Метресса Ланс

Ева Элатори, 2023

Последние семь лет Светлана ухаживала за странной старушкой. Несмотря на преклонный возраст подопечной, она тратила свое время и состояние на очень странные увлечения. Догадывалась ли в тот момент Светлана, что неугомонная старушка на самом деле готовит Светлану к будущему попаданству? Получите новое тело, новый мир и новую жизнь. Не нравится возраст? Подрастешь! Не нравится мир? Исправь! Не знаешь как? Последние семь лет училась в школе для попаданок. Ах, это была не причуда старушки и совсем не игра? Дерзайте, метресса Ланс! Творите, метресса Ланс. Любите, метресса Ланс. Сражайтесь за свою свободу и свободу других. Иначе, зачем вас закинули в этот мир? Верьте, метресса Ланс! Когда безысходность и смерть придут за вами, Тьма распахнет свои объятья, и лорды Междумирья, встанут на вашу сторону. И никакого эпилога! У Евы будут еще для вас задания, возможно даже в другом мире.

Глава 3

В свое тайное убежище под елью утром я все таки навестила. Проснувшись с первыми лучами солнца убежала в лес, в основном по нужде. Знаете чем большое скопление людей всегда пахнет? Нет, не дымом костров, а туалетом. У переправы были оборудовано несколько отхожих мест. Люди ими пользовались, убирали и приводили в порядок территорию рабы. Но кроме туалетов люди бегали по кустам, оставляли свои метки прямо у палаток, и у телег так, что к вечеру второго дня наткнутся на неожиданный “подарок” и запачкать обувь можно было не только лошадиным навозом или коровьими лепешками. Это несмотря на то, что скотину надо было ставить в отведенных местах, а ранним утром по лагерю ходили рабы и собирали отходы в мешки. Местный вариант ватерклозета меня не обрадовал, опять брезгливость и знание, что микромир существует. Я решила добавить к своей экипировке еще и мешочек с белым мхом и найти листьями вместо туалетной бумаги и приобрести небольшую лопатку, если повезет. Эх, не встретилось мне на базарных развалах вчера ни одной универсальной саперной лопатки, а она бы мне пригодилась.

Утром, сбегав к себе под елку, снова перебрав добытую еду, я отправилась на рынок. Мне нужна была обувь по ноге, какой то нож посерьезней, бутылка или фляга под воду, котелок, огниво, соль, какая то крупа и снасти. А еще нужны были наконечники для стрел, крючки для ловли рыбы, спицы, чтоб и прическу заколоть, и как инструмент использовать, и вот крючок для вязания. На обмен у меня были две монисты.

Сначала я отправилась в кузню, там уже шла работа, привели подковывать двух лошадей. Одна пока стояла привязанная к ограде, а второй занимался раб. Кузнец же сидел рядом с навесом и пока потягивал из пиалы сяй. Его помощники таскали под навес инструмент, расставляли на большом столе-прилавке кузнечные изделия. Молотобоец доводил вчерашний клинок до ума. Один из пареньков крутил барабан с точильным камнем, а мощный помощник кузнеца прижимал к местной шлифовальной машинке лезвие клинка.

Я с важным видом прошла к прилавку и стала рассматривать, что предлагал к продаже мастер. Наконечники для стрел, самые разные ножи, какие то приспособы из трех колец, цепь, гвозди, кольца видимо для сбруи и упряжи, лемех для плуга, тяпки, косы, серпы и лопаты. Отдельно в коробке лежали иглы для шитья, расчистка для копыт, шило с проушиной, видимо для ремонта кожи, а еще настоящие рыболовные крючья. Самый мелкий из них был сантиметра два. Заинтересовали меня иглы, шило, ножи, рыболовные крючки, небольшая лопатка и самые настоящие ножницы.

Хозяин, видя мой интерес к его продукции, усмехался. Я делала скучающий вид, мол и не очень то твои штуковины хороши, много лучше видали. Наверное со стороны задранный нос мелкого пацаненка, которым я выглядела, смешил мужика с большим жизненным опытом. Но он включился в игру, а я не знала как начать торг, наконец спросила по ткхецки:

— Бхеатха гайнур истакха хой, ирме? — по русски это звучало примерно так — уважаемый мастер, светит ли искра дара в твоих творениях до сих пор (сейчас)? Девчонка, занимавшая это тело видимо знала как надо начинать торг.

Кузнец ответил ритуальную фразу:

— Ирме гайнур, маткхемара хой. — то есть До сих пор моя искра радостно светит для знатоков. Это он меня значит выделил из покупателей и повысил до знатока. А дальше мы начали торговаться.

Я показала ему одну монисту и стала объяснять, что мне конечно нравятся его крючки, ножи, лопаты, но надо мне, кроме шила, игл и ножа, еще сделать для моей тхеиа инструмент, который я по недосмотру потерял. Я показала ему сделанный мной из монисты и палки крючок. Он усмехаясь повертев его в руках, начал объяснять как долго ему придется работать, чтобы создать такой вот наконечник для крючка, и что это сложней, чем выковать меч или подковать лошадь. Я же выпячивала губу, и трындела ему, что я так уважаю свою тхеиа, что прямо пожертвовала монеткой, чтобы сделать ей любимый крючок. Итак мы гоняли по кругу раза три, договорившись о следующем: он делает мне к обеду два наконечника для крючков, две стальные спицы, в моей версии они стали шпильками для волос сестры, на концах шпилек должны быть шарики или овалы, а острые концы трехгранны и заточены. Не метательные ножи конечно, но сойдут, если что за оружие убийства. Еще я возьму в подарок любимой бабушке две иголки и шило, а для себя пару ножей, два крючка и пять наконечников для стрел. А так же он мне сделает небольшой нож вот с таким лезвием. Я чертила это лезвие на специально рассеянном песке тонкой заостренной палочкой, и добавила к заказу кривую иглу. На моем рисунке был скальпель обыкновенный и игла для шитья кожи. Не нержавейка конечно, но все, что нужно для хирурга. Мужик явно наслаждался торгом со мной, сошлись мы на двух монисто и на покореженной мной половинки с крючка. Кузнец был доволен, видимо в чем то я все таки проторговалась. Но мы хлопнули по рукам, и я оставила ему в задаток свой крючок и одну монисту.

Отправилась дальше искать что-то полезное на рынке. Гуляла и присматривалась, как люди торгуются, по чем что идет, сколько стоит мешочек соли, сколько стоит мука и крупа. В одном месте увидела фляжки, обшитые кожей, просил за нее мужик три квадратных монеты. Сколько в моей монисте таких монет я не знала, а спросить, так чтобы не надули было не укого. Но я запомнила торговца. Нашла я обувшика, верней скорняка. У него лежали ремни, упряжь, седла и пара ботинок, для привлечения внимания. Меня они привлекли. Правда ботинки были не на меня, на мужчину с крупной ногой, но так уж мне хотелось удобную обувь, что я снова вступила в торг:

— Ирме гайнур, маткхемара хой.

Я хотела прямо вот такие ботинки как у него, но на свою ногу, и чтоб подошва из двойной кожи. Мужик снова тарахтел, что такой товар будет делать несколько недель, закатывал глаза и просил две монеты. Тут меня прямо жаба начала есть, монет с монисто было всего двенадцать, три я уже потратила, этот просил еще две. Мое состояние прямо таяло на глазах. Но упрямец-скорняк никак не сбавлял цену, и я согласилась. Ну где еще я найду нормальную обувь по своей ноге? Мы снова стукнули по рукам, и я оставила в задаток монисту.

Ботинки как оказалось он мне сошьет завтра к вечеру. И кожа у него нашлась и заголовки для подошвы, и лекало стервец откуда то вытащил. И улыбался этот прохиндей шорник-скорняк очень довольно. И я снова осознала, что проторговалась.

Побродив еще по рынку, я поняла, что в моей желтой монисте, было десять тхе. Квадратных зелено черных монет. Нашла я котелок и огниво, и на эту утварь, вместе с флягой-бутылкой надо было потратить семь тхе. Еще на развалах я нашла мотки ниток, примерно такие же, как утащила у купца, только цвет другой, коричневый. Стоил один моток две тхе.

Определившись, что мне нужно и сколько на это нужно монет, я вернулась к елке, отрезала еще три монисты. Пообедала байбап и лепешками. И решила подумать как усовершенствовать свой рюкзак, нашить потайных карманов для всяких мелочей.

Решила к мешку пришить еще одно отделение, благо, что имея иглу, этот процесс будет намного проще, чем вязание крючком. К штанам на лямках пришить внутренний карман на груди. К ханьфу пришить еще один карман изнутри, в районе подмышки. Это были только размышления и мечты. И я банально убивала время рассматривая людской лагерь внизу, и попутно размышляя к кому бы мне прибиться, и куда держать путь. Мало кто захочет брать в обоз мальчика, путешествующего в одиночку. Пусть даже в нормальной одежде и экипированного для походной жизни. Где же мне такого попутчика найти? И кого? И куда? Решила, что вечером буду активно ходить между палатками и слушать куда люди идут. Поглядела на реку, уровень воды так и держался, но вчера мои соплеменники ктхелы рассуждали, что к вечеру следующего дня река начнет спадать. Утром скорей всего переправа начнет пропускать караваны. Не всех и не сразу, но через семь дней движение придет в норму. Поэтому, время у меня найти попутку всего восемь дней, включая сегодняшний.

Тут в лагере наметилось какое то движение. Конный отряд, чуть больше десятка всадников, довольно быстро скакал через лагерь к крепости. Крики с требованиями дать дорогу меня и привлекли. Это были воины, то есть драгфарги, лошади все рослые одной масти, одежда тоже одинаковая. Сразу видно — военные. В середине отряда в окружении рослых угрюмых мужиков ехало два пацана. А потом за ними к крепости подъехал шарабан в окружении еще шести всадников. Начальство приехало, вот и постой дали в крепости. Все такие важные, и народ шугается от них. Я это событие отметила вскользь, и благополучно забыла, перебирая свои собственные проблемы в голове.

Когда приблизилось время принимать заказ у кузнеца, я отправилась вниз, прихватив три монисто. Решив, что одну разменяю, и куплю вожделенную флягу, соль, огниво и котелок.

Кузнец меня ждал, мы снова начали рассыпаться кружевом слов, я расхваливая работу, примеряя ножи, и щедро желая, чтобы искра его дара не угасала. Получила все из заказанного, и сверху еще один вязальный крючок-наконечник для моей любимой тхиеа, которая вырастила такого порядочного внука. К одному ножу в подарок кузнец подарил деревянные обвязанные кожаным шнуром ножны, и я заткнула нож за кушак, сложив остальное в свой заплечный мешок, тщательно обернув мелочевку куском ткани. И вот пока я раскладывала новое добро в мешке, к витрине кузнеца подлетел мальчишка. Он рассматривал поделки мастра, небрежно швыряя их, не произнес никаких ритуальных фраз, взял какой то ножик, и стал пристраивать его себе за пояс. Кузнец как-то весь позеленел, но ничего ему не сказал, а мальчишка, повернувшись к мастеру спиной прошел мимо меня и толкнул плечом. Мои скромные побрякушки зазвенели внутри мешка.

— Эй, засранец, ты чего это толкаешься — сорвалось у меня с языка по кхлетски, правда слово засранец прозвучало по-русски, видимо предыдущая хозяйка таких слов не знала.

Этот мелкий выморош, обернулся, надменно вздернул белобрысую бровь. Мол ты еще кто такой, чтобы разговаривать со мной? И просто треснул меня в плечо кулаком. Я прямо взбесилась, верней Светлана, тетка из другого мира, воспитанная, но все таки в возрасте, нашла бы какие то правильные слова, и может даже прижала этого мелкого зазнайку словом или взглядом, но мое тело действовало на рефлексах, подкинуло в кровь гормонов и я вдарила белобрысому прямо в лицо. Из носа пошла кровь, а пацан разозлился еще больше. Через несколько секунд мы возились по земле мутузя друг друга, а я поражалась. Ничего себе девочка подросток, где платишки, чувство прекрасного? Да она, то есть я, работала кулаками нисколько не хуже пацана. В конце-концов, я была чуть крупней белобрысого, и бой завершился тем, что я уселась на него верхом, придавив к земле. Все работники кузни, почему-то жались по углам, и никто к нам с пацаном не приближался.

— аргетхе, кунай, гайтаракс? — гневно прошипел пацан. Я перевела так: ты песий сын, искру решил потушить?

Ну и ответила ему:

— сам, ты песий сын — вывалила я на него по русски и перевела на кхелтском — иртри аргетхе кунай!

Пацан неожиданно для меня рассмеялся, сказал:

— Глен кнецх Турайгата.

Я подумала и представилась, придумывая себе имя прямо на ходу:

— А я Лан.. — уже хотела сказать Лана, но вовремя себя одернула — Ланс, и добавила тихо, добавляя себе значимости — гай

— ну и слезай с меня Гай Ланс. Чего расселся?

Я встала протягивая мальчишке руку, чтобы он поднялся. И тот, подхватив мою ладонь дернул меня вниз, и уже я валялась под ним, а он хохотал. Вывернувшись из под него я встала и ткнула его в плечо:

— засранец ты Глен, тфу ты кнецх Глен, все равно хоть ты и кнецх, но засранец конченный.

Половину слов произнесла по русски, и белобрысый Глен не понял, какой титут я присовокупила к его кнецху. Все это время кузнец и его помощники наблюдали за нами молча, видимо мутузить кнецха по земле это было страшным преступлением, а уж трогать и защищать мальчишку, или дать ему подзатыльник за воровство вообще святотатством. Но я, в силу своего незнания местных реалий, кнецху дала по морде и заслужила этим поступком странное одобрение с его стороны. Подняв свой рюкзак, я отряхнула одежду и засобиралась к себе в лес. Время еще было светлое, так что можно было его потратить на доработки гардероба. Но тут неожиданно в меня вцепился клещом Глен.

— Ты куда собрался? — спросил он

— По делам. — ответила я.

— Эт какие у тебя дела — недовольно спросил белобрысый

— Да уж не твоего ума дело — язвительно ответила я

— Нет, ты пойдешь со мной, будешь теперь в моей свите

— Хрен тебе — ответила я употребив слово хрен по-русски, просто аналога в голове не нашлось.

— А я сейчас стражу позову — нахмурился Глен, и я тут же его поддела:

— А без своей стражи ты ничего не стоишь, да?Только угрожать и можешь.

Глен еще больше набычился:

— Вот вдарят тебе плетей, и поймешь, как с кнецхом разговаривать.

— Так если мне вдарят я вообще тебя пошлю — аргументировала я, и заметила, что к нам от ворот идут те самые обещанные Гленом стражи. Видимо упрямый пацан сбежал от них в лагерь, искать приключений.

— Вон смотри, твои няньки уже бегут. — Снова поддела его я, и развернулась убежать в толпу.

Глен же, вцепился в меня, прошипел:

— А я с тобой пойду.

Понимая, что пацан не отцепится от меня просто так, я прошипела:

— Слушай Глен, у меня действительно есть дела. Давай вечером встретимся, вон у той большой поляны, где айнуры будут петь, но только без твоих стражников.

Глен почему то согласился, отцепился от моего ханьфу, и сказал:

— если не придешь, мои люди тебя найдут ГайЛанс

Вернувшись на пост наверху останца, я первым делом сделала ревизию еды. Не хотелось испортить с таким трудом собранные запасы. У меня было целых одиннадцать лепешек. Я решила впрок насушить сухарей. Пожертвовал ради этого кусок шнура из ткани, насадив лепешки на бечевку, и развесив их под пологом ели. Конечно могут пристроится какие нибудь птицы, но я решила, что пока сижу здесь, пусть лепешки сохнут. Минут пять выбирала, чем заняться — начать раскраивать нательную рубашку, или занятся мешком? Мешок был важней, а вдруг прямо завтра откроют переправу и я найду попутчиков? Надо тогда будет упаковать все свои пожитки. И так, чтобы они были расположены компактно, и чтобы удобно было носить. Для своего инструмента решила сделать нательный пояс. Даже сумке самое ценно доверить не могу. Ближе к телу надо пристроить огниво, нож, иглы, крючки. Мешок надо было превратить в рюкзак-ранец. И такой, чтобы и за плечами таскать, и если что вперед можно было перевесить, как кенгурушку. Конструкции таких рюкзаков и системы ремней мы на курсах выживальщиков проходили. Я разложила на земле имеющиеся куски ткани, кусочки ткани, плащ, и пояс под ножны. Пояс я не использовала, он был приметным, с клепками, петлями, карманом. И был новым, днем прямо сверкал намека, что этот пояс для мальчишки в скромном наряде не по карману. Я подумала, и решила этот пояс завтра поменять у шорника на что-то другое.

Плащ для меня был длинный и широкий. Это была по сути накидка, типа плащ-палатки с капюшоном. Я решила, что длина плаща должна быть мне где то по-щиколотку. Если я его накинув поверх рюкзака плащ поднимется выше, или если я подпояшу его ремнем. Померив себя, я отметила, что надо от плаща отрезать. Низ плаща был обтрепан, но мне хватило отрезанной полосы, шириной почти полметра для того, чтобы и потрепанные края подравнять и выкроить основные детали сумки. В общем-то крой очень простой. Просто прямоугольный кусок ткани. Я вырезала две боковины, закруглина у заготовок один край. Так проще обрабатывать нижние углы. Шить я буду в ручную. Приготовила кусок ткани, который надо будет пришить к верхней части рюкзака, для того чтобы стягивать верх тесемкой. Крышка рюкзака должна была быть из кожи. Ремней надо было сделать аж четыре: две на лямки на плечи, один ремень, чтобы опоясывать талию, один, чтобы опоясывать подмышками. Эти два ремня могли использоваться универсально. Можно было распределить вес с плеч на весь позвоночник, а можно было сложить под рюкзак к спине плащ, или одеяло, аккуратно разложив по спинке рюкзака притязать поклажу этими ремнями. В боковины я тоже решила вставить несколько ремешков. В моем мире такими ремнями пристегивали полторашки с водой. Лишним такое посадочное место не будет.

Я нарезала заготовки, и начала сшивать рюкзак, понимая, что до сумерек конечно не успею. И моя затея с нательным бельем, с крепежом, карманами и нычками для инструментов тоже сегодня не исполнится. Кожа плаща была изношенной, довольно мягкой. С одной стороны шить легко, с другой, а не порвется ли мое творение от нагрузки? Последнего боялась. Столько работы, которая может пойти в никуда. Поэтому подумала и решила укрепить конструкцию тканью. Работы стало больше. Кусков ткани, из которых можно было выкроить такие же детали, как и кожи у меня не было. Пришлось сшивать детали из небольших обрезков. Конечно, имея самую настоящую иглу, пусть и большую, дело спорилось. Правда нитки были толстые, а ткань все та же, от тех же добытых в первых день портков, то есть не приспособленная сковей крепостью для сумок. Я рассчитывала, что нагрузка на материал будет распределена, и значит мой ранец послужит какое то время.

За оставшееся до вечера время мне удалось, сшить их кусков внутреннюю ткань для рюкзака, пришить к боковинами ремешки для крепления снаружи условных бутылок. И скрепить перед рюкзака с боковиной. А потом пришлось все мое творчество складывать в свое гнездо, упаковывать подвяленные лепешки, и собираться снова в лагерь.

В этот раз я уже оделась с большим шиком. За кушаком у меня в ножнах был нож. Из прически я выпустила две косы на висках, а ту, что плела из остальных волос, начала плести от макушки. Закрепив основание косы тряпочкой, затем обвила косу вокруг основания, выпустив длинный конеч наружу, шишку пришпилила двуми спиками шпильками, которые квыковал кузнец. Женственной такая прическа не выглядела, я подсмотрела что-то подобное как раз у воинов, которые приехали с Гленом, разве что шпилек они не использовали. Но мои шпильки не украшение — оружие.

В общем у меня был за поясом статусный для мальчишки нож, довольно неплохая и удобная одежда в едином стиле, и статусная прическа. Немного выбивался из вида мешок, но в ближайшие два дня у меня будет неплохой рюкзак. Весь мой вид говорил, что я не брошенный сирота, а мальчик, о котором кто-то заботится и может заступиться.

Теперь моя задача была не только наестся и натаскать в запас еды, но и познакомится с теми, кого можно выбрать в попутчики. Тут ведь понять, кто эти люди, куда они едут, и надо ли мне туда? А еще можно ли им доверить свою свободу. Ведь неприкаянного мальчишку, за которым никто не стоит, запросто можно продать в рабство.

Поставив перед собой эти цели, я вернулась на стоянку. Бродила, прислушиваясь к говору людей и пытаясь понять о чем они говорят. У знакомой арбы, где которатала две ночи. Улыбчивая женщина поманила меня рукой, выдав мне байбап, налив взвара в подставленную пиалу. Я вежливо поблагодарила ее. Надо же! Узнают уже и даже за своего приняли, надо будет что-то подарить тетке, заслужила.

На площадке снова тянули какую-то песню айнуры, я даже выудила из завываний пару знакомых слов. Тут на мня налетел Глен, о котором я попросту забыла, а мальчишка про меня — нет. Он громко выдохнул:

— фууу, а я думал ты меня не дождался.

Я не стала разочаровывать его тем, что вообще о нем забыла, а он между тем вкрадчиво прошептал:

— Еле смог удрать от охраны.

Глядя поверх его светловолосой головы, я метрах в пяти разглядела фигуру охранника, который делал вид, что он тут вообще не причем и за пацаном совсем не следит. Видимо Глен наивный юноша, мало приспособленный к жизни среди простых людей. Кнецх, как ни как.

— Куда пойдем? — спросил меня Глен.

— ты не знаю куда, а я пойду по лагерю с людьми болтать да у костров сидеть, пить и есть.

— И я с тобой, — категорично сказал Глен, и спросил: — а ты что голодный?

— Это тебя кормят за просто так, а меня только за вежливость. И лепешек много не бывает.

— А ты что один? Разве тебя не кормят?

— А вот это, Глен не твое дело! — сказала я

— Мое! — заявил пацан, — я же кнецх.

— Иди ка ты кнецх подальше от меня, а то от тебя все разбегутся и я останусь головным.

Глен насупился, свел свои белобрысые брови. А я размякла: вот первый, так сказать, контактирующий со мной сверстник, еще и кнецх, и в общем-то ведет себя, как нормальный мальчишка. И мне надо связями обрастать, желательно с сильными мира сего.

— ладно, протянула я, возьму тебя с собой. Только ты вот это сними и няньке своей отдай, нечего такими бирюльками людей пугать.

Я показала на мужика охранника, который топтался метров за пять от нас. Глен обернулся, брови снова насупились. Мальчишка разочарованно вздохнул, удрать от охраны ему не удалось. Он снял с себя пару дорогих ножен с кинжалами и пояс. Я продолжила:

— сними куртку, выверни наизнанку и надень, а то она у тебя больно дорого выглядит. И вот эту красную фигню на голове, или сними или обмотай. На вот, — я выудила кусок потрепанной ткани из своего мешка.

— Зачем — попытался воспротивится Глен, а я строго сказала:

— Кнецха никто к костру просто так не примет, все молчать будут, тебя боятся. Зачем это мне? Я с людьми знакомиться иду, поболтать, разведать, что к чему.

— Ааа, — протянул Глен, видимо слово разведка ему что то пояснило — а ты как шпион, да?

Я закатила глаза:

— Это я себе попутчиков ищу. И мне их секреты знать не надо, только что за люди, куда идут, есть ли место в арбе.

— А ты что один путешествуешь? — изумился Глен

— Я же сказал, не твое дело. — этот мой категоричный ответ, видимо только нагнал вокруг меня таинственности, и возбудил любопытство Глена.

— Еще надо твоего няньку от нас как то отвадить, а то он нас выдаст, — проговорила я, — но если ты удерешь, он реально весь отряд на ноги поднимет и панику тут наведет. Есть мысли как его уговорить не отсвечивать?

Парнишка поразмыслил немного и пошел к своей охране. О чем они там договаривались я так и не узнала, главное, что мужик отстал от нас на большее расстояние, и накинув на себя какую-то хламиду, перестал выделяться из скопища людей. А там совсем стемнеет и вообще признать в нем дагра кнецха никто не сумеет. И мы пошли по стоянкам.

Я, освоив немного язык, перебрасывались вежливыми словами с хозяевами стоянок, Глен помалкивал. Иногда нас приглашали к костру. Это было с одной стороны занятно, с другой стороны меня, женщину из эмансипированного мира, коробило отношение к двум сопливым пацанам, которыми мы с Гленом являлись. Нам выказывали больше уважения, чем женщинами, тихо обслуживающим подвыпивших мужиков. Эти простые правила местного этикета подчеркивали бесправное положения женщин. Со мной охотно говорили на разные темы, обсуждали какую-то местную политику, особенности товаров, рассуждали о пошлинах, городах, и возможных опасностях пути. Я активно поддерживала свою наскоро придуманную легенду, о том, что меня отец отдал в ученики мастеру невиданных искусств, что сам этот мастер, поняв, что несколько дней вместо изнурительной дороги можно отдохнуть, гоняет меня с поручениями, и вот послал разведать, кто куда следует. Я уже немного познакомилась с особенностями местной транспортной сети, и уверенно называла, что у такой-то развилки мастер желал бы поменять маршрут, и поэтому радуется возможности найти попутчиков сейчас.

Люди охотно делились со мной этой информацией, а поражалась, как легко они велись на эту легенду, с моей точки зрения не стоившую выеденного яйца. Любой человек с нехорошими планами легко вызнает в этом скопище доверчивых путников все, что ему надо, и найдет, где устроить засаду и поживится. Отойдя от очередного костра, я выссказала свои сомнений вслух, и Глен тут же пояснил, с чего люди так откровенно разговаривают со мной.

— Ха! — сказал он, — ты же гай, владеющий искрой, и хотя только ученик мастера, но это же большая удача, когда в пути попадется в попутчики или в дом зайдет любой гай. Конечно люди охотно с тобой советуются и приглашают в попутчики.

Тут я задумалась. Гайнара, давшая мне такую приставку к имени, прямо оказала мне услугу, но вот, а что, если кто-то попросит явить миру свои таланты? А я ни бум-бум в какой магии. Все мои таланты кроются в голове, и все относятся к знаниям чужого мира. А тут может быть какое-то табу на тот или иной вид деятельности? Меня подмывало расспросить об этом Глена. Но видя, как он сам верит в мою легенду и сколько уважения мне оказывает, хотя сам кнецх, пусть и недоделанный, рисковать не стала.

Мы посетили с Гленом стоянку, где меня подкармливали байбапом. Женщина меня узнав, улыбнулась, махнув рукой. Я на ее приглашение вежливо сказала:

— Айна махте арнур тай, гайнур, маткхемара ир. — В переводе звучало так: женщина высокородного айнура, пусть искра светит в твоих детях.

Женщина разулыбалась, протянула мне и Глену байбап, обернутый каким то листом. В этот раз обычно пресная каша, была пропитана кисло сладким соусом, а лист, в который колобок был завернут, по вкусу напоминал щавель. Кнецх, хотел было отказаться, но получил от меня в бок локтем, угощение принял. А затем проворчал под нос:

— Ты, гайЛанс, зачем так благословением раскидываешься? Да еще айне айнур? — и было столько неподдельного возмущения моим поступком словно я нарушаю все табу, и уселся в канаву с алкашами пить непонятную брагу.

И это меня сново возмутило:

— вот ты Глен кнецхов засранец. Я потому женщину благодарю, что она приветила меня три дня назад, не зная, кто я, протянула первая мне голодному голодранцу лепешек и байбап, хотя у нее своих ртов у костра много. Я, знаешь ли, добро помню, Глен. И тебе стоит запомнить, что благодарить людей лучше, чем с ними ссориться или презирать. В моем краю так говорят: Ласковый теленок двух маток сосет.

На Глена какого-то впечатления моя тирада не произвела. Зачем кнецху учится благодарности? Он выдал:

— пасхов надо держать в страхе и в строгости.

Пасхи это те, кто к драгам и кнецхам, и гаям не относился. В общем большинство народонаселения этого мирка. Что то типа нашего плебса и электората.

А я поучала Глена:

— Глен, ты дурак? — спросила я, и кнецх насупился и свел брови. — ну раз ты умный, вот смотри. Мы с тобой идем по лагерю, и люди нам все откровенно рассказывают сами кормят и даже в попутчики берут. А если ты сюда своим кнецховым отрядом придешь и вот так как на меня зыркнешь, станут ли тебе помогать? Побоятся, это да. А помогать не станут. И если ты пацан мелкий, будешь без своей охраны или одежды, кто в тебе кнецха признает и кто руку помощи протянет?

— Я им татуировку покажу, — глубокомысленно сказал Глен, сделав для меня еще одно открытие.

Значит некий социальный рейтинг фиксируется, знаки наносят на тело, так сказать паспорт и удостоверение носят с собой.

— как знаешь. Но разведчиком тебе не стать Глен.

Мы прошли через весь лагерь, снова задержавшись у костра ктхелов, где черноволосая Гайрана напоила нас сладким компотом. А я, чувствуя расположение к этим путешественниками и уважение к мужчине, который так отличительно привечал свою мать и жену, задержалась чуть дольше, раз откровенничавшись о своих делах. Нет, легенду не ломала, а просто рассказала чем закончился торг с кузнецом и шорником, и пожаловалась, мол мастер переложил на меня такую ответственность, а меня похоже надули. Таухайдар, дал мне несколько полезных советов, в том числе куда нам с мастером отправится и к какому каравану пристать. Я показала ему спицы — шпильки, которые выковал кузнец для моей прически.

Беседовали мы с ним долго, попивали компот. Когда я засобиралась на боковую, и выпроводить Глена до крепости, спать Гайрана, смущаясь, попросила меня осмотреть лодыжку свекрови, окончательно определив меня в магика жизни. Это где-то рядом было с моими знаниями, все таки я хирург травматолог и это почти мой профиль. Что ж не посмотреть пожилую женщину? Но было уже темно и хотелось спать, я предложила:

— Гайрнара, ихтеа сможет дождаться утра?

Вся эта троица так разволновалась и обрадовалась, что мы уходя получили кучу благодарностей и поклоно. Даже как то неудобно стало.

— Все Глен, — сказала я, когда мы вернулись к середине лагеря, где стояла моя арба-спальня. — давай топай к себе в крепость, а я спать.

— А ты ты где спать будешь? — спросил Глен, глядя как я подбираю раскиданную солому.

— Да тут и буду. — ответила я.

— А как же твой мастер? — начал задавать провокационные вопросы Глен.

— А вот это не твое дело — буркнула я, — давай топай к своим нянкам, не мешай мне отдыхать.

Парень засопел, и сказал:

— я утром приду.

— Божечки-ножечки, — проворчала по русски я — зачем? Дел что ли своих кнецких нет?

Но Глен выпятил губу, вздернул нос и сказал:

— А мне понравилось с тобой ходить. Я тебя принял в свою свиту, будешь меня сопровождать. — и он демонстративно заложив руки пошел к своему охраннику.

А я так и стояла с отвисшей челюстью. Это значит не я его тут прицепом таскала, а он милостиво дозволил мне его тощую кнецхову задницу сопровождать.

Сегодня у меня не было плаща, но ночь была теплой, и я зарывшись в солому, подводила итог этого дня. Я расширила свой словарный запас, обогатилась имуществом, немного больше узнала о мире, наметила несколько обозов, куда могла бы присоединиться, вот только не нашла взрослого, который бы изображал моего наставника. А еще завела связи в верхах, с кнецхенышем познакомилась. Это так сказать из материальных результатов. Из нематериального, но очень важного, следующее: хоть я и имею опыт и навыки прошлой жизни, но это тело может навязывать свои собственные реакции. А значит надо вживаться в образ, узнавать все, что могу о себе прошлой и настоящей и усиливать контроль. Духовно-физические упражнения мне в помощь. Кстати об упражнениях, вот я освоила вязание крючком, шитье иглой, а надо восстанавливать навыки владения луком, ножом, и ездой, прости господи, на лошади. Неплохо восстановить умение владеть руками, чтобы раны шить, гнойники удалять, раз уж я гай жизни. Еще неплохо было бы узнать, нет ли на мне каких-то татуировок, чтобы социальный статус определить.

Уснула спокойным счастливым сном, и проснулась ни свет ни заря, рано утром. День обещал быть насыщенным. Надо было довести свою экипировку до ума. И я вернулась в свое гнездо под елью.