как приближенное к критериям идеального провокатора. Нами выделены способы использования интервьюером речевой провокации в программе «Правда 24».

Реализация инконсистентного высказывания, характеризуемого рассогласованием между вербальной и невербальной информацией, позволяет журналисту порождать множественность его понимания. Гость передачи намеренно поставлен перед выбором: интерпретировать слова телеведущего как беззлобную иронию и тем самым предотвратить развитие потенциально конфликтной ситуации или вступить в открытую конфронтацию с интервьюером, что может непредсказуемо отразиться на репутациях коммуникантов.

Вопрос с двойным дном может вызывать как минимум две различные реакции в зависимости от интерпретации адресатом интенций интервьюера. Примером служит вопрос, адресованный ведущим Петру Красилову: «Вы кроме сценариев что-нибудь читаете?» («Правда 24»: выпуск от 31.01.13) Он может означать, что актёр много работает или недостаточно начитан.

Провокационную речевую стратегию телеведущий реализует с помощью тактик выведывания информации и эмоционально — дестабилизирующих тактик. Например, в интервью с Егором Кончаловским журналист использует тактику выражения недоверия.

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ: На мой личный взгляд, после такой беспардонной засвеченности в рекламе, естественно, ценность Депардье, даже как ностальгического персонажа из моей юности, конечно, затирается.

Е. ДОДОЛЕВ: Вот это очень странно мне слышать от режиссёра Кончаловского, которого я помню на рекламных билбордах. Я про вас говорю, и ваш папа тоже рекламировал пищевые добавки.

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ: Но я же не буду самого себя снимать в главной роли. Это, во-первых. Во-вторых, мне плевать, захочет меня снимать кто — нибудь или нет… («Правда 24»: выпуск от 15.01.13)

Цель реализации тактики — подчеркнуть абсурдность и неуместность обвинений режиссёра в адрес Жерара Депардье о попрании им интересов киноискусства в угоду личному обогащению посредством рекламы, хотя, как известно, сам Кончаловский не пренебрегал этой деятельностью, о чём не преминул вспомнить интервьюер.

Телеведущий не оставляет гостю иного выхода, как оправдывать собственные слова, что демонстрирует слабость и несостоятельность позиции интервьюируемого (несоответствие слов и поступков) и, как следствие, успешность реализации тактики.

Евгений Додолев использует языковой код, обладающий провокационным коммуникативным потенциалом. Вопрос-ловушка подразумевает, что любой ответ на данный вопрос выставит гостя в неблаговидном свете. Провоцирующий вопрос заключается в акцентировании внимания на изменениях в эмоциональном состоянии интервьюируемого. Пассивный и мимический вопросы позволяют телеведущему скрыть от интервьюируемого истинные мысли и эмоции.

В процессе интервью Евгений Додолев заполняет такие слоты соответствующего фрейма, как «Неудачи в профессии», «Конфликты со СМИ» и «Конфликты с коллегами», ориентированные на дестабилизацию эмоционального состояния интервьюируемого.

Телеведущий употребляет неприятные или неприемлемые для адресата лексические средства. Например, номинации с оценочным значением деятель шоу-бизнеса и богема.

Евгений Додолев реализует провокационный потенциал телевизионного жанра и таких имманентных ему феноменов как доминирование кадра и контраст кадра и слов.

Тележурналист использует речевую провокацию в жанре интервью как инструмент разрушения и конструирования образа интервьюируемого.

В бакалаврской работе приведены примеры попыток интервьюера разрушить образы Виктора Сухорукова как неисправимого оптимиста и Вадима Демчога как человека играющего, а также создать образы Олега Меньшикова как сибарита и Петра Красилова как типичной звезды женских сериалов.

Использование речевой провокации предполагает коммуникативный риск. Так, нарушение процесса реализации речевой провокации, имеющее следствием коммуникативную ошибку, мы наблюдаем в интервью с Михаилом Идовым и Татьяной Лазаревой.

В работе исследуются социолингвистические индикаторы отношения коммуниканта к медиадискурсу конца 1980-х — начала 1990-х годов. Такими индикаторами в речевом портрете Евгения Додолева являются реализация речевой провокации, склонность публичной речи к разговорности, демократизация языка, активное употребление англицизмов, неприятие патетичного тона, использование деэвфемизации, иронии и самоиронии, расширение тематического спектра».

Метод закольцовки

Меня студенты спросили, как я готовлюсь к интервью. И я сам для себя сформулировал один из принципов, который и решил назвать «Эффектом Сати Казановой».

В тот момент и в «Чашке Петри» (блогосфере), и за ее пределами бурлили по незавидному поводу — певица & прости-Господи-телеведущая Сати Казанова объявила, что ее благотворительный фонд «не занимается больными, косыми, кривыми, прости Боже, детьми», но лишь чадами, способными на «социальные и творческие инициативы». В презумпции того, что дети-инвалиды для творчества не созданы.

Как известно, мы, журналисты, в целом люди не самые образованные и грамотные, поэтому, собственно, преимуществом нашего ремесла и является возможность «удовлетворять собственное любопытство за казенный счет». «Волны перекатывались через мол и падали вниз стремительным домкратом» из очерка в газете «Капитанский мостик», придуманной тандемом Ильфа & Петров — хрестоматийная иллюстрация наших цеховых косяков (об этом ниже).

Так вот, возвращаясь к предмету занятия с курсантами МИТРО. Готовясь к интервью, я первым делом не к «Википедии» обращаюсь (там случаются ошибки), а к своего рода первоисточникам: просматриваю живые ТВ-диалоги. Потому что сказанное в эфире все-таки достоверней напечатанного (в смысле, что данные фразы и/или факты именно так были озвучены персонажем и редактуре не подвергались; ну, существует, само собой, монтаж, однако это отдельна тема).

Есть набор передач, которые приоритетны в этом отношении. В алфавитном порядке: «Белая студия» («Культура»), «Временно доступен» (ТВЦ), «Линия жизни» («Культура»), «Наедине со всеми» (Первый канал), «Познер» (Первый канал).

Впрочем, чем больше, тем лучше. Хотя гости, как правило, выдают заготовки и вещают штампами. Опять же — другая история.

А затем я ищу на YouTube интервью неизвестным, провинциальным СМИ. Ну, например, беседу Калягина с бурятской красоткой для ТВ Улан-Удэ.

Почему?

Здесь два момента.

Во-первых, приезжая на гастроли, столичные знаменитости зачастую более доступны, чем в Москве, где у них жесткий график: до начала спектакля, лекции, фильма, etc. они имеют возможность расслабленно поболтать с желающими. И — наконец к предмету настоящей реплики — срабатывает тот самый Эффект!

Отчего то, общаясь вдали от федеральных ТВ-студий, социально-значимые персонажи иногда позволяют себе говорить то, что думают. Им кажется, что их миллионы не услышат.

То есть, зачастую технический прогресс опережает развитие наших интеллектуальных способностей. Вроде, всем ведомо про «интернеты», все понимают, что слово не воробей, но контекст провинциального уюта порой играет злую шутку.

«Так себе поет этот Паваротти». «Вы были на его концерте?» «Нет, мне сосед напел». Приблизительно так работают во всем мире СМИ. Все дело в подаче, нюансах интерпретации.

Всегда так было. Советский агитпроп был в этом смысле неподражаем. Что обстебывалось самими же бойцами агитпропа. Шутили, что если бы генсек Брежнев проиграл бы спринтерский забег US-президенту Рейгану, то наши газеты отписали: Леонид Ильич «занял второе место», а заокеанский бегун «пришел предпоследним».

Нынешний объем информации таков, что всю ее не усвоить. Вот и получается, что знание о мире, почерпнутые из «медийки», являются — нет не полуфабрикатом: мороженую котлетку все же жаришь сам, — а пищей, любовно сдобренной чьей-то слюной.

Кстати, ученые утверждают, что кормление пережеванной пищей есть акт любви, и отголоском этого ритуала является столь знакомый каждому банальный в губы поцелуй. Но! В сфере информации эта любовь издания/ТВ-канала/радиостанции/сетевого ресурса к своему читателю является скорее циничным насилием, нежели изысканной лаской.

И порой возникает реальное ощущение, что тебя «имеют в мозг», как это описано в фильме «Побег из Вегаса», где титан шоу-бизнеса интересуется у своего подопечного:

— Тебя трахали в мозг? Нет? Так вот, я тебя сейчас трахаю! Прямо в мозжечок!

На что подчиненный неуверенно отшучивается:

— Только, пожалуйста, в презервативе: у меня мысли грязные.

Навела на эти размышлизмы в марте 2011 года информационная каша из Фукусимы с Михалковым и Каддафи с НАТО, которой потребители СМИ давились весь месяц. Понятно, что любой работник медиа, равно как и всякий информационный ресурс, имеет полное право на свою подачу фактов. В русле собственной картины мира.

Потому что интерпретация — это поле художественного творчества, благодаря которому история становится искусством. Ну а потребитель выбирает из множества предложенных именно ту картину, которая соответствует его, потребителя, мироощущению.

Однако порой этим приемом пользуются так навязчиво, что начинаешь терять веру в человечество. Все же из источника информации желательно черпать знания о том, что происходит в мире, типа «произошло землетрясение», а не переживать конец света — «мы теперь все отравимся радиоактивной рыбой».

Тогда отравились очередным экзерсисом Михалкова. Рассуждая о жизни (в достаточно узком кругу почитателей), «кинорежиссер всея Руси» в очередной раз подставился, хотя не сказал ничего предосудительного, кроме того, что мир заблудился в поисках истины (с чем трудно не согласиться) и будет смыт волной очередного Потопа, если не одумается (в этом он солидарен с многими).

Но «барина» вырвали из контекста собственной мысли. И был Никита-свет-Сергеич публично избит, словно покорная чао-чао перед приготовлением ее в пищу, от чего досадно не столько поклонникам творчества кинорежиссера, сколько людям, которые не считают эту всенародную порку соизмеримой с другими информационными поводами. Сентенции режиссера истолкованы были следующим образом: он, мол, злорадствует по поводу мартовского цунами, поскольку японцы-де — безбожники, вот их Всевышний и покарал.

Нам — вместо пищи для ума — в очередной раз «перепевают Паваротти». Пытаясь вызвать чувство, хотя стоило бы стимулировать мысль. Сюжеты меняются редко, параметры событий остаются неизменными, а потому «раскрашивание» происходит за счет комментаторов. И тут изумляет, с какой легкостью медийщики подбирают эксперта под заданную точку зрения и столь немногие интерпретаторы оперируют чем-то реальным.

Переживать Апокалипсис, как показывает практика, гораздо проще & приятнее, чем «включать голову». Или сверяться с первоисточником. Нынешние эмоциональные цунами медийного моря сильно смахивают на страшилки, которыми дети в пионерлагерях развлекали друг друга перед сном. Вспоминается в связи с этим и словосочетание «либидинозно приятное чувство жути», сопряженное с ощущением «нестрашного ужаса» (Япония все же далеко), которое аудитория с такой страстью переживает (мы же добрые и отзывчивые, давайте поглядим на себя в зеркало и умилимся).

Однако самое существенное: Михалков свой пассаж про Потоп произнес не в эфире федерального канала, а в узком кругу!

О чем и речь.

Борис Немцов, беседуя с прелестными украинскими медиа-девушками говорит: «Путин голосовал бы за Януковича, он ебанутый, Владимир Путин, чтоб вы поняли». Сказал бы такое Борис Ефимович, общаясь с влиятельным российским СМИ? Нет, конечно: они с Путиным знакомы были хорошо и в чем-то были единомышленниками. Думал ли Немцов, что его пассаж услышат в Москве? Вряд ли. Но! Но услышали и увидели. Это фрагмент показали в новостных выпусках федеральных каналов.

Тогдашний вице-президент США Джозеф Байден, общаясь с молодняком Гарвардского университета, сказал, что Евросоюз не желал принимать анти-российские санкции и им, американцам, пришлось Европу нагнуть: видео слили на YouTube и грянул международный скандал.

Знаменитая фраза, которую много лет назад Филипп Киркоров произнес на пресс-конференции в Ростове-на-Дону «Меня раздражают ваша розовая кофточка, ваши сиськи и ваш микрофон» стала интернет-хитом, который помнят до сих пор.

Эпизод с ТВ-критиком Петровской и Путиным — в другом разделе.

Аналогичный расклад с девушкой Сати Казановой. На «прессухе» в родном Нальчике, где были местные журналисты, красивая экс-звезда «Фабрики» с усмешкой говорит о некрасивых детях-инвалидах. И… ее накрывает цунами возмущения. Потому что ролик этот увидели миллионы людей.

Помню, мы снимали «фабричную девушку» для проекта Moulin Rouge: Сати мега-профессионально позирует. Это да. Просто, как давно было замечено, «иногда лучше жевать, чем говорить» ©.

Мне студенты, кстати, предложили глагол «жевать» заменить на более уместный «сосать», но было бы грубо, по мне.

Да и Сати замечательная труженица и super-профи, а вот так оговорится может всякий. Потому что — еще раз — слово не воробей. И эти птицы жиреют, борзеют, превращаются в пернатых Хичкока и могут склевать нас вовсе.

Ну и про «домкрат» для тех, кто не читал «Двенадцать стульев», диалог редактора с автором:

«Персицкий притащил из справочного бюро двадцать первый том Брокгауза от Домиции до Евреинова. Между Домицием, крепостью в великом герцогстве Мекленбург-Шверинском, и Доммелем, рекой в Бельгии и Нидерландах, было найдено искомое слово.

— Слушайте! «Домкрат (нем. Daumkraft) — одна из машин для поднятия значительных тяжестей. Обыкновенный простой Д., употребляемый для поднятия экипажей и т. п., состоит из подвижной зубчатой полосы, которую захватывает шестерня, вращаемая с помощью рукоятки». И этот прибор, по-вашему, обладает способностью стремительно падать?

— Мне нужны деньги. Я купил много мебели и вышел из бюджета».

Конец цитаты из Ильфа/Петрова.

Вот это и есть объяснение. Всем нужны деньги. Фонды, увы, как правило, за этим и создаются. Впрочем, не берусь утверждать, что фонд Сати Казановой был основан именно ради $$$.

ыть может, действительно, чтобы детям помогать. Главное, что «не больным, косым, кривым». Не так ли?

***

Написал я эту подглавку по следам занятия для того, чтобы продемонстрировать студентам на конкретном примере, что такое hook (крючок-замануха про «домкрат») в конце третьего абзаца («об этом ниже»).

Здесь же два примера «закольцовки»: с «домкратом» и «воробьями».

Забить на авторитет

Поляк Томаш Мацейчук, заявивший в эфире НТВ, что наши деды, выигравшие войну = «красные фашисты», получил прямо в студии по лицу. Замечу: не в первый раз.

И снова по «фейсбукам» покатился стон: многим стыдно, за то, что они русские — такие кровожадные да агрессивные.

Замечательно как-то отрифмовал мой товарищ Саша Вулых:

«Пока еще не прожит век,

И водка пьется без закуски, —

Покайся, русский человек,

За то, что ты родился русским!».

Я это к чему? Самое, пожалуй, скандальное заявление о русских, озвученное по ТВ отечественным политиком — пассаж Игоря Юрьевича Юргенса, ответившего на вопрос «Что мешает модернизации России?»:

«Российская общинность и архаика могут быть преодолены не раньше 2025 года. Только к этому времени российский народ станет ментально совместим в восприятии демократии со среднестатистическим прогрессивным европейцем. Пока же в России очевидна тенденция деградации человеческого капитала. Для экономически активного населения характерна деквалификация (то есть потеря профессиональных навыков из-за невозможности работы по специальности), деградация, люмпенизация и даже дебилизация».

Беседуя (в рамках ТВ-проекта «Важная персона» на канале «Москва 24») с «главным идеологом медведизма», я у Юргенса поинтересовался:

«О вашем заявлении относительно менталитета российской нации: мол, мы все общинные и у нас государство превыше личности. Но как же так, когда ровно наоборот! Каждый у нас — «моя хата с краю», «до Бога высоко, до царя далеко». У нас же нет вымогательства, мы гаишнику даем взятку для того, чтобы решить все без государства, индивидуально, tete a tete, совершенно в антигосударственном аспекте.

— При этом гаишник — это представитель государства в вашем случае.

— Но он же выступает как индивидуальное лицо!

— Да, и «я лучше с ним договорюсь, чем я ему буду противодействовать». Государство тысячелетиями существует в парадигме: огромное пространство, довольно ограниченное население для такого пространства. Как Александр Третий говорил: «Наше расстояние — это наше проклятие».

И Александр Второй даже, по-моему, сказал, это нуждается в коррекции. Мы созданы и существуем на протяжении тысячелетий, охраняя свое государство, как способ нашего выживания. Мы не можем, как французы, рассчитывать на плодородие своего кусочка земли. Мы в тяжелом климате защищаем огромное государство против врагов, которые отовсюду.

— Мне кажется, что эта огромность возникла как раз именно из выраженного индивидуализма. Когда люди уходили в тайгу, в эти степи — оставьте меня в покое, я лучше вот как-то один там со своей семьей вот буду, как раз без государства. У нас нет этой общинности, как в кантонах швейцарских. Как раз мне кажется, что все ровно наоборот.

— Выживание основной массы зависит от государства. Те свободолюбивые казаки, другие хлебопашцы, которые уходили, они и возвращались в лоно, потому что выжить там удачно, успешно и основать нечто альтернативное, было невозможно. И до сих пор невозможно. Сейчас мы с вами, как когорта, делимся на 80% полностью поддерживающая и «Крымнаш», и политику родной партии, правительства и президента, и 20% тех вольных хлебопашцев и казаков, которые это не поддерживают. Это по всем вопросам.

— Ух, как вы повернули-то. У нас страна, на самом деле, абсолютно живет без государства. И какой-то мобилизующий момент возникает только, когда, ну, то, что называется войной, в том числе и информационной».

***

На самом деле «Наше расстояние — это наше проклятие» сказал Николай Первый в беседе с де Кюстином, которого наши либералы знают наизусть. Ну не говоря уже о том, что два Александра — Первый и Второй — у моего собеседника слились с прочими Романовыми.

Так вот. Разговаривая с Юргенсом, поймал себя на мысли, что в такого рода диалогах подача и манера важнее сути.

Когда твой визави упакован в толстые регалии, ты скорее допустишь собственную неосведомленность, нежели заподозришь собеседника в тотальной некомпетентности. Если вещи излагаются безапелляционно, уверенно и где-то даже снисходительно, то невольно ищешь оправдание озвученным неточностям и отсутствию логики, как в истории с боярыней Морозовой. Это по-русски.

С другой стороны, люди думающие, рефлексирующие — почти не имеют шанса занять достойное место в истеблишменте, где умение эманировать свою правоту важнее ремесла поддерживать дискурс.

Когда беседуешь с людьми, добившимися социального успеха (финансового, репутационного или статусного) невольно замечаешь, что в рамках категории (денежной, имиджевой или должностной) они бывают похожи. То есть люди определенного типа добиваются схожих успехов.

Этим особо не удивишь (подобное притягивает подобное), удивляет иное: успешные люди в своих высказываниях сплошь и рядом выходят далеко за рамки своей компетенции, уверенно рассуждают о том, в чем вообще не разбираются, а мнения их, в силу социальной значимости, очень быстро, увы, обретают статус надежного источника.

Удивляет и другое — как люди одной среды, одного воспитания и одного поколения, вырастая, радикально расходятся в оценке действительности, и обслуживают впоследствии совершенно разные ценностные системы.

Именно «обслуживают». Потому что люди умирают, а идеи остаются и вербуют в свои ряды новых людей. По большому счету точно таких же…

И главное. Приведенный моим собеседником расклад «80% Vs 20%» вовсе не отражает соотношение русских и нерусских. А 100% и не надо. Не по-русски это будет.

Еще пример. После марсельских разборок наших футбольных фанатов с британскими оппонентами, прохоровский соратник Антон Красовский, прославившийся заявлениями, что его убрали с экранов того же НТВ за открытую гомосексуальность, написал у себя в блоге: «Русские выглядят чудовищно во всем мире. Русские являют собой такой образ коллективного футбольного фаната, убивающего английского болельщика».

Проживающий в Лондоне наш соотечественник прокомментировал этот пассаж лаконично: «В России некоторых геев не любят не потому, что они геи, а потому, что они — натуральные пидарасы».

Вот, собственно, этот фактор и является лакмусовой бумажкой, с помощью которой каждый может сам себя протестировать. Тебе стыдно, что ты русский? Расслабься и не переживай, ты — не.

Критерий вежливости

Беседуете со знаменитостью из неведомой вам сферы и не можете определить уровень профпригодности собеседника? Простой критерий. Как правило, настоящие мастера своего дела никогда не опаздывают на интервью. Опоздания (в 90% случаев) = прерогатива искусственно созданных «звезд», за которыми нет таланта, но есть грамотный пиар.

Горячие финские парни из The Rasmus поразили меня дважды.

Первый раз, когда суоми-музыканты перепахали хит-парады всего мира со своим гимном In The Shadows. Кстати, эта вещь по сию пору держит национальную пальму первенства по роялти, собираемым во всем мире, обогнав даже скандинавского титана Яна Сибелиуса.

А второй раз они потрясли меня, когда прилетали на пару дней в Москву.

Интервью с экстравагантным квартетом было запланировано с таким расчетом, чтобы ребята после прилета могли привести себя в порядок и поужинать перед продолжительной беседой. Но легендарные московские пробки внесли свои коррективы: из Шереметьево в Grand Marriott, расположенный на Тверской, лимузин продирался три с половиной часа! Они вошли в отель, когда свет уже был выставлен и все три оператора нацелили камеры на пустующие кресла в спецкабинете.

И что же? Рок-звезды без всяких вздохов & капризов сели работать. Просьба ко мне была одна: не говорить с ними про жратву («Мы дико голодные, можно хотя бы воды?»). Удивительное дело. Потому что бывает иначе.

Привожу примеры только из личной практики: серия ТВ-бесед для моего авторского проекта «ПРАВДА-24» (канал «Москва-24»).

Вот что поражает: «самая красивая скрипачка мира» Ванесса Мэй и гитарист Queen Брайан Мэй были предельно пунктуальны, а наши «открыватели ртов и совершатели движений жопой под фонограмму» (© Лурк) Тимоти и Джиган опоздали на съемку (первый минут на семьдесят, второй на два с половиной часа).

Патриция Каас, задержавшись на пару минут, сочла нужным принести извинения, в то время как Рената Литвинова, задержав съемку на полдня, еще с удовольствием унижала «обслуживающий персонал» (ассистентов, гримеров, редакторов) за «отсутствие вкуса».

Почему же так по-разному ведут себя их и наши звезды?

Знакомый медиа-идеолог пытался мне внушить мысль, что все дело в $$$. Мол, западные знаменитости зарабатывают миллионы и поэтому ответственно относятся к своему золотоносному ремеслу, составная часть которого — общение с прессой, а наши, де, работают за гонорары совсем другого уровня и блистать хорошим воспитанием просто не считают нужным.

Не согласен. Размер здесь не имеет значения. В той же энциклопедии «Луркоморье» про Тимати сказано: «Выращен в подземных лабораториях „Фабрики звезд“ для очередного срубания профита с быдло-публики, в особенности с гламурных кис и прочей шелухи».

Не могу я принять и предъявленный мне коллегами тезис №2 — об отсутствии в нашем шоу-бизе культуры. С чего бы это? «Вот она была и нету»? Ведь наши легенды других поколений абсолютно безупречны, они помнят о том, что «точность = вежливость королей».

И Андрей Вадимович Макаревич, и Иосиф Давыдыч Кобзон не считали возможным опаздывать, а вот «калифы на полчаса» как бы усвоили то, что имел в виду Луи-Станислас-Ксавье (Людовик XVIII), которому молва приписывает максиму «Точность — вежливость королей, НО обязанность для их подданных». То есть наши позиционируют себя как короли, которые «все могут».

Терминология

Очень часто недопонимание во время ТВ-беседы возникает на ровном месте: из-за терминологических нюансов.

Я слова стараюсь употреблять, исходя из стандартов научной лингвистики, но порою в разных стратах термины трактуются не так, как в учебниках и/или «Википедии».

Вот стандартный камень преткновения — слово «богема».

«Боге́ма — не общепринятый, эксцентричный стиль жизни, характерный для определённой части художественной интеллигенции, или те, кто ведёт подобный образ жизни. При советской власти в СССР получила наименование „творческая интеллигенция“ <…> театральные, литературные круги; круг (около) театральных и артистических деятелей, обычно ведущих образ жизни в условиях нестабильных доходов».

Казалось бы, ну что здесь оскорбительного? Но все без исключения богемные дружно возмущаются.

«Студентов театрального ВУЗа и сейчас с трудом можно назвать „богемой“, а уж в советские годы — особенно», — говорит мне прекрасная Юлия Владимировна Меньшова. И я не считаю нужным уточнять, в чём именно здесь не соответствие. Студенты «мастерской Калягина» (о коей была речь) — не вполне «творческие» или просто совсем не «интеллигентные»? Или у них доходы стабильны, в отличии от артистов всего мира, включая голливудских звёзд первой величины?

C Геннадием Викторовичем Хазановым обсуждали термин «шоу-бизнес».

Ироничный и мудрый Хазанов оказался первым моим собеседником из артистического цеха, адекватно понимающим термин «шоу-бизнес». То есть Геннадий Викторович, допустим, согласился со мной: эстрада это вполне себе масскульт, а то что у нас традиционно величают «культурой» — есть «субкультура советской творческой интеллигенции» (© Кирилл Разлогов).

Почему-то люди театра & кино возмущённо вскидываются: «Мы не шоу-биз!». Это слово бойцы нашей культур-мультур ассоциируют исключительно с «поющими трусами» © и «всякой джигурдой».

А вот «Википедия» достаточна лаконична:

«Шо́у-би́знес (англ. Show business) — коммерческая деятельность в сфере индустрии развлечений. Термин «шоу-бизнес» применяется:

— к компаниям, занимающимся производством и распространением аудио — и видеопродукции;

— к артистам и некоторым спортсменам;

— к таким сферам развлечений, как кино, театр, музыка, литература, телевидение, компьютерные игры и др., извлекающим, кроме всего прочего, финансовую выгоду из своей деятельности».

Странно, да? Режиссёр Стивен Спилберг без всякого стеснения говорит, что его ремесло и есть эта самая деятельность, а, скажем, актриса Агния Кузнецова числит этот термин оскорбительным (я про нашу с ней ТВ-беседу). Может быть, она работает исключительно за «спасибо»? Или артисты полагают, что если они не получают «за участие в спектаклях и репетициях свыше 550 тыс. рублей в месяц», как Константин Райкин, например, то это ни разу не шоу и уж точно не бизнес?

Загадка.

Но… Но будем завидовать молча.

Ещё пример.

Евгений Янович Сатановский прилагательное «маргинальный» относит к разряду наездных.

Беседовал с Маргаритой Симоновной Симоньян, самым результативным (говорят) и красивым (вижу) отечественным медиа-менеджером. Возмутилась слегка по поводу «пропаганды». Ну, не слегка, на самом деле. Просто возмутилась.

Но ведь о чём, собственно, речь?

«Пропага́нда (лат. propaganda дословно — „подлежащая распространению (вера) “, от лат. propago — „распространяю“) — в современном политическом дискурсе понимается как открытое распространение взглядов, фактов, аргументов и других сведений, в том числе намеренно искажённых и вводящих в заблуждение, для формирования общественного мнения или иных целей, преследуемых пропагандистами».

И вот то, что в этой дефиниции значится после слов «в том числе» — доминирует в массовом сознании.

А для меня это прежде всего «открытое распространение сведений». Открытое! То есть не манипуляция массовым сознанием, а самая что ни на есть честная журналистская работа.

С пропагандой у нас засада. Поэтому «мальчики из Уренгоя» © слыхать не слыхивали про ленинградскую блокаду и скоро, вслед за бостонскими студентами (мне Коротич ещё в 90-х рассказывал) будут искренне считать, что во Второй Мировой США + Япония воевали со Сталиным и его союзником Гитлером.

Плохо, плохо с пропагандой у нас. Нет пропагандистов. Только эти, как их, ну, короче — понятно.

Словом, про толкования терминов лучше договариваться на берегу, чтобы в эфире отношения не выяснять. Не всегда у меня получается. Хотя, право, надо признаться: я и не пытаюсь.

Разговорность

Еще один фрагмент из помянутой выше работы Екатерины Лебединской:

«Тенденция к усилению разговорности в публичной речи проявляется на разных уровнях речевого портрета тележурналиста Евгения Додолева.

Фонетический уровень характеризуется неполным стилем произношения, редукцией звуков (ващэ — вообще, пржват» — проживать, сшэна — совершенно, чэк — человек), консонантной насыщенностью речи, просодическими колебаниями, нечёткой дикцией. Лексический уровень представлен вариантами многозначных слов, образованных посредством метафорического и метонимического переноса (рулить, проехать, обломать, впрягаться, париться, слив, наезд), и слов с неопределённой семантикой (крутой, конкретный, реальный, вещь, штука). На морфологическом уровне склонность к разговорности выражается в использовании разговорных междометий (ох, бла-бла-бла, ой-ой-ой), частиц (раз, то, мол, ну, вот) и клише-реакций (Как так? Ничего себе!).

Для синтаксического уровня характерны синтаксически более свободные соединения, высокая конситуативность, спонтанность и сбивчивость речи, тавтологические сочетания и лексические повторы.

Тенденция к демократизации публичной речи проявляется в использовании телеведущим сленгизмов, жаргонизмов и арготизмов (прикид, тусоваться, крутой, непонятки, травка, прикол, крышевать, пастись, догонять, переться, бычка, муля, понты, подстава, тихушник), разговорных и просторечных лексических единиц (развлекаловка, товарка, офигенский, обломать, журналюги, рулить, строить, свалить, проехать, сплавить, молодняк, впрягаться, зароманиться, париться, нарываться, слив, наезд).

Смешение в публичной речи ведущего книжных и разговорных элементов порождает стилистическую контаминацию. Тележурналист активно использует англицизмы (окей, кул, фейк, френды, фитбэк, дедлайн, контент, стейтмент, мейнстрим, шоу-бизнес, комьюнити, месседж, троллинг, каверидж, сорри, трендсеттер, тинейджер, бренд, пиар).

Неприятие журналистом патетичного тона выражается в использовании ты-обращений, приветствии в форме не официального рукопожатия, а удара кулачками, употреблении разговорных и иноязычных лексических единиц с ироничным оттенком значения вместо привычных формул речевого этикета.

Так, если ведущий намерен принести извинения, то для данной цели он использует англицизм с ироничным оттенком значения сорри. Деэвфемизация позволяет журналисту эксплицировать негативный смысл в высказывании интервьюируемого.

Примером является интервью с Егором Кончаловским.

Е. КОНЧАЛОВКИЙ: Депардье уже не актёр, а маркетинговый инструмент, сто тысяч евро, и он ваш, я подписываюсь.

Е. ДОДОЛЕВ: Вы не считаете его творческим человеком? Вы считаете его человеком денег? («Правда 24»: выпуск от 15.01.13)

Кончаловский использовал выражение маркетинговый инструмент, в котором первое слово является иноязычным словом и термином, а второе — номинацией с неопределённой семантикой, используемой для названия конкретного явления, оба случая являются типичными средствами эвфемизации речи. Журналист преобразует это словосочетание в дисфемизм человек денег, лишённое вуалирования негативной составляющей значения.

Евгений Додолев использует иронию как средство непрямой оценки слов и действий адресата, а также самоиронию как способ снижения коммуникативного дискомфорта в конфликтной ситуации. Примером иронии тележурналиста является интервью с Владимиром Жириновским.

В. ЖИРИНОВСКИЙ: Почему не приглашали меня на канал? Первый раз пригласили. Сколько канал существует?

Е. ДОДОЛЕВ: Боимся, боимся приглашать, боимся. Вот у вас напиток, хорошо, что у вас там не апельсиновый сок… («Правда 24»: выпуск от 20.08.13)

Телеведущий понимает, что гость намеренно пытается инициировать конфликтную ситуацию, поэтому использует иронию как средство избежать открытой конфронтации.

В данном случае интервьюер использовал прецедентную ситуацию как косвенную оценку поведения героя, отсылающую массового адресата к выпуску телепередачи Александра Любимого «Один на один», в котором Владимир Жириновский облил Бориса Немцова апельсиновым (в действительности, манговым) соком.