Милашка из магической общаги

Ева Финова, 2020

Комендант мужского общежития некромантов по прозвищу Милашка, как думаете, о ком это? А если обо мне? Повезло? Увы, нет. Ведь я притворилась парнем и стала временной заменой великого и строгого графа Артиса. А все потому, что была вынуждена скрываться от одного гнусного ухажёра. Получилось ли убежать? И что произойдет, когда предыдущий комендант вернется?

Глава 4. Клеймо

На удивление, после столь насыщенного событиями дня, вечером я довольно быстро уснула, несмотря на начавшийся шторм, который лично меня только сильнее убаюкивал. Точнее, не так, устав пялиться в одну точку в темноте, я просто сомкнула отяжелевшие веки и забылась сном без сновидений. Но, если бы знала, как будет проходить мое пробуждение, то хотя бы поволновалась немного для приличия.

— Эй, кэп! — вскричал кто-то у меня над ухом.

— Че? — послышалось откуда-то сверху.

Я мгновенно открыла глаза и обомлела от страха! Ведь надо мной склонялся какой-то матрос в потертой рубашке с желтыми разводами и серых штанах-шароварах, с кинжалом на поясе, за который и держался.

А, заметив мою испуганную реакцию, он хмыкнул и громко произнес:

— У нас тут заяц пробрался в трюм.

— А? Ты про того мальчишку? — капитан каравеллы, судя по всему, обо мне знал. Что и подтвердил следующими словами: — Да, натыкался на него ночью. Видимо, сел на Эрагате. Если он что-нибудь спер?..

— Н-нет! Я не… мне только нужно в Истмарк! — вскричала я, наконец придя в себя от потрясения. — В-в-от проверьте мою сумку, здесь только мое!

— В Истмарк, говоришь? А куда?

— Ву… Вурмград, — выдала я далеко не с первого раза. Благо хоть название столицы вспомнила в таком состоянии. А еще ума хватило понизить интонацию.

— Что ж, — мужик, стоящий над душой, поковырялся в моей сумке и выудил оттуда остатки пирога и склянку агатника. — А это что?

— Краска для волос, — ответила без задней мысли.

— О! Конфискую! — выдал он.

А заодно снял бандану и скинул ее на пол, демонстрируя всем блестящую лысину с тремя светлыми прядями.

— Так! Какой там конфискат? — возмутился русоволосый молодой матрос, тот самый, который по имени Шад. Так он капитан? Или просто выше по званию?

— Э-э-э, кэп, ну, я, — мужик, стоящий рядом со мной, замялся. И кинул флакон с агатником обратно в мою сумку.

Стала невольно оглядывать трюм в поисках того самого Кела. Зачем? Непонятно. Надеялась попросить у него защиты? Правда, тут же услышала задумчивые слова одного очень жадного капитана.

— Отведи его на долговую биржу. — А уже у меня чуть более громко спросил: — Я же правильно понимаю, у тебя нет десять сребриков, чтобы оплатить свой проезд?

— Десять?! — удивлению моему не было предела. — Э-это же один золотой в пересчете на следующий драгоценный металл!

— А чему ты удивляешься? — Кэп скривился. — Судя по весу, в тебе полцентнера. А сколько у нас стоит провоз четверти центнера засоленного мяса? — спросил он. У кого, непонятно. Оказалось, у самого себя: — Пра-а-а-вильно. Пять сребриков. Четверть плюс четверть равно половина центнера, итого десять сребриков. Уловил суть?

Да уж. Интересная арифметика. Чтобы меня оценивали, как засоленное мясо, впервые с таким сталкиваюсь.

— Ну? Не слышу ответа? — дожимал кэп.

— Да-да, я понял, — согласилась и полезла в карман за деньгами. А там… Пусто! Последние пять сребриков пропали! Перевела изумленный взгляд на лысого матроса, который, видимо, проследил за моими мыслями и тут же подхватил меня за плечо.

— Раз понял, значит, двигай давай, — буркнул он. — Нам еще разгружаться нужно.

— А-а-а, э-э-э, — бормотала я нечленораздельно, пока мы вдвоем шагали в сторону лестницы прямо к застывшему на проходе капитану. Как назло, тут я еще и заметила размотавшиеся на полу возле сундука вещи Кела, а его самого нигде не было видно.

— А-а-а где он? — зачем-то спросила я и кивнула в сторону кирасы, мимо которой только-только прошла.

— Кто? Келрик? — Казалось, капитан сильно удивился. Но после стукнул себя по лбу, о чем-то догадываясь. — Да, точно, ты же за ящиками сидел, пока мы тут… — И он замялся.

А когда мы уже подошли было к нему, Шад схватил меня за плечи и встряхнул со словами:

— Ну-ка говори быстро, кто ты? И что слышал?

— Я-я-я, — стала заикаться от изумления.

— Как зовут? — подсказал матрос сбоку от меня.

— Эмиль, — первая пришедшая в голову мысль показалась здравой.

— А дальше? — выдали оба.

— Шен, — не нашла ничего лучше, чем сократить свою фамилию. Да и не успела я как-то придумать что-то более подходящее.

— Ну и? Что про вчера слышал? Говори!

— Я-я большую часть времени проспал, — почти не соврала. Глаза мои непроизвольно наполнились слезами. Но я тут же утерла их рукавом своей рубахи подмастерья. Ведь мужчины не ревут!

А матросы как будто смутились, но и только, затем тот, который лысый, уточнил у кэпа:

— Ну все? Мы пойдем на биржу по-старому?

— Да-да, давай, — согласился тот, чем еще больше меня напугал.

Естественно, я не смолчала:

— П-подождите, что значит это ваше «по-старому»? И что за долговая биржа?

Но меня уже тащили по лестнице наверх. Матрос отвечать на вопросы не стал. Лишь молча волок за собой теперь уже по палубе, к борту. А там и взял канатную бухту, связал меня парой ловких движений поперек туловища вместе с руками. Даже возразить не успела.

— Да что ты переживаешь-то? Отведу тебя туда, долг твой выкупят на аукционе. И ходи довольный в своем Вурмграде, пока не оплатишь. Сам же хотел сюда попасть? Вот и радуйся.

А когда до меня дошло наконец то, о чем он только что сказал, я не выдержала, зашипела в ответ:

— Вы! — Возмущению моему не было предела. — Это же вы взяли мои сребрики!

— Какие? — почти натурально изумился он. Но в том-то и дело, что «почти». При этом уголки его губ слегка подрагивали. — И вообще, скажи спасибо, что волоку за тобой твои вещи, — проворчал он, демонстрируя мою сумку у себя за плечом, про которую я как-то совсем забыла.

Отчаянная мысль попытаться откупиться так же мгновенно вспыхнула в голове, как и потухла. Ведь нечем откупаться-то. Все золото, драгоценности для сохранности мы хранили в сокровищнице, в подвале. А она, увы, опустела.

— Двигай давай, — с этими словами меня подтолкнули к сходням, уже скинутым к причалу. Обреченно посмотрела перед собой и напрочь забыла обо всем на свете, иными словами, изумленно уставилась на перламутровое нечто, чем-то похожее на мыльный пузырь, но какой-то огромный, словно окутывающий берег. Нет, не так! Вообще весь видимый за крепостной стеной ландшафт, а не только город!

— Ч-что это? — вырвалось у меня.

— Что-что магический барьер. — Матрос хмыкнул, продолжая вести меня по причалу в сторону большого, нет, громадного города! Одно только предместье со стороны берега размером с три наших Коско, не говоря об остальном. Стены крепости поражали своей высотой. Даже с такого расстояния, чтобы осмотреть шпили, пришлось запрокинуть голову. И, подождите. Это что? Пики? На стене? Опустила взгляд вниз и тут тоже… Частокол из пик окружал ров, через который был перекинут деревянный подъемный мост.

А я усиленно пыталась понять, зачем все это? Зачем на домиках, мимо которых мы шли, металлические решетки на окнах. И еще всюду, рядом почти с каждым домом, стояли какие-то странные пустые клетки с человека ростом. Невольно вздрогнула от резкого осознания того, куда вообще попала со своим таким наивным предположением, что мой отец где-то в этом королевстве. Ко всему прочему, услужливая память напомнила про детскую байку о вампирах и оборотнях, гласящую: «Не будешь слушаться, родители отправят тебя в Лусканию или Дитрию на корм зверью или упырям». А это же соседи Истмарка.

Между тем мы вышли на портовую улицу и продолжили двигаться мимо каменных одноэтажных домиков с черной черепицей на низких скатах. Минуя третьего мужчину, звенящего чем-то под плащом, с закинутым на плечо арбалетом, наконец поняла, что латное и кольчужное облачение Кела здесь такая же обыденность, как у нас на острове легкие платья и рубашки со штанами.

— Ох… — столько эмоций сразу отразилось в одном этом вздохе, когда меня втиснули в какое-то высокое здание, единственное такое на всей неказистой портовой улице, отстроенной из унылого серого камня.

Едва мы вошли, как сразу попали в маленький тамбур с тремя решетчатыми окошками с левого бока. В одно из них моряк и бросил, мол, привел должника. Затем быстро еще что-то надиктовал, не разобрала. Все звучало словно на другом языке. И, получив номерок на листочке, повел меня дальше, в глубь здания, удерживая теперь уже за веревку.

— Слушай, может, уже развяжешь? — запросила я. Я была одна такая, замотанная, среди толпы неоднородно одетых мужчин: некоторые были в сюртуках, некоторые в доспехах, а некоторые в плащах, и непонятно, что там под ними. К слову, все сидели или стояли в несколько рядов вокруг одного скороговорщика в парике, выкрикивающего громко с трибуны цифры по нарастающей.

— Тише, — моментально шикнул на меня моряк. — Иначе отдам тебя первому попавшемуся ростовщику, отправляющему молодняк на шахты или рудники.

— Как шахты? Из-за каких-то десяти сребриков? — не удержалась и опять вспылила. Да это же вообще ни в какие ворота!

— Ха! А ты как думал? Что станет с твоим долгом, пока ты нам его вернешь? — И не дожидаясь моей реакции, сам ответил на свой вопрос: — Правильно, на эту сумму набегут проценты. Видишь ли, парень, жизнь — дорогая штука. Поэтому сиди, слушай и жди. Да надейся на лучшее. Если повезет, попадешь к палочникам или на лесоповал, а нет, так забьют тебя в тележку к остальному долговому отребью, и покатишь на север, в Орсхейм, добывать железо и олово.

— Э-э-э, — возмутилась я, но уже шепотом. — А разве нельзя как-то иначе договориться? Я могу расписку написать… — попросила в надежде, что, может быть, он сжалится. Зачем-то посмотрела на него с надеждой и похлопала ресницами. Неосознанно, правда. На что лысый вредный мужик лишь поморщился и фыркнул.

— Так ты из этих, что ли? — выдал он брезгливо. — Ну да. Худосочный, как жердь, да волосы у тебя вон, ухоженные.

После чего он вдруг сделал неосознанное движение головой, желая сплюнуть на пол. Но вовремя передумал. Видимо, увидел осуждающий взгляд одного мужчины в черном фраке, который возвышался надо всеми, стоя в углу, как какой-то надзиратель. Взгляд мой успел подняться от его черных лакированных туфель до того же цвета жилетки, спрятанной за фраком, прежде чем жадоба меня не отдернул:

— Не пялься! Сразу видно, маг.

— Да? А-а что, у вас здесь магов уважают? — переспросила я. На всякий случай. Как-никак и сама колдовать умею, а не только артефакты делать. Правда, хуже своего отца. Так, баловство одно, но качественное.

Моряк после моих слов чуть не сплюнул повторно.

— Любят? — переспросил он. — Ага, как же. Смотря каких. Вот недавно посадили парочку за нарушение запрета.

— Запрета?

— Слушай, заткнись и стой молча, — прошипел на меня этот несносный жадина. А я только сейчас заметила, как надзиратель во фраке переместился поближе к нам и сделал вид, будто разглядывает пол рядом с моими ногами.

— То есть про собственные магические способности лучше тоже промолчать? — переспросила я специально, сделав кое-какие выводы в уме. Уж лучше останусь подручным какого-нибудь мага, чем в карьеры. И думать об этом не хочется!

Но вместо ответа моряк лишь замахнулся в мою сторону. Дернулась исключительно неосознанно, прикрывая руками лицо. Но, увы, удара не последовало. Мужчина во фраке перехватил запястье лысого и исключительно доброжелательно улыбнулся при этом. В другой же руке он держал чуть приподнятую над полом трость с посеребренным наконечником в виде черепа, украшенного самыми настоящими сапфирами. Хм. Он-то мне и нужен!

— Вы, — мой заступник начал разговор с моим долгодержателем. Да уж. Ситуация. — Вы привели этого молодого человека, чтобы продать его долг, не так ли?

Я же подняла изумленный взгляд к его глазам. Смеющиеся, живые и такие лучистые, на первый взгляд, если бы не одно «но». Стояло в них какое-то страшное затаенное выражение безумия. Ко всему прочему, губы его были сомкнуты, однако уголки то и дело подрагивали, желая дезертировать на середину щек. Ведь он действительно забавлялся сложившейся ситуацией. Н-да. Рано обрадовалась.

На секунду онемевший моряк наконец нашелся с ответом и пробурчал недовольно.

— Да вот, бесплатный путешественник нашелся.

— И во сколько вы оценили его, бесспорно, вопиющий поступок? — и снова уголки губ этого мужчины дрогнули. Показалось ли, но на слове «его» он сделал маленький, но такой ощутимый акцент. Чем напугал неимоверно. Нет, не так, за мои нервы словно резко дернули, а тело встряхнули. Невольно прикусила губу, а затем отругала себя и приказала не раскисать. Наклонила голову вперед, пряча лицо за волосами. Думаю, так и буду ходить, делая вид, что без ума от одного только вида собственной обуви.

— А… э… — моряк тем временем мялся, посматривая с трибуны на мужчину, которому уже принесли новые бумажки. Затем наконец собрался и отдернул руку со словами: — Я его уже записал при входе, так что извини, приятель.

В этот самый момент раздалось на весь зал:

— Следующий лот, юноша лет шестнадцати-девятнадцати.

Восемнадцати, мысленно поправила я.

Неужели нельзя было спросить? Хотя? А зачем мне им помогать и отвечать правильно? Хм. А может быть, совсем молодых не отправляют в шахты? Тогда действительно стоило бы подсказать.

Увы, узнаю об этом наверняка уже перед тем, как купят. Моряк при этом взял и затащил меня на деревянную ступеньку трибуны к оратору с молоточком в руке. Тому самому, который со странным лохматым париком, чуть съехавшим на глаза. После чего этот несносный жмот наконец снял с меня веревку, а после еще плащ стянул и вручил его мне в руки вместе с рюкзаком.

— Итак, лот номер четыреста семьдесят восемь, — протараторил мужчина с трибуны. — Стартовая цена с учетом его долга двадцать пять сребриков, или два с половиной золотых.

У меня же в уме случился самый настоящий бунт. Что-о-о?! Сколько?! Да на эти деньги можно три месяца спокойно жить у нас в Коско и бед не знать!

— Фу, какой-то он тощий, — выдал один жиртрест в голубом атласном фраке с пышным шейным платком, завязанным под двойным подбородком. Ко всему прочему, этот наистраннейший индивид сидел на высоком стуле с обивкой под цвет его оранжевой бархатной жилетки и качал своими коротенькими ножками из стороны в сторону.

— В угольные шахты мы к себе такого не возьмем, — констатировал он, кривясь противным ртом, украшенным жиденькими усиками.

— Рудокопам он тоже не нужен, — пробасил другой, наоборот, довольно жилистый мужик, но тоже не очень высокий. Однако этот развалился на стуле, словно пришел в питейную.

— Может быть, монетный двор пожелает его взять к себе подмастерьем? — предположил оратор с трибуны. Вот за что его уважаю, сразу подметил мои самые лучшие рабочие стороны: — Смотрите, какие у него тонкие ловкие пальчики, словно с детства занимается артефакторским или просто ювелирным ремеслом.

А вот после этих слов я действительно испугалась, потому как толпа загудела, и начался громкий торг с криками.

— Так откуда он, говорите? Не из Эрагата? — пропищал кто-то с задних рядов. На что жиртрест недовольно обернулся и осадил:

— Так, Ружан, вначале выбирает первая линия ростовщиков, а вы довольствуйтесь объедками и помалкивайте! — А после этот уродец обернулся ко мне и смерил сальным таким взглядом со словами: — Пальчики ловкие, говорите? Была не была, выкупаю его для домов терпимости. Там им точно найдут применение. Беру этого василька за двадцать пять сребриков.

Неожиданно для всех сидящий в первой линии у самого прохода молчаливый старец с бородой, заплетенной в настоящую косу, поднял золотой веер и громогласно произнес: — Пять золотых и забираю без торга, по праву двойной ставки.

Я невольно выдохнула. Но лишь на мгновение, все еще переживая о судьбе своего распределения. И словно мысли мои прочтя, оратор вначале хлопнул молотком по трибуне с криком: «Долг продан», — а затем уточнил для протокола:

— Что записать про место отбытия?

Настолько изумленная происходящим я не сразу заметила стоящего невдалеке от старца мужчину в черном фраке, который тут же подошел и что-то прошептал ему на ухо.

Следом я услышала слова, без преувеличения, решившие всю мою судьбу.

— В Котаз, Вурмград, в город некромантов, — безэмоционально продиктовал тот.

А я не знала, радоваться мне этому или нет. Толпа словно побелела после этих слов. Моряк, ко всему прочему, сочувственно похлопал меня по плечу со словами: — Извини, парень, и прощай.

Что значит, извини? И что он имеет в виду под своим этим скорбным «прощай»? Кто мне скажет?!

Но, увы, лысый пояснять ничего не стал и лишь молча прошел к старцу, забрал деньги и затопал к выходу. А оратор ему вслед проскрипел:

— Один золотой идет в уплату процентов за посредничество. — И уже мне приказал: — Подойди.

Невольно подчинилась. Вообще, чувствовала я себя как в каком-то сне.

— Вытяни руку, — прозвучал следующий приказ.

Сделала, как велели. В следующий миг в районе запястья ощутила легкое жжение, когда оратор поставил там, прикоснувшись металлической пластиной, какую-то печать. Которая, к сожалению, оказалась самым настоящим магическим клеймом, запрещающим колдовать.