Повелевающая огнем

Евгений Гаглоев, 2015

Во второй книге серии «Пардус» Никита еще глубже проникает в страшный мир экспериментов профессора Штерна, а также слегка приоткрывает завесу над тайной предсказания о Наследнике-оборотне. Но, похоже, он слишком часто сует любопытный нос в чужие тайны, – у него появляется множество могущественных врагов, которые мечтают уничтожить его. И если бы не верные друзья – а кроме того, загадочная женщина в черном Иоланда, – Никите пришлось бы нелегко.

Глава восьмая

В музей на скейтборде

Никита быстро привык просыпаться под петушиные крики. Именно таким он помнил с детства утро в деревне. Люди вставали здесь очень рано. Никита и Артем еще спали крепким сном, а жители Ягужино уже вовсю хлопотали: кормили скотину, работали в огородах, выгоняли на пастбище коров. Отовсюду то и дело раздавалось звонкое пение петухов, визг свиней, блеяние коз. Из печных труб вился белый дымок, растворяясь в чистом голубом небе. Жизнь текла спокойно и размеренно, совсем не так, как в городе.

Артему в Ягужино тоже понравилось. Правда, поначалу он шарахался от коров и коз, считая их самыми ужасными созданиями на свете, но затем привык и даже иногда помогал Зинаиде Александровне кормить их.

Бабушка Никиты держала довольно большое хозяйство. Кроме двух коров и пары коз, было еще три свиньи и пара десятков пестрых кур. Кошка Маруська в число домашних питомцев не входила, она считалась полноправным членом семьи. Кстати, именно она была мамашей Апельсина; от нее он унаследовал свой огненно-рыжий окрас. На Никиту Маруська реагировала странно. Стоило ему только приблизиться, как кошка, прижав уши и вытаращив глаза, припадала к земле. Никита уже не удивлялся, ведь и Апельсин поначалу держался враждебно и не сразу привык к изменениям, которые произошли с его хозяином. Никита часто брал Маруську на руки, гладил ее, но она все равно относилась к нему с недоверием. Видимо, чувствовала скрытого в нем хищника.

Пару раз Никита водил Артема рыбачить на местное озеро. Они ничего не поймали, зато накупались вволю. Однажды Артем, поскользнувшись на берегу, свалился в воду прямо в одежде, чем немало повеселил местных мальчишек.

— Городской лопух! — кричали они, помирая со смеху.

Санька в своем неизменном картузе хохотал громче всех, и Артем снова едва с ним не подрался. У них вообще были натянутые отношения, хотя Никита не понимал почему. Ему Санька нравился. Всегда шустрый, подвижный, готовый на любые авантюры. Артем же его просто не переваривал — не мог забыть, как тот наподдал ему той ночью в лесу.

Друзья прожили в Ягужино уже неделю, и все это время деревенские мальчишки не оставляли попыток изловить свою «мертвячку». Они не раз звали Никиту с собой, но тот называл их усилия пустой тратой времени и оставался дома, хотя в глубине души заинтересовался этой историей.

Бабушка тоже скучать не давала. В субботу утром она решила научить Артема доить козу. Коза Глафира — дикое, необузданное создание — обожала носиться по двору бешеными скачками, но, когда приближалось время дойки, становилась невероятно смирной. Зинаида Александровна управлялась с козой быстро и ловко, и Артему казалось, что в дойке нет ничего сложного, — до тех пор, пока бабушка не уступила ему свое место.

Коза смерила мальчишку презрительным взглядом. Дождалась, когда он сядет рядом с ней на низенькую скамеечку, а после развернулась и резко боднула парня в лоб. Артем послушно кувырнулся в грядку с укропом.

— Черт! — крикнул он, потирая лоб. — Больше без шлема к этой бестии близко не подойду!

— Шлем? — смеясь, проговорил Никита. — Шлем! — вдруг вспомнил он. — Мы же совершенно забыли о скейтборде!

— Точно! Ты обещал преподать мне парочку уроков! — сказал Артем. — А воз и ныне там!

Он выбрался из грядки; на его лбу уже раздувалась впечатляющих размеров шишка.

Глафира громко что-то проблеяла и унеслась прочь. Никита сходил в дом за скейтом и шлемом, и ребята вышли со двора, осматриваясь в поисках подходящего места для катания.

Проблема заключалась в том, что в Ягужино не было ровных поверхностей для катания. Селение стояло на холмах, и все его дороги представляли собой сплошные подъемы да спуски. Асфальт в деревне не клали уже много лет, уцелевшие тротуары были все в ухабах и рытвинах. Единственным более-менее плоским и ровным местом был скверик перед церковью, стоящей на холме, — любимое место сбора местных старушек. Отсюда вся деревня была видна как на ладони. Старушки, восседавшие на скамейках, видели всех и вся, поэтому темы для разговоров у них не иссякали.

Никита привел Артема к церкви и нахлобучил ему на голову свой шлем.

— Ну как, мне идет? — спросил Артем.

— О да! По крайней мере, шишку на лбу не видно! Бабушки уставились на них во все глаза, в момент позабыв о болтовне.

— Чавой-то панки городские затеяли опять?! — прошамкала одна.

— Мы не панки! — бросил им Артем.

— Значит, стало быть, гопники! Старушки дружно перекрестились.

— Вставай одной ногой на доску! — не обращая на них внимания, велел Никита. — И медленно оттолкнись другой от асфальта.

— А дальше? — поинтересовался Артем.

— Просто держи равновесие. Как только научишься этому, мы продолжим.

Артем послушно взгромоздился на скейт. Из-за тяжелого шлема его клонило куда-то в сторону. Парень горестно вздохнул и оттолкнулся от бордюра. Скейтборд проехал чуть больше метра и остановился.

— Ну как? — глухо спросил Артем. — Я хорош?

— Нормально, — одобрил Никита. — Попробуй повторить. Артем оттолкнулся от дороги сильнее. И вдруг его понесло вперед. Никита остолбенел: скейтборд, неумолимо набирая скорость, катился по площади, уходящей под уклон вниз к деревне. Вскоре он уже летел с холма, как ракета.

— Уа-а-а!!! — голосил Артем, неуклюже виляя из стороны в сторону.

— Ай-ай-ай!!! — вторил ему хор старушек. Тут Никита опомнился и опрометью кинулся вдогонку.

— Держись! — завопил он.

— За что?!

— Правь к обочине!

— Ка-а-ак?! — крикнул быстро удаляющийся Артем.

— Перемести свой вес на левую сторону! Артем резко ушел влево.

Мимо со свистом проносились дома. Впереди внезапно выросло здание местного краеведческого музея, расположенного на повороте к деревенской администрации. Доска еще раз вильнула в сторону и со всей силы врезалась в музейное крыльцо. Артем сорвался со скейта, как заправский каскадер, пролетел над ступеньками, перевернулся в воздухе и с грохотом врезался головой в высокие двери музея. От удара они распахнулись, и парень кубарем вкатился внутрь. Ба-бах!!! — грохнул шлем о деревянные половицы.

Зато скейтборд практически не пострадал. Никита подхватил его, сунул под мышку и вбежал в музей следом за другом. Тот валялся, распластавшись на потертом ковре. Над Артемом стояла перепуганная девушка лет двадцати в накинутой на плечи яркой цветастой шали.

— Это… Это что такое? — пролепетала она, слегка заикаясь и поправляя на носу очки с круглыми стеклами.

— Извините, — сказал Никита. — Неудачная тренировка…

— У меня чуть сердце не остановилось! — выдохнула девушка. Вдруг из-за ее спины высунулся Санька.

— Ой не могу! — захохотал он. — Вот умора!!!

Никита склонился над Артемом и легонько постучал по шлему.

— Ты жив?

Артем слабо шевельнулся:

— Да чтоб я еще хоть раз… Санька согнулся пополам от смеха.

— Ты их знаешь? — удивленно спросила его девушка.

— Угу! Это те городские, что к бабе Зине приехали! — давясь от хохота, сообщил мальчишка, затем повернулся к Никите. — А это сестра моя, Анна, — представил он девушку. — Она тут в музее смотрителем работает.

— А теперь еще и плотником, — сказала Анна. — Двери-то разнесли в пух и прах!

Словно в подтверждение ее слов одна из створок оторвалась и с грохотом упала на пол рядом с Артемом.

— Мы все починим, — пообещал Никита. — Наверное…

— Да ладно уж, — отмахнулась Анна. — Придется деда Семена о помощи просить. — Она положила руку на плечо немного успокоившемуся Саньке. — Сань, сбегай за ним. Только позови, и все. Болтовню его не слушай.

Мальчишка поправил на голове картуз и с готовностью выбежал из музея, только пятки засверкали. Анна склонилась над Артемом.

— А с твоим приятелем все в порядке? — спросила она у Никиты.

— Не знаю… Но голова у него крепкая! Никита стянул с друга шлем.

— Ты как?

Артем медленно сел.

— Хуже было, только когда я доил козу, — признался он. Анна вышла в соседний зал и через некоторое время вернулась со стаканом воды в руке.

— На, выпей. Тебе поможет.

Пока Артем пил, Никита осмотрелся. Как-то не доводилось бывать в этом музее. Залы были небольшие, но очень уютные, обставленные как комнаты барского дома. По крайней мере, Никита представлял себе барское поместье именно так. Повсюду стояли мягкие пуфики, потертые диваны, деревянные трюмо, между которыми втиснулись стеклянные витрины с разной утварью. На стенах висели многочисленные портреты в тяжелых позолоченных рамах, по углам были расставлены мраморные скульптуры.

— Откуда все это? — заинтересованно спросил Никита.

— Часть подарена местными старожилами, часть куплена на различных распродажах, — сказала Анна. — Но большая часть вывезена из старой помещичьей усадьбы много лет назад.

— Это ее развалины мы видели тут неподалеку? — спросил Легостаев.

— Да. Давно, лет двести назад, местные помещики бежали от крестьянского бунта, а дом сгорел. Все, что уцелело, находится в нашем музее.

— Так поместье сгорело аж двести лет назад? — удивился Никита. — А я думал, что это случилось во время революции…

— Нет, оно было сожжено два века назад, — сказала Анна. — И с тех пор на этом месте никто ничего не строил.

— Надо же! — подал голос Артем. — И все вещи до сих пор целы?

— Ну мы же здесь на скейтах не катаемся, — мягко улыбнулась Анна. — А вообще, если бы не дед Семен, здесь давно бы все развалилось!

— А кто это?

— Церковный сторож. Раньше он работал в этом же музее, а как вышел на пенсию, подался в сторожа. Он хорошо разбирается в плотницком деле, и руки у него золотые. Починить что-нибудь для него раз плюнуть! Вот только с головой у него уже не все в порядке.

— В каком смысле? — не понял Никита.

— Придумывает всякие небылицы и выдает их за правду, — сказала Анна. — Задурил головы местным ребятишкам всякой ерундой!

Артем хохотнул:

— То-то они какую-то «мертвячку» все по лесам бегают ловят!

— Они вам об этом рассказали? — Анна улыбнулась. — Зато хоть делом заняты. Помню, я в их возрасте тоже постоянно по развалинам графского поместья лазила. Привидений искала.

— Ну и как, успешно? — спросил Никита.

— Нет. Я ведь днем искала. Днем не так страшно! Они рассмеялись.

Артем поднес стакан к губам, сделал большой глоток и вдруг выпучил глаза.

— Что?! — одновременно воскликнули Никита и Анна.

— Я… кажется… только что одну из своих контактных линз проглотил, — выдавил Артем. — Блин! И очки в городе оставил!

— Придумаем что-нибудь, — успокоил его Никита. — У бабушки полно старых очков. Может, подберешь себе что-нибудь.

— Хорошо бы, — вздохнул Артем. — А то я без очков ничего не вижу.

Никита принялся разглядывать старинные картины. В основном это были портреты людей в старинных костюмах. Но иногда попадались и пейзажи, и сценки из крестьянской жизни.

Одна из картин сразу привлекла его внимание.

На ней был изображен ночной лес. В темном небе сияла круглая луна. В ее призрачном свете несколько черных пантер нападали на кучку людей, вооруженных вилами и кольями. Как-то не вязалось одно с другим. Видимо, неизвестный художник обладал богатой фантазией. Дремучие леса, крестьяне в исконно русской одежде и пантеры — обитатели далеких джунглей.

— Странная картина, — произнес Никита.

— Ты о пантерах? — спросила Анна. — Действительно, это очень необычная история. Двести лет назад деревня подверглась настоящему вторжению этих диких кошек. Сохранилось много документальных свидетельств.

Сердце Никиты вдруг забилось гулко и быстро. Он вспомнил слова Иоланды, произнесенные ночью в городском парке: «Существует одна древняя легенда. О племени людей-кошек, терроризировавшем когда-то одно небольшое селение. И о Наследнике, который сможет возродить былое могущество племени…». Не о Ягужино ли шла речь?!

— Но… Откуда они взялись? — стараясь скрыть нешуточное волнение, спросил он.

— Скорее всего, их завез сюда некий Илларион Черноруков, один из представителей местного дворянства. Я мало что о нем знаю; об этом человеке не сохранилось почти никаких упоминаний. Только портрет.

Анна показала на изображение мужчины с надменным, злым лицом, обрамленным длинными черными волосами до плеч и окладистой бородой. Его колючие глаза под тонкими бровями, казалось, смотрели прямо на Никиту.

— Человек он был неординарный. Много путешествовал, изучал самые разные науки. Наверное, хотел устроить зверинец или что-то в этом роде. Он много лет прожил в Индии. Видимо, и пантеры оттуда.

— Сумасшедший! — подытожил Артем.

— И чем все закончилось? — спросил Никита.

— Пантеры каким-то образом вырвались на свободу и напали на деревню. Задрали много скота, стали бросаться на людей. Их всех перебили.

— Бедные киски! — воскликнул Артем. — Они ведь не были виноваты в том, что какой-то псих притащил их сюда!

Никита задумался, разглядывая портрет Иллариона. Черные пантеры… Ведь он и сам был пантерой, хоть и не перекидывался пока в кошку полностью, оставаясь в промежуточном состоянии. А его предки жили в этой деревне много десятков лет. Все это наверняка как-то взаимосвязано. Но каким образом?

Не переставая размышлять, Никита двинулся дальше. Перевел взгляд на следующую картину… И тут у него перехватило дыхание. Он замер как громом пораженный, не в силах отвести глаз от полотна.

Со старинного портрета на него смотрело красивое и благородное лицо Иоланды.