Метресса Ланс

Ева Элатори, 2023

Последние семь лет Светлана ухаживала за странной старушкой. Несмотря на преклонный возраст подопечной, она тратила свое время и состояние на очень странные увлечения. Догадывалась ли в тот момент Светлана, что неугомонная старушка на самом деле готовит Светлану к будущему попаданству? Получите новое тело, новый мир и новую жизнь. Не нравится возраст? Подрастешь! Не нравится мир? Исправь! Не знаешь как? Последние семь лет училась в школе для попаданок. Ах, это была не причуда старушки и совсем не игра? Дерзайте, метресса Ланс! Творите, метресса Ланс. Любите, метресса Ланс. Сражайтесь за свою свободу и свободу других. Иначе, зачем вас закинули в этот мир? Верьте, метресса Ланс! Когда безысходность и смерть придут за вами, Тьма распахнет свои объятья, и лорды Междумирья, встанут на вашу сторону. И никакого эпилога! У Евы будут еще для вас задания, возможно даже в другом мире.

Глава 2

Спускалась я вниз уже в сумерках, старательно запоминая дорогу, обходя стоянку купца. Мало ли, признает моих штанах, свои потерянные портки? Или решит проверить мешок, а там у меня его ложка и чашка. А мне этого не надо, ещё неизвестно, как в этом мире с пойманными воришками поступают. А то, что кушать хотелось и голой бегала по снегу, так какое дело до этого купцу? И потом неизвестно, что было с этим телом до того, как я в нем оказалась. И честно говоря совсем не хочется получить эти знания, как то боязно.

Я влилась в людское море с видом постояльца. Этому искусству мимикрировать под окружающих мы тоже учились. Самое главное сделать лицо кирпичем и всем своим видом демонстрировать уверенность в своём праве, с поправками на образ. Я представила себя в роли мелкого пацана, едущего с караваном из дальней южной страны. А что? Кожа у меня смуглая, ну или это грязь, волосы тоже темные. Одежда похожа на ту, что носили люди, путешествующие на повозках с большими колесами. У них что женщины, что мужчины носили примерно одинаковые одежки. Завтра из рубашки купца сварганю себе похожий наружный халат, как у китайцев, кажется ханьфу называется.

Я удачно выбрала время вписаться в местную тусовку. Люди, понимая, что переправа откроется через пару дней, радовались нечаянной передышке в пути и при этом бесплатной стоянке. В городах за такой вот постой надо было чем то платить. А тут и базар бесплатный и новости со всего света. Чем то этот лагерь напомнил мне палаточный городок на бардовских фестивалях. Вроде каждый сам по себе, варит, живёт и в тоже время все вместе. Фланируют между стоянками и компаниями, завязывают разговоры, пьют что то веселящее. Даже импровизированный концерт устроили. Я шныряла между компаниями, незаметно пристраиваясь, вслушиваясь в незнакомую речь и таскала с чужих столов куски. В одном месте женщины давали детям блюда со снедью, чтобы те относились мужчинам, которые были уже изрядно навеселе. Ну и я пристроилась на раздачу, блюдо получила и естественно часть еды в свою котомку убрала. Не разносолы, просто лепешки. В другой зачерпнула из котелка травяной напиток, у третьего получила в руки комочки из каши. Наелась, сделала запас. Если постараться, на пару дней растянуть можно. Умыкнула у какого то заснувшего под телегой мужика плащ. Драный, подкопченный, но из тонкой кожи, а значит не промокаемый. Мне сгодится на переделки.

Я двигалась по лагерю не просто так, а с учетом дневных наблюдений. Присматриваясь к людям, вслушиваясь в речь. Вот в книжках о попаданстве герои ну прямо говорят на всех языках мира, а я видимо какая та не та попаданка, никакой старой памяти. Хотя на кое какие звуки тело реагирует. Вот комочки каши, которые назывались байбап, тело узнало, как собака павлова слюну выработало. Там, где мне дали байбап, я покрутилась подольше, вычленила из речи ещё знакомые слова: сяй (травяной взвар с медом), байтор (огонь или костёр), айнар (мужчина), айна (жена мужчины).

Вообще, я просто потрясающий экземпляр для исследования совмещения души и тела. Могу наблюдать, что действительно относится к памяти тела, а что надо нарабатывать. Вот, теорию Павлова уже подтвердила. Байбап слюноотделение вызывает. Речь вроде бы знакома, то есть для организма звуки привычны, а я не понимаю. Посмотрим, с какой я скоростью свою язык. И есть ли та самая память тела? Хотя реабилитологи работают именно с мышечной памятью тел и клеточной памятью сознания, когда по новой учат людей ходить, говорить после травм. Вот только я то внутри сижу, а не снаружи этого тельца.

Вдоволь наевшись, я захотела спать, и спать в тепле, и желательно в безопасности. Многие люди укладывались рядом со своими телегами, на соломе, или просто у костров. Я тоже присмотрела себе местечко под арбой, рядом с большим колесом, и не так далеко от края поля, граничащего со стоянкой купца и с лесом. Подобрала рассыпанную солому, завернулась в украденный плащ. Планировала утром уйти к своей ёлке, продолжить работу над одеждой.

Проспать не боялась. Выпитое и съеденное накануне, не даст проспать. Так оно и вышло, я проснулась в наступивших утренних сумерках. Большой людской лагерь еще спал, только кое где шастали одинокие фигуры. Выбралась из под арбы, подгоняемая потребностями тела. Но по пути к лесу все таки заглянула в большой котел, подвешенный над потухшем костровищем. На самом дне котелка было немного травяного отвара. Эх, надо будет обзавестись какой то бутылкой или флягой.

Я пробиралась среди шатров, пологов, телег, не стесняясь подбирать недоеденные куски. Слишком хорошо понимая, что меня никто к обеду не ждет, днем люди более разборчивы и скорей всего погонят незнакомую бродяжку, если она надумает присесть к общему столу. Но не только я занималась поиском пищи. По лагерю бродили рабы. Их сразу можно было отличить от других людей. Волосы коротко обрезаны, а на шеях ошейники. Увидев, идущего мне навстречу мужчину из рабов, я метнулась под телегу. Мало ли? Еще отберет у ребенка сумку с едой? Он, заметив меня даже шагнул навстречу, но потом разглядев мои космы, шарахнулся в сторону. Видимо за причинение вреда свободному человеку, пусть даже ребенку, рабам грозила кара.

Наконец я выбралась в лес, отошла подальше, совершила санитарный обряд, и потопала к своему убежищу. Забравшись под елку, сначала съела несколько пресных лепешек, а потом свернулась в гнезде, укрылась лапником и плащом сверху, легла досыпать. Мое тощее тело, наверное впервые в жизни поевшее вволю, согретое и уложенное спать, благодарило меня отличным настроением. Мне снилось что то хорошее, но что я не запомнила.

Проснулась в самый разгар дня. Умылась из лужицы в каменной ямке. Съела еще пару лепешек с ложкой медовой смеси из горшка. Перебрала ночную добычу, лепешки и два колобка байбап разделила на четыре кучки, завернув каждую в кусок ткани. И принялась дорабатывать свою одежду. Из рубашки купца решила сделать халат ханьфу. Не столько шить надо, сколько резать. Раскрой простейший. Два прямоугольных полотнища, по ширине бедер, разрез переднего полотна посередине, практически прямая горловина сзади и треугольный вырез спереди. Рукава — два прямоугольника, никакого сложного кроя плеча и проймы. Идеальный покрой для меня. И я разобрала рубашку купца, оставив нетронутым только плечевой шов. Длину халата сделала примерно до колена. Оставила два боковых разреза. Рукава выкроила из лишней ткани полочки и спинки рубашки, оставив отпоротые рукава и отрезанный подол рубашки про запас. В общем мешок мой изрядно пополнился отрезками ткани. Порты и рубаха были сделаны из мягкой ткани, видимо считались нательным бельем, материал или лен, или крапива с вплетенной тонкой шерстяной ниткой. Цвет ткани серо-бежевый, натуральный, в прошлой жизни любители этнических нарядов обзавидовались бы. Шерсть из мотка была черная с белыми вкраплениями. Так что мои штаны на лямках были даже с некоторой долей изыска. Серобежевая ткань отделанная вывязанной черно пестрой каймой. Мой ханьфу тоже в таком же стиле: та же ткань и шерстяные нитки. Ручной труд для кого то может показаться трудным и долгим. Но по сути мне нужно было обвязать крючком около четырех метров кромки и швов. Не такая уж трудная задача, особенно если не придумывать сложных узлов и рисунков. А я не придумывала. Просто прокол ткани в сантиметре от края, протаскивание петли нитки наверх, пропуск в петлю нитки и снова прокол. Сшивала полотнища тоже так же, только по изнанке. На лицевой стороне внутренние швы обзавелись пунктирной линией из черных ниток, края ворота, рукавов и низ халата — черной каймой. В районе талии я привязала несколько петель из тканевого шнура, хотя обычно такой вот ханьфу подвязывался длинным широким поясом с завязками, по нашему кушаком. Пояс, заменяющий кушак я тоже скроила, но это был не совсем пояс. Это был самый настоящий башлык. Если знать, как его делать, то эта шапка с шарфом проста в изготовлении. И может служить шапкой, сумкой, поясом и шарфом. Универсальный предмет. Я составила из обрезков длинную в два моих охвата полоску ткани шириной примерно двадцать сантиметров, к концам привязала шнур-завязку. Измерила окружность головы и вырезала из остатков штанины, которую вчера вечером сделала накидкой два квадрата, со стороной равной обхвату головы. Разрезала оба квадрата по диагонали. Затем соединила крючком сначала два треугольника со стороны прямого угла, получив равнобедренный треугольник. Сложив поясной отрезок пополам, нашла середину и к ней привязала треугольник длинной стороной. Два других треугольника соединила снова короткой стороной оставив незакрепленными пять сантиметров у длинной стороны. Затем треугольник с разрезом наложила на пришитый к поясу и скрепила внешние стороны треугольников. У меня получился кулек, одной стороной закрепленный на ремне. Надевать это надо было так: середину пояса с кульком приладить к боку. Длинные полоски перехлестнуть на талии и тонким шнурком завязать сбоку, где болтался как сумка, треугольный капюшон — карман.

Закончила я портняжные дела, когда солнце начало клониться к горизонту.

В результате у меня получились штаны на лямках, рубашка-халат ханьфу, подпоясанная кушаком с треугольным карманом. На теле я так и таскала накрученный отрез, так как никакой нательной рубашки не было. На ногах портянки, две портянки в запасе, в которые сейчас были завернуты две порции еды. Запас пополнился остатками кусочков ткани от рубашки, одной брючиной, нетронутой вышитой женской рубашкой, сильно похудевшим мотком шерсти, и потертым кожаным плащем. В плаще кстати не было рукавов, просто прорези для рук.

Я осмотрела свою одежду, подумав решила завтрашним днем сшить из отреза брючины и обрезков ткани нательную короткую рубашку. Еще хотелось перешить чуни, сделать трусы или шорты, нашить несколько караманов, переделать вещмешок, обзавестись другой обувью, огнивом или чем то подобным для розжига огня, котелком, ножом, а еще попутчиками. Хотелось найти компанию, где меня не будут пытать о моем прошлом и дадут мне знания об этом мире.

Этим вечером я снова не взяла весь свой скарб, оставив в гнезде горшок, монисто, украденный плащ, женскую рубашку, чуни и завернутые в портянки лепешки. А вот свой крючок захватила вниз. Решила пойти к кузнецу, посмотреть, что он умеет делать и может быть выторговать себе изготовление инструмента.

Волосы заплела в косу на затылке и две косички на висках, как пейсы у раввинов, и завязала прическу как банданой обрезком ткани. Большинство мальчишек имели длинные волосы, или перевязанные в хвост, или заплетенные в косы, или прижатые кожаным ремешком. Длинной волос гордились. Я уже вчера поняла, что длинные волосы это визитная карточка свободного человека. У некоторых мужчин были выбриты виски и затылки, но с макушки свисали длинные космы. Как правило такие мужчины походили на воинов. Да и правда, в бою космы должны мешать, ведь за них и схватить можно противника. Может потому и гордились, что длина отражала истинное боевое величие воина. Волосы на голове есть — в битвах не проигрывал.

За день людской лагерь прирос новыми путешественникам. Обозы, ожидающие переправы, уже располагались за выделенными для скота загонами. Так что я не боялась привлечь внимание, как новый человечек, в странной одежде. В общем моя одежда была удобной, аккуратной и в местном стиле. Волосы длинные. Лицо умытое, выражение я надела уверенного в себе мальчишки, который путешествует не в первый раз и не один.

Торговля уже сворачивалась, над стоянками тянулись дымки и запахи, намекающие, что всех путешественников скоро ждет ужин. Но я успела пройтись вдоль импровизированных прилавков, рассмотреть чем народ торгует, и увидеть несколько местных монет. Монеты были разные — квадратные, круглые и овальные, увидела вместо денег несколько кабошонов, один раз в руке хорошо одетого воина увидела желтенькую монетку, почти как мое монисто. Но так как торговля подходила к концу, я не успела понять, как определяется ценность монет.

Успела я заглянуть в кузню. Она стояла возле самого частокола. Обычный уличный навес, сложенный кирпичный горн, куча угля, рядом с кузней стоял небольшой рубленый дом, куда сейчас двое парнишек перетаскивали инструменты, рядом стоял еще один навес, загон для скота, стойло в котором топталась лохматая лошадь. Все хозяйство кузнеца было огорожено изгородью из жердей. А рядом с загоном лежала огромная лохматая серая псина, с отрезанными ушами. Я повисла на заборе из жердей, присоединившись к пятерке мальчишек, которые жадно следили за тем, как большой подкачанный парень бьет по раскаленному куску железа огромным молотом, а не менее здоровый седой мужик постукивает маленьким молоточком. Несколько раз заготовку снимали с наковальни и совали в большую глиняную емкость с жидкостью. Потом снова грели до красна в горне и снова стучали. Смотреть за этой работой можно было вечно, но солнце село, и кузнецы, в последний раз постучав заготовку, ушли в дом, на их место пришел коротко стриженный раб, и погнал нас с забора, закрывая ворота двора кузни. Я, как и мальчишки, отбежала от забора, но не ушла. Раб приташил две корзины с углем, и уселся на чурбан. Видимо горн надо топить всю ночь, чтобы он не остывал. Из дома ему и псине вынес миску подросток. Больше смотреть тут было нечего и я снова пошла бродить между стоянками, рассматривать людей, прислушиваться к говору и приглядывать, где можно поживиться едой и полезными мелочами.

Речь была разной, какие то звуки мне были знакомы, где то я уже улавливала знакомые слова: айнур, байбап, батор, сяй. Постояла у импровизированной сцены, где сначала на струнных инструментах играли двое мужчин, и тянули какую то нудную мелодию, но что интересно публика периодически смеялась над словами. Видимо это был аналог каких то местных частушек или баллад. Я прошла от самой крепости почти до конца лагеря, в том числе туда, где только только остановились новые обозы. Никто на меня внимания не обращал. Где то почти в самом конце этого людского скопища, я вдруг уловила знакомые слова, при чем поняла их не так, как байбап, а как совершенно понятную речь. Да-да, в голове все слова, что говорили люди понимались по русски, снаружи звучало это как помесь славянского наречия с окающими гласными и в то же время мягкими “хе”, но в целом было понятно, о чем говорят. Говорили на этом языке две женщины и мужчина. Я прислушалась, и тут поняла, что это никакой не русский. В моем мозгу слова складывались в образы, а уже я их переводила на русский. Такс, я прямо уникальное ходячее пособие по изучению человека. Вот прямо надо все исследовать и записывать! Жаль, что пока ни с кем из ученых умов открытиями не поделиться.

Женщина сказала:

— Тхеиа орукхеме хета — а я поняла это как — бабушка, похлебку налить?

Так вот кто был родней или сородичем моего нынешнего тела. Ну что ж, я могу хотя бы начать говорить. Осталось только потренироваться. И я, присев за колесом из возка, стала прислушиваться к говору и пытаться шептать сказанные слова. Работа внутри головы была странная, тройное сочетание:"входящий звук, образ, мысленное обозначение на русском". Сложно, все равно, что оказаться на уроке иностранного языка в школе, только самоучитель внутри головы. Вот так то товарищи писатели о попаданцах. Ответьте ка мне на вопрос, внутри черепушки в нейронных сетях образы и звуки состыковываются на уровне тела, а я тогда где и главное чем думаю? Прямо впору ударится в религию. Выходит что я, это вообще где, где эти все знания находятся? И как тогда я и то тело взаимодействуем? От этой онлайн работы переводчиком внутри своей головы, она разболелась. И захотелось есть. И я не нашла ничего лучше, чем выползти из под телеги и подойти к костру соплеменников моего нынешнего тела, и сказать на их языке:

— Вкусной еды, богатого урожая. — всплыло местное пожелание доброго вечера.

Мне неожиданно радостно ответили, пригласили присесть к огню, налили в мою чашку узвара типа компота, выдали пару пресных лепешек. А потом перемежая свой рассказ о себе вопросами ко мне, начали расспрашивать.

Эти люди ехали из государства Тонарин на свою родину, в провинцию Кхелау. Услышав это знакомое название как раз из игры Междумирья, я прямо вздрогнула. Ну вот, Бетти накаркала, это точно девятый мир. Народность там живет соткхелы, если перекладывать на мой прошлый мир, это такие местные сербы. Южные так сказать славяне. Хотя тут славян нет, тут есть бактхелы. Многоликие белые люди, живущие от севера до юга, кормящиеся в основном с земледелия и ремесел, основывающиеся что то вроде городов государств, с наследными кнёцхами. В общем я перевела это на русский так, этой части мира, где я сейчас находилась титульная нация местные ткхелы, пока свободные земледельцы и ремесленники, которые управляются наследной управленческой элитой. Кнецх — и титул, и должность, и территориально образование. Из наших реалий ближе всего сочетание князь или герцог, губернатор, и область которой он управляет. Кроме этих представителей административно управленческого персонала есть еще силовики военные, этих зовут по местному дагр, руководит воинами главный, агадарг, а наччальника конного отряда называют дагртаг. Сломаешь язык с их кнецхами, ткхецами. По звучанию язык походил на немецкой, для переводчика было непривычно, но мой язык справлялся, а я в своей голове обозвала первых князьями, а военачальников пехотой и драгунами. Кстати лошадей называли фар, и фану и всякие фанни, фарнига. Это значит конь, лошадь, жеребенок или бешенный страшный косячный жеребец.

Я со своей стороны рассказала, что путешествую с мастером, не уточняя каким именно, а то еще попаду впросак, к которому меня определил отец, чтобы я значит познал искусство мастера и ума набрался. Мастер мой не из ктхелов, а иной народности, и едим мы значит пока по пути в Кхелау, но потом дальше на юг, познавать тонкости ремесла. Такой рассказ как ни странно у моих новых знакомых не вызвал удивления. Впрочем, отрабатывая девятый мир я проходила как то такой вариант, и легенду знала, с поправкой на язык конечно, географию. Женщина помоложе, была женой мужчины, а бабушка, ее свекровью. Молодуху звали Гайнара, в переводе опять на русский, Искорка, причем слово гай, обозначало еще искру магического дара у человека. Имя, которое дали Гайнаре родители, конечно не дало женщине магический дар, но считалось приносящим удачу. Искорка рассмотрев мою одежду спросила:

— твой мастер не из айнур родом? Одежда их племени.

Я разочаровывать женщину не стала, кивнув, мол айнур — мастер. Ну и та вздохнув, продолжила:

— Байбап едите сплошной, да?

Сказала она так печально, что прямо в моих глаза статус шариков байбап упал на уровень лапши из бичпакетов. И, еще раз вздохнув, женщина поднялась в кибитку и чем то там зашуршала. Затем вышла и протянула мне несколько узелков. Я так поняла, это мне к байбапу довесок, чтоб значит я не страдала от ужасного общепита айнуров. Наелась я вкусного у их очага, и наслушалась, пополнив свои навыки в разговорной речи и котомку едой. Когда совсем стало неприлично сидеть у костра, и ночь плотно вступила в права, я засобиралась, ссылаясь, что айнур мастер меня потеряет, хотя он сегодня пьян и песни поет. Мои собеседники заулыбались, нудные бряканья струнных и странные куплеты айнуров разносились далеко. Видимо всех окружающих эти песни в печенках достали, а вокальные таланты айнуров были чемто вроде присказки, типа нашего"медведь на ухо наступил", или"скрипит как пила". Но айнуров такое отношение к их вокалу не смущало, и кстати видимо под градус и другие народы с удовольствием тянули местной “ой-ой”. Так что мое нежелание тащиться к моему мастеру неведомых искусств айнуру, непонятно звать его как, мои собеседники поняли правильно. И тут перед самым расставанием меня удивила бабка, она прихватила мою ладонь, и похлопывая по ней сверху, проговорила что то типа:

— ученик мастера гай, то есть будущий маг, не сочти за дерзость, когда будешь идти мимо Кхелау, загляни в дом гончара Таухайдара, мы рады будем твоей искре у нашего очага.

Короче бабка признала во мне будущего мага, у которого есть некая искра дара, и который по статусу намного круче чем ее сын гончар, не какой нибудь ваятель горшков, а тау, то есть старший в гильдии мастеров глины. Я выдала веживое:

— тхеиа, мутхемара гай нур — в переводе вежливое:"бабушка, я радостно освещу ваш дом искрой своего сердца".

И эта замечательная конструкция взялась напрямую из моей памяти тела, без участия моей непонятно где живущей сути. Что-то типа условного рефлекса, когда вам говорят"спасибо", вы не задумываясь говорите — "пожалуйста".

Спала я под знакомым колесом арбы, у все тех же уже знакомых веселых айнуров. В диалог не вступала, но выданный байбап припрятала в мешок вместе с подношениями Гайнары.

Этот день не только закончился победой над одеждой и обретением нового облика, но и экспресс обучением языку, и новым знаниям. Решила утром понаблюдать за торгом и наведаться к кузнецу. Надо было обзавестись самым необходимым инструментом.

И я снова была счастлива, так как благодарное за еду, безопасность и тепло тело, подбросило эндорфинов в кровь.