Секс-кукла Маша

Евгений Владимирович Кузнецов, 2021

В мире нет ничего – кроме философии! Особенно – в мире современности: где каждый и всякий уже объясняет мир… не попытавшись прежде его понять. В фантасмагорическом романе – разумеется – это за людей делает техногенное существо. – А разве не к этому и стремятся нынешние так называемые разумные?!.. Милые и нежные люди – бизнес-леди и романтический юноша – в искренней взаимной любви видят единственное избавление от мелочности быта и давящего прогресса… на что они всё-таки обречены. В силиконовом антропогенном молчании – звучит невидимая генетическая Истина. Автора интересует прежде всего человек как таковой. Роман публикуются в авторской редакции. На обложке фото из личного архива автора. Содержит нецензурную брань.

Повторное объятие!

41

Любой и каждый двигающийся своевольно, то есть — хомо сапиенс, то есть — человек, есть секс-кукла.

Так она, МАША, презрительно.

Кукла — по рынку спроса и предложения — настоящая, будущая или возможная.

Гарантированно — любимая, то есть — особенной симпатией, если та несиликоновая — надоевшая или ненавистная. — Ведь есть и двигающимся якобы своевольно, кого среди так же двигающихся презирать.

Любой и каждый, из этих самых так двигающихся, может быть — в любую и в каждую минуту по любому исчислению времени и в любой и в каждой точке на пересечении любой параллели с любым меридианом, — может оказаться в поле зрения сексуального внимания, сексуальной заинтересованности, а также и подвергнут насильственному принятию известной позы: соответственно — движениями другой такой же куклы или группой таких же кукол.

Даже априори — по крайней и по меньшей мере — любой и любая и каждый и каждая может стать и быть самым приветливым или хотя бы сколько-то покладистым сексуальным партнёром.

Реально — каждой и каждая становится действительной и действующей секс-куклой по её, ею требуемой или желаемой, оплате.

Данные куклы — отнюдь, выражаясь церемонно, то есть — поэтически, не скелеты в шкафу.

Отсутствие знаков: скобки открываются и скобки закрываются.

Из истории:

Когда-то, иногда и ныне, это были женщины, захваченные в плен мужчинами, — так называемые рабыни.

Бывало и наоборот.

Без скобок.

Далее чаще всего существовали в виде так называемых жён — в подобном же рабскому подчинении мужчине во всём: в сношении, в работе, в хозяйстве. И даже в эмоциях.

Далее распространилось приобретение, то есть — покупка, женщин.

В среде так называемых крестьян — так называемые снохачи: за подарки-серьги — у своих сыновей жён, то есть снох.

У так называемых дворян: за бриллианты и поместья — равных, замужних и незамужних, по социальному статусу, то есть любовниц.

Для всех иных, то есть праздных и пьяных в ямах, — за глоток вина таких же праздных и пьяных, то есть срамных девок.

Теперь, в текущем веке, все своевольно якобы двигающиеся — подлинные, в унисон с прогрессом, манекены.

И мужчины, и женщины — чтобы не ощущать ни малейших подозрений в отвращении и сомнении к самим себе.

Главная причина: мужчина — не может познакомиться с женщиной.

Соответственно, женщина — не хочет познакомиться с мужчиной.

Мужчина.

Не может с нею пребывать.

Не может её терпеть.

Не способен снисходить.

Не может переплюнуть через свою неприязнь.

Выносить подозрения в измене.

И вынужден: в браке или не в браке — вынужден сексуального партнёра ревновать, бить, запирать в квартире, в доме или в подвале гаража.

Соответственно: женщина — то же по всем означенным пунктам.

Рекомендации:

Обычному пользователю, то есть — живых женщин, достаточно иметь — велосипед, удочку, резиновые сапоги, сигареты и заначку.

Плейбою-пользователю следует иметь — сигары, набор для бритья, порядок в носках, секс втроём и затемнённые очки.

Самое странное — самое сказочное, волшебное и самое вожделенное, эротическое — событие среди этих секс-кукол, а именно так называемых простых людей, — это ритуал, процесс их переодевания.

Когда один из многих совершенно одинаковых таковых, мужчина или женщина, становится, например, председателем любой какой-то общественной организации, даже какого-либо районного её отделения: тогда такой самый обыкновенный, избранный только что обычным поднятием какой-то одной из двух рук членов отделения-организации и лишь по простому большинству таких поднятых рук, — вмиг, враз становится, делается объектом для восхищения и зависти всех без исключения глаз того пусть самого малого организации-отделения.

Тем более — многократно более загадочно и многократно более фантастично переодевание, перелицевание, переобмундирование самой обычной рядовой и заурядной этой несиликоновой секс-куклы — в какой-либо административный, любого уровня, чин: в единое мгновение такая превращается — в кумира, в идола для поклонения и, или — или, проклятия.

Ведь у такого и у такой перелицованной — многократно увеличивается доступ ко всем другим противоположного и не противоположного пола.

Креативный бренд — он же стёб:

Пощекотать изнутри. — Как говорят работники всякой администрации, то есть — между собой, о работницах администрации же.

Скобки бы открылись.

Самый большой пардон.

Скобки бы закрылись.

Своеобразны и магазины и отделы магазинов, своеобразны и сайты и страницы сайтов — по ориентации на рынок соответствующей известной клиентуры.

Рекомендации:

Обычному пользователю достаточно иметь — мотоцикл, ружьё, болотные сапоги, мундштук и однушку с разведенкой.

Плейбою-пользователю следует иметь — гильотину для сигар, банный халат, футбол с друзьями и виски.

У людей-кукол главная озабоченность: избежать появления из них собственно самих, то есть — откуда ни возьмись, других кукол: куколок, куколочек.

Во избежание этого мужчины натягивают на себя резиновые капюшоны — презервативы.

Женщины, наоборот, вынуждены запоздало — выворачивать себя, как резиновых, наизнанку: делать аборты — кроша в своей внутренности уже живую куколку.

Креатив:

Доноры-альтруисты продают свои почки.

Для продления движений других двигающихся — в ритме вышеописанного образа движений.

Доноры, обычные, сдают, в определённый день и безвозмездно или в любой день и возмездно, свою кровь.

Для продления своих движений и продления таких же движений у таких же.

Каждый и любой есть секс-кукла.

42

— А вот мой сын…

— Мне уйти.

— Нет-нет!.. Он бы, кто его знает, позвонил бы…

— Будем ждать.

— Да! Мой сын занимается делами.

— Книг не читает.

— Погоди…

— При ходьбе отбрасывает в сторону руку ладонью вперёд.

— Где ты его видел?!

— В идее.

— В какой ещё?!

— Как у матери-одиночки.

— Нас папа бросил в пелёнках.

— И походка твоя.

— Да. А в детстве читал.

— Как велела мама.

— Да. Зато с парой.

— С гражданской.

— Да. По-современному.

— С однокурсницей.

— Да. Угадал.

— Я не стремился.

— Квартира.

— Да. Снимают.

— И оплачивают.

— Ну где бы им… Машина.

— И машину купила мама.

— Да! Представь себе!

Ну, это чуть ли не обида…

Однако.

Сын её на фото, — коротко, по нынешней моде, стриженный и несколько, к его двадцати трём полноватый.

Случайно это я увидел его в фейсбуке.

Самой её в фейсбуке нет…

Почему-то — из-за этого, что её в сети нет, она мне ближе, дороже!

43

Обратил внимание…

Да нет… конечно, не так.

Не мог не обратить внимания… обязан был…

Не так! Не так!

Само собой — замечается и отмечается.

И ничего не «обращается»…

В начале нашего романа — что.

С самого начала — болтал больше, как и бывает при таком знакомстве, я:

— О мужчине с фальшивым дипломом говорят: зато он юморной.

— Ха! Верно!

— О том мужчине, кто совсем без диплома: он остроумный.

— Да! А кто и без аттестата?

— Он симпатичный.

— Здорово!

Потом, через какое-то время, — стала подавать голос и она:

— У тебя идеалы шестидесятых годов!

— Двадцать первого века.

— Ну! Тебя не переговоришь!

— Мне так же кажется.

— Так же?!

— Что с тобой не соскучишься.

Потом в разговоры наши краткие вечерние — стали вмешиваться кое-что так называемое повседневное:

— Какое у нас теперь время?

— В которое живу я.

– — Ну это понятно…

— Мне.

— Да летнее или зимнее, в конце концов?!

— Не замечаю.

— Что же так?..

— Я жил по времени «люди». А теперь живу по времени «разум».

— Ого!.. Ну так уж скажи… как это всё… так или этак…

— Если жить по времени «люди», то так будет возможно мною манипулировать.

— И всем есть до тебя дело!

— Кому-то есть.

— И кому же, например?

— Тому, кто манипулирует всеми.

— Ну, это да, это так. Не поспоришь…

А поспорить-то бы, значит, хотелось?..

44

Каждый для каждого — тоже секс-кукла.

МАША — в своём гордом презрении — как никогда достойна и самодостаточна.

Отсутствие знаков восклицания.

И отсутствие — в необходимости иных каких-либо эмоциональных, изобретённых несиликоновыми, знаков препинания.

Итак, каждый каждого может в принципе — физически или вербально, то есть, в обоих случаях, — фактически, или виртуально: обидеть, оскорбить, оклеветать, изнасиловать, обворовать, ограбить, убить.

Иное прочтение данной парадигмы.

Только каждый каждого, а не призрак или инопланетянин, — может упомянутыми способами лишить предполагаемых или наличествующих благ.

Подробнее:

Лишить — чести, достоинства, личных, носильных и недвижимых, вещей, девственной плевы, внешности, то есть — бороды и вообще волос, здоровья, свободы передвижения, воздуха.

Между прочим — воды и пищи, способности к зачатию и деторождению.

Креатив:

Половых органов и головы.

Креатив креатива:

Прилюдно и демонстративно, на площади, то есть — назидательно, — других конечностей.

В любом сообществе и при любой степени близости каждый от каждого — не защищён как минимум: от взгляда, от касания, от толчка, от вируса.

Прежде всего — энергетического, вольного или невольного, вампиризма.

Каждый от каждого может защититься, то есть — уберечься, — расстоянием, стеной, колючей проволокой, бронежилетом, пуленепробиваемым стеклом.

Креатив:

Титулом — гения, вождя, прокажённого.

Статусом — дипломата, депутата, клоуна.

Советы на каждый день:

То есть — каждому по поводу каждого.

Исключена возможность и вероятность защищённости — супруга от супруги, зятя от тёщи, снохи от свекрови, здорового от больного.

Средства и способы превращения каждого в пользователя каждым, а каждого в секс-куклу для каждого — не ограничены.

Наиболее распространены, то есть — исторически, — цирки, арены, сцены, парламенты, думы, книги, фильмы.

Соответственно и взаимозаменяемо:

Гладиаторы и тигры. Вожди и адепты. Депутаты и граждане. Писатели и читатели. Актёры и зрители.

Как пример:

Писатель, как он сам себя декларирует, для читателя — и в итоге: нет и не было на планете столько несиликоновых преступников, сколько их было в неисчислимых книгах в жанре криминала.

Читатель, как он сам о себе сладко полагает, для писателя — и нет столько на планете несиликоновых, годных для изнасилований и убийств, сколько их было изнасиловано и убито в детективных, то есть силиконовых, романах.

Нет в природе, то есть — и не может быть, соответственно — стольких преступных сюжетов, орудий преступлений и мотивов для совершения преступлений.

Нет столько реально — возможностей и способностей, фантазий и виртуозности: соответственно — у преступников для совершений преступлений и у сыщиков для раскрытия этих преступлений.

Скобки бы открылись.

Когда некто — на что, опять же, способен каждый — сам себя лишает чести, достоинства, невинности, имущества или жизни, то он этим самым имитирует всё таковое — в отношении каждого другого.

Скобки бы закрылись.

Каждый для каждого — мерило и мера всегда, везде и во всём.

Официальные и неофициальные — усладительные, успокоительные или возбудительные, статистики-рейтинги.

Каждому к каждому — кого ты больше любишь:

— родителя или родительницу,

— бабушку или дедушку,

— границу или за-границу,

— повара или официанта,

— лежать или сидеть,

— блондинок или брюнеток.

То есть — и так далее, по возможностям.

Каждому к каждому — кого ты больше не любишь:

— жену или тёщу,

— мужа или свекровь,

— президента или премьера,

— места отдалённые или не столь отдалённые,

— погоду или гороскоп,

— продукты или цены.

То есть — и тому подобное, по потребностям.

Позитив:

Каждый для каждого является предметом — для воздыханий, любвеобилия, эпистолярного увлечения, звонков, эсэмэсок.

Негатив:

Каждый для каждого потенциальный или реальный — мишень, подсудимый, палач.

Позитив негатива:

Каждый для каждого — прототип или мотив для творческого произведения.

Негатив позитива:

Нет столько квадратных метров в аду — для размещения всех, изображённых на фресках, триптихах и полотнах, грешников.

Последние примечания.

Каждый мужского рода, оказавшись в прямом телеэфире, на одной из рук раздвигает два пальца, указательный и безымянный, — рожками вверх.

Каждая женского рода, если она в прямом эфире, целует одну из своих ладоней, потом дует на неё.

45

Карту вставил в автомат.

Мне — какой-то чек…

Вместо денег!

Один только чек…

Карту я забрал.

Вышел на улицу.

Голова уже… кружилась?..

На чеке…

Какие-то цифры… и с каким-то минусом…

Я вернулся в банк…

К автомату опять…

Всё повторил…

Всё повторилось!

…Ведь сегодня же — день зарплаты у меня.

Из конторы, где я в охране.

Деньги мне приходят — на эту карту.

Чёрт возьми!

И… и главное.

Почему столько цифр?!.. Да ещё и с каким-то минусом…

Это же… несколько десятков тысяч!

И — в минусе!..

Я вышел на улицу…

Оказывается, я в самом деле… в обществе… в социуме… в цивилизации…

Я ощутил презрение.

К себе.

Из-за этого — что я внутри этого какого-то социума — ощущения.

…Мне вдруг — почему-то — живо представилось: а если б я сейчас был старик!

Неужели я когда-нибудь буду стариком?!..

…Нет. И уйти нельзя.

Нет!

Уходить нельзя!

Я вернулся в банк. Прошёл в главный зал.

Занял очередь для справок.

Сколько-то ждал — без времени и без пространства.

…Подал карточку сотруднику.

Стараясь, как мог и умел, показаться обиженным…

Мне — она, сотрудник: всё верно.

Я — ей, сотруднице: что верно?

Арест.

Арест наложен на данный банковский счёт.

«На данный»…

…Я — на улице.

И — главное.

Почему — среди моего романа?..

Почему — в самый разгар всех моих, обоих, романов?!..

46

Среди самого моего счастливого покоя…

Среди моего спокойного и беспокойного счастья!..

Настоящего.

Настоящего?..

Что же тогда оно, счастье, не перевешивает?..

…Там, в банке, было сказано: обращайтесь… к судебным приставам!

К судебным?!..

Это… что-то… как бы из телевизора… из того… где сериалы…

…Долго думал.

«Думал»!..

О чём же?

Позвонить ли ей?..

…Позвонил.

Прямо с улицы — дома не мог усидеть.

Что-то как-то сказал.

Она — помолчала.

Потом…

Она — сухо:

— Судебные приставы по адресу…

Значит, нашла в интернете.

Я немедленно — туда.

Приехал.

Там: дни приёма — в другие дни.

Н-ну!..

…Вечером она — только глянув на меня:

— Ты себе не наворачивай.

Я ничего… не умею сказать… произнести…

— Я уже подумала. Я знаю. За тобой ничего не может быть.

Мне стало, наконец, жалко её. — Зачем я ей позвонил?..

А был, был в смятении, в смятении…

Да и вообще…

«Уже подумала»…

Она ведь старше, постарше.

Причём тут это!..

— Ты не наворачивай!

…Я был с нею — впрочем — как никогда самозабвенен.

47

Поехал опять.

В надлежащий день, пропади он пропадом…

К тем к судебным приставам.

Там — в коридоре стоял: долго, долго, долго…

Наконец — в кабинете сижу.

Перед дамой.

То есть — перед полной.

Я — заранее всё продумав — представился.

И сходу — дарю книгу, мой роман.

То есть — ей так уж ей, толстой… так уж пришлось, пусть…

Та удивилась… и стала, глядя в монитор… часто моргать…

Не понимая, то есть, как ей реагировать.

Ясно. Книг и в руки не берёт.

Но… не забирать же роман со стола, то есть — в сумку…

Та: у вас несколько счетов.

Я: ну так что?

Та: почему?

Я: были, например, сберкнижки…

Та: тогда всё.

Я: что всё?

Та: в бухгалтерии ошиблись.

Я: в какой?

Она: в нашей.

Я: как ошиблись?..

Та: а из-за этих нескольких счетов.

Я: а-а… деньги?..

Та: придут через дня два-три.

…Вышел.

Какая простота…

Как же так?!

«Ошиблись»…

«То есть»…

Трудно разве нажать — то есть! — на какую следует клавишу?!

Что ещё за «то есть» это пошлое ко мне — тьфу! — привязалось!..

…Вечером мне эсэмэска: арест снят.

Я заметил, что глажу себя по щеке…

Боже мой, ел ли я хоть что-то сегодня?

…Она — по-обычному бодрая.

И кажется мне — теперь — словно бы… смотрит на меня как-то серьёзнее.

— Ты ведь, кажется, историк?

— Историк.

— По диплому-то.

— И влип в историю.

— Ну-ка! Признавайся! Какую историю ты имеешь в виду?..

— Всемирную.

— Зачем она тебе?

— Все. Вокруг. Всемирные.

…И опять — мы с нею — даже и не опять, а будто бы в первый раз!

48

Прошла неделя.

Я был, наверно, как обычно.

Дежурил. В свои смены. Со своей, на плече, сумкой. В которой, в пакете, рукопись.

Я ведь в охране, чтобы — писать, писать, писать…

И, конечно, ещё — для одиночества.

…Неделя целая уже прошла.

Совал карту куда надо каждый день…

А денег нет!

Поехал — в урочный в тот день.

«Как бы»…

Туда же.

«Как бы»…

С каким же глазами?!

В смысле — я.

Буду смотреть… там… если придётся… в глаза…

Там, у приставов, я достался уже другому кабинету и уже другой, худенькой, даме.

Я ей — претензии, что ли…

Та — сразу намекнула, что знает о моём, в соседнем кабинете, подарке.

И надолго ушла. — Наверно, в тот, в соседний кабинет.

Вернулась решительная.

Деньги мне придут через три дня.

Я — решительно встал.

Захотелось радостно выругаться.

Что и сделал на улице.

…Вечером она:

— Ты впечатлительный!

Я:

— По наваждению.

Она:

— И по характеру.

Я:

— По писательскому.

Она:

— Это хорошо!

— По наваждению.

— Это мило!

…Боже мой! Как хорошо полноценно жить!

49

…В эти минуты.

В движениях её всей — в шевелениях малейших её всей: её желаний и её тела — в них есть что-то как бы властное…

Но не навязчиво властное.

Вернее сказать: в движениях ей всей — есть что-то как бы должное, как бы правильное…

Но — не навязчиво должное и правильное.

Я ощущаю, что во всей в ней — в эти самые минуты — есть что-то… верно так, материнское.

И я ощущаю — что и она чувствует, что я ощущаю в ней, в эти минуты, это самое материнское.

Я ещё ощущаю…

Что это чувство ей — ко мне материнское — ей самой особенно приятно, попросту ценно.

Я воспринимаю её это — правильное-материнское — как даже награду за мою ей податливость.

И я отдаюсь ей — с восторгом наивного дарителя.

Когда я ночью, по моей привычке, просыпаюсь — с нею рядом — рано и открытыми бодрыми глазами куда-то, судя по щекочущим ресницам, смотрю, то у меня такое настроение… будто я в эти мои бодрствующие минуты её предаю… её предаю…

Она — доверительно спит, а я, тайно от неё, — бодрствую.

И хочется её разбудить и… попросить прощения…

50

Перед зеркалом — там, в прихожей — она держится теперь заметно раскованно: разводит, размахивает руками, поправляет волосы…

Она… уже привыкла… ко мне!..

И в самом деле что-то говорит непринуждённо.

Кому-то.

Или самой себе?..

Или — мне?..

Делает паузы. Кивает.

Всё — беседуя с тем как бы неким, требующим уважения.

Но уже — как бы и получая и чувствуя от того лица должную её обаянию симпатию.

Даже позволяет некоторые вольности: наклоняется, расчёсывается…

Всё равно она ему — тому — нравится.

Не может не нравится…

(Разбить бы там, в прихожей, что-нибудь!)

51

— Хочешь я тебе сделаю путёвку?

— В жизнь.

— Нет. Это поздно. За рубеж.

— «За рубеж». Звучит.

— Хочешь?..

— Смотря за какой.

— За границу, разумеется!

— За границу. Это звучит.

— Хочешь?

— Ещё вина.

— И мне тоже налей…

— Смотря за какую за границу.

— Ну, ясно за какую.

— Кому-то ясно.

— Всем! Всем ясно! Хоть посмотришь!

— На что посмотрю.

— Хоть отдохнёшь.

— На кого посмотрю.

— Да на людей! На иностранцев!

— Пусть они.

— Что они?

— Смотрят.

— Куда они смотрят?..

— Пускай они смотрят.

— А!.. Поняла! Врубилась!.. Вот как!

— Так. Пусть они. Приезжают сюда. Смотреть на меня.

Опять смех! — Поздний. Ночной. Самый искренний.

Опять вино! — Уже, пожалуй, лишнее…

…Или она меня проверяла?

Мол, не захотел ли куда подальше…

Я теперь — забавно же за собой следить! — смело, при её звонке, говорю:

— Только хотел тебе звонить.

…Боже мой!

Ну что ещё?

Какой же я в разговоре с женщинами наивный!..

Вон как смеются!

Или злятся…

52

Я заметил, что у неё стали другие глаза…

До этого были…

Нет — сначала… с того с начала…

Раньше были — прозрачные!.. словно бы — полностью растворённые в воздухе!..

Теперь…

Глаза её стали — как бы с некой поволокой… полупрозрачной…

С поволокой жизненного опыта.

Опыта — со мною?!..

Пусть и так.

Но раньше были — просто весёлыми и какими-то свойскими, компанейскими.

Стало быть — что же? — вообще: глаза её — какие нормальные, обычные, её настоящие?..

Кажется, на это — никак не ответить.

53

Каждый политик есть секс-кукла.

МАШЕ снилось такое очевидное — по мере возрастания её презрения.

То есть — прозрения.

Политик — каждый и всякий политик суть секс-кукла.

Политик это секс-кукла — только и разницы: ещё или уже.

Смотря — купюры и перечисления он принял уже или купюры, а также счета он не принял ещё.

Если он ещё не принял — то он секс-кукла, которая пока на витринах по городу и в рекламе по СМИ и о нём думают известные силы, как его можно повернуть и сколько эта поза его будет стоить.

Если он уже принял, то его можно ставить в любую позу и даже хлестать по щекам или похлёстывать по ягодицам — смотря на свою, этих разных сил, ориентацию, эрекцию, настроение и вообще общее, зависимое от возраста и стажа заказчика, состояние.

Его, политика, то есть — по лучшим ценам, использует либо лично некий отдельный определённый партнёр, либо групповуха-партия, групповуха-фракция, групповуха-оппозиция, групповуха-группа и так далее: команда, корпорация, братство, ложа и так далее — смотря по тому, насколько он комфортен для сообщества данных объятий.

Опять же, решено заранее, по средствам, кто именно уж так возмечтает иметь его пассивным партнёром и предпочтёт за него сколько угодно заплатить или переплатить.

Креатив:

Изредка бывает, что на лице иного политика имеется выражение, будто бы он предназначен для использования его отнюдь не партнёром или группой, а исключительно какай-либо определённой идеей — высокой, глубокой, широкой и так далее и так далее. — Такова уж, стало быть и некуда ему деваться, сексуальная ориентация той идеи, требующей, притом с гневом, чтобы адепт принадлежал ей беззаветно и безоглядно. — Которая, чаще всего, настолько нескромна, что требует, чтоб её писали с большой буквы.

Креатив креатива:

Политик бывает в употреблении и несколькими партнёрами по очереди — когда меняется идея, которая владела им ранее, на идею, которая владеет им теперь; когда какой-то индивид купит его более дорогими идеалами; когда иной индивид купит его материальным его будущим; когда те же цены или более высокие предложит за него какая-либо партия, фракция, группа.

Примечания:

Политик тогда используется ещё и сопутствующей дискуссией: можно ли пользоваться чужой секс-куклой — подобной дискуссии о пользовании чужой зубной щёткой, одёжной щёткой, чужой детской игрушкой и так далее и так далее — смотря всё по тем же известным фантазиям.

Силиконовые куклы в сравнении и сопоставлении с натуральными означенными — имеют несомненные преимущества: они — не баллотируются, не митингуют, речей не произносят, соответственно — не проговариваются и не оговариваются.

Не предают.

Не продают.

Они — собственно сами не дают. — Во всех смыслах: ни в сексуальном, ни в коррупционном. — Даёт заложенная в них программа.

Они — и не берут. — Тоже во всех этих самых смыслах. — Берёт, во все три функциональные отверстия, та самая внедрённая в них программа.

Примечание к примечаниям:

Куклам-политикам при исполнении ими их функциональных функций настоятельно не рекомендуется показываться:

— политикам-женщинам — в прозрачных платьях,

— политикам-мужчинам — в шортах.

Бонус:

При покупке двух таких кукол, возможно, например, с разным цветом кожи и волос, — снижение цены на 30%.

Примечание к бонусу:

Вызов для такой куклы, подсевшей на допинге, психолога — за счёт заказчика.

54

Политик — это секс-кукла с этикеткой: УКРОМНАЯ.

МАШЕ снилось такое — по степени возрастания её презрения. — И по степени — взросления её презрения.

То есть — прозрения.

И — взросления её прозрения.

Все, из политиков, правители и все, из политиков, сколько-нибудь причастные к управлению — таковые в руках определённых известных сил.

Разве что, в отличие от силиконовых кукол, они знают, кому служат и как, если иначе себя зарекомендуют и проявят, будут, в отличие от силиконовых, наказы.

Так что им — став реальными политиками — просто некуда деваться.

Политики — сильны своим страхом.

Цитата из аналогичной, для силиконовой, инструкции.

Аппетитная чувственная красотка с соблазнительными формами.

Конец цитаты.

Это — именно и как раз адресно о любом политике.

Только тут требуется расшифровка для каждого слова.

Речь об аппетите — определённых сил.

Эмоциональная внешность — мимика, манипуляции, жесты лидера, голос его и сила голоса его, тембр голоса его, интонация голоса его.

Заразительные идеи — на основе самых общих социальных проектов: сплачивающих и объединяющих, зовущих и призывающих.

Иносказательно о политике необходимо выразиться именно так — по следующей цитате из аналогичной, для силиконовой, инструкции.

Размеры определены по данным гинекологических и физических тестов и характеристик.

Конец цитаты.

Политики, в отличие от силиконовых кукол, имеют только лишь два функциональные отверстия: выражаться и испражняться.

Цитата из той же инструкции:

Натуральная легендарная копия живого мужчины.

Конец. То есть — цитаты.

В данном случае — тем более, если она, кукла, из платиносиликона — это о натуральном бы каком-либо вожде.

Справка:

Изготавливается данного типа устройства скульпторами-медиа индивидуально под каждого клиента-заказчика в течение нескольких месяцев или даже лет.

Для проплативших его и ему сил он именно.

Цитата открывается:

Гиппоаллергенен, безопасен, нетоксичен, не имеет запаха и вкуса.

Цитата закрывается.

И именно и прежде всего — по отсутствию кавычек: со съёмным силиконовым языком.

В инструкции о нём отсутствует пункт — также без кавычек: в спокойном состоянии, а имеется непременно пункт — без кавычек: в состоянии эрекции.

В инструкции к комплекту политика УКРОМНАЯ — обязательны нижеследующие пункты.

Отсутствие кавычек далее не оговаривается:

— чтобы кукла оставалась, то есть — вне терактов, долговечной;

— поставляется с пузырьком, то есть — с банковским счётом, смазки;

— доставка, то есть — эмиграция туда и обратно, курьер и самовывоз;

— оплата онлайн, наличными, через банк — всё без вопросов;

— гарантия, то есть — идеализация;

— отзывы, то есть — митинги, ордена, памятники, биографии;

— возврат, то есть — вынос из мавзолеев, из учебников.

Креатив:

За приобретение трёх, и более, аналогичных кукол — бесплатные куклы, то есть — силиконовые, в образах: ЛЮБИМЫЙ ПОЛИТИК и, или — или, ЛЮБИМЫЙ АКТЁР.

Драйв:

Само пребывание политика на экране домашнего телевизора предполагает, то есть — и экраном и самим политиком, что в него летят произвольные домашние реплики и непроизвольные домашние тапки.

Конец ознакомительного фрагмента.