Жить долго. Повесть, рассказы

Евгений Григорьевич Новичихин

Повесть «Жить долго» и рассказы, вошедшие в книгу, объединяет тема Великой Отечественной войны. В основе сюжетов большинства произведений – реальные события, происходившие на малой родине автора.

Рассказы

Проклятие

Когда немцы вошли в Берёзовку, никто в деревне не удивился, что Тимофей Еремеев тут же засеменил в их только что созданную комендатуру. Человек он был с червоточинкой, всегда и всем недовольный, нелюдимый, поэтому берёзовцы решили, что он вызовется быть старостой. Для полицая он староват, а для старосты — в самый раз.

Что за разговор был у Тимофея с немцами, никому неведомо. Но дошли до берёзовцев слухи, что он донёс на своего соседа, Степана Ковалёва: тот, мол, связан с партизанами. Немцы над этим доносом только посмеялись и самого Тимофея всерьёз не приняли: о партизанах в этих краях не было слышно, да и негде им было прятаться — на многие-многие вёрсты вокруг — равнина да голые балки, а более-менее приметных лесов, в которых можно было бы укрыться от незваных пришельцев, — ни одного. Однако обыск в избе Степана немцы провели — так, на всякий случай. Перевернули всё вверх дном, даже Серафиму, больную мать Степана, с постели подняли — искали что-то под матрасом. Понятное дело, ничего не нашли.

Тимофей давно затаил обиду на Степана. По какой причине — он и сам себе не смог бы объяснить. Были они одногодками. Да и судьбы их сложились очень похоже. Учились в одном классе, женились в один год, сыновья их, степанов Колька и тимофеев Федька, тоже были практически ровесниками: первый был всего на год постарше второго. Жён своих Степан и Тимофей потеряли в один день: колхозный грузовик возвращался с поля и попал в страшную аварию. Пострадавших оказалось много, но погибли только двое — Раиса и Клавдия, жёны Степана и Тимофея.

Но людьми Степан и Тимофей были разными. В отличие от Тимофея, Степан был человеком незлобивым и на выпады соседа старался не реагировать. Тимофей и раз, и другой передвигал межу на стыке их огородов — естественно, в свою пользу. Степан ему на это ни слова не говорил, только усмехался про себя. Правда, когда Тимофей сделал это в третий раз, Степан вызвал землемера, и тот восстановил справедливость, чем только распалил Тимофея.

И стал Тимофей ждать нового удобного случая, чтобы «насолить» соседу. Такой случай ему, уже при немцах, представился. Вернее, «подставился» сам Степан.

С середины лета немцы стали ежедневно, с утра, отправлять берёзовцев — и взрослых, и подростков — на работы в поле. Староста Ефим Потапов предупредил каждого:

— За прогул немцы обещают строго наказывать!

Вот и в то утро Степан засобирался к бывшему сельсовету, откуда односельчане, в сопровождении полицаев, уходили работать. Но его остановила Серафима.

— Степан, а Степан, — позвала она, — видать, не доживу я до завтрева. Худо мне, совсем худо… Помру я ноне…

— Мать, да чего ты вздумала? — забеспокоился Степан. — Не надо помирать, живи, пока живётся! Нам с тобой ещё надо Колюшку нашего с войны дождаться… Не оставляй меня одного…

— Жить живи, да честь знай: чужого века не заедай! — ответила она поговоркой, которых знала, может, сотни, а может — и тысячи.

«Что же делать?» — задумался Степан. Оставить Серафиму одну он не мог. А в поле не пойдёшь — неприятностей от немцев жди. «Придётся всё же работу в поле пропустить, — решил он. — Авось, никто не заметит».

Может, никто и не заметил бы. Но только не Тимофей. Вечером, когда все возвращались с работы, он тихонько, чтобы никто не слышал, послал сына к немцам — доложить, что соседа на работе не было. Но Фёдор не очень-то осторожничал. На глазах у тех, кто ещё не успел уйти с сельской площади, он подошёл к группе немцев и что-то сказал им, показав рукой в сторону избы Степана. Немцы тут же бросились к этой избе. Степана вывели с заломленными за спину и связанными руками. Сразу повели в комендатуру. Люди с площади не расходились, стали ждать, что будет дальше.

К площади подъехали на телеге три полицая. Выгрузили с телеги доски и стали что-то из них сколачивать.

К полицаям подошла вездесущая старуха Шарониха, спросила одного из них, которого хорошо знала:

Конец ознакомительного фрагмента.