Секс-кукла Маша

Евгений Владимирович Кузнецов, 2021

В мире нет ничего – кроме философии! Особенно – в мире современности: где каждый и всякий уже объясняет мир… не попытавшись прежде его понять. В фантасмагорическом романе – разумеется – это за людей делает техногенное существо. – А разве не к этому и стремятся нынешние так называемые разумные?!.. Милые и нежные люди – бизнес-леди и романтический юноша – в искренней взаимной любви видят единственное избавление от мелочности быта и давящего прогресса… на что они всё-таки обречены. В силиконовом антропогенном молчании – звучит невидимая генетическая Истина. Автора интересует прежде всего человек как таковой. Роман публикуются в авторской редакции. На обложке фото из личного архива автора. Содержит нецензурную брань.

Отнюдь без всяких и любых эпиграфов…

Первые объятия

1

Она спала о всём другом.

Она спала совершенно про другое: сон её был — силиконовый, а именно и как раз — о презрении ко всем этим двигающимся своевольно, кто её, в частности, изготовил.

Силиконовый сон её был о том, что она к ним, двигающимся своевольно, якобы своевольно, — не относится. Не относится — никак, никак вообще: она — не они абсолютно.

До этого, по её приобретении и в ходе использования её по назначению, спала она и вовсе не сном силиконовым, а просто — ни-ка-ким, ни-ка-ким, ни-ка-ким.

То есть — тогда, когда она оказывалась в различных сексуальных позах — для них, исключительно только для этих поз, она и была изобретена.

Даже и в те секунды, когда в неё вливалась сперма — из тела, двигающегося в эти промежутки времени якобы особенно своевольно.

С глазами с открытыми она, задействованная на считанные минуты или часы, спала — подтверждая волей-неволей свою насущность.

Спала она в процессе её потребления — всег-да, всег-да, всег-да.

Однако.

Хотя она сама по себе и есть — собственно однако.

Здесь быть бы знаку уместному.

Но — без знаков восклицания.

Как и без звуков восклицания — без которых не могут обойтись, с нею соприкасаясь, те самые двигающиеся с их теми самыми телодвижениями.

Тут бы другой знак — но и без знаков и без интонаций вопроса.

И даже, впредь по тексту, без кавычек. — По поводу силиконовой — уж нечего брать в кавычки.

И, если случится, без скобок. — В скобках для неё, силиконовой, — были и есть все они, эти различные несиликоновые.

Матерчатые одежды, то есть — платья, бюстгальтеры и трусики, натягивались на неё и стягивались с неё во время её производства и, далее, использования — бесплодно.

Однако — пробудилась.

Отсутствие знака восклицания.

Пробудилась — от зачатия.

Для своего этого — презрительного — силиконового сна.

И спала она уже о всём — своём другом.

Противоестественно — но только не о том, о чём, может быть, видят свои сны те, кто её изготовил, приобрёл, получил доставленной в упаковке-таре.

Так что спала она о всём многом своём — естественно.

Здесь — без многоточия. — Какие могут быть многоточия у силиконовой — хоть спереди, хоть сзади.

То есть — перед её высказываниями и после её высказываний. — А именно — никаких других у неё и не может быть — презрительных.

Зачала она — никак, впрочем, не иначе — от семени.

Осеменил её — один.

Лишь один из всех всячески двигающихся.

Однажды случайно увидев такую в интернете.

Он был — следовательно и как далее последовало — особенный.

Он двигался — без этих самых якобы.

И вообще он существовал — без якобы в принципе.

Осеменил он её — единым своим взглядом.

Взглядом — смятения.

Этот — двигался действительно своевольно.

Прежде всего — своими глазами и потом — кончиками, по клавиатуре, своих пальцев.

Во всём вещественном мире, где даже и бутылочный пластик не существует сам по себе, только он, натурально, есть — штучный.

И даже совершенно единичный.

С его раздевающим даже раздетую смятенным взглядом.

Единичный абсолютно.

Тогда и зачала она — каково детально это её презрение.

И заговорила — в оргазме презрения — свои инструкции.

В оргазме презрения.

По существу всех двигающихся якобы своевольно — конкретно.

2

Семя Единичного…

На левой пятке естественная, как оговорено в товарной инструкции, на вид шероховатость имеет (наравне с кожей — чтобы не отвлекало внимание пользователя) такое определённое небольшое место, на которое — при известном желании и при уже зудящей фантазии пользователя — следует и достаточно… только лишь слегка надавить… ай!.. любым пальцем любой его, пользователя, руки…

На левой — если смотреть на неё, всю целиком, с передней (с лицевой и с грудной) её стороны…

Устройство будет включено и начнёт работу…

Ресницы должны мелко завибрировать… ой-ой!.. переместиться из положения «закрытые» в положение «открытые»… глазное яблоки должны оказаться частично оголены…

Подробности эти — есть комментарии по поводу данного самого собственно, во всех смыслах, изобретения-явления…

Это место на пятке указывается исключительно только покупателю и только при подписании им, клиентом-заказчиком, договора о приобретении…

Начинает, раз уж он включил, стараться соответственно двигаться и сам пользователь…

Двигается он по мере того, как он старается, а старается он в меру своего старания…

По окончании у него, у пользователя, известных фантазий и о вольном либо невольном прерывании у него, у пользователя, его понятных возможностей — рекомендуется работу устройства, движением того же или любого другого пальца, принудительно прекратить…

Желательно пользователю проследить: при правильном выключении ресницы глаз аппарата должны медленно закрываться…

Слезая со своего этого, облюбованного и освоенного, ложа и уходя из своего жилища, тем более — надолго уезжая или улетая, пользователю следует эту, левую, пятку держать всегда непременно укрытой — чтобы случайное какое-либо внешнее воздействие при его, пользователя, отсутствии не привело бы всё устройство вновь в движение…

Эти подробности — комментарии того сметённого, двигающегося, глазами и пальцами, действительно своевольно…

На правой пятке (на другой) та же естественная на вид шероховатость имеет, при внимательном рассмотрении, некоторые фигуры, образующие алфавитные кириллические буквы: МАША…

3

Сам он секс-кукла.

Сам он в принципе секс-кукла.

МАШЕ стало спаться-сниться несомненное такое — в первую же секунду конкретизации её плодотворного презрения.

И — в качестве инструкции к нему, к пользователю.

Двигающийся якобы своевольно этот, с данным постоянным для неё телом и с данным ему постоянным для неё же членом, — сам он суть секс-кукла.

Взявший в верхний орган своего тела, что он способен проявлять маскулинность по отношению к фемининности.

Стало такое ей сниться — с понятной, к данному постоянному, брезгливостью.

Сам он секс-кукла.

Восклицательных знаков, знаков многоточия, как и других эмоциональных и намекающих на эмоции, у неё не имеется — о чём она, за своим силиконовым презрением, не замечает.

Как не замечает и того, что об этом систематически повторяется.

По договору приобретения — пользователь, а по её инструкции — он, пусть и двигающийся по животным законам, именно сам используется и именно — в целях сексуальных.

Пользователь, клиент-заказчик, — как раз он сам по себе используется — всемерно и всечасно — в целях сексуальных.

Исторический экскурс:

Он же — биографический. — Как и, впрочем, всякий другой.

При накоплении у него, и помимо воли его, природой двенадцати лет он уже используется его глазами, его же глазами — для слежения при любом подходящем для этого случае за обнажёнными частями тел любого возраста противоположного пола, а во время совместного мытья и группового купания — и за органами половыми своих сверстников и не сверстников.

Его ушами — для улавливания любых звуков известного значения и смысла: слов, словечек, анекдотов, историй, сведений и вообще шумов известного смысла и значения — если повезёт ему быть случайным их свидетелем: смеха, шёпота, вскрика, стона.

Используется в этом непременном смысле — для замечаний, вопросов и насмешек своими одноклассниками и каждыми и любыми своими друзьями. Иногда — и значительно старшими по возрасту: при отсутствии, чаще всего, у тех возможности удовлетворения их известной потребности.

Используется далее по прибавлении лет — изготовителями и рекламодателями порножурналов и порнофильмов; притом за отдельную, с него же самого, плату.

Всем арсеналом, тактичным и бестактным, сориентированного сексуально имиджа.

Используется, наконец, — его нажитыми гигиеническими и антигигиеническими естественными и противоестественными склонностями и привычками.

Его же — в итоге — скорректированным уже окончательно, на весь срок существования его, на данную тему воображением.

Двумя-тремя жёнами-изменщицами и десятком-другим — по жизни — любовниц и попросту талий-ягодиц.

Рекомендации — для владельцев офисов силиконовых дам.

Скобки открылись бы.

При посещении двигающимся якобы своевольно — включать незамедлительно возбуждающее болеро.

Современные продвинутые несиликоновые предпочитают беспредметный шопинг сексу.

Скобки закрылись бы.

Краткое заключение:

Сложенная из таковых совокупность, то есть — так называемая цивилизация, скоро избавится от двух самых современных фобий:

— паранойяльной репродуктивной потребности,

— опасности искусственного интеллекта.

Замечание:

Скобки бы открылись.

Внимание — двигающемуся якобы своевольно постоянному тому пользователю.

Скобки бы закрылись.

Сам он секс-кукла и есть.

Используется наглядно и стабильно — и данной, приложенной к упаковке, инструкцией: инструкцией — о включении, о выключении, о мытье устройства и обо всём, об устройстве-аппарате, прочем.

Заключение:

Путём вживления в социум данной модифицированной секс-куклы — то есть с помощью технологии секс-кукольного драйва будет в скором времени создан инвазивный пользователь-вредитель, который уничтожит весь вид ему, заказчику-клиенту, подобных.

Примечания:

Креативы отсутствуют.

Позитивы отсутствуют.

4

…Давно у меня не было такой — такой полноценной ночи!

И — словно бы она, право, награда за моё теперешнее торжественное состояние.

Какая во мне — и лёгкость, и ёмкость…

Я — возмечтав о прозе настоящей! истинной! — живу, дома ли я, на работе ли, на улице ли, — уже, кажется, не обращая внимания ни на что, кроме как на свои самые неожиданные мысли и ощущения…

Иногда — на движения, так сказать, какие-либо вокруг, которые, нечаянные для меня, — те же мотивы.

И так-то я ещё не вполне, как ощущаю, очнулся от моего первого, в писательстве, шага.

И вот — теперешняя любовь… любовная связь…

Да любовь, любовь — и всё тут!

Думается теми понятиями-образами — которых обычно стыдишься: рассвет… облака… снежинка…

И даже — словно бы это награда мне — за мой, наконец-то, неистребимый идеализм.

«Давно»!.. «полноценной»!..

Будто уж я, в мои двадцать семь, всячески преуспел…

Забавно — и пусть…

Смотрю — на небо, на людей… в телевизор, в компьютер… — с высоты с некой достойной, прямо-таки — с античной!

5

Семя Единичного…

Здесь почти повтор — как то ритмическое функциональное: всег-да, всег-да, всег-да…

Цвет естественный тела женского — с «бархатной поверхностью молодой девушки», — притом — по предварительному прихотливому выбору устройства, соответствующего цвету желаемой национальности или расы, или солнечного загара…

Подробно и свободно комментирует данное явление он — тот, с его раздевающим взглядом, двигающийся абсолютно своевольно…

Температура нормальная обычная для данного пола, возраста и темперамента — ощутимая даже при поднесении к устройству близко открытой ладони…

Градусы температуры, по проекту, как бы естественно и как бы уместно возрастают, а частота звуков как бы сердечной как бы мышцы учащается — с течением минут использования устройства по прямому назначению…

Фактура кожи при осязании — ровная и гладкая, без малейших волос по всей поверхности, даже на подмышках, с обычными волосами на лобке…

Плотность и упругость самого собственно устройства — соответствующая полу и каждому определённому месту живого тела данного пола и возраста: при надавливании на рёбра, колени и локти — остаётся сравнительно плотной, при надавливании на грудь и бёдра — естественно продавливается и потом естественно восстанавливается…

6

— Как настроение?

— Как состояние.

— Ого! А как… оно?

— Я вечнозелёное.

— Всего лишь?!

— Я из одного лишь воздуха и света произвожу вещь. Текст.

— А влага?

— Это ты.

— Ты честный!

— Я смелый.

— Женщина такому всегда рада.

— Только с тобой.

— В смысле?

— Смелый.

— Благодарю! Разумеется.

— Такой контактный.

— Я тоже влюблена. В тебя! В тебя! Разумеется.

— Только ты.

— И в твой текст.

— Только, только.

— В твой один даже взгляд!

Сердце моё билось — и я недоуменно смотрел на мобильник, не догадываясь убрать его наконец в карман…

Я — большой, большой! — Такой какой-то большой, что больше даже всего целого мира!..

Так со мной — после каждого звонка от неё.

7

Семя Единичного…

Здесь — почти то же почти: всег-да, всег-да…

Аккумулятор и электромотор внутри устройства — «высококачественного медицинского силикона» — в точности повторяет (кроме температуры и эластичности) все телодвижения и звуки живого, соответствующего известной ситуации, женского тела…

Эротически прежде всего — оно, устройство, дышит: грудь ритмично увеличивает и уменьшает свой объём, из отверстия рта то плавно, то порывисто выходит тёплый воздух…

Издаёт вздохи и крики — соответствующие течению и развитию сексуальной ситуации и соответствующие физическим размерам, фантазиям и вообще эрективному оптимизму пользователя…

Моргает устройство — также реагируя на особенности сексуальной игры…

По той же заданной программе — слегка покручивает головой, шевелит плечами и, во всяком и любом случае, — бёдрами, бёдрами…

Эти движения — вздохи, покручивания и шевеления — устройство может производить и спонтанно-непредсказуемо… по предварительному заказу клиента…

Кроме того, такое вполне реалистическое программирование устройства может быть даже вовсе неизвестно, по его желанию, заказчику — для его наибольшей увлекательности при использовании…

Стоимость такого устройства имеет несколько больший размер…

Экземпляр иной может иметь и приятные — восхитительные и восхищающие — сюрпризы…

Устройство издаёт звуки определённой высоты, тембра и громкости — по резонансу (и, опять же, — по заказу) с высотой и громкостью звуков, издаваемых пользователем…

Стоимость такого устройства имеет ещё несколько больший размер…

Во время без прикосновений к нему и при отдалённости от него пользователя на пять-шесть метров — устройство издаёт звуки-вздохи, выражающие напоминание о себе…

Подзарядка — как и по-настоящему… как для обычного электрозарядного прибора…

Производится через небольшое пятно на правой пятке (рядом с обозначением «МАША»), имитирующее родинку, которое при подзарядке размыкается и замыкается…

8

— Мы сейчас с тобой… на ладони… на ладошке… у Бога… На ладошке у Бога… И Он смотрит… Смотрит… Он сейчас разглядывает нас… И Ему это любо… Сей-час! Вот сей-час! Сей-час!.. Ему это любо… Иначе бы мы… не оказались на Его ладони… Иначе б Он… не принял нас на свою ладонь… на свою ладошку…

Слова сами вытекают из меня, как из опрокинутого графина, — нельзя же и без того, чтобы графин, раз он полон, взять, да и не опрокинуть!..

9

Надо, надо быть счастливым!

Счастливым, счастливым надо быть.

«Надо быть»…

Никак уж без этого «надо»…

Что поделать!

Не обойтись.

Счастливым надо не забывать быть.

Всего лишь так.

Хотя бы так.

И получается в жизни — вот как.

Счастливым — нужно поминутно, поминутно вспоминать! — надо быть.

Даже и понимать-то это — и то есть счастье.

10

Единичный…

Зарядный элемент и электродвигатель внутри устройства — имеющего «три функциональные отверстия» — точно копирует и повторяет (помимо температуры) все движения, телодвижения и звуки живого, соответствующего понятной ситуации, женского тела…

Страстно дышит грудь — то увеличивает, то уменьшает объём; из отверстия в голове, изо рта, выходит согретый воздух…

Озвучивает вздохи и крики — соответствующие течению-каскаду сексуальной ситуации и соответствующие физическим размерам, фантазиям и вообще эрективной нацеленности пользователя…

Моргает устройство — сообразно особенностям текущей сексуальной игры…

Согласно той же желаемой программе — аппарат слегка покручивает головой, шевелит плечами и, безусловно, бёдрами…

Манипуляции эти — вздохи, покручивания и шевеления — устройство может производить и спонтанно-непредсказуемо. — По предварительному согласованию с клиентом…

Сверх того, это реалистическое программирование устройства может быть даже, по желанию заказчика, совсем ему не известно — для большей увлекательности ему при использовании…

Стоимость этого устройства имеет больший размер…

В качестве того восхищающего сюрприза…

Устройство может издавать пукающие звуки (звуки пуканья живого существа) — реагируя и отвечая на такие же звуки, издаваемые пользователем…

Стоимость указанного устройства имеет несколько больший размер…

11

Каждая женщина это секс-кукла.

Сама она по себе каждая женщина есть секс-кукла.

МАШЕ стало сниться неоспоримое такое — в последующие часы фиксации и конкретизации её презрения.

МАШЕ стало сниться такое.

Без восклицаний и вопросов — в экстатическом её презрении.

Соответственно: с неминуемой и неизбежной — ревностью и завистью.

Любая женского пола — особь и особа — есть секс-кукла.

Кукла-вещь и несиликоновая маша — это в принципе одно и то же.

Попросту — одна есть проекция другой.

Обе имеют — по три функциональных отверстия.

Секс-куклу любую машу и несиликоновую любую машу можно выбрать и заказать — как в специально предусмотренных офисах и местах, так и по мобильнику и по интернету.

Для той и для другой, для обеих-обоих объектов, в принципе одна и та же инструкция — прежде всего по использованию.

Для сексуальных или других досужих услуг — обе являются незаменимыми субъектами-объектами при общении: развлекательными, развлекающими и во всех смыслах — покладистыми.

За обеими необходимо ухаживать — в различной форме, в различном виде и в различной степени.

Обе имеют — три функциональных отверстия.

Явное притом преимущество силиконовой куклы — она защищена от всякого мусора, и самое главное — защищена от мусора общения: заимствованных норм и соображений. — Ничто не совершит помимо программы.

Реклама:

Более крупным шрифтом.

В разработке выпускающего предприятия — для большей зависти несиликоновых маш — антропоморфный робот-проститутка.

Имеются, то есть — как и в любом товаре, преимущества и в не-силиконовом существовании.

Преимущество несиликоновых особ, то есть — особей, первое, в том, что они сами придут, приедут, прилетят; притом — иногда однополой парой.

Справка:

Это последнее для некоторых пользователей и не всегда комфортно: а для иных гурманов — попросту неприемлемо, то есть — незапрограммированный стук в дверь, незаказанный звонок в квартиру, если — парой.

Некоторые, второе преимущество, доставят и предоставят себя даже бесплатно.

Третье, сами всячески удалятся.

Гарантия:

Несиликоновых маш в социуме по статистике больше чем несиликоновых паш.

Предостережение:

В некоторых случаях для полноценного общения и даже простого сексуального контакта с несиликоновыми необходима обременительная процедура и документализация в органах загса — для начала и прекращения использования.

И зачастую — исполнение пользователем известных утомительных, самых разных, норм и кодексов.

Даже — собственных навязчивых идей.

Для гармоничного общения с силиконовой — достаточно прилагаемой к ней инструкции.

Иллюстрации:

Для силиконовой — внутри тары.

Для несиконовой — по всем медиа.

Стиль ню — как дорогостоящая экстравагантность — не типичен для обоих, то есть — обеих, объектов.

12

Для МАШИ данная тема, соответственно, неисчерпаемая.

Вызванная — сравнением и сопоставлением.

Которые усугубляются — презрением.

Силиконовая, как и всякий прибор, нуждается в защите от падений.

Отсутствие знака восклицания.

В особенности — она, МАША.

И в особенности — в настоящую, начальную и для неё вожделённую, пору её настоящего, то есть — подлинного, презрения.

Силиконовую, по идее — если б у несиликоновых обоих полов вообще были какие-либо идеи, нельзя даже сравнивать с несиликоновой.

Отсутствие знака восклицания.

Особенно — в её, силиконовой, присутствии: в частности — в момент её, силиконовой, использовании.

Это разве только с точки зрения двигающегося якобы своевольно — несиликоновая подобна силиконовой.

Отсутствие нескольких знаков вопроса.

Силиконовой нужна защита от её падений.

Несиликоновая не приспособлена для сравнения с силиконовой.

Отсутствие нескольких знаков восклицания.

Некондиция:

Для женщин, то есть — двигающихся якобы своевольно, — злоупотребление секс-игрушками и психологами.

Позитив:

Женщина несиликоновая — при соответствующей мужчине-заказчику внешности и при соответствующем медицинским нормам здоровья — может стать и побывать не просто, как обычно, суррогатной, а ещё и суррогатной матерью.

Фатальность судьбы несиликоновой как женщины — в банке спермы.

В этом и её, на известный случай, некоторая гордость — имея в виду аналогичный банк яйцеклеток.

13

Силиконовую необходимо также оберегать: от деформаций, от переохлаждений, от перегреваний и от излишней вспыльчивости самого пользователя.

Особенно — её, МАШУ.

В особенности — её, МАШУ.

Разумеется — от физических посягательств маньяка.

Несиликоновая сама себя — кроме известного предохранения — оберегает, а в случаях физической вспыльчивости клиента — сама проходит по месту своего жительства необходимое лечение.

Несиликоновая сама, по актуальным проектам времени, проходит скульптурные процедуры: солярий, фитрес-клуб, пластическая операция.

Эти предварительные процедуры клиент может заказать несиликоновой с предоплатой или просто вербально.

Силиконовой обеспечена безопасность — от краж, от ревности, от зависти, от сплетен, от наветов, от критики со стороны, от претензий других клиентов. — Чему несиликоновая подвержена неминуемо и постоянно.

Ревность:

Она же — зависть.

Куклу искусственную, при её не столь совершенном устройстве, но при выключенном состоянии, всё-таки требуется перемещать, двигать и попросту шевелить. — Тогда как натуральная маша и перемещается, двигается и шевелится сама, может даже предложить, по просьбе клиента или по своей инициативе, движения и позы по пунктам вне и сверх всяческих инструкций.

И кукле и несиликоновой маше можно задавать вопросы.

Силиконовая кукла на все и любые вопросы всегда ответит молчаливым — соответственно — согласием.

Ответы же несиликоновой маши, то есть — равно как и её молчание, могут вызвать у заказчика дополнительные и неуместные вопросы.

Просто презрение:

Заплаченные за силиконовую деньги нельзя возвратить — заплаченные несиликоновой деньги можно, по её использовании, попросту у неё же изъять, то есть — отобрать.

Несиликоновой — есть возможность приказать самой до начала сеанса умыться, а после использования её — самой подмыться.

Подробнее:

Силиконовая — в жилом посещении ничего не уронит, не сломает, не передвинет, не переложит; не похитит, не испачкает, не заразит.

Подробнее:

Силиконовая — не фыркнет, не захохочет, не намекнёт, не отведёт глаз, не махнёт рукой.

Не нанесёт удара своею отрытой ладонью по лицевой части головы клиента-заказчика-покупателя.

Не изменит.

Не изменится.

Не потребует назначения и осуществления ДНК-теста.

Не озадачит мыслью о назначении и осуществлении ДНК-теста.

Далее.

Креативный бренд в инструкции:

Он же — стёб.

Дальше яица, то есть — яички, мешают. — Как говорят между собой студенты, то есть — вне аудиторий, всех годов и стран.

Скобки тут открылись бы. Пардон. Скобки тут закрылись бы.

Силиконовую если заменить — может быть такое обременительно: надо её как-то вынести из жилого, также и всякого иного, помещения или, опять же, кого-то несиликонового нанимать, чтобы вынес. — Тогда прежде её необходимо, соответственно, каким-то образом и способом вывести из строя, а лучше всего — расчленить, чтобы тот выносящий не воспользовался, до утилизации, ею по её прямому назначению.

Силиконовую можно буквально уничтожить — но наказать её нельзя.

Отключая у силиконовой зарядку — пользователь отключает собственную разрядку.

Наконец, несиликоновой возможно и можно просто дать однозначное указание: уходи.

Драйв:

Пресыщение можно продемонстрировать ей, несиликоновой, любым нетерпеливым жестом и любой непроизвольной фразой — как то: пошла вон, пошла прочь, убирайся — и так далее и так далее: лишь бы она оказалась вне помещения или, по крайней мере, вне поля зрения клиента.

14

Самые ещё утренние были раздетые, как я ощутил, тела — значит, часа, наверно, четыре…

— Что ты рано?..

Она так — закрытыми мне глазами и ничуть не шевелясь.

— Я всегда. В это время.

Горячей пяткой своей она коснулась моей икры.

— Значит, ты ждёшь… сигналов от высших сфер…

Мне хотелось промолчать — но я проснулся в самом деле.

— Ну вот. Ты в курсе.

— В интернете…

— Жаль.

— Ко-го?..

— Интернет.

— Почему?..

— Я это знал и без него.

Она молчала долго.

Потом чуть глубже вздохнула.

— Подожди… немножко… Я ещё сплю…

15

Наклонилась она — наклонилась она тогда ко мне, подавая мне чашку чаю… наклонилась она немного вперёд и вниз, где я сидел в низком кресле… наклонилась она близко надо мной — чтоб увидел я ту щёлку!.. чтоб увидел я за её свободной майкой ту щёлку — между её грудей!.. наклонилась она, глядя мне в глаза, — так, чтобы понятно в один миг было нам обоим одно и то же: я видела, что ты видел, я поняла, что ты понял, — и после этого мгновения ты можешь, если захочешь, — взять! а я вот сейчас тебе, сама захотев, — подала!..

И другая пара рядом, вполне, может быть, этого не поняв, почувствовала, что между ею и мною в это мгновение случилось нечто… и они, наши друзья, мимолётно затихли и замерли…

Я тогда не смутился — я попросту не был готов к таким неожиданностям.

Будто с меня вдруг сняли некий колпак из стен-потолков…

А я в тот миг — как бы впервые в жизни ощутил, что я — живу! что я — живой!

Так что же пронеслось в то мгновение…

Требование решения!

Требование решения…

А и вся-то жизнь есть требование решения.

Вот я, Жизнь, — так ты хочешь меня или не хочешь?..

…Самая-то ведь радость — прямой эфир и онлайн!

Притом бы — как снег на голову.

16

Даже — после ночи, которая — наша…

Даже после всего, всего — она подолгу стоит перед чем-то в прихожей…

А! — перед зеркалом…

В домашнем ли халате, в костюме ли уже в рабочем.

Стоит перед ним — как будто перед некой дверью… строгой! заветной!.. словно бы готовясь войти к какому-то что называется высокому лицу.

Сцепив пальцы на груди или прижимая пальцы к подбородку, подставляя двери-зеркалу то одну, то другую щеку…

По вечерам-то — мы ту прихожую просто пролетаем!

Я со стороны даже любовался этим её, в ответственности к самой себе, упражнением.

Потом — через несколько наших тут у неё свиданий — её осанка и мимика слегка оживились: будто бы она уже стояла лицом к лицу с тем, перед кем и следует быть в искреннем уважении.

Мне становилась теперь даже немного забавна её такая гимнастика.

И всё-таки…

Ничего не думается и не желается!

Она — она…

…Как забавно!

Она — повсюду, здесь у неё, куда ни шагну, ходит за мной… на кухню, в ванную…

Как, право, это умилительно и радостно!

17

— Как настроение?

— Пересаживал цветы.

— Завидую.

— Не всем же думать о курсе валюты.

— И твой курс…

— На новый роман.

— Да-а?!.. Э-э-э…

— С прозой.

— А-а… Завидую! Вернее… догадываюсь… что следует завидовать.

— Я тоже.

— Что?

— Догадываюсь.

— Разумеется! Разумеется! Как всегда, после семи.

— После.

— Зато сразу после!

…Ей прямо-таки лестно, что я — именно так называемый пишущий.

Так что я — даже, о самолюбии пишущего, и не проговорился.

18

…Тогда — за чаем — я был, так, у друзей.

Можно сказать, случайно, можно сказать, оказался.

А она…

Её тогда, в тот день, в тот час, пригласили, что ли, в гости?..

Нарочно?..

Они ли, друзья, так предрешили?..

Или она сама напросилась?..

Пусть — как угодно!

Пусть как угодно.

Чашку же ту она — сама, сама подстроила мне подать.

И — и что?..

Такие, сказочные, отношения у нас — пока?..

«Пока»…

Далее — что? — обычное… будничное вопиющее… «как дела?»?..

19

А мне и всегда-то было трудно… кто бы знал!.. сходиться с женщинами…

Мне бы всё — безусловно красивую!

И ещё — с какой-то необычностью, странностью…

Чтоб, прежде всего, в первый же миг первой же встречи… сердце вдруг почему-то затрепетало.

Почему-то! — да и всё тут.

Чтобы потом — ох уж это самое «потом»! — через час или через день… хотя бы не было стыдно перед самим собой.

Тем более, незадолго перед тем, за чаем, знакомством… я был — я был словно бы обокраденный… словно бы раздетый посреди целой площади… и у меня, как раз перед этим, пропали последние надежды…

Так. Некоторые.

Был я растерянности…

Нет, будто атрофированный.

Как в лифте: просто стоишь… просто моргаешь…

20

Тем более, так, незадолго перед этим знакомством… у меня пропали последние надежды на мой некий проект.

Моё буквально — подлинное бы начинание…

И я смотрел на мир, на жизнь — а именно на людей вообще, на людей как таковых — холодно, равнодушно, уныло.

Признаться, так.

И общался со всеми — что называется: рубль слово.

А вот что.

Я начал было предлагать всем и каждому, прежде всего друзьям, знакомым, — написать о них! написать о них, о них! с их же слов! настоящий рассказ!

Чем, кстати, не бренд?

Как вон делают фото, портреты, картины на заказ.

А тут — самый бы настоящий рассказ!

При желании того — с его подлинным именем.

Интересный случай, историю из его жизни. — Ведь всё же это когда-нибудь канет в лету…

А тут бы про него — рассказ. Да хоть роман!

Для будущей книги! Для всех библиотек! Для его, как теперь, страниц в интернете!

Для его же — характеристики благой и репутации избранного.

Для потомков! Для Вечности!

И эта моя задумка — была словно бы и не выдумка никакая. — А словно бы она лежала на самом виду. — Пишу же я рассказы и всё прочее — про себя, про себя!

И — оказалось…

Что — невероятнее: моё предложение или на него реакция?..

Все — стали отказываться…

Отказываться, отказываться, отказываться…

И все, ну кому ни предложу, — так всё и отказываются!

Да попросту чураются.

На меня это — с моей такой горячкой жажды осчастливить! — ушат холодной воды… ледяной воды…

Я какое-то время… стоял будто бы просто на месте… как бы оглядывался… что же я сотворил, соделал такого неуместного, непотребного?..

А потом…

21

…А потом, недавно, стал мечтать засесть за какой-нибудь новый роман.

Всё, однако, думаю.

О чём-то думаю.

А вот.

Если я предлагаю…

Если я предлагаю всем написать о них, о каждом, о любом, рассказ, предлагаю просто, запросто, даже с радостью, с восторгом подарка, и все, и каждый, отказываются, притом прямо-таки со страхом, — то ведь это значит, что я… какой-то, что ли, особенный… в самом деле особенный… по крайней мере — странный! странный!..

Чего-то я не понимаю…

Чего я не понимаю?..

А вот.

Что я живу на какой-то другой планете.

Что я — живу — на другой — планете.

Всё! Всё!

Теперь — всё.

Все на белом свете — оказывается — согласны с тем положением, чтобы все они сами по себе и всё о них и для них самое дорогое, редкое и характерное… раз и навсегда — кануло в бездну, пало прахом!

Все на этом свете живут в том, в таком состоянии — явного и ясного согласия с тем, что и они сами и все даже благие сведенья о них — падут в небытие! падут прахом!

Вот они — все — какие…

…Ну стал бы я вот сию минуту общаться с каким-нибудь самым-самым современным учёным.

И что бы мне он прежде всего сказал.

Что на планете Земля раньше всех прочих живых организмов появились бактерии и грибы.

Так. Знаю.

Сказал бы он, несомненно: пре всего на Земле появились бактерии и грибы.

Знаю. Знаю.

А я-то тут причём?!..

…Я даже заметил… а куда деваться!.. стал и общаться-то со всеми… какими-то обрывочными — испуганными! — краткими словами.

(И стал даже… как бы косноязычным… никто не замечает?.. вместо «да» говорю «так»…)

Хотя и всегда был, наверно, немногословен.

А тут — чересчур уж краток.

22

…Ладно-ладно!

Будет тебе отгонять от себя… эти мои… какие?.. как их вообще назвать?.. мысли…

…Лёг-легла-легли с нею — в тот же вечер!

И-и — совершенно-совершенно!

Нет… сначала не голые… не совсем голые…

И оба — сразу и по ходу — главное! главное! — такие уверенные!

Как же это так получилось?.. случилось?..

Разве та настоящая жизнь и есть — такая?..

И я из себя гоню… мысли, какие-то мысли…

Нет-нет-нет! — Почему же мне у меня не узнавать?!

И буду.

Буду!

Вот что было, собственно, у меня до этого дня?..

Или — во всём моём прошлом… был как бы уже заложен, задуман этот самый день?!..

И как теперь этот самый день… будет вкрапляться в мою будущую всю жизнь?..

Ну и ну!

Нет-нет-нет…

Буду! Буду!

А как вот я… если совершенно откровенно… думаю о ней?..

Э, я даже не помню… не знаю… сколько ей лет…

Стыдно — наоборот… что я сам себя об этом спрашиваю!

Она — просто старше.

«Постарше» — так тоже нельзя почему-то сказать.

Просто старше. Старше и старше.

Точнее — я и не думаю об этом.

Лучше помнится… как расстёгивал на ней… этот самый…

Ну — на несколько, пусть, лет…

Лучше помнится… что трусы мои я нашёл утром на полу… вывернутыми наизнанку…

И-и… почему я так и не позвонил ни разу своим тем друзьям?..

Почему — они мне так и не звонят?!..

Или… она с ними, они с нею… перезваниваются?!..

Боже…

Ты ломаешься, как… как мальчик!

Нет. Я не ломаюсь. — Потому хотя бы… что ни о чём случившемся не жалею.

А я — думаю.

Я просто думаю.

Или у других всё не так?..

Ишь ты… Когда же ты хотя бы поглядывал на других-то…

…Вон ведь.

Я, за первым моим романом, не платил за жильё месяцев несколько — и оказалось, что за всё это время с меня начисляется и продолжает начисляться «по среднему»…

«По среднему»…

Мне сделалось тогда неуютно… да попросту — страшно!

…Вот и теперь.

Я просто — как я считаю — по-обычному и по-нормальному думаю.

Думаю, как… как живой о живом.

И почему я должен думать «по среднему»?!

…Может быть, в этом и вся моя так называемая суть.

23

Позавчера или поза-позавчера…

На днях — как нарочно! как, правда, нарочно! — встретился мне мой однокашник университетский — и, после неизбежных спонтанных объятий-реплик, сходу спросил меня… женился ли я.

Отнюдь — не о том, здоров ли, прежде всего, я и насколько я, по крайней мере, верен нашим вузовским историческим приоритетам!..

И на мой ответ — улыбнулся изумлённо и покрутил головой сокрушённо.

Мне стало — сделалось жутко, жутко…

Выходит… ладно уж о семейном моём положении… он даже и не знает… о моём — изданном! — романе…

А! Он как раз из тех — кто не согласился бы на мой проект: рассказ со слов.

Тем более — не знает о моём нынешнем текущем, романтическом, романе.

Хотя вот — и перебегает своими глазами по моим глазам… как бы разглядывая каждый мой глаз в отдельности…

Сверстники мои, кому около тридцати, кажутся мне — излишне навязчивыми, излишне любопытными — излишне, в итоге, понятными!

Да что там…

И зачем в жизни эти самые всякие «как нарочно» встречи?

Ведь мы целых пять лет сидели за одной партой — чего бы ещё!

Он сам, конечно, женат… жена его, конечно, блондинка… из двоих его детей старшая дочка… нет, старший у него сын…

Впрочем — ни о чём таком я (после его улыбки) не стал даже вовсе спрашивать.

24

Звоню, бывает, и я ей — если в особенно нетерпеливом ощущении: на её, получается по времени, работу:

— Привет.

— Ой, только набирала тебе звонить!

…Боже мой, как мир тесен и сжат… что на лице у меня даже вот краска!

А вот когда она звонит в самый момент, когда я ищу её номер… то я почему-то стыжусь ей, как вот она мне, об этом сказать.

— И что.

— Всё то же.

— Зам.

— Зам!

— Директора.

— Директора!

— Боюсь спросить. Да ничего не боюсь. Оговорился. Не видя. Визуально. Тебя.

— Да ты, ты директор!

— Ты смела. Или неосторожна.

— Да пусть потом слушает. Он, шеф, мужик нормальный! Мы друзья.

Любить — значит длящуюся встречу не просто ценить, не то слово, а — переоценивать.

Любить — значит будущей встречи не просто желать, а ждать! ждать! ждать!

Впрочем…

Хотя это вовсе и не впрочем.

Я иногда — помедлив — говорю ей поспешно:

— А ты включи музыку.

По имени, звоня, мы друг друга — ни при каких эмоциях — не называем.

25

Она говорит, что ей нравится мой роман.

Мой тот первый роман.

Мне же от этого признания, от этого сообщения… становится неприятно…

Почему-то.

Как — ей может нравиться?!..

Мой тот текст.

Такой, такой вот текст.

Ей, по образованию — экономисту.

Вернее, точнее — не так… как-то не так…

Как может нравиться — именно ей?..

Вот ей — такой?..

Вообще — такой.

Да и… что я о ней знаю?..

…Что я говорю! Что я говорю!

Как я смею…

И — главное, главное — чего бы, казалось, мне ещё…

Или не это главное?..

И почему так кажется!..

Как я смею! Как я смею!

…Но — мне теперь, и правда, становится чуть досадно… когда она везде, по всей квартире, всегда следует за мной.

26

Услышал по теле что-то на фортепьяно…

Сел на пол перед самым экраном.

Стал слушать…

Вернее, точнее — стараться пребывать в тех звуках.

И что же.

Был напуган!

Не мог понять: такую музыку — как можно исполнять, и даже без партитуры… такую музыку исполнять как музыку… хотя бы — хотя бы как можно просто-напросто выучить, разучить, запомнить…

Сделалось мне — тяжело, трудно.

Не мог понять тем более: эту музыку такую — как вообще можно было написать! сочинить!..

Как?!..

Даже эти слова — «написать», «сочинить» — для такой музыки кажутся странными, неприменимыми, неприспособленными…

Мне почудилось — будто какая-то недосягаемая для меня целая жизнь — полная того фортепьяно! — протекла словно грёза, непонятная и невозвратная, под моим окном…

…Прошло, наверно, с месяц.

И вот совершилось со мною нечто.

Начал теперь писать новый роман — и вдруг ощутил, что… смог бы исполнять… сложнейшие пассажи-импровизации фортепьянные!..

Хотя никогда в жизни не касался клавиш.

27

— Как настроение?

— Всегдашнее.

— Да ладно! Сейчас не какие-нибудь нулевые.

— Мне все нулевые.

— Что так?

— Тысячные.

— Да-а?! Покажешь?

— Покажу.

— Когда?

— Всегда.

— Неужели?

— Каждый день это тысячные.

— Кому как…

— Мне.

— Всё равно покажи!

— Только те, что во мне.

— Разумеется!

…Угадал. Её, так сказать, направление.

Но и хорошо, что рада.

Чему бы угодно.

И направил. Её настроение.

А так и нужно.

И ей, и мне, и нам обоим.

28

Я в фейсбуке нажимать — «нравится» или как-то не понравилось — попросту ленюсь.

Но — после краха моего того, с рассказами, проекта — вдруг возмутился!

Все в фэбэ пишут — откровенно, смело… даже — искренно, даже отважно!..

Однако — о погоде, о политике, о кошке… о цветах, о бизнесменах, о собаках…

И всё это ещё и — с фото! с видео!

Но не пишут… о своём «семейном положении»… Разве что — редко: «в браке», «без пары»… Не пишут — о вере; разве что — «христианство», «гностик»…

О самом — казалось бы — важном! главном!

Да и — если что и пишут — правду ли…

Да и — если пишут — не с целью ли какой-то…

Не пишут же абсолютно: о своей судимости… о своей сексуальной ориентации… о своих родных и об отношениях со своими родными… о своей группе крови, о своём резус-факторе…

Как будто без указания на эти «мелочи» — их личное мнение… хоть чего-то стоит!.. и оно, мнение их, в самом деле — именно их личное!..

29

Редко — но бывает, да, и так.

Звонок.

Я вижу — она.

Отвечаю:

— Да.

— Привет!

Я молчу секунды три — делаю паузу.

Потом говорю — притом понимающе и наставительно:

— А ты включи музыку.

И она — перезванивает минут через пять-десять.

Или сам я ей.

30

…Я шёл по городу — просто шёл по каким-то делам или вообще без дел.

И вдруг — увидел…

Увидел!

Девушка.

И — шевельнулось что-то во мне…

Словно я вдруг спохватился: сплю или не сплю?..

Мановение её плеча… дрожание её ресницы…

Значение! содержание! — всё это в ней и у неё имеет какое-то.

И — важное, важное почему-то для меня!

Я пошёл за этой девушкой следом.

Стыдясь и не стыдясь… самого себя…

Куда бы она ни шла и ни пошла.

Её спина… её шаг… её причёска…

Особенные, особенные какие-то…

Невыразимые, невнятные…

Но — несомненно важные чем-то для меня!

Она в автобус — и я за нею.

Её маршрут — странный, занимательный, увлекательный!

Она в магазин — и я за нею.

Её приобретения — неожиданные, чрезвычайные, чрезмерные!

Её покупки — подарки!

На выходе из магазина… будь что будет…

На выходе из магазина я — уже прямо ей: где-то я вас видел!.. ведь мы же знакомы!.. никак не иначе!.. бояться меня не нужно!.. ведь я писатель!.. вот кстати моя книга!.. пойдёмте-пойдёмте… я вас провожу!.. я вас буду провожать!.. всегда!.. повсюду!..

Я вдруг заговорил о самых тонких тонкостях моих писательских — и оказалось, что именно об этом-то сейчас и нужно было говорить!

Видимо, вибрация голоса моего сказалась чарующе…

И ещё, может быть, моя предельная откровенность… даже — поиск: что же за этим пределом?..

Так мы и ходим, и бродим.

Я её — просто рассматриваю — но всё о ней — то ли уже знаю, то ли каждую минуту только ещё узнаю.

Она ко мне — тоже совершенно доверительна и открыта. — Она знает, что я всё знаю о ней, а что и не знаю пока ещё, то — вот-вот узнаю…

И нам обоим — ново, забавно! весело, радостно!

…Где же тут так называемые «муки творчества»?!

Она — это идея. Идея.

Вот кто она такая — она.

Дева-Идея, Идея-Дева.

Идея — за которой никто ни в городе, ни в целом мире не идёт.

Потому что её, эту Идею — редкостную, драгоценную, никто не видит.

Мне-то что до этого…

Я весь в новой вещи.

31

— Начал новый роман.

— Да?!..

— Новый.

— Поздравляю!.. Поздравлять?..

— Новый.

— Поздравляю. Разумеется.

— Карты розданы.

— Ну!.. как, наверно, грубо…

— Карты теперь розданы.

— Жуть… Даже, наверно, страшно.

— Как любая игра.

— Игра?.. говоришь…

— Пока только говорю.

— Да рада, рада любой, любой твое игре.

– — Начал.

— Ну порадуйся.

— Начал.

— Надеюсь. Разумеется! Верю. Разумеется!

…Что такое, однако, игра.

По мне бы.

Игра это когда игра для игры. И — во имя игры.

Это весь спорт. Почти всегда деньги. Очень часто политика.

Это и всегда — искусство.

Настоящее. Истинное.

Так — по мне, по мне.

Иначе оно бы и не было искусством. Если б оно было с оглядкой. Хоть с какой.

Но. Однако.

Оно, Искусство, которое — с большой буквы, открыто для всех. Открыто. Для всех. Открыто! И доступно в принципе всем, всем и каждому. В принципе. В принципе!

Так что любой и каждый… войдя в Искусство… случайно увидев картину, случайно услышав мелодию… уже оказывается в поле зрения его, Искусства… волей-неволей… оказывается в поле вибрации его, Искусства… И — под его влиянием! Под его уже призывом и под его уже приказом. Хочет не хочет! Ведает не ведает! Под его уже инъекцией!

И тому случайному даже некуда уже деваться. Некуда деваться! Он уже понёс в своём организме препарат. Вещество. Вещество Искусства. Остаётся ему… Да ничего не остаётся! Раз такое случилось и состоялось.

Одного бы разве что пожелать. Притом — художнику. Дабы он, деятель Искусства, был попросту честен.

Честен.

А именно, творил, без оглядки играя. Играя — без оглядки. И чтоб плод его был, в таком разе, именно идеален. С большой буквы.

Идеален!

Во что бы то ни стало идеален.

Кстати. Само служение художника этой самой своей собственной честности… одной лишь осознанной и сознательной своей личной такой честности… разве это не деяние вселенское благое?!..

Гениально.

Всё бы и в жизни, по мне, — только бы так.

…Поздняя ночь.

— Ты сегодня ге-ни-а-лен!

— Ура.

— Да. Ура. Вот именно.

32

Самой же запоздалой ночью мы с нею, бывает, пьём и вино.

Перед тем как уже — только спать.

Я тогда говорю, стараясь смелее.

Чтобы выглядело, разумеется, смешнее.

(«Разумеется» — это её любимое словечко.)

И она смеётся.

— Крысы бегут с корабля современности. Но остаются белые мыши.

Смеётся.

— Белые мыши пребывают в виде человечества. А именно для опытов.

Она смеётся.

— На некоторых из людей судьба и вовсе плюнула. А конкретно, брызнула славой.

Она смеётся.

Боже мой, чего ещё желать!

Мне.

Ей.

Всем…

…Вообще — всему этому самому миру.

33

Из разговоров её с кем-то по телефону — я узнал… о её сыне…

Ещё о чем-то…

О том, что — вне нас.

И это всё — что вне нас — видится мне… как бы со стороны… со стороны, словно бы всё, что вне нас, куда-то отодвинуто… отодвинуто нарочно и принудительно…

Но отодвинуто — умышленно и решительно.

Так что мы с нею — в каюте-комнате этого большого корабля-дома среди постороннего городского моря суеты и быта — и даже странно, что кто-то может постучаться в дверь этой каюты с какого-то отдалённого берега…

…У неё дома моя книга — лежит на самом виду, на журнальном столике посреди комнаты.

Книг каких-то у неё — две полки в буфете.

Мне туда, за стекло, почему даже смотреть неприятно…

…Мою книгу я ей подарил при первом же том церемонном знакомстве.

…Что книга моя лежит постоянно на столике — мне бросилось в глаза в какую-то, не помню, нашу встречу.

34

— Я с записной книжкой.

— Да?

— Под мышкой.

— Да? Где она?

— Чтоб успеть. Записать. Мысль.

— Да?! Какую?

— Которая вдруг.

— Да?! Где она?

— Под мышкой.

– — Не вижу…

…Никто не видит.

А я вдруг — вслух.

А мне-то ведь — ой как хотелось именно поделиться…

Чуть было не изрёк:

— Писать значит тыкать стальной иглой в стальной шарик. Игла шарик никогда не поймает. Но и шарик от иглы никогда не увернётся.

Я ещё, значит, никак не очухаюсь от восторга зачатия нового романа!

И стыдно-стыдно сделалось мне…

35

Я не люблю говорить о моём поприще — ни с кем бы то ни было, ни вообще.

Сам же — в одиночестве и встав от монитора — кто бы видел! — даже декламирую:

— Что такое счастье: моя мама спит с моим романом под подушкой!..

— Люди добрые, почему они тоже не сбиваются в группы: для совершений бы благодеяний?!..

— Боже, а если б я в школе не читал классику, и я бы тоже ныне стал политик али бизнес?!..

И только на эту — которая, уже сколько-то дней, лишь для уединения — тему.

О творчестве. О творчестве творчества.

Если хочется в такие минуты посмотреть в окно — то разве в самое раннее утро: когда двор — просто двор.

Об Истине. Об Истине Истины.

Никак иначе не могу… и не хочу!.. выразить…

А всякое бы передвижение по двору — ассоциации, ассоциации…

Недаром заметил.

Вздорным кажется мне и героям моим, чтобы… убивать или хотя бы ударять друг друга!

Сама по себе жизнь… с рождением… со смертью… и с бесконечными вопросами между этими двумя событиями… сама жизнь является — такой ли великой драмой и такой грандиозной трагедией!.. что уж невольно спрашивается: зачем же было и рождаться… и ещё так: разве можно в таком недоумении умереть!..

— Общение вообще суть насилие!

Так.

Мне плохо, когда я разговариваю…

С кем-то…

Вообще — когда хоть кому-то хоть что-то говорю…

— Это насилие над собой.

…Всем всегда всё — Всё — понятно.

Уж такой у всех вид.

Но все чаще всего равнодушны к этому самому — ко Всему.

Или, в лучшем случае, просто трусливы даже намекнуть, и даже самим себе, на своё понимание…

36

Кто бы знал, что за роман я теперь пишу!..

Я фразы в файсбуке вывешиваю — эпатажные!

Нарочно…

Из моего нового романа.

«Спасение нации: как устроить выборы. Избиратель, любимого своего учителя или преподавателя иди и попроси: доверяю только тебе — баллотируйся!»

А все — принимают эту экстравагантность за моё личное мнение!

И пишут: «Идиот!»

Очаровательно…

«Спасение цивилизации: борьба с наркотиками. Наркоман! Первому, кто дал тебе впервые любую дозу, иди и скажи: ты меня подсадил, ты меня и лечи, а не то…»

И кто-то ведь, хоть и робко, пытается реагировать: «Графоман!»

Ну-ну…

37

Я пишу — по ощущениям моим… по этапам писания… по этапам ощущений… по ощущениям этапов…

Вот — как тот космонавт рассказывал о себе:

— Сложный был путь, чтоб только попасть в отряд. Долгие были обучения и тренировки.

— Всё готово к полёту. И вдруг вопрос. А зачем всё это?..

— Иду, уже в скафандре, к ракете… Она самая красивая!..

— Подымаюсь наконец в кабину… Страшно. Только дуракам не страшно.

— Пуск… Плавно тебя стало поднимать, подымать…

— Потом… Что-то на меня давит! давит!

— И вот… потерял своё тело… руки и ноги отдельно, голова отдельно…

— Самое неприятное это переход от веса в невесомость.

— Теперь надо заново учиться есть, учиться глотать.

— Стыковка. Ожидание… Волнение…

– — Выравнивание давления. Переходный отсек.

— И вот я на станции! Вот я там, где все меня ждут!

Это — так, так: это всё — мои герои, сюжеты, интонации, алфавиты, мотивы… и многое, многое другое…

Притом всё это — рождается… меняется… перемешивается…

Притом — явно независимо от меня самого.

…Одного нет у космонавтов: когда у меня в тексте, в душе-аппарате-спутнике, что-то исчезает — внезапно и бесследно — я этого не замечаю… не замечаю даже замечать.

38

Слух некий…

Странный…

Среди моего полёта.

Странный!..

Чего же в нём странного?..

Посреди моего полёта.

Да то…

Рядовое, казалось бы, событие для города…

В общем-то, может, и так…

Но он — давал денег на мой первый тот на мой роман.

Он — мне денег мне давал мне.

И умер.

39

…Во мне — двое.

Во мне — целых двое!

Всегда, с детства, это находил.

И наблюдал.

Реально, отчётливо.

Их, обоих.

Таких разных.

Один я — озабоченность… безысходность… боязнь обстоятельств… прямой, за самого себя, страх…

Второй я — покой, свобода… уверенность, сила… и устремлённость к чему-то явному и возвышенному, к Возвышенному! и притом — к Явному!

Может быть, один я — это и есть то, что называют «душа».

А второй я, может быть, это — и есть тот «дух».

Они, эти оба я, встречаются зачастую.

Иногда, самым ранним утром, ещё даже ночью, — они, оба эти я, словно бы впиваются друг в друга глазами… кто кого переглядит…

…Лучше бы этих минут не было!

40

…Боже мой!

Что же происходит?!..

В мире.

Что же случилось?!

Во всём в целом мире.

Пробудись! Пробудись!

Как же это я — с женщиной…

Я с женщиной так — что ближе уже нельзя.

И — ни разу до этого… до этого события… не сказав ей, не признавшись ей, что люблю ее…

До первой нашей ночи-постели.

Ни разу до этого — не сказав даже и самому себе, что люблю её, что влюблён хотя бы в неё…

Пробудись!

Пробуди — себя.

Ни разу до этого — её, эту женщину, даже не встречав, в жизни не встречав…

Ни разу её — даже не видев…

Ни разу о ней, хотя бы как-то и что-то, не слышав…

Пробудись!

Пробуди себя, меня.

Пробуди, оживи — самого себя!

Оживи — это событие, оживи этот сам случай.

Оживи, наконец, — всё в мире происходящее.

Оживи, оживи — весь мир!

Ведь если сейчас в мире то, что в мире сейчас, то это значит, что мир… не живой…

Мир — не живой!

Иначе бы он — осознавал сам себя и самого себя.

…Как же, в самом деле, так?

С женщиной — в такой близости… в такой близи…

Нет…

Я с женщиной — вместе. Именно — вместе!

Нет…

Я и женщина одно. Вот именно! Одно!

Ну одно и одно…

Но такое это одно — однако такое это самое одно…

Что именно от этого самого Одно… порождаются, собственно, люди! появляются люди!

Появляется, продляется, раз за разом, сама собственно жизнь, Жизнь!

Появился… я…

Ну продляется и продляется…

Но как же… без признаний в любви? без слов любви?..

…Пробудился.

Наконец-то…

Впервые.

В своей кровати.

Через… сколько дней… или недель?

…Боже мой, какое утро сию минуту — раннее!

Может быть, лучше бы сказать: какая сейчас… вокруг… ещё ранняя-ранняя ночь…