Тайны дома на Речной. Повесть

Евгений Григорьевич Новичихин

Герой повести знакомится в поезде с девушкой своей мечты. Но куда она неожиданно исчезает? Кто и зачем преследует его после возвращения домой? Кому и для чего вздумалось похитить его сынишку? Эти и многие другие вопросы приводят его в дом на улице Речной…

Глава 4

Жену Крымов потерял неожиданно: она умерла во время родов. В те дни он был в командировке. Позвонив домой и услышав рыдания тёщи, не способной произнести ни слова, кроме имени дочери, Крымов всё понял. Понял, но осознать случившееся долго не мог. Сердце отказывалось принять трагедию. Друзья, знакомые не узнавали его. Во-первых, при жизни жены Крымов не отличался особой верностью, и все это знали. Во-вторых, он не был сентиментальным, и слёзы в его глазах было видеть непривычно. Но он плакал, плакал искренне, чувствуя, что потерял самое дорогое и близкое. Своих слёз Крымов не стыдился. Мучился тем, что причинял жене, любившей его безоглядно, немало горя. Он, в общем-то, тоже любил её, но любовь эта как бы растворялась в его работе, в многочисленных делах и флиртах с женщинами.

После смерти Гали Крымов и сам не узнавал себя. Если живой он изменял ей не раз, то мертвой изменить не мог. Он считал это предательством. А любое предательство было для него самым гнусным, что только можно себе представить.

Сына Павлушу Вадим Петрович любил самозабвенно. Вырастила его теща, Анна Сергеевна. Она всегда была человеком добрым, участливым. Крымов старался помогать ей, чем мог, но какая помощь от человека, который всегда занят? Директор есть директор.

Анна Сергеевна это понимала. Во внуке она души не чаяла. Других детей, кроме Гали, у неё не было, мужа Анна Сергеевна давно похоронила, и Павлушка стал для нее единственной радостью и единственной надеждой в жизни. Но будучи женщиной ещё и весьма рассудительной, Анна Сергеевна с тревогой наблюдала за Крымовым: «Неужто так и не женится во второй раз?»

Однажды так прямо и спросила:

— Вадим, я же не вечная. Не станет меня — вам с Павликом трудно вдвоём придётся. Может, жениться тебе надо? Пока Павлушка маленький. Глядишь, и мать в твоей жене признает… Подрастёт — труднее ему к посторонней женщине привыкать придётся… Если хочешь, я сама найду тебе хорошую спутницу…

— Анна Сергеевна, не надо об этом, — ответил тогда Крымов. — Лучше Гали мне никого не найти. Да и Павлушке тоже…

Тёща тихонько поплакала и никогда больше разговоров на эту тему не заводила. Да и Крымова женщины после Гали мало интересовали.

Словом, Анжелика, нежданно-негаданно появившаяся в вагонном купе, не просто смутила Вадима Петровича. Каким-то непонятным образом она заставила его вспомнить о том, что он мужчина.

— Вам, вероятно, надо переодеться? — догадался он.

— Да, Вадим, если можно… Я быстренько!

Крымов вышел из купе, осторожно прикрыв за собой дверь. Поезд уже мчался по московским окраинам.

«Странно, — размышлял Крымов, выйдя в тамбур. — Немало женщин крутилось и крутится перед моими глазами, но ни одна не волновала так, как волнует эта…»

В тамбур с полотенцем в руках выглянула Анжелика:

— Куда это вы запропастились? Можете возвращаться, купе уже свободно. А я мигом вернусь, только умоюсь.

Она была в легком сиреневом халатике, обнажавшем красивые ноги. Крымов смутился еще больше.

Он вернулся в купе. На столике лежали разложенные ею бутерброды. Их количество не оставляло сомнения: сейчас она войдёт и предложит поужинать вместе.

Крымов не ошибся. Войдя в купе, Анжелика легко и просто пригласила:

— Угощайтесь.

Неожиданно для самого себя он сказал:

— А шампанского не хотите?

— У вас есть шампанское? Не откажусь!

— Шампанское в поезде найти нетрудно. Здесь же оно у любой проводницы есть.

Шампанское у проводницы и в самом деле было. Но она осторожничала:

— Вы в каком купе? Я сама его тихонько принесу, чтобы никто не заметил. У нас начальник поезда — зверь. Если узнает, что вы от меня с бутылкой вышли — не работать мне больше на этом маршруте… Да и милиция ходит по вагонам…

— А где же обещанное шампанское? — удивилась Анжелика, когда Крымов возвратился в купе.

— Сию минуту будет, леди, — пошутил он.

Проводница пришла почти следом за ним. Бутылка шампанского была аккуратно завернута в обрывок газеты. Два стаканчика проводница предусмотрительно поставила на столик.

И тут произошло неожиданное. Даже Крымов не обратил внимания на то, на что мгновенно отреагировала Анжелика.

— Вы всем шампанское с портретом заказчика приносите? — с улыбкой спросила она проводницу.

Та явно растерялась. Растерялся и Крымов. Чёрт возьми, это, как ни удивительно, был обрывок того самого сегодняшнего номера «Известий» с его портретом! Вот так наблюдательность!

Проводница почему-то сразу посуровела лицом и, ничего не ответив, вышла из купе. Анжелика, держа в руках обрывок «Известий», не без интереса пыталась понять, о чём идет речь в статье Крымова.

А он разлил шампанское в стаканы. Произнёс тост:

— Ну, за встречу, за знакомство…

— За вторую встречу, — уточнила она. — Я, между прочим, вас уже сегодня видела. В Москве, в районе Белорусского вокзала.

— Феноменально! — ещё раз удивился Крымов. — Вот так, с первого разу, запомнили меня?

— Вот так, с первого, и запомнила, — подтвердила, продолжая улыбаться, Анжелика.

…Шампанское было уже почти выпито, когда в дверь купе постучали. Проводница, снова заглянув к ним, вежливо спросила:

— Извините, чай пить будете?

— Непременно, — отозвался Крымов.

— С лимоном? — уточнила проводница.

— Давайте с лимоном, — согласился он.

Проводница пришла с чаем буквально через пару минут. Поставила чашки на столик, аккуратно расстелив перед этим салфетку. Пока делала всё это, не забыла предупредить:

— Скоро, Рязань. Стоянка пятнадцать минут.

А потом вздохнула:

— Что за жизнь такая пошла? Даже нам, проводникам, опасно работать стало. Сами знаете: тревожные времена, террористы всякие, наркотики… Бригадир сказал, что с сегодняшнего дня милиция регулярно и очень внимательно будет проверять все вагоны…

Анжелика неожиданно вскочила со своего места:

— Рязань, говорите? Как хорошо, что я вспомнила… Меня же здесь подруга будет ожидать на перроне!

— Поторопитесь, — посоветовал Крымов, — стоянка не такая уж долгая…

Анжелика выпорхнула из купе.

В Рязани вагон остановился прямо напротив вокзала. Почти сразу же в купе заглянули два милиционера. Вежливо поздоровались, спросили:

— Куда едете?

Ответ Крымова их, судя по всему, мало интересовал. Они внимательно осмотрели купе и, извинившись, удалились.

Крымов выглянул в окно и тут же увидел на перроне Анжелику с каким-то объемистым, но явно не слишком тяжелым свертком в руках. Она торопливо направлялась в сторону вокзала. Никакой подруги рядом с нею не было.

«Видно, в здании вокзала встреча назначена. Вот только откуда у неё свёрток взялся? Из купе она выходила без него», — мелькнуло в голове. «Наверно, в киоске что-нибудь купить успела, в подарок подруге», — догадался Крымов.

Анжелика возвратилась довольно быстро. По вокзальному репродуктору уже звучало объявление об отправлении поезда.

— Ну, как, повидались с подругой? — поинтересовался Крымов.

— Повидалась, — коротко ответила она.

Задавать вопрос про свёрток Крымов посчитал для себя неприличным, бестактным. Но от его взора не скрылось, что Анжелика чем-то смущена.

«Ничего особенного, — подумал Крымов, — я и сам чувствую себя не в своей тарелке от этой встречи…»

— Вадим, а что — может, еще немножко шампанского выпьем? — вдруг предложила она.

Вадим Петрович с готовностью встал, доставая кошелёк из бокового кармана пиджака:

— Конечно, выпьем!

— Нет-нет! — решительно остановила она Крымова. — Теперь за шампанским пойду я! Хочу, чтобы и мне принесли бутылку с моим портретом!

Крымов возражать не стал.

Однако Анжелика вернулась разочарованной:

— Никакого шампанского не будет! А портрета — тем более…

— Что, шампанское закончилось? Или портреты?

— Проводница сказала, что шампанского у нее никогда не было и даже быть не может. Этим здесь, как она утверждает, не занимаются. Запрещено!

— Не понял! — искренне удивился Крымов, кивнув в сторону пустой бутылки на столике. — А что же мы пили с вами? Разве это было не шампанское?

— Это на неё твой красивый портрет в газете подействовал. Она даже и разговаривать о шампанском не желает. По инерции боятся люди прессы. Кстати, чего это ты мне «выкаешь»? После шампанского можно и на «ты» переходить.

— Договорились, — согласился Крымов.

— Ну, что? Раз с шампанским у нас такой крутой облом произошёл, будем спать ложиться?

— Да, надо отдыхать. Мне рано выходить. Ты до какой станции едешь?

Оказалось, что они живут в одном городе. Крымову почему-то стало от этого радостно.

Крымов смотрел на Анжелику и чувствовал, что к нему возвращается что-то давно забытое. Вид чуть расстёгнутого сверху сиреневого халатика вызывал в его теле приятную дрожь. Он с удивлением заметил, что его голова слегка покруживается. Вряд ли это было связано с выпитым шампанским: по части спиртного Вадим Петрович был человеком тренированным. Ему захотелось обнять девушку, и это желание было невыносимым. Тем более что её сверкающие глаза призывали, говорили, что он нравится ей, что побывать в его объятиях — и её желание тоже.

Он снова вышел в тамбур покурить. В головне его как будто всё перевернулось. Надо же: случайная встреча, а так на него подействовала!

Возвращаясь в купе, Крымов заметил, что в проходе стоит, глядя в вагонное окошко, тот самый пассажир со скуластым лицом, ошибочно заглянувший в купе перед тем, как в него вошла Анжелика. «Видно, не спится человеку, — подумалось Вадиму Петровичу. — Я, кажется, тоже не смогу уснуть сегодня…»

Войдя в купе, Крымов застал Анжелику уже лежащей в постели, уютно укрывшейся одеялом. Постель Вадима Петровича она тоже аккуратно застелила.

— Спасибо, — смущённо поблагодарил он.

— Вадим, — сказала она, — я на всякий случай записала тебе свой адрес. Там, на бумажке, на столике лежит. Но постарайся этим адресом не пользоваться. Лучше оставь мне свой телефон, я сама позвоню. Хорошо?

— Хорошо, — обрадовался Крымов. — Обязательно звони.

Достав из кармана визитную карточку, он протянул её Анжелике:

— Здесь и мои телефоны, и мой домашний адрес. Буду ждать звонка.

Чуть помолчав, добавил:

— Очень буду ждать.

— Положи, пожалуйста, в карман халата…

Даже одно только прикосновение к её сиреневому халатику, висевшему на деревянных плечиках, вызвало в Крымове прилив нежности.

— Назови мне свой телефон. На всякий случай. Вдруг бумажка потеряется где-нибудь. У меня память хорошая, я запомню.

Крымов назвал оба телефона — и домашний, и рабочий.

— Неужели запомнишь?

— Не сомневайся.

Он закрыл дверь купе на защёлку. Выключил свет. Снял в абсолютной темноте спортивный костюм, на ощупь отыскал плечики на своей стороне купе, перекинул через них и куртку, и брюки.

Юркнув под свое одеяло, Крымов окончательно понял, что спокойного сна у него не будет. Однако произнес:

— Спокойной ночи…

Анжелика промолчала. Уже уснула? Так быстро?

Крымов устроился в постели на правом боку, лицом в её сторону. Когда за окном замелькали огни очередной железнодорожной станции, он увидел, что она тоже не спит. Её глаза смотрели на него, а рука была протянута в его сторону, держась за стойку столика почти рядом с лицом Крымова. Он осторожно прикоснулся к этой руке своей рукой. Анжелика ответила нежным пожатием. И тогда Крымов решительно встал, шагнул в её сторону. Она ждала этого его шага. Её руки обвили шею Вадима Петровича, всем телом она потянулась к нему.

В этот момент Крымову показалось, что в дверь купе тихонько постучали. «Наверно, заблудился кто-то, ищет свое место», — подумал Крымов и тут же забыл о стуке.

Такой страсти от неё Крымов не ожидал. Как будто до него мужчин у Анжелики не было. «Но это же невозможно!» — мелькнуло в голове.

С нею он и сам стал ненасытным.

Было уже далеко за полночь. Анжелика, уставшая от ласк, оторвалась от Крымова, прошептала:

— Милый, нам надо отдыхать…

Он поцеловал её упругую грудь. Поцеловав его в ответ в губы, она произнесла:

— Ты самый первый мужчина в моей жизни… Хорошо было бы, если бы ты согласился стать и единственным…

Он ничего не понял, но подумал:

«Ладно, утром разберёмся, что она имела в виду…»

Переместившись на свою постель, Крымов почти мгновенно забылся. Но перед тем как это произошло, он услышал, что в дверь снова тихонько стучат.