Аудитор. Возвращение

Евгений Владимирович Сивков, 2016

И все-таки мы не хотим с ним расставаться. Быть может, именно поэтому автор «вытащил» своего героя из горящего вертолета? Как бы там ни было, Стас Савельев снова в бою. Его мир рухнул, его душа – незаживающая рана. Но остались знания и профессионализм, а еще – удивительная способность оказываться в нужном месте в нужное время. Но что теперь? Разве он может остаться в тени, разве может жить обыденной жизнью? Нет, его место предписано судьбой, и даже яд не остановит его. О том, как Стас спасет своего друга с помощью массовой медитации и даже сможет вернуться с того света, читайте в новой книге из цикла романов о Стасе Савельеве. Итак, он всего достиг. На этом, пожалуй, нам надо попрощаться со Стасом, хотя, возможно, стоит сказать: до новых встреч!

Глава 1.История развивается по спирали

Скорбный голос диктора вывел Кристину Георгиевну Голованову из оцепенения. Она нахмурила брови, качнула головой, будто отбрасывая со лба непослушную прядь волос или пытаясь отделаться от назойливой мухи, поморщилась и постаралась сосредоточиться на реальности. Машинально женщина повернулась в ту сторону, где на стене удобно устроился плазменный телевизор. На несколько минут она снова застыла, словно пытаясь просверлить глазами бетон.

Траурная мелодия заставила ее сердце вздрогнуть.

— Сегодня мы вспоминаем те трагические события, которые совсем недавно буквально потрясли весь мир! — замерзшая девушка в черном пальто чеканила фразы в микрофон. За ее спиной был виден хорошо узнаваемый храм Христа Спасителя, слышалась поминальная молитва, вереница будто загипнотизированных людей двигалась по направлению к главному входу, очевидно, чтобы отдать последнюю дань погибшим.

— И как же это все один к одному, — произнесла Кристина Георгиевна, продолжая следить за событиями на экране. Ее мысли вернулись в недавнее прошлое. Буквально месяц назад она похоронила маму. Сильнейшая боль потери мучила ее и по сей день, но не только это было причиной тяжелого эмоционального состояния. Гораздо больше женщину угнетала собственная морально-этическая слабость, те тайные мысли и, возможно, желания, которые закрались тогда в ее подсознание.

Мама болела почти два с половиной года. Врачи, сиделки, медсестры, поочередно вымогающие деньги за каждую мелочь, грозные диагнозы, покупка дорогостоящих лекарств, операции, процедуры. В конечном итоге Кристина Георгиевна поймала себя на мысли, что почти желает маминой смерти. Она измотана, хочет просто-напросто выспаться, ждет, чтобы этот кошмар поскорее закончился. Кристина ужаснулась собственной жестокости.

Вскоре кошмар закончился, но как хорошая дочь она не простила себе того греха и продолжила самоистязание, день и ночь анализируя свои мысли и клеймя позором проявленную когда-то слабость. Результатом душевного разлада стал развод с мужем, уставшим наблюдать постоянно страдающую и отрешенную жену, а вдобавок и заметно пошатнувшиеся отношения с сыном-подростком.

— Неужели я все потеряла? — сокрушалась наедине с собой Кристина Георгиевна, снова и снова прокручивая в голове события последнего года. — Ведь мой Диня — нормальный мальчик. Почему он замкнулся в себе? Почему перестал доверять? Почему? Почему?

Тут обычно Кристина позволяла себе тяжелый вздох, почти похожий на стон, но будучи все же женщиной очень сильной, глотала воздух, как лекарство, и восстанавливала равновесие — она пока могла справиться с эмоциями. И то, что действительно помогало ей в этом, была ее работа. Любимая работа.

К своим 45 годам Кристина Георгиевна добилась очень многого, конечно, по меркам провинциального городка. Красный диплом Томского университета, стаж работы в краевой налоговой инспекции и, наконец, собственная аудиторская компания — мало кто из местных бухгалтеров мог похвалиться таким результатом. Проблема сейчас была лишь в том, что, погрузившись в семейные дела, она и на этом поле деятельности допустила непростительные ошибки. Завалив пару выгодных контрактов, потеряла доверие постоянных клиентов, и те ушли, как водится, к конкурентам. Кристина пожала урожай заявлений об уходе и массу сплетен и пересудов касательно ее профессионализма и здравого смысла впридачу. Последний «гвоздь в крышку гроба» удалось забить ее близкой подруге, которая, наблюдая за неразберихой в компании, не стала ждать окончания марлезонского балета и втихомолку подыскала себе «теплое местечко». В один прекрасный день она зашла в кабинет, сдержанно кивнула в ответ на приветствие Кристины и, деланно борясь со смущением, положила на стол аккуратно исписанный листок бумаги. Конечно, это было заявление об уходе. Подруга-начальник с трудом поборола приступ тошноты, отбросила эмоции и, не глядя Зинаиде в глаза, лихим росчерком завизировала документ. Про себя она выругалась: «Крыса! Восемь лет работала, а тут вдруг уволиться решила. Точно крыса — бежит с тонущего корабля. Вот она — чертова бабская дружба! Но мы еще посмотрим, потонет ли мой корабль, а то как бы тебе не пожалеть, дорогуша!» — все эти умозаключения Кристина делала, почти не веря в успешный исход предприятия, вернее, в успешный исход для ее предприятия. Просто горечь, вызванная предательством, заставила мозг огрызнуться, побороть или осмыслить все это в данный момент было выше сил измученной гендиректорши. Единственное, что она могла сделать тогда, это лишь послать проклятия в адрес вероломной подруги.

— Да уж, жизнь действительно похожа на зебру, — задумчиво выдохнула Голованова. — Полоска белая, полоска черная, а потом… жопа! — она цинично улыбнулась, вспомнив старый анекдот. — Но по сравнению с этим — Кристина махнула головой в сторону телевизора, где изображение православного храма сменилось католическим костелом — у меня всего лишь мелкие неурядицы!

Нужно просто думать, что идешь в сторону головы, — пошутила она, подбадривая себя и вспоминая все ту же зебру-жизнь и ее задницу.

— О событиях рассказывает наш специальный корреспондент в Лондоне Сергей Симонян. На экране замелькали картины лондонских улиц, и, лихо закинув на плечо сброшенный порывом ветра шарф, немолодой журналист перехватил эстафету горького повествования у своей юной соотечественницы.

— Прошло чуть больше месяца с тех страшных событий, но и сегодня мы не можем забыть этот ужас! — камера скользнула по руинам, на мгновение задержалась на чем-то отдаленно напоминающем Биг-Бэн и утонула своим оком в Темзе. — Сегодня мы скорбим вместе со всем миром! В православии отмечают 40 дней, и в этот день многие россияне пришли в храмы, чтобы помолиться за своего погибшего президента. Именно 40 дней назад произошла эта трагедия! Организация Объединенных Наций объявила этот день днем международного траура, днем, когда двадцать стран вспомнят своих лидеров, днем, когда двадцать народов в едином порыве почтут минутой молчания память своих соотечественников! — корреспондент нахмурился и помрачнел.